Проклятая Тройка

– Пожалуйста, нет…

– …мох помог выбраться охотникам из леса…

– Фауст, остановись…

– А мох – и не помочь.

Макс не сдержал обречённый смешок. Шутка была настолько плоха, что даже смешна. Так работали многие шутки Фауста – отличный способ заговорить зубы, отвлечь, рассмешить, поднять настроение.

Сейчас Фауст хотел поднять настроение только себе – и у него это получилось.

Заниматься чем-то важным не хотелось. Учёбы пока не было. Работа – да. Хобби? Ему много что было бы интересно, но внутри будто что-то тормозило любое новое начинание. Несмотря на то, что они с братом давно жили в этом мире, Фауст боялся привязываться к чему-то ещё.

Он заметил боковым зрением знакомое жёлтое пятно на улице – Галилей в плаще, курил, как всегда, в одиночестве. После тех событий три года назад брат стал курить значительно больше. Фауст не одобрял, но и бороться устал. Каждый справляется с утратами как может.

Галилей зашёл, молча поприветствовал всех и сел рядом.

– Привет, – сказал он, не поворачивая головы. – Говорили?

– С Крис? Да, – вздохнул Фауст. – Вчера вечером, как планировали.

– И?

– Всё хорошо. Мы просто друзья. И… не спим вместе, наверное, – ответил он и скорее перевёл тему. – А ты чего тут?

– Пришёл тебя проведать. И на работу.

– А кто сказал тебе, что я здесь?

– Ты всегда здесь. Тебе нужно учиться отдыхать от работы.

Отчасти это была правда. «Тень у дуба» стала для него местом силы – тут работа, друзья, знакомые. Если у него выходной – он всё равно здесь.

– Мне тут хорошо.

– Найди себе ещё занятия по душе. Кофейня никуда не денется.

Эти слова могли бы заставить задуматься… если бы Фаусту было не так всё равно. Да, он боялся, что однажды потеряет это место. Этот страх сдерживал его, не давал двигаться вперёд.

– Чего сегодня делать будешь? – спросил он, почти без интереса.

– Работаю. Потом домой. Завтра тоже рабочий день. А ты?

– Я тут задержусь, но вечером буду.

На этом разговор завершился. Галилей допил латте, снова пошёл курить, а затем ушёл. Фауст опять остался до самого закрытия, болтал с гостями и друзьями. День тянулся скучно, дел было немного. Даже Макс ушёл сразу после смены, а Фауст остался один в кофейне – слушать музыку в одиночестве.

Пару дней прошли без изменений. Фауст не виделся с Галилеем и избегал встречи, как будто оттягивая неизбежное. Сам себя он убеждал: если не видишься с братом – значит, он задержится на подольше.

Чтобы отвлечься, один вечер Фауст провёл у Макса дома.

Поздней ночью они сидели перед телевизором, играли в приставку. Молчали. Эта дружба, начавшаяся почти сразу после прибытия Фауста в этот мир, стала для него жизненно важной. Их разговоры до рассвета и умение молчать вместе – тоже часть близости.

Ближе к двум Макс тяжело поднялся с дивана.

– Ладно, что-то меня вырубает. Спать пора.

– А тебе завтра куда?

– На работу. Последняя смена перед отпуском, надо быть в форме.

Фауст не смог скрыть огорчения. Макс уедет к родителям – и жизнь на две недели станет тише, тусклее. Макс сразу заметил это.

– Не скучай тут. Две недели с родителями, и я вернусь…

Он замолчал. А Фауст постарался не выдать, что эти слова ударили по самому болезненному.

Воспоминания о семье были размыты. Словно это не его жизнь, а фильм. После катастрофы Скакуны разбежались кто куда. С Галилеем им повезло – у них было тайное место встречи из детства, где они и смогли избежать катастрофы, при этом не потерявшись. А вот родителей они не видели с тех пор. Не знают даже, живы ли они.

– Скучаешь по ним? – спросил Макс.

– А ты как думаешь?

– Прошло два года. Мне кажется, надо жить дальше. Конечно, это ужасно… но так уж вышло.

Фауст кивнул, но не был согласен. Он пробовал жить дальше. Но совесть мучила, он ведь даже не пытался найти родителей. Утешал себя тем, что искать их это всё равно что иголку в стоге сена. Но бессилие убивает. Хотя со временем становится легче.

– Вали спать, – сказал Макс и похлопал его по плечу.

Фаусту снился человек, летящий в свободном падении с неба. Лицо скрыто под ковбойской шляпой. На нём одета старая голубая футболка и бежевая рубашка, развевающаяся за спиной.

Он был болезненно худ. В руке сжимал прямой меч, рукоять напоминала человеческую кость. Это оружие Фауст видел во снах с детства. Иногда меч заменял странный белый посох. Он не знал, как связаны эти образы, но был уверен: это один и тот же предмет. Не знал точно… но во сне ощущения иные.

Пару раз ему снилось, как меч выплавляется из жидкого металла в когтистых руках. Потоки металла стекались в воздухе и застывали, превращаясь в белую кость и сталь.

Человек падал. Гул ветра. Что-то приближается. Взрыв. Огненный шар завис в воздухе. Грохот.

Фауст проснулся.

Этот сон ощущался особенно живым. Он не видел лица из-за шляпы, но знал – этот человек ему знаком.

Фауст встал с постели, прогнал воспоминания о вечере. Это стало его привычным ритуалом – чтобы не смешивать дни в один туманный поток. Особенно с его любовью к алкоголю.

Он встал раньше обычного, еще до часу дня, а Макса уже не было. Он редко будил Фауста, даже если им идти куда-то вместе.

Фауст собрал вещи и через Шор скакнул домой. Он сразу понял, что в квартире стало подозрительно пусто. Заглянул в комнату Галилея, та была пуста и чемоданы собраны.

Он застыл. Где-то в глубине души надеялся, что брат передумает. Что останется. Но теперь – всё.

Фауст не смог просто уйти на работу. Он решился на еще один разговор.

Галилей, как всегда, сидел в «Что-то новое». Работал за ноутбуком, будто ничего не произошло.

Фауст сел напротив. Галилей встретился с ним взглядом, закрыл ноутбук.

– Полагаю, дома ты был?

– Да.

– Не убивайся, – сказал он усталым голосом. – Я же не пропадаю. Будем навещать друг друга. Да и переезд в другой мир – это всегда тяжело. Мы всё это уже обсуждали.

Фауст не мог даже представить, как брат будет искать жильё, работу, местных Скакунов. Хорошо ещё, что кулоны дают знание языков магическим образом. Такая особенность, что если ты скакун, то понимаешь и говоришь на всех языках среди связанных Шором миров.

– Ладно, Гелик… – голос дрогнул, ком подступил к горлу, а глаза увлажнились. – Только не забывай обо мне.

– Как я могу? – Галилей улыбнулся.

Фауст постарался запомнить эту улыбку до мельчайших деталей. Будто видел в последний раз. А Галилей не реагировал, для него это было просто очередное событие в жизни. И все.

– Не теряй головы. Мир не рухнул.

– Удачи тебе, Гелик.

Фауст ушёл. Изо всех сил старался не оборачиваться. Он понимал, что излишне драматизирует, но ничего с собой сделать не мог. Натура такая.

Глава 4

Неизвестно как далек этот мир и насколько давно происходили события в нем. На окраинах маленького городка, который даже не был нанесен на карты, стоял старый приют для детей. Грозовые тучи клубились над этим большим готичным зданием. Ветер расшатывал ворота во двор и их жуткий скрип был слышен на всю округу. Этот звук проникал в мозг как паразит и часто не давал никому заснуть.

Светло-русый мальчик с голубыми глазами сидел один за длинным столом общей трапезной и вздрогнул от мелькнувшей молнии за окном. На нём висела потрёпанная рубашка и небольшой деревянный кулон, похожий на свисток, что часто было предметом для шуток. Однако это был вовсе не свисток, а тотем с примитивно вырезанным смеющимся лицом.

Было раннее утро, в помещении тускло и серо. Мальчик очень хотел есть, поэтому встал пораньше, чтобы успеть поесть до того, как соберётся толпа.

Он сидел напряжённо и ждал неприятностей. Он всегда их ждал в этом месте. И они появились: компания подростков на пару лет старше. Их было четверо. Самый высокий заметил мальчика и жестом направил остальных к нему.

– Ну, здарова, овощ, – сказал он, нависнув над мальчиком.

Мальчика звали Люк, но к нему редко обращались по имени.

– Привет, Курд, – ответил Люк, вжавшись в скамью.

– Я тут проголодался. Думаю, моего обеда мне не хватит. А твой выглядит заманчиво.

Компания переглянулась и мерзко заулыбалась. Курд взял его тарелку с сухими макаронами и чем-то наподобие фарша, а Люк остался сидеть с пустым взглядом, не двигаясь. Его терроризировали почти каждый день – вот уже четыре года. Взрослым до этого не было дела. Они говорили: «Давай отпор, покажи силу!»

Хулиганы начали уходить, как вдруг Люк схватил поднос и со всего размаху ударил одного из них по затылку. По залу разнёсся звон. Мальчик сложился на колени и зажал шишку руками. Не давая им опомниться, Люк ударил второго – прямо по отвисшей от удивления челюсти. Второй звон. Волна удовольствия прокатилась по телу: ничто так не мотивирует, как страдание обидчика. Третьего удара он не нанёс – Курд уже среагировал и повалил Люка на пол.

В голове зазвенело. Люк сразу свернулся клубком, зная, что будет дальше. Четверо подростков начали пинать его со всех сторон, крича и смеясь. Одна нога угодила прямо в рёбра. Люк почувствовал болезненный треск и сжал зубы, чтобы не закричать.

– Урод мелкий! – бросил один из друзей Курда напоследок, и они ушли за своими порциями как ни в чём не бывало.

С трудом поднявшись, Люк снова сел за стол. У него осталась жидкая вонючая каша и два куска хлеба, которые он заранее спрятал в карман. Двое задир ушли с синяками – хорошее начало дня. Люк вздохнул и едва сдержал слёзы от боли: скорее всего, треснуло ребро. Опять. Рукой он нащупал новый фингал под глазом. Не беда, совсем маленький. Видимо, Курд не старался.

Люк попытался вспомнить шутку: для него смех был лучшим лекарством. В голову пришёл старый анекдот:

«Если дать человеку рыбу – он будет сыт один день. А если дать ему имя “Сыт” – он будет Сыт всю жизнь».

Он слабо усмехнулся – и сразу почувствовал боль в ребре. Всё-таки – не от любых напастей…

После завтрака все шли на занятия по основным дисциплинам – вроде математики, русского и литературы. Люк бесшумно передвигался по коридорам на носочках, как кошка. Занятия проходили в отдельном корпусе на первом этаже. Люк их не любил. Они, конечно, отвлекали от травли, голода и боли, но чаще были скучными. Преподавателям было всё равно – лишь бы никто не мешал уроку.

Литература – другое дело. Люк любил читать книги о героях, преодолевающих боль и трудности, и о злодеях с трагичной историей. Эти истории полностью овладевали им на уроках и не отпускали до самой ночи. Люк читал и представлял себя героем. Он верил, что все трудности делают его сильнее.

Ближе к обеду синяк под глазом разболелся, а веки распухли и стали похожи на сливу. В трапезной было столько людей, что ели стоя. Люк почти всегда ел стоя если, конечно, у него не отбирали еду.

Позади повара тоже порой посмеивались над ним, как над маленьким замарашкой. Но Люк не унывал: он привык к такому отношению и каждый день учился преодолевать его. В этом ему помогал единственный в жизни «огонёк». Увидеть её он мог только вечером.

Во второй половине дня обитателям приюта отводилось время на самостоятельное обучение, внеклассные занятия и отдых. Люк тратил два часа на уроки, а затем уходил в свою комнату до самого ужина. Жил он скорее в каморке, чем в комнате: там пахло сыростью, побелка давно потрескалась, а в маленькое окошко едва проникал свет сквозь слой застывшей грязи. И всё же он старался поддерживать в своём жилище относительный порядок.

Он просидел до вечера на кровати и читал какую то не очень интересную книгу. Ее обложка выцвела, так что он не знал ни автора, ни названия. Периодически от отвлекался на шорохи в коридоре. Кто-то шел мимо, а может просто крысы скребутся внутри стен.

Наконец, раздался тихий стук в дверь.

Грудь наполнилась радостью, и губы сами растянулись в улыбке. Люк быстро открыл дверь и там стояла она, его «огонёк» – Вия. Юная, высокая девушка с длинными рыжими волосами, заплетёнными в косу, стояла и скромно улыбалась, помахивая рукой. Яркие карие глаза сияли от радости. Она была как луч света в кромешной тьме.

Люк крепко обнял девушку, игнорируя жгучую боль в сломанных рёбрах. Он слышал стук её сердца и наслаждался им. Его собственная жизнь играла в том же ритме и по настоящему начиналась, когда рядом было это биение.

Они были знакомы с семи лет. Жили на улице, когда потеряли свои семьи, грелись друг об друга по ночам и делили еду, которой почти никогда не было. Когда-то она шутливо спросила:

– Завоюешь для меня тарелку еды?

А Люк ответил:

– Я завоюю для тебя весь мир.

С тех пор он ценил всё, что у них было. Он хотел бы называть это место домом… но его дом там, где она. Остальное можно пережить.

– Привет, Люк, – сказала она нежно, как всегда. – Господи, что опять с тобой случилось? Как ты?

Вия взволнованно осматривала его побитое лицо. Ее теплые руки обхватили его щеки.

– Ладно тебе, не бери в голову, у меня всё отлично. Это Курд опять со своей шайкой… Я оставил им пару шишек! – гордо заявил Люк.

– Ты молодец… но всё же будь осторожнее. Не дай бог, они тебя покалечат. Может, лучше не ходи в трапезную без меня?

– Я могу за себя постоять!

– Прости. Я просто переживаю за тебя. Ты плохо выглядишь.

Люк знал, что Курд и его компания не лезли к нему при Вии. Хотя это и было немного унизительно. Вия была их ровесницей, однако воспринималась другими как старшая – и выглядела соответственно. В приюте она пользовалась уважением. А для Люка её забота была бесконечно важной. Ему было до ужаса приятно её внимание.

– Спасибо, Вия. Ты пойдёшь ужинать?

– Да. Пойдём вместе?

Глаза Люка загорелись от радости, и они пошли в столовую. Там снова был Курд, но, как и ожидалось, он не стал приставать. Заметив их вместе, он только громко хмыкнул, закатил глаза и сел за стол к своим дружкам.

– Не обращай на него внимания. Он просто засранец. Уверена, он ещё пожалеет о своём поведении и извинится перед тобой.

Вот это точно было маловероятно.

– Может быть, – ответил Люк.

Пока они ужинали, Вия рассказывала о своём дне. С недавних пор у неё по утрам начались занятия в хоре. У неё с детства был чудесный голос. Раньше она пела Люку перед сном, когда они ещё жили на улице. Теперь у них были разные комнаты, и он не слышал её голос вечерами.

Она рассказывала о своих успехах с таким огнём в глазах, что Люк невольно вдохновлялся. Он хотел бы гореть жизнью так же – ради неё.

– А как прошёл твой день? – спросила она.

– Хорошо.

– Утром тебя избили и отобрали еду. Просто супер. Отличный день.

– Я устал, что это всё портит мне жизнь, – ответил Люк. – Если смеяться этим гадам в лицо, может, они подумают, что я больной, и отстанут.

Вия рассмеялась. Её явно привлекал его позитивный настрой. Без него здесь выжить было бы куда труднее.

Перед отбоем они обнялись в коридоре. Люк постарался как можно точнее сохранить в памяти биение её сердца, чтобы скорее заснуть. Он мечтал увидеть её снова, как можно скорее.

– Завтра у меня нет занятий. Пойдём вместе на завтрак? .

– Конечно! А то я думал, снова придётся по тебе скучать. Доброй ночи, Вия, – неохотно попрощался Люк.

– Доброй ночи. Не скучай, – ответила Вия и смущённо улыбнулась.

Они разошлись по своим комнатам. Люка переполняла радость. Ему хотелось смеяться, кричать в подушку от счастья. В такие моменты ему хотелось жить.

Глава 5

После прощания с Галилеем день уже не мог быть хорошим. Однако все последующие события были столь невероятны, что у Фауста голова пошла кругом в попытках усвоить их разом.

Фауст работал в тот вечер один, кофейня уже была закрыта. Полная тишина, лишь шаркающий звук швабры о мокрый пол и гудение ламп накаливания. В помещении было душно. В тот момент он не ждал гостей, но и представить не мог, кто распахнёт дверь.

Сначала он подумал, что это артист из балетного театра из-за белого обтягивающего комбинезона и высоких сапог. Но приглядевшись, Фауст замечал всё больше странных деталей.

Костюм оказался плотным, с высоким горлом и двумя золотыми швами от ключиц до основания сапог. Он напоминал скорее гидрокостюм, чем одежду балетного танцора. Незнакомец вошёл со скрещёнными за спиной руками, подняв подбородок, и осматривал Фауста сверху вниз. Ростом он был впечатляющий.

Лицо – благородное, почти безупречное. Острые скулы, густые светлые брови, волосы с золотым отливом. Но особенно поразили глаза: зрачки и радужка светились, будто внутри было солнце. Вокруг глаз – золотистая дымка. Фаусту становилось всё менее ясно, человек ли перед ним. С тревогой он увидел обугленные следы от его ног на полу и почувствовал запах горелого дерева.

– Доброго вечера, – произнёс незнакомец глубоким, завораживающим и вкрадчивым голосом. Затем, не дожидаясь приглашения, зашёл внутрь.

Он подошёл к стойке. Фауст ощутил, как всё его тело отозвалось тревожной вибрацией. С каждым шагом гостя становилось всё очевиднее: с ним что-то не так. Он был… чужд. И при этом до странности знаком.

Гость наклонился и впился взглядом в Фауста. Прямо, холодно, как будто искал что-то внутри.

Фауст не выдержал тишины:

– Э… вы ко мне?

– Похоже, что так, – произнёс тот с лёгким разочарованием. – Как твоё имя?

– Фауст…

– Хорошо. Меня зовут Кос. Ты должен пойти со мной.

– Прямо… я?

– Нет, не «прямо ты», – Кос скривил губы в раздражении. – Но ты подойдёшь.

Фауст напрягся. На секунду он всерьёз подумал убежать, но его остановило какое-то необъяснимое чувство. Как будто… что-то важное.

Запах гари усилился. Пока Кос стоял, пол под его ногами чернел и дымился. Фауст покосился на пожарные датчики на потолке и скривился.

– Я… прошу прощения, конечно, но если пол сгорит, мне будет сложно объяснить это начальству, – пролепетал Фауст, сам не веря, что говорит такое в такой момент.

Кос закатил глаза и легко оторвался от земли на сантиметров двадцать, так непринужденно, словно это было обычным делом. Фауст ошеломлённо плюхнулся на ближайший стул.

– И что… тебе от меня надо? – наконец выдавил он. – Ты вообще… кто?

Кос осветился ещё ярче. Пространство вокруг залил мягкий, но ослепительный золотистый свет.

– Я – один из богов, живущих в одиннадцати мирах. Я несу свет Огненноликой Королевы. Я ищу скакуна с золотой нитью. – Дальше его тон ужесточился, а взгляд похолодел, – Любого. И ты – подходишь.

Фауст молчал. Всё, что он чувствовал – полнейшая дезориентация. Он пытался осознать хоть часть происходящего, но взгляд Коса давал понять: повторять он не будет.

– И зачем? – пробормотал Фауст и с трудом встал со стула.

– Объясню по дороге. Идём.

– Постой… Я работаю. Я не спал. И вообще…

– Молчать! – прервал Кос. Его глаза вспыхнули, воздух вокруг головы зашипел от жара. – Через пару недель этот мир исчезнет. Мне, по правде сказать, плевать и на него, и на тебя. Но моя миссия куда важнее, а скакунов с золотой нитью – немного. Так что ты мне нужен.

Фауст онемел. И от слов, и от интонации. Кос продолжил:

– У тебя есть выбор. Идёшь и я рассказываю всё. Остаёшься – умри, работай, беги на край вселенной, делай что хочешь. Я найду кого-то другого. Но… – он подался вперёд, – Моё время стоит слишком дорого.

Фауст судорожно кивнул, вжавшись в спинку стула. Мысли перебивал грохот сердца. До тревожной кнопки не добежать и до двери далеко для скачка.

– Ну? – спросил Кос, сдержанно.

– Я… я… Можно хотя бы предупредить брата?

– Брата?

– Да… Он… Он даже не в курсе, что происходит. Я просто же… просто Фауст. Мне страшно. – Мямлил он, думая как бы еще сбежать.

– Я понимаю, – неожиданно мягко произнёс Кос. – Полчаса. Не больше. Ты скакун – тебе хватит. По истечении времени я вернусь. И ты дашь ответ.

Он исчез.

Без двери. Без скачка. Просто исчез.

Фауст остался в темноте, глядя на угасающие золотые отблески. Он впервые видел, чтобы кто-то исчез вот так без использования дверных проемов. Слишком многое случилось за один вечер. Он попытался собраться. Нужно принять решение. А нужно ли? Основываясь на словах первого встречного сверхъестественного незнакомца.

А может ему все почудилось, он зажмурился. Обугленные отпечатки стоп на полу и запах гари в воздухе подтверждали реальность происходящего. Фауст дал себе пять минут – просто посидеть в темноте, прийти в себя. Но мысли не отпускали. В голове роились вопросы: Что, если Кос говорит правду? Что, если этот мир и правда в опасности, как и предыдущий, родной?..

И тут он вспомнил Крис.

Он скакнул к её подъезду. В воздухе пахло электричеством и дождем. Была уже ночь, улицы почти не освещались, но Крис не спала и ответила на звонок. Она вышла в домашнем халате, поёжилась на ветру. Фауст не сразу заметил ее. Когда голова забита, он часто мог не замечать ничего вокруг себя.

– Всё норм? Ты чего завис? – спросила она и кутается плотнее. – Тут прохладно.

– Задумался, – отозвался Фауст. – Как ты?

– Всё нормально, уже почти спала. А ты чего тут забыл?

Он колебался. Сказать правду или нет? Возможно, она сочтёт его сумасшедшим. Но врать не хотелось.

– Ко мне пришёл один… не самый приятный бог. Сказал, что наш мир скоро исчезнет. А я ему нужен, потому что у меня… «золотая нить».

– Ты уже хряпнул где-то? Хотя выглядишь неплохо, – усмехнулась Крис и развернулась к подъезду. – Доброй ночи!

– Подожди… – Фауст схватил её за руку. – Крис, если на днях в городе начнёт твориться что-то странное – скачи. Как можно дальше. Лучше в другой мир.

– Эм… Ты сейчас серьёзно?

Он чувствовал, как теряет убедительность. Но страх был настоящим. Он уже терял мир однажды и повторения не переживёт. А Крис. Она ему дорога.

– Просто… пообещай. Ладно?

Она посмотрела на него долго и немного растерянно.

– Хорошо. Но ты тоже будь осторожен, ясно?

– Постараюсь.

– Пока.

– Пока, – тихо ответил Фауст ей в след.

Он скакнул домой рассказать всё Галилею. Но квартира была пуста. Чемоданы на месте, значит, брат не ушёл. Где он? У него всегда режим.

Фауст в панике перескакал несколько заведений, где тот мог быть, но нигде не нашёл. Тогда он вернулся и, торопливо, почти не соображая, нацарапал записку на клочке бумаги:

«Гелик, прости, всё странно. Я с богом. Его зовут Кос. Если не вернусь – значит, пошёл спасать мир. Или попал в психушку. Береги себя».

Фауст еще раз все перебрал в голове. То что он планирует сделать – чистое безумие, однако ноги сами повели его к двери. Он снова оказался в кофейне.

Почти сразу появились двое. Первый – Кос. Второй практически точной его копией. Те же белые одежды, золотые волосы, но укладка другая, волосы были короткие, даже современные. Черты лица более мужественные. В нём было меньше надменности, больше силы и он напоминал греческую статую.

– Это мой брат. Архимий, – сухо представил Кос.

– Привет, – сказал Архимий и принялся рассматривать интерьер кофейни.

Фауст встал, чуть неуместно поклонился, не зная как бы поприветствовать бога. Хотя Архимий его не пугал – наоборот, казался понятнее и проще.

– Ха! Это же кадр из «Кавказской пленницы»? – вдруг радостно спросил Архимий, разглядывая фотографии на стенах.

Архимий был похож на увлеченного туриста в картинной галерее.

Фауст ошарашенно кивнул:

– Эээ… да.

– Ты готов? – перебил Кос.

– Вроде бы. Но у меня всё ещё есть вопросы…

– Кто бы сомневался, – фыркнул Кос. – Расскажу по дороге.

Архимий продолжал крутиться по залу, явно заинтересованный атмосферой. Кос бросил на него раздражённый взгляд.

– Архимий, соберись. Мы уходим, – сказал он и обернулся к Фаусту: – Следуй за мной.

Фауст бросил взгляд на кофейню. На стены. На стойку. На то, что стало его жизнью. Сердце сжалось. Галилей…

– Слушай, Может… я всё-таки возьму брата? У него, может, тоже золотая нить?..

Кос не сразу ответил.

– Нет. У него красная нить, самая обычная. Он нам не интересен.

– Ну… может, просто заглянем?..

Глаза Коса вспыхнули, и он навис над Фаустом:

– Я сказал – нет.

От напряжения у Фауста свело спину. Он кивнул, больше не споря.

– Тогда… пошли. Куда мне скакать?

– Захиди в Шор, там увидишь мой след. – пробурчал Кос.

Фауст шагнул за ним. Архимий остался.

– Удачи, Хим. Не лезь в драку без нас, – бросил Кос на прощание.

– Понял-понял, – отмахнулся тот, будто речь шла о походе за хлебом.

Братья переглянулись. Между ними была… напряжённость. Но не вражда, скорее, несогласие. Но в чем именно Фауст, конечно, не знал.

Фауст шагнул в Шор. Он шёл, глядя себе под ноги и замер.

В бесконечном пространстве Шора под его ступнями тянулись светящиеся золотые следы. Ботинки Коса оставляли сияние даже здесь.