Сон о принце

А потом пришло время возмущений и ругани. Однако сотрясение воздуха в пустую удовлетворения не приносило. Мне требовался слушатель… Хотя бы шиза…

***

– Нет, Валер, ты представляешь, даже половник уволокли!

– Сороки, Лен. Тянет этих тварюшек на блестящее.

– Да какого же размера эти сороки, что половник утащили? Я понимаю ложки или вилку. Но половник? И на что ей вообще сдался мой половник?

– Деток кормить.

– Чего?

– Ну как же! «Сорока-ворона кашу варила, деток кормила…»

– Кашу варила? А мне как эту кашу варить?! И это дите с ребенком кормить?..

***

Вернуться в «лагерь» незаметно не получилось по весьма прозаической причине – я не нашла полянку. Попробовала вернуться на берег и не нашла его тоже. Решила снова поискать полянку и чуть не полетела в воду, неожиданно выйдя на берег в совершенно другом месте. Настроение дошло до нулевой отметки, и новая попытка отыскать полянку ее не улучшила. Точнее, ухудшила, но тут я набрела на муравейник и принялась активно гадать знаком он мне или нет. Окончательную точку в сомнениях поставил раздавшийся невдалеке детский плач.

Радостно-восторженный фейерверк эмоций по поводу моего возвращения фонтанировал ровно до тех пор, пока взгляд девчонки не уперся в мои носки. У нее как сбой в программе случился. 'Зависла', причем в натуральную. Вот как стояла на коленях, переодевая малыша, так и застыла, онемев на всех уровнях и подуровнях. И только глазки хлопают, неотрывно следя за моими ногами. Попытки ребенка привлечь к себе внимание успеха не имели.

«Ни есть хорошо, – мысленно прокомментировала я произведенный эффект, подходя ближе, – А если выйти из поля зрения?» – и, сделав шаг за спину девицы, присела около рюкзака.

По чуйке ударил взрыв эмоций. Даже два взрыва: один назывался «Фу, какая гадость», второй – «Я хочу себе такое». У меня вырвалась невольная усмешка – миры разные, а люди так похожи. Вспомнился один из бабушкиных рассказов о детстве как ее «дворовые подружки» резко раскритиковали набор кукольной посуды, присланный ей из Эстонии, а уже через час больше половины сервиза загадочным образом потерялась.

– Люди завистливы, – поучала она меня.

– Но не все, – возражала я

– Все, – отвечала бабушка, – включая нас с тобой.

– Фу, бабуль, ну что ты говоришь? – не соглашалась я

– Правду, – грустно улыбалась она в ответ, – зависть свойственна всем. Это надо понимать и признавать, чтоб суметь себя удержать от плохих поступков, или просто дурных слов. Ведь, по сути, зависть безвинна. Она своего рода мечта о том, что у кого-то уже есть. И вот это «есть» может вызвать ощущение проигрыша у тех, которых «нет».

– А ощущение проигрыша, вызывает желание отыграться? – я попыталась подхватить бабушкину мысль.

– Правильно. А что если у тебя нет возможности победить? Что если твой соперник по всем статьям сильнее?

– Бесчестные грязные приемчики, – мгновенно ответила я, выдав заученный у Эйри урок.

– Сплетни, показное осуждение, наветы, подлости, вандализм, просто откровенное воровство, – бабушка вздохнула, – на все эти гадости может толкнуть обычная зависть.

– И что, ты считаешь, что я могу к такому скатиться?

– Любой может, если не остановит себя.

– И как это сделать?

– Для некоторых срабатывает угроза расплаты, мол, поймают – хуже будет.

– Но это ведь не наш случай.

У бабушки мелькнули хитринки в глазах:

– А зачем твой евреец учит тебя грязным штучкам? Обучал бы по правилам самбо или там дзюдо.

– Бабу, ты же знаешь, что я не для соревнований занимаюсь

– То же и с завистью. Ущербна не она, а ощущение проигрыша. Не стесняйся себе напоминать, что ты не соревнуешься, а живешь. Просто живешь. И дышать станет легче.

Что ж посмотрим, какого цвета у девчонки зависть, и, сгрузив сапоги с кувшинчиками, я отправилась за хворостом.

***

– Валер?.. Алло?

– И тебе алло, мил человек

– Хм… ну спасибо

– Да всегда, пожалуйста… Чего звала?

– А ты это… веришь, что десять лет прошло?

– Не исключено… Твой принцик, во всяком случае, заметно изменился

– А как это может быть?

– А я что Эйнштейн, знать такое?

– Уговорил, ты не Эйнштейн… Но… я же летала к нему за одну ночь туда и обратно?

– Не надо путать туризм с эмиграцией!

– Кончай подкалывать! Я ж серьезно спрашиваю…

– Да понятия не имею! Может из-за того, что тогда ты ментально переносилось, а сейчас материально…

***

Время кормления малыша тянулось ужасно медленно. Я уже не только натаскала дров, но и подготовилась к готовке горячего завтрака. То есть налила в котелок воды, приготовила ветки, чтоб повесить его над огнем, сложила хворост домиком для разжигания костра, очистила от коры причудливо изогнутую ветку, превратив ее в подобие поварешки… скорей лопатки, для помешивания будущей каши. А за спиной никаких подвижек к окончанию процесса кормления

Я прислушалась к своей чуйности. Похоже, там вообще никаких подвижек нет. Уснули они что ли?

Развернувшись, я заглянула мамаше через плечо. Точно уснули. Причем девчонка, согнувшись крючком, продолжала во сне поддерживать рукой грудь, прижимая ее к уху младенца. Тот в свою очередь недовольно морщился, но не просыпался. Вот уж точно, полцарства за фотик. Однако развлечения развлечениями, а позавтракать горячей кашкой все же хочется. Без аборигенки же мне не справиться, поскольку вчера толком и не разглядела, как та разожгла костер. Во-первых, темнота мешала, а во-вторых, занималась интеллектуально-муторным безуспешным делом – добывала огонь трением. Воспоминание о последнем раздраженно дернуло несколько ниточек в душе, заставив перейти к более решительным действиям – взяла у спящей красавицы ребенка с рук. Мамаша мгновенно отреагировала, подняв голову и слегка разлепив глаза. Видимо моя физиономия задела у нее какие-то рецепторы в мозгу, поскольку она тут же рванулась выхватить ребенка обратно, но мое «Тсс!» произвело успокаивающее действие… а может она просто окончательно проснулась.

Вдвоем мы организовали ее птенчику уютное гнездышко, после чего девица попыталась улечься спать. Я возмутилась и не дала, потребовав развести костер. На меня обиделись и ушли совершать утренний моцион. Мне же осталось зеленеть от злости в ожидании, которое тянулось и тянулось…

Однако всему бывает конец. Кончилось и мое терпение.

Я решительно направилась в те кустики, куда удалилась моя пропажа.

Она спала. Уселась, привалившись спиной к стволу дерева, и спит. Радости такая находка у меня не вызвала, что и было высказано вслух с чувством, с толком, с расстановкой, а главное, с достаточной громкостью, чтоб девица, оторвавшись от снов, приоткрыла глаза. Не дожидаясь «полного включения», я схватила ее за руку и, заставив подняться на ноги, потащила обратно на полянку, где ткнула пальцем в уложенный хворост. Ответная реакция поначалу была бурно отрицательной, но по мере размахивания руками, девица вспоминала о своей роли белого человека по приобщению дикарей к знанию и вскоре взялась за мое обучение.

Моему вниманию был представлен пузырек… Хотя правильнее сказать два пузырька, склеенные друг с другом так, чтоб их горлышки смотрели в разные стороны… Пробки, естественно, имели левую резьбу… А еще мне показали коробочку, со стружками какого-то вещества… Берешь такую штучку, капаешь по очереди из флакончиков, а потом быстро засыпаешь легко воспламеняющейся трухой и ждешь пару минут до появления пламени. Короче, весьма неудивительно, что вчерашним вечером мне не удалось рассмотреть все детали этого немгновенного процесса. Причем осталось полной загадкой, зачем сначала «очень быстро закидать», если потом все равно нужно подождать. Хотя, подумаешь – еще одна загадка. Мало ли их уже набралось…

Обучение, кстати, включало в себя и практические занятия, где мне самой доверили разжечь костер. При этом просветительница пахла не только гордостью собой, но и чем-то… не знаю. Наверно так чувствуют себя родители, когда ребенок начинает самостоятельно пользоваться туалетом. Ну да ладно, мне обижаться что ли? Я ведь действительно чувствую себя дитём малым, не зная таких элементарных, с точки зрения учительницы, вещей. По мне наши обычные спички-зажигалки удобнее. Если же местные придерживаются других взглядов, то это их сугубо личное дело. Или они просто не знакомы с такими изобретениями? С другой стороны, они пользуются продуктами химического производства. То есть в данном обществе вполне могли освоить технологию обсеривания спичек. Могли, но не стали… Просто не могу себе представить такого места на Земле, где развились бы такие странные зажигалки вместо легких быстро воспламеняющихся спичек. Зато вариант «не знают» вполне укладывается в версию переноса в другой мир, озвученную во вчерашнем сне…

Я мотнула головой, пытаясь разогнать табун ненужных мыслей. Ведь не хотела думать о приснившемся и не буду. Пусть факты-странности оседают в голове, а потом подобьем бабки.

Я подвесила котелок над огнем…

И без вчерашнего сна есть о чем подумать. Вот, к примеру, интересно местную крупу лучше сразу кидать или подождать пока закипит? Да и пропорции знать не мешало бы. Хотела аборигенку расспросить, но видимо для нее еда существует исключительно в приготовленном виде… Да к тому же поспать мадама все порывается. А, ладно, кинем две горсти в холодную воду.

В котел также полетел мелко нарубленный кусок сушёного мяса. Посмотрим какая она будет Ленкина каша.

Костер со своим крошечным КПД трудился над нагревом воды. Я, устав сидеть просто так, сходила за дровами, перебрала трофеи и сделала неприятные открытия. Во-первых, у нас не нашлось ни одной ложки. Ну ладно мои сорочье растащило, но ведь бандиты должны были чем-то пользоваться? Котелок-то у них нашелся, а вот чем хлебать из него непонятно. Впрочем, это скорей неудобство, чем проблема. Меня больше беспокоило открытие номер два: оказывается, девчонка прикарманила себе стариковский наган. В круговерти событий оружие выпало не только из моих рук, но и из списка забот-тревог. Да еще надвигающиеся темнота поторапливала события, не давая лишней минуты на обмозговку происходящего. И вот, пожалуйста – совсем неигрушечный пистолетик теперь весит на поясе молодой девчонки, да еще прикрыт так, что сразу не заметишь. Если б у нее во время сна не задралась накидка, то мне и невдомек было бы, куда делось оружие.

Я раздраженно швырнула ветку в огонь. Ей видимо такое отношение не понравилось, и она, глухо стукнув о котелок, под мой вскрик «Ох, нет!», бухнулась в пламя, подняв тучку алых искр. Сошки с неторопливой задумчивостью покосились, переведя конструкцию в очень неустойчивое равновесие. Желая остаться с кашей, я без проволочек взялась за восстановление статус-кво, попутно ругая свою излишнюю эмоциональность.

Ведь по большому счету, какая разница, где этот наган обитает? Все равно же не стреляет. Старик тогда дважды щелкал курком и ничего. Так что пусть малышка таскает тяжелую железку, если ей так хочется. Просто мне самой спокойней надо быть. Можно, к примеру, заняться чем-нибудь успокаивающим. Ложки, к примеру, выстругать… хотя, глядя на вершину моего строгательного успеха поварешку, понимаешь, что лучше ограничиться китайскими палочками.

Вот и еще один повод вспомнить добрым словом фанатку суши Ривку. У нее, помнится, едва дым из ушей не повалил, когда я хотела вилкой подцепить какой-то там ролл. Как же, мол, так! Я ж не пойму, не прочувствую, не проникнусь. Причем все говорилось с таким напором, с такой искренностью, что хотелось немедленно все бросить и освоить восточную утварь. Впрочем, так мы с Валеркой и сделали, потому что спорить с беременной… просто не стоило. Да и любопытно стало. А потом устроили соревнование по поеданию гречки с мясом палочками: суши-то кончились, а задор и аппетит разыгрались не на шутку…

Погрузив в себя в череду воспоминаний я, неспешно выбрав ветку, принялась неторопливо снимать стружку с заготовки.

***

– Валер, а сколько ты думаешь Эсе лет?

– Ну-у, наверно в районе пятидесяти.

– Скока?!

– Э-э… Может сорок пять, сорок.

– Да что ты толком сказать не можешь!

– Слушай Червоточина, сама скажи, насколько он выглядел, когда решил предложение тебе сделать?

– Я думаю не старше тридцати…

– Тогда ему сейчас сорок пять.

– … а может двадцать пять…

– Тогда сорок.

– Да что ты привязался с этими сорок– сорок пять?! Нечего сказать, так лучше молчи!

– Хорошо Ленка, молчу.

Глава XXIII

Яркие солнечные лучи обесцвечивали лепестки пламени, заставляя меня постоянно подносить руку ближе к костру проверяя уровень жара. В свою очередь активно бегущие по небу облака временами накрывали холодной тенью поляну заставляя ежиться, вспоминать тепло вчерашнего дня и подкидывать еще одну веточку в костер. В одно из таких похолоданий проснулась молоденькая мадама. Кутаясь в трофейную куртку, она села поближе к огню. Причем местечко явно выбиралось с расчетом, чтоб приглядывать за мной, но так чтоб это не бросалось в глаза. Во всяком случае, запах от нее шел именно такой. А еще я уловила аромат забавной смеси брезгливости, голода и любопытства. Впрочем, такая комбинация легко просчитывалась и без чуйки. Достаточно всего пару минут понаблюдать за ее поведением.

Подхватив поварешку, я в очередной раз встала помешать кашу, как вдруг ощутила недоумение, а потом осуждение со стороны девчонки. Теперь уже меня захлестнуло любопытство. Впрочем, взгляд, которым соседка по поляне внимательно следила за моими руками, наводил на кой-какие объяснения. Видимо приметила подруга вчера колечко… Хотя как было не приметить, если вся моя вчерашняя одежда состояла из веревочки на запястье. Возможно теперь, не увидев украшения, она могла подумать, что оно стало платой за одежду. Сменяли его на «жуткие» зеленые носки… которые ей самой хотелось бы иметь. Не объяснять же бедняжке, что вдоволь нацеплявшись колечком на запястье за все на свете, я просто перевесила его на шею… Хотя мне жутко интересно с кем, по ее мнению, можно свершить подобную сделку посреди леса. Однако начинать такой разговор лишь время переводить: запас общих слов у нас нулевой.

Вздохнув, я вернулась обратно на свое место. Мне еще одну палочку дострогать надо…

В тишине и почти неподвижности минуты тянулись часами. В девчушке усиливался запах скуки. Ее стала сильней притомлять наша вынужденная молчаливость. Легонько кашлянув для привлечения внимания, она исполнила пантомиму-миниатюру на тему «Давай познакомимся». С моей стороны возражений не поступало и мы представились. Я, следуя книжному клише, ударила себя в грудь и, выбрав наиболее простой из вариантов своего имени, сказала: «Лена»

– ЛенАа? – удивленно переспросила меня собеседница, сделав ударение на растянутом «а», да еще и растянув ее. В воздухе запахло удивлением и весельем.

– ЛЕна, – повторила я, подчеркивая привычное для моего уха произношение с ударением на первый слог.

– ЛенАа, – утвердительно произнесла девица на свой манер, явно проглотив какую-то непонятную мне смешинку. Затем она показала пальчиком на себя, выдав что-то очень длинно-непроизносимое, а главное незапоминаемое. Моя скептически приподнятая бровь вызвала небольшое смущение, после чего была озвучена более короткая версия. С моей стороны оптимизма не прибавилось. Третий вариант я постаралась воспроизвести, в результате чего щеки у собеседницы в мгновение достигли свекольной бордовости. В воздухе запахло обидой, но она довольно быстро рассеялась. Девочка, справившись с собой, стала почти ровным голосом повторять мне свое имя по слогам.

Пытка длилась минут пятнадцать, в итоге у меня довольно шустро стало получаться выговаривать Йискырзузкурижузу. Я подумала как-то подсократить эту мечту садиста-лингвиста. Только девчонка оказалась сильно против. Вскочила на ноги и давай возмущенно журчать, активно размахивая руками. Кто ее знает, может у нее имя означает орлица, а мое укорачивание делает из нее курицу. Или даже мокрую курицу. Обидно, наверное.

– Ладно, Йискырзузкурижузу, так Йискырзузкурижузу, – согласилась я, начав уставать от представления, и мотнув головой в сторону «кроватки» спросила, – А пацана представишь?

Девчонка посмотрела в сторону моего кивка и как-то обреченно произнесла что-то неудобоваримое начинающееся на «Ти».

– Тим? – с надеждой переспросила я.

Девчуха посмотрела еще раз на меня, потом на еще раз сына и решила, что он не дорос до полного имени.

– Тим, – обреченно повторила она, согласно кивнув.

Тут нас прервал бульк, изданный кашей. Ленкин кулинарный шедевр под названием «Экспромт» явно заявлял о своей готовности.

***

Мы пылили по узкой грунтовой дороге второй день. Усталые, голодные и обиженные на судьбу и друг друга. Вот честное слово, если б не Тим, бросила бы его мамашу еще в лесу, поскольку ее барские закидоны уже сидели в печенках. Особенно бесил запах ее искреннего негодования, когда я отказывалась обслуживать «их барское высочество», не говоря уж о моментах, когда понукаемая моим недобрым словом и агрессивным жестом она выполняла какую-то работу. Правда, стоило признать, что Йискырзу ни разу не попыталась угрожать мне пистолетом. Даже когда я, слегка взбесившись, отвесила ей подзатыльник и подхваченной хворостиной погнала собирать дрова, не постеснявшись приложить свой инструмент пару раз к ее мягкому месту. Случилось это на третий день нашего путешествия по лесу. То есть времени с начала знакомства прошло уже достаточно, чтоб недостатки попутчицы стали выбивать яркие искры, сталкиваясь с моими взглядами на жизнь. Хотя с другой стороны, до пожара пока не доходило. Просто присутствовало постоянное раздражение, которое требовалось на ком-нибудь сорвать. А тут еще Тимка нам устроил веселую ночку, организовав побудки каждые полчаса. Валеркин рассказ про режущиеся зубки меня на мирный лад не настроил, хотя уровень озверина в крови еще поддавался контролю. Однако когда придурошная птица решила радостно поприветствовать рассвет, у меня резко сорвало резьбу, и ножка-дубинка со свистом ушла в полет. В прицельный, как оказалось, полет. Последовавший треск и глухой удар о землю добудили остатки моей команды. Быстро вскочив на ноги и немедленно выдвинувшись на разведку, я обнаружила тушку довольно крупной птицы. Голод моментально оправдал неожиданный охотничий инстинкт, а тонкая внутренняя организация порадовалось, что добычу не пришлось добивать. Птичка в моем сознании моментально уподобилась курицам с базара… вот только эту нужно было ощипать. Из-за этого «только» я оказалась по уши в перьях и пуху. А «красавица» при этом сидела и радостно смотрела шоу, даже не подумав о сборе дров для костра. За что ей и прилетело. Впрочем, она и раньше старательно увиливала от работы. Иногда снисходя до показа, как она занята с ребенком, даже не подозревая, что ее чувства читаются мной на раз. В большинстве же случаев девчонка просто не включалась, что я вовсе не обязана обихаживать ее. Так что всплеск моей агрессивности произошел не только из-за перьев. После словленного скользячкой подзатыльника Йискырзу попыталась не то обидеться, не то возмутиться, да только хворостина в моих руках в момент свела дискуссию к формулировке «Надо, Федя! Надо!». Это аргументацией девица прониклась без перевода, бросившись наутек от воспитательной меня. Приучение к труду на благо нашего сообщества принесло свои неоднозначные плоды вечером, когда попутчица без напоминаний занялась дровяными заготовками. К тому времени мы уже почти целый день шагали по дороге, волоча за собой вязанку ветвей, подобранных у придорожных деревьев. Это я предложила, а спутница, против обыкновения, практически сразу согласилась. Выслушала мое жесто-эмоциональное выступление, окинула взглядом травяные просторы, поежилась от противно зябкого ветерка и согласилась. Так что вся вечерняя работа по обеспечению костра топливом свелась к наламыванию запасенных нами палок. Кроме того, запах доносил, что «леди» сделала своеобразный вывод из моего урока, решив своей работой пристыдить нецивилизованную хамку. Так что вечер прошел у нас мирно, но обоюдно обиженно. Сейчас же, как ни странно, вчерашний наполненный бурными эмоциями день, кажется, ужасно далеким. Словно все происходило вечность тому назад. Когда-то в другой жизни. Ночь разнесла произошедшее по далеким закоулкам памяти, а день сегодняшний в свою очередь покрыл воспоминания толстым слоем пыли, сделав нас частью монотонно тянущейся пустынной дороги. Оглядываться не хотелось, а впереди надежда на безликое "дойдем, а там увидим". И так шаг за шагом по пути, обволакивающим размеренно-противной обреченностью мысли, звуки, жесты. Жесты, кстати, стали еще одним раздражающим фактором. Хотелось просто говорить, не размахивая руками-ногами, не корча физиономии и не исполняя замысловатые танцы. Понятно, что изучение языка должно взять время. Сюрпризом оказалось, что вся идея занятий на ходу отправилась коту под хвост еще во время нашего обмена именами. Половину звуков, которые издавала моя учительница, я не различала, другую половину просто не могла выговорить. Девчушку бросало от моего произношения то в жар, то в холод. А временами я выдавала такие шедевры, что она от смеха буквально ползала по земле. В натуральную ползала, да еще, держась за живот, подвывала от смеха. Меня, глядя на нее, тоже пробивало на 'хи-хи'. Хотя 'глядя' совершенно неправильно описывает тот фонтан бурного чистого веселья, который окатывал меня через чуйку, ломая-вышибая все сдерживающие факторы. Впервые такое случилось, когда я сказала… постаралась произнести "большая палка". Мы наверно час не могли сдвинуться с места от смеха, а потом еще час, ну может меньше, не могли идти, потому что все силы ушли в ха-ха, да в хи-хи. С тех пор я такие, слава богу, редкие приступы веселья обозвала 'эффектом палки'. И странное дело, девчонка подхватила случайно произнесенное мной вслух словосочетание и очень чисто повторяла, слегка растягивая первый звук: 'Э-эффект-пАлки'. Йискырзу, вообще, оказалась из тех людей, кому легко даются иностранные языки. Что не могло не бесить, поскольку ее абсолютно не интересовало изучение русского. Она даже из любопытства не повторяла произносимые мной слова, видимо считая, что это задача 'дикарки' учить цивилизованный язык, а ей утруждать себя моветон. Во всяком случае, мое нюхачество именно так интерпретировала эмоции спутницы. При этом ее личные учительские обязанности практически сводились к постановке правильного произношения окружающих нас предметов. Правда, тут пряталась еще одна ловушка – у меня не было никакой уверенности в правильной интерпритации выученных названий. Синонимы они ведь не всегда стопроцентные синонимы. Ведь не скажешь, что на деревьях растут дрова, хотя к подобранной заготовке для костра подойдет и «ветка» и «палка». О глаголах речь вообще не шла… почти не шла, так как мне практически сразу во время нашей первой каши удалось выучить трио 'пить' – 'сух', 'есть' – 'зрёст' и 'стой' – 'зуск', которые порадовали как краткостью, так и произносимостью. Все остальное утыкалось в обрыдшую за пару дней комбинацию актерского мастерства и усталости. А если добавить наши личностные нестыковки, то не мудрено, что количество уроков неуклонно уменьшалось.

Единственная отдушина – разговоры с Валеркой. Ему я рассказывала о происходящем и жаловалась на это же происходящее, не забывая красочно рассписывать языковые проблемы. А он мне в утешение рассказывал свои истории. Моим фаворитом стал рассказ о том, как Валеркина мама пообещала подарить Ривке для спальни два красивых бра с нежной отделкой из дымчатого стекла, и как потом вечером, слегка офигевшая невестка в очень тактичных формах, но весьма решительно выговаривала ничего не понимающему жениху, что она не хочет, даже категорически против, чтоб в их спальне над кроватью висели красивые электрические лифчики ни для уюта, ни просто так. Даже если их подарит его мама. (Лифчик на английском произноситься как бра).

Я смеялась до слез, вызвав у попутчицы серьезные беспокойства по поводу моих шариков и роликов. Ну и ладно, у нас 'дикарок', мозги по определению работают по-другому. Так что одной странностью больше, одной меньше. Правда, наличие у девчонки пистолета, вносило во всю ситуацию некий нездоровый привкус. Решит, что с сумасшедшей ей совсем не по пути, да и пристрелит, как бешенную собаку. Впрочем, я не злоупотребляла 'звонками другу', по более обыденной причине: во время разговора у меня резко снижалась внимательность, повышая риск увечий. Все же лес – это не парк… Хотя в парке тоже можно споткнуться о корень или схлопотать веткой по лицу. Однако было кое-что еще, влиявшее на частоту наших бесед: меня несколько смущало место прибывания моего персонального приведения. Точнее, непонятность его местонахождения. Причем сам Валерка понятия не имеет о том, как и где именно он существует. От такого волей-неволей приходили мысли, что на самом деле кусочек моего мозга ведет себя неадекватно, присвоив себе Валеркин образ. В принципе для друга ничего не жалко. Вон говорят, лобные доли не используются даже на пятьдесят процентов. Пожалуйста, пусть размещается. Вот только надо четко разделить, где кончаюсь я, и начинается он. Валеркину же версию его существования под вывеской: «Ты богиня, а значит, лучше знаешь, как у вас там заведено» – я даже рассматривать не собиралась. Пусть верит, во что хочет. Это его самовнушение, не мое. И потом репейник цепляется к кофте не из-за ее суперсилы, а из-за своих крючков… Репейник-Валерка демонстративно бурно возмущался аллегорией, на чем наш очередной разговор и окончился. На звонки 'другого' я не отвечала.