Сон о принце

У меня аж слезы внезапно выключились:

– Как это «с тобой»?

– Ну а как люди вместе оказываются?

– Она тоже в моей голове? – похоже, шизофрения прогрессирует.

– Нет ее сейчас…

– А когда вернется? – обреченно спросила я

– Не вернется, ты ее, точней нас, к моим родителям привязала.

У меня случился сбой в усваивании информации. Или просто сон перешел на новый уровень бреда.

– Я знаю, как это звучит, – продолжал Валерка, – но что делать, если ты девочка особенная? В общем, воспринимай, как хочешь, но когда ты после аварии вправляла мозги моим родителям, то буквально привязала нас к ним. Можно сказать, вбила нас в них. Ты дала нам шанс остаться с дочкой. Это дорогого стоит. Вот отсюда и огонечки любви-веры-признательности, один из которых я послал тебе в начале разговора…

Его слова рождали надежду. Светлую и хрупкую. В нее хотелось верить, но… Но лучше разрушить надежды, чем жить в самообмане.

– Неувязочка у тебя в красивой сказке, – с жалостью в голосе сказала я, – Если вы привязаны к родителям, то почему же ты со мной?

– Это, богиня, тебя спросить надо. Ты такую вивисекцию провела, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

– А если рассказать без иносказания, по-простому?

– Ха! Хотел бы! Да только… Впрочем, – паладин задумался на мгновение, – представь сиамских близнецов. Один я – твой рыцарь-одноклассник, другой я – муж-отец. Так вот ты нас ухитрилась разделить.

– Забавненько излагаешь, – невольно откомментировала я

– Ничего забавного! Я, между прочим, несколько дней в себя приходил, а потом долго пытался осознать кто я.

– Вижу, ты справился, – спряталась я за ехидством.

– Ну, твой рассказ о похоронах помог сфокусироваться. А потом, когда ты бутылочку добила, стало страшно, что делов натворишь…

Кусочек новой информации легкой пылинкой осел на мозг, и тот сразу потребовал уточнений:

– Подожди, так я что выпила всю бутылку?

Валеркины глаза заискрились весельем:

– Опаньки! – воскликнул он, – а у тебя обрыв ниточки произошел, оказывается раньше, чем мне думалось!

– Какой ниточки? – переспросила я, не сразу включившись в его мысль.

– Ниточки событий, краса богинюшка, – игривым тоном пояснил Валерка, но тут же его сменил на более спокойный, – на самом деле, я сам в некондиции тогда был, поэтому не сразу понял, что с тобой что-то не то. Подожди, – он поднял руки, останавливая рвущийся из меня вопрос, – дай мне закончить, а то мы так и не доберемся до сути… Но, видимо, кой-какие пояснения сделать надо. Так вот, твои мысли мне не видны. Смотреть твоими глазами я не умею, твой слуховой аппарат тоже мне неподвластен, но вот то, что ты говоришь, я могу слышать. Точнее, я слышу направленные мысли, которые ты шлешь вместе со словами. И еще, самое главное, я чувствую, когда ты уходишь, скажем так, в некондицию. Например, после раздавленного в одиночку пузыря.

Смутившись от прозвучавшего дружеского упрека, я невольно захотела спрятаться от его взгляда. Валерка, с возмущенным «Нет уж!», тут же дернул меня за ногу, разрушая мою уютную позу. Стало еще стыднее, а этот рыцарь еще добил, добавив: «Умела пить – умей и расхлебывать».

– И нечего коленки обнимать и прятаться за ними, – заявил он, усаживаясь нога на ногу, полностью проигнорировав мой обиженно-упрекающий взгляд, – сейчас, собственно, то, ради чего весь наш с тобой сыр-бор разводился. Итак, если ты еще не поняла из рассказанной присказки, то поясняю, что четкой картины произошедшего у меня нет. Только «обрывки», основная масса которых приходиться на твое водкопитие. А оно окончилось тем, что ты решила вклеить нашу фотографию с выпускного в свой дневник. Не помнишь?

Я заинтриговано помотала головой.

– Дневник ты нашла, – продолжал Валерка, – клей, после долгих упорных попыток, тоже. И… вот здесь… Внимание!.. Ты стала разговаривать со своим принцем. А через какое-то время он начал тебе отвечать. И не надо делать глаза по семь копеек!.. Вот не… Э, Ленка, ты чего? Ленка?

– Он меня видел вот такой… пьяной как… как…

И мир размылся слезами. Все расфокусировалось и сознание потекло рыданиями, полное обрывками переживаний, словно городской ручеек со смытым дождем мусором… Верный паладин стоял, точней нависал над моим креслом, пытаясь что-то сделать-сказать-утешить. Но тщетно. Из меня словно вынули все, что могло держать форму. Я стала хлябь. И тут резко, как разряд молнии:

– Так давай попробуем еще раз…

Подавившись очередным всхлипом, я в недоумении посмотрела на друга. Тот в ответ лишь слегка качнул головой, показывая, что это не он. Впрочем, этого можно было и не делать, потому что одновременно из-за его спины до нас донеслось окончание фразы:

– … Только давай аккуратнее. Если опять что-нибудь уронишь…

Слегка отклонившись в бок, я увидела полуголого мужика, сидящего на высоком стуле боком ко мне.

Увидела и сразу юркнула обратно. Хотя какой там «увидела» – так силуэт только, и все же хватило, чтоб точно осознать правильность своего решения: не нужно нам сейчас общаться. Не смогу. Не выдержу. На губах у паладина легкая вопросительная улыбка… Подначивает, зараза такая. Не понимает, что все серьезно и мне совсем не до смеха. Но я все равно уйду. В прошлый раз мне одеяло помогло. Сейчас я укрываюсь какой-то дерюжкой… Все равно должна сработать…

«Я ухожу», – беззвучно одними кубами проартикулировала я своему защитнику. Тот согласно прикрыл глаза: понял мол, – уходи

Раз… и темнота.

Глава XXI

– Здравствуйте.

«О, это Валеркин голос» – констатирую я.

– А-а… э-э – хм…

«А вот и его полуголый собеседник. Прямо скажем – не очень многословный собеседник».

– Вы ко мне?

«Даже и не думала, что подслушивать так интересно, ну что он там с ответом медлит?»

– Э… нет.

– Тогда не смею задерживать, до свидания.

«М-да, коротенький спектакль».

– Стой! Я помню тебя!.. –

«О! Продолжение!»

– Ты был с ней! На столе сидел…

«Это он!» – щеки вспыхнули, сердце застучало, грозя своим гулом выдать меня, да и под дерюжкой резко стало меньше воздуха. Сразу захотелось выйти вдохнуть полной грудью и как бы случайно, ненароком взглянуть на него. Но не разговаривать. Сразу уйти…

– … Ты танцевал с ней на балу! – продолжил гость.

«Э… как?» – удивление окатило меня подобно холодной воде, снизив жар и успокоив желания.

– Где, простите? – в Валеркином голосе моим эхом прозвучало недоумение.

– На балу! – припечатал обвинительно принц, – Ты и сейчас так одет…

«А! Выпускной… – успокоительно обрадовала я себя пониманием, и тут же новая непонятка, – Он-то откуда знает? Поглядывал? Он может так?»

– … как будто снова… – продолжал гость, – Ты идешь с ней? С ней? Да? С ней?!

«Боже, какая экспрессия!» – цинично замечал разум, а сердце млело и стучало, стучало и млело. И губы улыбались непонятно чему.

– Не стоит вам мне тыкать, – паладин был вежливо холоден, – Мы с вами на брудершафт не пили и в братании замечены не были. И даже просто не знакомы.

«Прав Валерка, дистанцию держать надо».

– Кхм…

«Мне, кажется, или принц действительно сделал пару глубоких вдохов для успокоения?»

– Признаю вашу правоту…

«Звучит как политес сквозь зубы».

– Могу я увидеть непорочную уважаемую богиню Лемку?

– Нет, не можете, – у меня мыслительный процесс на нуле, просто с замиранием сердца жду реакции.

– А если буду настоятельно просить?.. Требовать?.. Я так понимаю, угрозы тоже не помогут?

– Вы абсолютно правильно понимаете.

«Молодчина Валерка! Не друг – стена!»

Молчание, изводящее душу.

Глубокий вздох… сквозь зубы, но голос остается ровным:

– А как я могу изменить ваше мнение в нужную мне сторону?

– А причем тут мое мнение? – Валеркино удивление звучало очень натурально.

«Может оно действительно натурально?»

– То есть решение пускать или не пускать меня принимается не вами?

– Пускать или не пускать куда?

– Издеваетесь?

– Уточняю.

«Мне, кажется, или гость действительно стал опять подзакипать. Точнее, подзакипать он начал сразу как появился, а вот сейчас может дойти до точки критического давления пара. Только до драки мальчики не доходите… А то ведь не знаю за кого тогда болеть-переживать»

– Хорошо…

«Брр, от такого 'хорошо' мурашки по коже бегают»

– … тогда разъясняю. Я хочу пройти к непорочной уважаемой богине Лемке.

– Вы имеете в виду мадмуазель-сударыню богиню Ленку Червоточинку?

«Ты смотри, запомнил он эту мадмуазель-сударыню!»

– Да, – это был не ответ, а какой-то сгусток эмоций.

– Так вы уже здесь… Вы зашли к богине Ленке Червоточинке…

– Так вы говорили… – в голосе легкая растерянность и совсем нелегкая подозрительность

– …что увидеть ее не можете, – спокойным голосом подхватил Валерка, – и это чистая правда. Разве вы ее здесь видите?

– А вы собственно кто? – усилившееся недоумение, отразившееся в голосе визитера, явно показывала небольшой спад накала страстей.

– Вот мы и добрались до нужных вопросов, – констатировал мой защитник.

– Издеваетесь?

– Очень-очень слегка. Верней дружески подтруниваю.

– Дружески?

– Но вы же еще ничего не сделали, чтобы стать врагом…

«Валерка, ты прелесть!»

– … Собираетесь это изменить?–внес уточнение друг.

«НЕТ!!!!»

– Пожалуй, нет…

Я громко облегченно вздохнула и тут же испугалась, что меня услышали. Но принц продолжил без остановки:

– Только подшучиваний хотелось бы больше не слышать. Настроение, знаете ли, не очень.

– Что так?

– А вы считаете, что если на твою просьбу отвечают с десятилетним опозданием это нормально? – его голос дрогнул, выпуская раздражение, – Десять лет!

«Десять лет?» – удивленно подумала я.

– Десять лет? – переспросил Валерка

– Десять лет! Понимаешь! – гость уже не скрывал злобного раздражения, – Десять лет! Война! Оккупация! Разорение! Голод! И все несет смерть. Понимаешь! Смерть! У меня народ чуть ли не вымер! И тут она заявляется. И не находит ничего лучшего занятия, чем попугать моего непутевого братца!

– Что просто пришла попугать?

«Вот уж чего не было!» – чуть не выкрикнула я в ответ, но «героически» удержалась.

– А то не знаешь!

– Будешь смеяться, но не знаю. – Валеркин голос, утратил холодность, приобретя нотки дружеского участия, – Я ж не бог какой-нибудь.

Гость громко саркастически хмыкнул:

– Ну а кто ты тогда, восседающий в покоях богини?

– Ты будешь смеяться, – я четко услышала легкую Валеркину усмешку, – но сам толком не знаю.

– Ты прав, буду смеяться: ха-ха!

– Рад развеселить вас…

«Ты ему еще книксен сделай… или как он там мужской вариант обзывается».

– Слушай, а она в натуральную пришла попугать твоего брата? Че-то на нее это не похоже…

– Да не совсем…

«Совсем 'не совсем'!» – я с огромным усилием удерживалась от вмешательства.

– …этот оболтус опять влез, куда не просили…

«Совсем не просили», – зациклило меня на этих 'совсемах'.

– … вот и нарвался…

«Ничего я ему не делала!»

– …Напугала она его до мокрых штанов.

– В переносном смысле? – «Естественно…»

– Да в самом натуральном… – мрачно пояснил принц.

«Че?» – и моя челюсть уехала в низ, он продолжил:

– … его таким и обнаружили. Сидит на стуле, не шевелиться, тупо смотрит перед собой в одну точку, а на полу лужа, запах, мухи стаями вьются. Думали, все мозги в ноль скрутились. Но ничего к утру более-менее оклемался.

– И что сказал?

– Говорит, богиня ушла на середине фразы, а канал оставила открытым. Так этот… братец – в голосе гостя раздраженный сарказм можно было черпать не ложками, а ковшами причем экскаваторными, – полез за ней. Вот тут и огреб…

«И не было ничего такого! – заспешили мои мысленные оправдания, – Там обвал случился, после чего я с медведем отношения выясняла… О! Может его братец вылез, когда я орала на медведя? М-да… там я старалась от души… Кстати, если это и есть брат первокурсника, тогда получается, у меня в гостях тот самый Эса… Король Эса».

– Мда-а дела, – задумчиво растянул Валерка, – но в принципе по заслугам, ведь ему не пять лет должен же понимать что-нибудь.

– Ты считаешь, это был адекватный ответ? – в голосе чувствовался сарказм похожий на ледяные осколки.

– Не знаю, – примирительно сказал Валерка, – мы же не в курсе, на что он напоролся. Может, его от смерти спасли, а может он своим появлением чуть несчастный случай не устроил, а может случайно под раздачу попал… Так что вопрос не ко мне…

– О, да не к тебе! – тут же согласился король, – И к этой «не-к-тебе» у меня уже накопилось куча вопросов. А главное очень хочется узнать, как невестушка провела эти десять лет.

«И никакая я тебе не невестушка!» – я чуть было не выскочила на свет, но паладин опередил меня своим вопросом:

– Слушай, а ты случаем не преувеличиваешь про десять лет?

– Хочешь узнать с точностью до дня?

– Да не обязательно. Просто рассуждаю, если мы виделись года четыре назад…

– Я принес свою брачную клятву в твоем присутствии, – жестко-твердым голосом произнес гость, – чуть меньше пятнадцати лет назад…

– Э?..

«Э?..» – повторила я и никаких мыслей.

Молчание нарушил Валерка:

– У меня как-то не получается пятнадцать, – произнес он неуверенно, – пять, ну шесть лет максимум.

– А ты посмотри на меня. Можно так постареть за пять лет?

«Он постарел? Сколько ему вообще лет?»

Но такие вопросы моего друга не волновали:

– Ты думаешь, я в прошлую нашу свиданку тебя активно рассматривал, чтоб сказать насколько ты постарел? – мне кажется, я даже увидела его улыбку, – и потом, состариться не фокус. Болезни, алкоголь, просто тяжелая жизнь. Вуаля, и пожалуйста, вместо юного молодца убеленный сединами старец.

– Это утешение?

– Это констатация факта, что все может быть совсем не так, как видится-слышится.

– И сейчас ты меня одаришь высшей мудростью, как оно было на самом деле.

«А этот Эса еще та язва, что, прямо скажем, не самое лучшее качество для домашнего уюта», – мысль звякнула треснутым колокольчиком, вызвав одновременно усмешку и раздражение.

– В даже близко такого не было! – меж тем ответил Валерка, – наоборот хотел тебя послушать. Я ведь совершенно не представляю того, что произошло десять лет назад…

«Я, между прочим, тоже не представляю».

– … Вот твою клятву, которая была, по твоему исчислению, лет пятнадцать назад, я помню хорошо. Если просуммировать все сказанное тобой, то получается, что спустя пять лет, ты решил снова вызвать Ле… Хм богиню к себе. Так?

– Так.

– Хорошо… Кстати, не боялся? Расстались то вы мирно, но все же довольно негативно.

– Да какая разница как расстались! Она нужна была мне…

У меня вспыхнул радостный жар на щеках.

– … нужна моему народу…

Мгновенный холод: «Что-о?»

– Тут уже не до личных желаний. Я пришел к богине с просьбой о помощи, когда все еще можно было остановить!

«Он о чем?»

– Так нет, даже не выслушала толком. То ей погоревать надо…

«Секундочку, – у меня забрезжило понимание, – это в день поминок? Валерка вроде говорил о беседе с принцем»…

– … То ей надо одеться поприличней… – продолжал, не останавливаясь, Эса.

«Это он про халат, наверное, – переводила я для себя, – боже, как стыдно!»

– … чтоб горевать сподручней. То что-то записать потребовалось

«Видимо о дневнике речь»

– То потанцевать!.. А у меня война на пороге!

– Взбесила? – подсказал Валерка.

– Не то слово!

«Хорошо все же, что я решила в темноте отсидеться».

– И?

«Да, что дальше-то, дальше?»

– Что «и»? Через завесу не пройти. Только руку смог просунуть. Поймал краешек ее одеяния и дернул к себе…

«Похоже, теперь я знаю, кто порвал мне халат!»

– … да разве удержишь! Думал, сдохну, но вытащу… В итоге и не сдох, и не вытащил, оставив страну без помощи.

– И чем бы вам помогла бы простая девчонка?

– Причем здесь девчонка? Я хотел сказать, – поправился Эса, – почему простая?

– Ну, у меня есть теория, что боги приходят в мир, как люди, несущие в себе божественную силу…

«Это он об Иисусе что ли?»

– … во всяком случае, в моем мире главный бог был именно таким отражением высшей силы.

«Точно, о нем»

– Червоточинка тоже в миру обычная девчонка…

«Ничего себе он приравнял меня! – невольно возмутилась я, – Да за такое раньше сжигали! Теперь же ограничиваются мягкими стенами».

– … Я с ней жил рядом, – продолжал, не ведая о моем недовольстве, паладин, – и даже близко не думал, что она богиня.

– Но узнал же…

– Обстоятельства, при которых я узнал о ее сути, были из тех, что врагу не пожелаешь, – мой друг тоже мог говорить с жесткой холодностью, – она меня просто спасла.

– У меня тоже были обстоятельства, врагу не пожелаешь. Она точно так же могла спасти мой народ от бедствий, как и тебя.

«Вот спасибочки, объяснятель фигов!» – негодовала я.

– Нельзя перелом руки и головную боль лечить одинаковыми примочками, – прозвучал Валеркин ответ.

– Не нужно глупых ассоциаций и притворяться, что ты не понял.

– Да это ты не понял, – теперь возмущение прослушивалось в Валеркином голосе, – она отражение одной какой-то силы, развивающейся по мере взросления Червоточинки.

«Я себя просто монстром начинаю ощущать».

– Но она не знает о своей сути. Точнее, она, несмотря на множество доказательств, отказывается это признавать. И это хорошо, на мой взгляд…

«Интересно почему?»

– … так как в таком состоянии ее сила развивается без перекосов и находит выход естественным образом.

«Ты бы, идиот, прикинул, как это звучит! Словно я на горшок этой твоей придуманной силой хожу!»

– И когда их божественность дорастет до применения своих сил? – с хорошей долей издевки поинтересовался король.

– А когда ты научился перекидывать проблемы со своих плеч на чужие?

«Так его!» – поддержала я друга.

– Думай, что несешь! – вспыхнул Эса, – Я никогда не бежал от ответственности!

– Да? А кто только что жаловался, мол, богиня не пришла и не решила проблем вашего народа?

– Да как ты можешь сравнивать! – король еще не кричал, но был близок к этому, – там внезапно ненависть между народами началась. Вчера соседи добрые, а сегодня в горло друг другу готовы вцепиться! Ты хоть понимаешь что это такое?!

– Представь себе, понимаю! А вот ты! – Валерка резко повысил свою громкость, – ты реально понимаешь, что хотел сотворить? Вытащить молоденькую девчонку из ее привычного мира и бросить в озверелую толпу. Да ее бы в момент разорвали на мелкие кусочки! А если б у нее сила проснулась, так она б весь ваш мир на мелкие тряпочки порвала! Тоже, знаете ли, решение проблемы. Хреновый мир? Тогда мир на свалку. Нечего на меня такие глаза таращить. Можешь посидеть и подумать на досуге, какие еще решения сможет свершить перепуганная девчонка с огромной силой в руках, – и добавил гораздо спокойнее, – после этого стукнись головой о стену и начни думать о самостоятельных решениях своих проблем.

– Но зачем она тогда пришла в мир?

– А зачем растет трава? Зачем летают бабочки? Зачем мы грустим или радуемся? Это просто часть жизни. А если и есть у этого предназначение, то кто мы такие чтоб его знать?

– Краски заката красивы на небе, может быть для того чтоб их видела ты? – пробубнил Эса.

«Это что Экзюпери?»

И Валерка тут же вслед за мной:

– Это что перефразировка «Маленького принца»?

– Почему сразу маленького? – настороженно спросил гость.

– Это просто название книги «Маленький принц».

– А, книги… – мне послышалось в его голосе облегчение.

– Там герой говорит что-то типа: «Если зажигаются звезды, значит это кому-то нужно»19.

– Да, есть что-то похожее, но… – он резко оборвал себя и замолчал. Валерка тоже не торопил события. Я же изнывала в ожидании. Наконец спустя вечность гость снова заговорил:

– Значит, она простая девчонка?

– Ага.

– И что она делает?

– Просто живет…

– Как я и ты?

Валерка усмехнулся:

– Ну, скорей как ты, чем я.

– Что так?

– Ну, если верить тебе, я уже лет десять как мертв.

– Что? – товарищ явно не ожидал такого поворота, – это у вас юмор такой? Мне нужно рассмеяться что ли?

– Если бы! – вздохнул мой паладин, – Тот вечер, когда ты решил заявиться со своей просьбой-требованием, Червоточинка посвятила прощанию со мной.

– Я не верю тебе. Докажи.

– А ты примешь за доказательство подробное описание аварии, в которой я погиб? Как я видел сминаемый корпус машины и ничего не мог сделать, кроме как испугаться за жену и дочку?

Валеркины слова внезапно создали и оживили ужасающую картину. Я ощутила этот удар, почувствовала, как холод страха охватывает все тело, услышала вывернувший душу плачь ребенка… И как наступает полная бесповоротная беспомощность, которая взорвалась моим искренним негодующим «Нет!»

И я проснулась.

Ночное небо над головой, абсолютно равнодушное к бешено стучащему сердцу. Тлеющие угли как антонимы к выступившему холодному поту. Плачущий ребенок, активно требующий внимания. Он, кстати, ухитрился развернуться поперек нашей «кровати» и теперь, выпутавшись из своих пеленок, настойчиво колотил меня ножками. Его голова упиралась в мамашину щеку, но она «мужественно» продолжала спать, игнорируя неудобства.

Кинуть пару ветвей на угли для света, растолкать девицу, чтоб позаботилась о сыне, сменить мокрую постель… – простые необходимые действия, берущие бесконечно много времени и отдаляющие меня приснившегося. И с каждым мгновением реальности все глуше звучит вопрос: «Хочу ли я вернуться обратно к той беседе, или нет?» Зато сильней звучит другой вопрос: «А был ли сон реальностью?» И нет ответа…

Дела закончились и я, упав на свое место, отключилась.

Больше мне никто не снился.

Глава XXII

Утро началось спокойно, но зябко. Костровище, укрытое слоем светло-серого пепла, создавало впечатление, что сладкий утренний сон сморил уставшее за ночь пламя. Возможно, его еще можно было разбудить, если б еще оставался запас дров. Оказывается, мы ухитрились сжечь все собранное накануне вечером. Теперь на месте груды хвороста лежало несколько тонюсеньких прутиков. Ежась от утренней прохлады, я оглядела своих сопостельников. Мама и малыш лежали нос к носу, синхронно посапывая и причмокивая. «Сразу видно – родственники», – подумала я и, порадовав лицо невольной улыбкой, укрыла спящую парочку остатками трофейной одежды. В ответ до меня докатился запах признательности за заботу с довольно занимательным привкусом: девочке явно снились объятья любимого. Градус моего настроения перешел в положительную область. Трофейные сапоги, обеспечив защищенность ног от росы и мелких сучков, усилили доброту утра, а небольшой перекус даже прибавил оптимизму, которого хватило на то, чтоб решиться поискать свои шмотки.

Вот тут не обошлось без маленького минуса. Мне очень захотелось опоясать себя одним из оказавшихся в моем распоряжении ремней, но их застежка не была рассчитана на девичью талию. Пришлось повесить на плечо наискосок, чтоб было сподручней выхватывать тесак из ножен. Свою дикарскую дубинку, то есть ножку от стола, я после недолгого раздумья тоже взяла с собой.

Опыт следопытства в моей жизни ограничивался игрой в индейцев в загородном детском лагере, куда меня сплавляли на месяц аж три лета подряд. А знакомство с лесом ограничивалось двумя поездками за грибами и тремя пикниками. Однако мой оптимизм, вспоминая об опустошенном красном кувшинчике, ожидал увидеть следы вчерашних блужданий четче, чем черное пятно на чистой белой скатерти. И в принципе он оказался прав – место моего выхода нА-берег крутой отыскалось довольно быстро. Не с первой попытки, но быстро. Только радость от встречи с родной одеждой оказалась омраченной присутствием пернатых, активно делящих мои сладкие лепестки. Ножка, кажется, сама рванулась в сторону наглых грабителей, но ни один летун не пострадал.

– А жаль, – резюмировала я вслух, подумав о мясной добавке к нашему меню.

Пришлось ограничить желанное разнообразие тремя спасенными лепестками, которые немедленно были избавлены от насекомых и убраны про запас.

Слегка отсыревшая за ночь одежда не остановила моего желания избавиться от вынужденной наготы. Правда, прежде чем надевать халат, я внимательно рассмотрела дыру на подоле. Если вчерашнее сновидение не является бредом больного воображения, то счет за починку халата нужно посылать королю Эсе. Но вот если дыра случилась по другим причинам, то счет мозгоправы будут выписывать уже мне. А главное непонятно какой вариант мне нравиться больше. Однако много в дыре не высмотреть. Моих способностей хватило только, чтоб понять, это не порез и не протертость. На этом логические выводы заканчивались и начинались гадания. Так и не придя ни к какому выводу, я надела халат поверх майки, завязав полы на поясе. Теперь если сверху надеть трофейную рубаху, то ее огромность и мешковатость практически полностью скроют мой домашний прикид. Почти скроют, поскольку из-под подола будут торчать мои штанцы, что не страшно, ядовито зеленые носки и тапки. В таком прикиде трудновато сойти за маленькую незаметную. Конечно, можно опять натянуть сапоги, но мне уже хватило удовольствия от блужданий в безразмерной обуви. Так что плевать на демаскировку, тапки на ноги, сапоги в багаж. То есть, связав вместе, просто перекинула их через плечо. Раструбы голенищ оказались удобным вместилищем для оставшихся кувшинчиков: одного красного и двух минеральных.