Все сокровища мира, или Послание четырех

Они остановили лошадей, и детектив извлек из-за пазухи сложенный в несколько раз лист бумаги и протянул Ватсону, прикрывая от капель плащом.

Тот, подавляя волнение, бережно взял его и начал разворачивать. Когда уже почти закончил открывать, замер и недоверчиво воззрился на спутника:

– Ты точно не смотрел?

– Джон, если я обещаю – я выполняю, – назидательно ответил тот и тактично отъехал чуть в сторону.

Ватсон кивнул, накрыл лист своим плащом, развернул его и в тусклом свете луны приблизил его к глазам, стараясь не обращать внимание на начавший сковывать грудь холод.

– Черт тебя дери, Шерлок! – закричал он в следующий момент.

Тот развернулся на лошади:

– Что опять тебе не нравится? Фамилия плохая?

– Ты издеваешься?!.

– Да ты скажи, что случилось?

Ватсон поднял вверх лист бумаги:

– Фулз! Юатуступид Фулз! – прорычал он.

В следующую секунду Холмс зашелся в смехе.

– Это не смешно, Шерлок! – орал Джон.

– Не… не… – загибался Холмс, не в силах выдавить ни слова.

– Что?!.

– Ну это… ай молодец… – продолжал пытаться что-то сказать Шерлок.

И наконец до Ватсона дошло.

– Чертов демон!!! – он разразился проклятьями, которых раньше, казалось, и сам не знал.

Просмеявшись, Холмс наконец сказал:

– Интересно, когда это он смог сделать? Явно до того, как этот лист оказался у меня. А я, как мы и договорились, не стал смотреть, что в нем написано.

Джон потрясенно молчал.

– Почему он это делает, Шерлок? – спросил наконец он, когда они снова двинулись в путь. – Почему издевается?

– Ну он демон потому что… Ну и что-то в тебе, видимо, такое есть. Он почему-то не хочет, чтобы мы узнали, кто ты.

– А великий детектив, как ни обещал мне, так и не смог узнать мое имя! – в Ватсоне закипало раздражение, которое он, помимо своей воли, попытался выплеснуть на друга.

– Да почему? Я знаю твое имя, – невозмутимо ответил Холмс.

– Что?!. – Ватсон задохнулся от возмущения. Казалось, потрясения этой ночи никогда не закончатся. – И ты молчал?!.

– Ты не спрашивал, – пожал плечами Шерлок и тронул коня.

– Что значит?!. Что значит «не спрашивал»? – закричал ему в спину Джон, пускаясь за ним. – Да я тебя попросил узнать это!

– Ты попросил меня узнать свое прошлое, а не свое имя. Это все-таки не одно и то же, – назидательно сказал Холмс.

– Шерлок, я тебя сейчас свяжу и Мориартиусу отнесу! Говори, что ты знаешь!

– Господи, Джон, я устал повторять: я знаю твое имя!

– Говори!

– Джон!

– Имя! Назови имя, Шерлок!

– Джон!

– Шерлок!!!

– Черт тебя дери, Джон, я все время называю твое имя! Тебя зовут Джон! Почему у самого великого детектива в мире самый тупой помощник?!

– Джон… – выдавил Ватсон. – А фамилия?

– Я имя только знаю.

– Ты… Ты издеваешься?!

– Ох, ну почему? Почему ты все время пытаешься представить себя жертвой того, что делаешь сам, Джон? Это же элементарно! Я, конечно, сам никогда никому не стирал память и не создавал ложной личности, но я знаю, как это делается. Имя, само имя при этом стараются сохранить. К имени человек привык, он откликается на него всю жизнь. А фамилию заменить гораздо легче. Поэтому я с уверенностью в 99% говорю, Джон, что тебя зовут – Джон!

***

На Бейкер-стрит они прибыли вконец измотанные. Всю дорогу Холмс, видимо, пытаясь подбодрить Ватсона, рассказывал о тех новых делах, которые к нему поступили за время праздного времяпрепровождения Джона в замке и к которым они вдвоём могут приступить, когда вернутся. Несмотря на неудачу, он находился в каком-то радостном возбуждении. Видно было, как он рад, что сможет разгадывать новые головоломки.

Ватсона же эти дела совершенно не трогали. Не только потому, что они ему казались настолько несущественными, что он их даже запоминать не стал. В первую очередь – потому, что он хотел переварить то, что узнал за последнее время. Поэтому он даже не пытался отвечать или хотя бы показывать хоть какую-то заинтересованность в беседе – Холмса, впрочем, это абсолютно не заботило; похоже, его полностью устраивало, что он, по сути, рассуждает сам с собой по поводу пропажи зубной феи у девочки или чего-то в этом роде.

…Итак, его зовут Джон. Джон! Он почувствовал, насколько большое облегчение доставило ему это почему-то. Джон!.. Так же, как он и привык себя называть, так же, как он и привык слышать от людей.

Еще и еще раз он пытался углубиться в свои воспоминания, чтобы найти в них то, что было до Афганистана. И не мог, не мог этого сделать… Видимо, те неизвестные, которые стерли ему память, потрудились на славу.

Он из Фулворта! Но он ничего не помнит об этой местности, ровным счетом ничего… И даже то, что он побывал в этих местах, ничего в нем не всколыхнуло.

Так… У него есть брат! Или был… Который подарил ему часы… Но он ничего, совершенно ничего не помнит и о нем… Как его звали? Как-то на «О». И видимо, так же звали его отца… Имен на «О» в английском ведь мало, а значит, можно вычислить. Освальд? Оливер? Оскар? Оуэн? Орсон?… Что еще?.. Осборн, может быть?.. Ни одно из этих имен не отдавалась в его душе чем-то особенным…

За этими размышлениями он и не заметил, как они приехали.

Оставив лошадей в замке, они под болтовню Холмса прошествовали к двери на Бейкер-стрит, около которой детектив громогласно заявил, что готов съесть буйвола, настолько он голоден, а сразу после этого они ринутся расследовать новые дела и искать разгадки дел Ватсона и Виггинса.

Джон его энтузиазм разделял лишь в одном: надо хорошо поесть. Он только в замке понял, что с ног валится от усталости, и бегать за зубными феями вовсе был не готов. Разве что за пропавшими пончиками. Но не с целью вернуть их хозяину.

– Миссис Хадсон, закатите нам с Джоном пир! – потребовал Шерлок, едва переступив порог. – А то Джон так устал, что даже разговаривать не может. Своим молчанием он, конечно, доставляет мне несказанное удовольствие – но все-таки подкрепиться нам не помешает.

Миссис Хадсон ждала их в гостиной, но, к удивлению обоих, даже не попыталась накрыть им на стол.

Холмс поднял бровь.

– Мистер Холмс, доктор Ватсон, вам нужно незамедлительно отправляться во Францию! – объявила она.

– Сейчас выпрыгну в окно и добегу до порта. А Ла-Манш на Джоне переплывем: я уверен, он лучше любой корабельной сосны, – несколько удивлённо ответил Шерлок, с недоумением глядя на экономку.

Ватсон лишь обессиленно опустился на стул.

– Ситуация вовсе не располагает к шуткам, милорд, – серьёзно сообщила миссис Хадсон. – Нам пришло письмо от инспектора Лекока, в нём он просит Вас о помощи. Дело в том, что в Париже появился серийный убийца, который убивает местных… – она помялась, подбирая слова, – дам полусвета. У мсье Лекока есть веские основания полагать, что это вампир, ибо он обескровливает своих жертв.

– Не поеду, – Шерлок бухнулся на стул. – Лекок мне неприятен, а у меня и здесь дел невпроворот.

– Мистер Холмс, – возвысила голос миссис Хадсон, – неужели Вы не хотите остановить страшные убийства беззащитных женщин?

– Хочу! Очень хочу! – Он вдруг заглянул под стол: – Там не завалялось случайно Ваше волшебное печенье? Джон очень неаккуратно ест, и сегодня это впервые может принести пользу. Но, миссис Хадсон, а кто же будет защищать людей здесь, в Лондоне? Они здесь в опасности все, а не только жрицы любви.

– Мистер Холмс! Столетиями Ваша семья боролась с нечистой силой, угрожающей людям, и любой, кто обращался к Вашим предкам за помощью, мог рассчитывать на неё!

– У нас преступно чисто! – досадливо объявил детектив, показываясь из-под стола. – Миссис Хадсон, я поищу что поесть, а Вы почитайте нам, лучше, пожалуйста, прессу.

– Все новости? – голос миссис Хадсон стал отрешенным.

– Да, пожалуйста, – сказал Холмс, начав методично осматривать шкафы.

Миссис Хадсон секунду помолчала, а затем сказала своим обычным голосом, но с некоторой укоризной:

– К сожалению, милорд, утренние газеты я не смогу Вам прочитать. Кто-то опять забыл за ними сходить.

– Ну может, потом сходит… – примирительно проговорил Холмс себе под нос. – Давайте вечерние.

Ватсон не понял, о ком идет речь – но подумал, что вряд ли о нем, и не стал интересоваться.

Миссис Хадсон вновь помолчала, а затем начала опять отрешенным голосом:

– В центре внимания всех газет – ситуация в мятежном княжестве Пашимраджпур в Индии. «Таймс» напоминает, что его новый раджа Дайя – европеец, и он открыто поддерживает Британию и проявил себя абсолютно современным, светским, про-европейским правителем и даже просил называть его Джон. Однако не так давно в княжестве произошел мятеж, в ходе которого раджа исчез. Судьба его неизвестна, хотя его сыновья принцы Дил и Дартикабета, организующие оборону столицы княжества от мятежников, заявляют, что их отец жив и…

– Миссис Хадсон, прошу прощения, но у меня сейчас уши отпадут, – сказал Холмс, с грустью осматривая пустые полки. – Это пусть Майкрофт и его обожаемый лорд Крафтсбери разбираются в этих именах и интригах. А про преступления что-нибудь есть?

– За минувшие сутки ничего интересного, милорд.

– Давайте тогда светскую хронику, что ли…

– Герцог Доверкор, граф Кернарвалл, имеет честь сообщить, что продал свой графский титул прибывшему из Америки мистеру Артуру…

– Ой, нет, прошу прощения. Слушать, как бездельники, случайно родившиеся в семьях людей, добившихся титулов непонятно какими путями, превращают эти титулы в деньги…

Ватсон хмыкнул.

– Джон, – оскорбленно повернулся к нему Холмс. – Я – представитель Великого Дома. Мы не рождаемся просто так. Какая попало душа просто не могла оказаться в Доме Холмс.

– И все же я возьму на себя смелость настаивать, милорд! – сказала своим прежним голосом миссис Хадсон.

– Послушайте, миссис Хадсон, у меня куча нераскрытых дел! У мистера Ангуса в лавке пропадает хлеб – явно орудует кто-то потусторонний. К девочке Элли не прилетает зубная фея! В России, между прочим, убит известный издатель Семецкий, и к нам тоже за помощью обращались. Нам надо найти того, кто убил Виггинса… В первый раз, я имею в виду… Нам надо найти недобитых двоих из четверых неизвестных – которые, вот же совпадение, по-настоящему неизвестные. Нам надо расстроить козни могущественного демона, чтобы он не превратил мир в подобие ада, к которому привык. И нам надо наконец узнать, – он указал на Ватсона и раздельно добавил: – Кто? Это? Такой?

Ватсон кашлянул. С высказываниями про него и Виггинса он поспорить не мог, но не хотел показывать, что он не на стороне миссис Хадсон, поэтому решил промолчать.

– И Вы мне предлагаете бросить все – и отправиться во Францию, потому что там некому справиться с вампиром разгулявшимся? – Патетически заявил Холмс, воздев одну руку к потолку. – То есть остальные должны страдать от того, что они там во Франции не подумали, что в годы их прославленной революции не стоило бы громить великие ордена и великие дома, члены которых, как на подбор, конечно, были дворянами? – Он бухнулся в кресло и отрезал: – Не поеду!

Миссис Хадсон обошла кресло:

– Мистер Холмс! – укоризненно-напористо произнесла она. – При всей моей любви и уважении к памяти Виггинса, он может подождать с поимкой своего убийцы. Про мистера Ангуса мы оба с Вами понимаем, что он просто слишком скареден, чтобы кормить домового. Девочка просто уже выросла, чтобы зубная фея с ней общалась. Про Россию Вы сами заявляли клиенту, что издателя убил один из авторов и что Вам вообще не хочется ехать в такую холодную страну. Этого кошмарного демона Мориартиуса Вы прямо сейчас все равно не поймаете. А мистер Ватсон, я уверена, окажется столь великодушен, что позволит подвинуть дело о раскрытии тайны своей личности на благо раскрытия ужасных смертей женщин и недопущения новых! – Она посмотрела на Джона.

Тот неопределенно кашлянул. Положа руку на сердце, проститутки его мало заботили в принципе, а незнакомые французские жрицы любви – и того меньше. Но, опять же, он понимал, что перестанет быть в глазах миссис Хадсон джентльменом, если вдруг начнет возражать.

Как обычно, все испортил Шерлок:

– Джон против, – шевельнул он пальцем в сторону Ватсона. – Посмотрите на его бровь. Ее положение свидетельствует о том, что…

– Я, конечно, не против! – поспешил возвестить Джон. Теперь обе брови поднял Холмс. – Нужно прекратить убийства невинных женщин!

– Туше! – сказала миссис Хадсон.

Шерлок сложил ладони и что-то проурчал.

– Что ж, я как всегда в меньшинстве, – сказал он раздраженно. – Вы двое вгоняете меня в депрессию, мешаете заниматься интересными делами в угоду своему прекраснодушию. Ну хорошо, я займусь делом неумехи Лекока, – недовольно проговорил он. – Но! – поднял вверх палец. – Опосредованно! Давайте кого-нибудь туда отправим! Миссис Хадсон, сделайте голема по моему подобию, пусть едет, все смотрит, всем кивает – а потом когда вернется, я сниму с него голову и посмотрю всю полученную информацию… Мы так уже делали, – уточнил он для Ватсона.

– Прекрасная идея! – поспешил заявить тот. – Только можно это я ему голову отрежу?

– Мистер Холмс! Доктор Ватсон! – повторила миссис Хадсон.

– А, ну да, не хочется представать перед Лекоком в виде кивающего дурачка. О! Кстати! Давайте пошлем Лестрейда! Чем ему тут еще заниматься? Хм, – он помолчал, – кстати, оказывается, я давно ходил мимо еще одной загадки: почему у всех бездарных сыщиков фамилии начинаются на «Л»? Лестрейд, Лекок. Наверняка еще кто-то – я их там в Скотленд-Ярде не запоминаю… Надо попросить Майкрофта, пусть подключит все свои связи, чтобы Британская Корона издала закон, запрещающий людям с фамилией на «Л» идти в сыщики! Вот еще чем надо заняться! – обвиняюще повернулся он к миссис Хадсон.

– Мистер Лестрейд, напомню, нам не подчиняется, – терпеливо сказала миссис Хадсон.

– Ну тогда пошлите Грегсон, – отмахнулся Холмс. – Да, я в курсе, что и она нам, вот незадача, тоже не подчиняется, но она же вампир – и там тоже убивает вампир. Чувствуете аналогии? Она найдет его и уничтожит, или попросит больше так не делать. Я в нее верю. Лучшие сыщики, Джон – это потусторонние существа! Кстати, что-то я давно ее не видел.

Миссис Хадсон вздохнула.

– Кстати, мистер Холмс, я не хотела начинать с этого разговор, но приходил мистер Лестрейд.

– С интересным делом? – встрепенулся Шерлок.

– С крысой, мистер Холмс. Представляете, он завел крысу!

– Представляю: подобное к подобному. Главное теперь их не путать. Хотя… В сущности, какая разница… Зря он так: Грегсон ее съест, она же летучая мышь.

– А меня… – «он не упоминал?», хотел спросить Ватсон, но Шерлок его перебил:

– Ой, не бойся, Джон, она не ест людей. Обходится свиной кровью. Хотя… – он помолчал: – Ты и вправду иногда ведешь себя не очень.

– Мистер Холмс!..

– Ладно, ладно, миссис Хадсон, извините. Лестрейд ведь не крысой похвастаться приходил, хотя с него станется. И видимо, не с интересным делом. И Вы как-то с неохотой об этом рассказываете. Значит… – он помолчал и выдал то, чего так опасался Ватсон: – Значит, нас опять в чем-то подозревают? Джон, ты выходил на улицу один?

Тот хотел было возмущенно ответить «Нет», но его опередила миссис Хадсон, подтвердив его худшие подозрения:

– Именно так, мистер Холмс, – со вздохом сказала она. – Не то чтобы подозревают, но… Видите ли, в некоем населенном пункте под названием Фулворт произошел пожар, – Шерлок и Джон быстро обменялись взглядами, – и инспектор Лестрейд заявил, что на стене того здания, в котором был пожар, остались, представите ли себе, Ваши портреты – Ваш и Ваш, – попеременно обратилась она к обоим мужчинам.

Теперь и Ватсон опустился в кресло. А Холмс вдруг засмеялся:

– Ай да Мориартиус! Ай да молодец! Не перестает меня радовать!

Ватсон фыркнул.

– К сожалению, это не все, милорд, – продолжила миссис Хадсон, не обращая на него внимания. – Все же даже по меркам инспектора Лестрейда было бы странно, если бы злоумышленники, устроив пожар, выжгли свои портреты на стене. Но…

Холмс вдруг посерьезнел:

– Миссис Хадсон?..

– Полиция обнаружила на месте пожара Ваши часы, доктор Ватсон.

Джона как будто ударила молния. Он судорожно полез рукой в карман, где обычно лежали его часы… Карман был пуст… Черт! Видимо, часы выпали, когда он пытался найти хоть какие-то документы на пожарище, или во время драки со сторожем…

– Нету, да? – тихим грустным голосом спросил Холмс.

– А… А с чего они взяли, что это именно мои часы? – с вызовом заявил Ватсон.

Холмс вздохнул:

– Ну ты же уже не первый раз в тюрьму попадаешь. И как мы понимаем, явно не в последний. Тогда провели опись твоих предметов, сейчас сверили эти часы по описи… Джон, ты можешь хоть раз хоть что-то сделать нормально?

– Это из-за тебя все! – вскинулся Ватсон.

Шерлок поднял бровь:

– Ты выводишь дискуссии на новый уровень, Джон. Остатки архива крушил ты, часы потерял ты – а виноват во всем я. Это гениально!

– Это ты мне не сказал, что документы у тебя! – Ватсон вскочил.

– Я пытался – но ты же даже меня не слушал!

– Да ты со своим Мориартиусом разговаривал!

– И с тобой тоже – но ты не слышал!

– Джентльмены!

Оба ненадолго умолкли, а потом синхронно сказали:

– Простите, миссис Хадсон.

– Надо как-то выкрасть эти часы теперь у Лестрейда, – развел руками Холмс. – Джон, ты должен к нему сходить на допрос, обаять его, усыпить его бдительность – а когда он отвлечется – забрать часы!

Доктор опешил:

– Что?.. Шерлок, что ты мне предлагаешь?..

– Это основная улика, – терпеливо начал объяснять Холмс. – Когда она исчезнет, подозревать тебя перестанут. А Лестрейд, даже если поймет, что часы у него украли, не станет в этом сознаваться – он слишком честолюбив. Замнет дело, да и все.

– Мистер Холмс… – начала было миссис Хадсон, но Ватсон, оставаясь потрясенным, довольно бестактно прервал ее:

– Но как я это сделаю?

– Надо изучить Лестрейда! Что мы про него знаем?

– У него крыса есть… – в растерянности пробормотал Ватсон.

– Вот! – поднял указательный палец Холмс. – А еще он влюблен в Грегсон. Вот надо как-то тебе о чем-то из этого с ним поговорить. Либо о том, как обаять женщину, либо о крысах. Поэтому иди в мою библиотеку – там есть отличные книги про животных.

– Мистер Холмс… – снова попробовала вклиниться миссис Хадсон.

Но Холмса уже было не остановить:

– Прикупи ей зерна. Расскажи, что тоже завел крысу и назвал в его честь. У нас ведь в замке наверняка есть крысы, миссис Хадсон? Я дам тебе на время.

– Мистер Холмс! – теперь тон экономки был укоризненным.

– Так что вперед, Ватсон! Узнай все о крысах! – с этими словам Шерлок вдруг рассмеялся. – Да шучу я… Скажем, что у тебя их украли.

Джон задохнулся от возмущения.

– Прекрасно! – сказал Холмс, вставая. – Навестим их сейчас же! Согласимся давать показания только если они отправят кого-то во Францию.

Миссис Хадсон кашлянула:

– Боюсь, что Вы сейчас этого не сможете сделать, сэр…

Оба воззрились на нее.

– Я сказала им, что вы оба уехали, джентльмены.

Холмс обреченно вздохнул:

– И конечно, не в мой замок в Сассексе…

– Во Францию, милорд, – грустно кивнула миссис Хадсон.

***

Погода портилась буквально на глазах, и казалось, Лондон после недолгих теплых осенних деньков спохватился и решил поскорее вернуть себе славу столицы дождей. Под стать погоде было и настроение Ватсона.

Кажется, он уже целую вечность трясся в кэбе и невидяще смотрел в окно. Всего за какие-то сутки в его жизни опять столько всего произошло, ситуация столько раз ошарашивающе менялась, что он должен был переварить все это. Благо время было подходящим: Холмс, после того, как выяснилось, что миссис Хадсон, стараясь защитить Ватсона, «отправила» их во Францию, обиженно удалился в свою комнату, выдав ничего не значащую пафосную тираду, а сама экономка ушла в замок. У Джона же было дело, о котором он не мог забыть.

Сначала, конечно, он посчитал, что выходить на улицу после того, как оказался под подозрением и тем более «во Франции», было небезопасно. Но немного поразмыслив, пришел к выводу, что поджог старого архива в глубинке, да еще и с недоказанной его виной, не настолько уж тяжелое преступление, чтобы по всему Лондону вновь были розданы его портреты излишне ретивым полицейским, таким, как покойный Гарри Мерчер. Поэтому, не давая себе шанса на лишние сомнения, он, стремительно накинув пальто, буквально выскочил на улицу. Порог дома №221б на Бейкер-стрит он воспринял как Рубикон, перейдя который уже не стоило ни о чем жалеть.

Джон поморщился: на одном из поворотов с улицы до него долетели капли дождя. Уже по-иному посмотрев в окно, он понял, что приехал.

Открыв дверь, он помедлил, прежде чем выйти: слишком много воспоминаний, горьких и сковывающих сердце, нахлынули на него при виде этого места.

Хотя на улице моросил дождь, люди продолжали сновать по своим делам. И мальчишки-газетчики еще громче зазывали покупателей кичливыми заголовками.

За те благословенные дни отдыха в замке Джон как-то избегал спрашивать Холмса о деле Виггинса, хотя оно мертвым грузом висело на его душе. Лишь когда они верхом на лошадях отправились в Фулворт, Ватсон, неожиданно сам для себя, задал этот вопрос.

Шерлок долго молчал, и Джону уже начинало казаться, что он не расслышал и надо бы повторить, как вдруг тот все-таки заговорил. Причем не в обычном своем напористом саркастическом тоне, а спокойно и даже глухо:

– Мы проверяли всех мальчишек-газетчиков. Как ты понимаешь, моя уголовная полиция в этом особенно старалась… Они материализовывались и старательно у всех выспрашивали… – Он вздохнул. – Многие знали Тома Виггинса, жил он в одном заброшенном здании вместе с несколькими другими мальчишками – но куда он делся, никто не знает. Я побывал в том здании, и судя по частичкам почвы могу сказать, что за пределы Лондона он, пока там жил, не уходил. Но потом он ушел из их общего дома. Забрал все свои немногие вещи. Это случилось за несколько дней до того, как он приходил к тебе окровавленный.

Ватсон весь обратился в слух. Но Холмс его разочаровал:

– Куда он ушел – никто не знает. Он продолжал приходить торговать газетами – но на расспросы не отвечал. Он как-то замкнулся. Один раз он пришел на перекресток с собакой – по описаниям это Тоби, – сказал, что пса не с кем оставить, а он жутко воет от одиночества, поэтому и взял с собой. Тоби вел себя спокойно, просто сидел и ждал, пока Виггинс распродаст все газеты, и они вместе ушли.

– А у тебя… – перебил его Джон, пораженный внезапным озарением, – у тебя нет человека, ну или кого-то, кто мог быть общаться с животными?

– Такие колдуны есть, – кивнул Холмс, – одного я знаю и хочу сходить к нему, но он пока в отъезде.

– Может быть, от Тоби что-то сможем узнать?

– Может быть, – невесело ответил Шерлок. – Но я бы сильно на это не рассчитывал. У животных немного другая логика. Они ведь далеко не всё понимают из того, что происходит. Собаки не очень хорошо запоминают, кто как выглядит – в основном запахи. А запахи, как ты понимаешь, описывать сложно. Он не может, например, сказать: «От него пахло миндалем» – потому что просто не знает, что такое миндаль. Он не будет говорить: «Этот человек курил» – а: «Он вставлял себе что-то в рот и поджигал, а потом выпускал дым с сильным запахом». Но да, Тоби хотя бы может указать нам, где Виггинс жил в последние дни, а это уже многое нам даст.

– Когда вернется этот колдун?

– В течение нескольких дней. Меня об этом известят.

– Извини, что перебил тебя.

– Да больше, в общем, и нечего рассказывать. Тот Джимми, который принес Тоби и напал на тебя, тоже как сквозь землю провалился. Газетчики его очень боятся и говорят неохотно. Ищем. Ищем, Джон, ищем…

– Я уверен, это Мориартиус! – с жаром воскликнул Ватсон.

– Я ни в чем не уверен, Джон…

– Но Шерлок, все ведь завертелось, когда он явился в наш мир!.. Виггинс что-то узнал – и поэтому его убили! Это же понятно!..

– Только он почему-то не любил рассказывать про свою смерть, – вставил Холмс. – Хотя ты знаешь, призраки больше всего мечтают поквитаться за себя. А он… Он как будто отгородился от всего, когда пришел в мой отряд. Он выполнял все мои поручения с огромной самоотдачей – и может быть, за этим крылось что-то большее, чем просто желание хорошо делать свое дело… Но я как-то упустил этот момент…

…От грустных воспоминаний Ватсона отвлекли крики:

– Таинственное исчезновение офицера-ветерана! Делом занимается лучший инспектор Скотленд-Ярда Джозеф Лестрейд!

– Дерзкие выскочки! Буры снова поднимают головы!

– Новое обрушение шахты! Множество погибших!

Ватсон ловко подскочил к одному из юных торговцев и ухватил за локоть. Мальчишка посмотрел на него – и Джон увидел страх в расширившихся зрачках. Парень, судя по всему, хотел дернуться, но понял, что вырваться не сможет, и поник, начав озираться по сторонам в поисках помощи.