Имитация науки. Полемические заметки

Тысяча первая вариация на тему «мнения правят миром»

За время своей активной публицистической деятельности С. Г. Кара-Мурза написал очень много. Даже если убрать все повторы и совпадения, объем представленного публике идейного материала окажется чрезвычайно велик. Возможно, из-за этого критике подвергались различные аспекты карамурзизма или отдельные его произведения, но не карамурзизм в целом. Попытаюсь восполнить этот пробел.

Но прежде сделаю три замечания.

Первое. Я по своим убеждениям коммунист, соответственно, оцениваю советский период истории России как время величайшего взлета, колоссального прогресса страны во всех областях – экономической, технической, социальной, духовной. Я как раз тот самый «совок», носитель коллективистской психологии и эгалитаристской ментальности, к которому адресуется С. Г. Кара-Мурза. Как и С. Г. Кара-Мурза, я считаю, что изо всех реально существовавших общественных систем советское общество (при всех его недостатках) было самым совершенным в мире. И потому я, как и он, полагаю, что наиболее значимые черты советского общественного устройства обязательно будут воспроизведены на новом этапе развития, когда социалистическая революция победит во всемирном масштабе. Но, в отличие от С. Г. Кара-Мурзы, я считаю, что речь идет только о тех чертах, которые выражают логику социального прогресса, а не относятся к «родимым пятнам» прошлого. И второе, вытекающее из первого. Современное состояние России оценивается мною как период глубокого системного упадка, тотальной деградации, период проматывания советского наследства. Контрреволюционный переворот 1991–1993 гг. привел к восстановлению того порядка вещей, при котором наша страна была сырьевым придатком капиталистической метрополии. И потому я вижу задачу теории в том, чтобы найти выход из сложившейся ситуации, выработать, говоря словами С. Г. Кара-Мурзы, связный проект будущего. И теория эта должна быть именно теорией, т. е. системным и обоснованным знанием сущности социальных процессов, а не эклектическим набором ходячих мнений, выдаваемых за новейшие достижения науки.

Третье. Есть принципиальное различие между положительным отношением к советскому прошлому и апологетикой советского строя. Марксизм требует подходить к оценке явлений конкретно-исторически. Это означает, в частности, что любой социально-экономический строй необходимо рассматривать как закономерный результат определенных исторических условий и одновременно как исходный пункт последующего развития. Прошлые достижения – не гарантия успешного разрешения возникающих проблем в будущем. Ненаучно, недиалектично рассматривать катастрофу, постигшую советский строй, как какую-то случайность, результат происков враждебных сил. Нет, советский строй, при всем его совершенстве, содержал в себе зерна собственной гибели. Но такие зерна имеются и в том социально-экономическом порядке, который сложился после победы контрреволюции. Пора перестать оплакивать смерть советского строя, необходимо направить усилия на то, чтоб выявить в современной действительности тенденции и процессы, оседлав которые революционеры смогут построить мир, свободный от всех видов социального и национального угнетения.

* * *

Для понимания взглядов С. Г. Кара-Мурзы принципиальное значение имеет следующее высказывание:

«Так что примем как факт: некая влиятельная и организованная часть человечества (в которую приняты и кое-кто из наших земляков) каким-то образом добилась, чтобы наше общество в целом, почти 300 миллионов человек, не считая “союзников”, активно действовало по программе, приносящей огромные выгоды этой группе и огромный урон нам самим. Сегодня, когда важный этап этой программы завершен и результат налицо, это можно принять действительно как факт и больше на нем не останавливаться. Потери и приобретения известны и очевидны, они подсчитаны и обнародованы в мировых бухгалтерских книгах, буквально написаны на роже счастливых политиков»[235].

Комментируя сей пассаж, автор, укрывшийся под псевдонимом GhostGuest, пишет:

«Это краткое содержание всей книги, а одновременно – одна из основополагающих идей Кара-Мурзы. Существовал некогда великий и могучий Советский Союз. Однако “некая влиятельная и организованная часть человечества” научилась так виртуозно манипулировать сознанием его жителей, что жители сами его разрушили, нанеся себе тем самым “огромный урон”. За кадром остается множество ненужных автору тонкостей: так ли был СССР велик и могуч? Нужна ли была его жителям манипуляция сознанием, чтобы возникло у них желание его разрушить, или СССР сам был способен вызвать такое желание у части своих граждан? Все ли триста миллионов претерпели “огромный урон” в результате крушения СССР? Эти (и многие, многие другие) вопросы следует игнорировать, а предположение Кара-Мурзы “принять как факт”. Если читатель окажется на это способен, – благо ему; он встретил книгу, где найдет подтверждение худшим своим подозрениям, и разные неувязки в аргументации автора его не смутят. Если же читатель не готов безоговорочно поверить в идею о тотальном, вопреки реальности, сворачивании трехсот миллионов человек с пути истинного, чтение “Манипуляции сознанием” может произвести совсем другое впечатление. Мне, например, читать ее было смешно, а временами меня одолевало восхищение бесстрашием автора, которого явно совершенно не беспокоит его репутация»[236].

К этому можно добавить, что С. Г. Кара-Мурза с таким же бесстрашием судит о вопросах философии, языкознания, экономики, истории, политики. И, вероятно, химии тоже. Но о каких-то революционных прорывах С. Г. Кара-Мурзы в химии мне ничего не известно. Впрочем, я профессионал в другой области науки.

Приведем еще одну цитату из трудов С. Г. Кара-Мурзы.

«Итак, доктрины и развитые теории манипуляции сознанием сложились недавно, уже в нашем веке, но главные камни в их основание были заложены уже теми, кто готовил буржуазные революции в Европе. Ведь фокус был в том, чтобы сделать эти революции чужими руками (“пролетариат борется, буржуазия крадется к власти”). Надо было буквально натравить простого человека на “старый порядок”, соблазнить его миражом той благодати, которая возникнет, как только у короля отрубят голову.

Во всех странах Запада, где произошли великие буржуазные революции, ученые, философы и гуманитарии внесли свою лепту в это программирование поведения масс. В Англии – Ньютон и его последователи, которые из новой картины мира выводили идеи о “естественном” (природном) характере конституции, что должна ограничить власть монарха (“ведь Солнце подчиняется закону гравитации”). Ученый и философ Томас Гоббс развил главный и поныне для буржуазного общества миф о человеке как эгоистическом и одиноком атоме, ведущем “войну всех против всех” – bellum omnium contra omnes.

Но в Англии революция почти слилась с протестантской Реформацией, так что в идейном багаже революционеров преобладают религиозные мотивы. В более чистом виде манипуляция сознанием как большая организованная кампания сложилась во Франции. Здесь общество было подготовлено к слому “старого порядка” полувековой работой Просвещения. Помимо великого дела по освобождению мышления человека и освоению им нового, научного мировоззрения, деятели Просвещения осуществили глубокое промывание мозгов в чисто политическом плане, подготовив поколение революционеров, с чистой совестью затопивших Францию реками крови (а потом начавших, по сути, мировую войну)»[237].

Я привел две обширные цитаты, чтобы избежать обвинения в выборочном или тенденциозном цитировании. Таких и подобных высказываний можно найти в пухлых томах, написанных основоположником карамурзизма, «вагон и маленькую тележку».

Итак, согласно автору, контрреволюционной переворот в России – результат манипуляции сознанием. Великие буржуазные революции в странах Западной Европы – тоже следствие манипуляции сознанием. Отсюда со всей определенностью следует, что история мыслится С. Г. Кара-Мурзой не как объективный процесс, пролагающий себе дорогу через борьбу классов, а как результат деятельности манипуляторов. Применительно к нашей стране к этому пониманию добавляется еще и оттенок манихейства: зло пришло к нам оттуда, с индивидуалистического и холодно-рассудочного Запада, а Россия с ее солидарным типом жизнеустройства, способностью к живому непосредственному чувству и «теплым обществом лицом к лицу»[238] – это, конечно, невинная жертва Аримана.

Все это означает, что автор мыслит себе историю идеалистически. То, что это не случайная оговорка, а вполне сознательная позиция, подтверждается всем корпусом текстов плодовитого автора, всем строем его рассуждений. Социальную действительность он трактует именно как реализацию определенного проекта. Словосочетание «советский проект» в его устах не метафора, а выражение, имеющее буквальный смысл. Становятся понятными и бесчисленные инвективы С. Г. Кара-Мурзы в адрес «истмата». Не «истмат» он отвергает, а материалистическое понимание истории. Само по себе выражение «советский проект» вполне уместно и допустимо. Принципиальный вопрос заключается в следующем: этот проект – отражение общественного бытия или же он – порождение неких духовных детерминант: религии, идеологии, науки? Мифа, в конце концов. Если мы примем, что любой социальный проект (идея, выражаясь старомодно) создан под воздействием определенных объективных, материальных причин, мы примем позицию материализма. Если же станем рассматривать проект как некую самодовлеющую данность, то в этом случае мы становимся на точку зрения идеализма. И глубинная причина, по которой С. Г. Кара-Мурза не приемлет К. Маркса, вовсе не русофобия последнего (к тому же мнимая), а материалистическое понимание истории, не оставляющее места вере в спасение по воле героя или доброго царя-батюшки.

Материалистическое понимание истории – не та сумма банальностей, которую усвоил из популярных учебников Сергей Кара-Мурза, когда он учился на химфаке МГУ, а творческий метод интерпретации общественных процессов. Метод, который был коренным переворотом во всем обществознании. Все мыслители до Маркса констатировали очевидное: люди действуют как сознательные существа. И никому в голову не приходил вопрос о том, почему у людей возникают именно эти, а не иные идеи, каковы объективные причины, порождающие представления об окружающем мире. Маркс сумел отринуть очевидное, смог преодолеть барьер кажимости, поставив тем самым общественную науку на твердую почву. Маркс сделал то, что до него тремя столетиями раньше совершил Коперник, – сорвал покров видимости с реальных отношений.

Как с Коперника начинается подлинная наука астрономия, так и с Маркса начинается действительно научное обществознание. И потому преодолеть Маркса можно только одним путем – развив его идеи применительно к новым условиям. Всякое иное преодоление – это возврат к донаучной точке зрения, сползание от гелиоцентризма к геоцентризму.

Есть множество людей, порой даровитых и образованных, которые не сумели понять К. Маркса и на этом основании возомнили себя мыслителями, которые его превзошли. С. Г. Кара-Мурза оказался в этой малопочтенной компании.

Если верить С. Г. Кара-Мурзе, революции – результат «манипуляции сознанием», а не следствие базисных процессов. Революцию, следуя логике С. Г. Кара-Мурзы, готовят не правящие классы, которые своей эгоистичной и близорукой политикой загоняют широкие народные массы в тупик беспросветности, а невесть откуда взявшиеся идеологи-манипуляторы. Иначе и невозможно трактовать исторический процесс с идеалистической точки зрения. Именно идеалистическое понимание общественных процессов лежит в основе развиваемого и отстаиваемого им тезиса о том, что в нашей стране (да и во всем мире) произошла «потеря разума». Материалистическое понимание истории требует рассматривать процессы в духовной сфере как отражение и порождение общественного бытия, поэтому сама постановка вопроса о том, что кто-то и при каких-то условиях может утратить способность разумно мыслить, в марксизме невозможна. Да, психические расстройства, приводящие к повреждению интеллектуальной сферы, случаются, но это факты, находящиеся в компетенции медицины, а не обществоведения. Материалистически мыслил Маркс, который писал:

«У республиканца иная совесть, чем у роялиста, у имущего – иная, чем у неимущего, у мыслящего – иная, чем у того, кто неспособен мыслить. У человека, у которого нет другого призвания к тому, чтобы стать присяжным, кроме ценза, и совесть цензовая. “Совесть” привилегированных – это ведь и есть привилегированная совесть»[239].

Если Д. Г. Ниткин, в отличие от С. Г. Кара-Мурзы, крайне негативно оценивает коллективизацию, то это вовсе не означает, что г-н Ниткин «потерял разум». Просто критик С. Г. Кара-Мурзы – апологет кулачества (каким и должен быть либерал). С. Г. Кара-Мурзе не приходила в голову простая мысль: а если с такими мерками кто-то вздумает подойти к его идеям? Т. е. найдется некто, не согласный с его тезисами, и заявит: Сергей Георгиевич «потерял разум», т. е. нуждается в медицинской помощи. Согласитесь, крайне непродуктивный способ полемики. Материалистическое понимание истории позволяет избежать таких капканов при объяснении процессов в общественном сознании.

Отбрасывая «истмат» (т. е. фактически материалистическое понимание истории), С. Г. Кара-Мурза пытается вернуть социально-философскую мысль к давно пройденной стадии, желает возродить в XXI веке геоцентрическую систему мира. И собственную неспособность дать материалистическое толкование социальным процессам выдает за несостоятельность материализма. Иначе говоря, его позиция в идейном плане ретроградна, а в политическом – потенциально реакционна. Дмитрий Ниткин фиксирует это обстоятельство с нескрываемым злорадством, Скиф Рэд – с едва замаскированным ехидством, я же – с горестным недоумением.

Идеалистическое понимание истории обрекает на повторение тех заблуждений, которые марксизмом преодолены. С. Г. Кара-Мурза – не первый, кто пошел войной на марксизм. В идейном отношении в его инвективах в адрес марксизма нет ничего оригинального. Это, как говорится, тысячу раз виденный пейзаж. И всякий такой поход оборачивается конфузом, ибо приводит к тем же антиномиям, которые нашли свое разрешение в марксизме.

Так, марксистская методология позволяет распутать сложнейший вопрос социального познания – проблему соотношения субъективного фактора и объективных условий в истории. Материалистическое понимание общественной жизни естественным образом приводит к трактовке субъективного фактора как производного от объективных обстоятельств, зависящего от них. Поскольку общественное бытие определяет общественное сознание, постольку человеческая деятельность ограничена определенными рамками, определенными границами. Иначе говоря, в общественной жизни не всякая цель достижима. Ни один политический деятель, ни одна партия, ни одна социальная группа не в состоянии реализовать цели, выходящие за пределы объективно возможного. Поэтому «проектная» терминология, которую столь широко и охотно использует С. Г. Кара-Мурза, для анализа общественной жизни малопригодна. Возьмем цитированные выше слова С. Г. Кара-Мурзы о том, что буржуазные революции в Европе произошли благодаря реализации проекта Просвещения (промывания мозгов, манипуляции сознанием, программирования поведения масс). Это не что иное, как скольжение по поверхности явлений без попытки заглянуть в их глубину. Поставим простой вопрос: а почему массы удалось запрограммировать, по какой причине они поддались промыванию мозгов, манипуляции сознанием, вследствие чего оказались столь восприимчивы к идеям Просвещения? Не потому ли, что условия вполне созрели как для формирования антифеодальной идеологии, так и для ее распространения в обществе? Точно так же обстоит дело с антисоветским проектом. Не надо все дело сводить к проискам манипуляторов; в советском обществе – и в этом следует честно признаться – существовали объективные условия как для буржуазного перерождения верхов, так и для распространения частнособственнической психологии в среде трудящихся. Отсюда следует непреложный вывод, что в настоящее время власть удерживается не только силой и обманом, но и благодаря поддержке со стороны достаточно широких народных масс. Конечно, эта поддержка обеспечивается за счет нефтедолларов, которые получает правящий режим, проматывая советское наследство. Но в чувствах людям это не дано, поэтому никаких признаков революционной ситуации в России не наблюдается. Попробуйте объяснить сантехнику Васе, который в советское время должен был 5 лет отстоять в очереди за «Жигулями», а сейчас приобрел, пусть и в кредит под грабительские проценты, подержанную иномарку, что Россия в историческом тупике. Контрреволюция восторжествовала, потому что существовали объективные условия, способствовавшие ее успеху. Конечно, были силы как внутри страны, так и за рубежом, которые активно боролись против советской власти. Но считать, что победа антисоветских сил – следствие их дьявольский хитрости и почти сверхъестественного могущества, значит покидать почву научного мышления.

Во многих своих работах, особенно в «Советской цивилизации», С. Г. Кара-Мурза использует понятие «коридор возможностей». Но ведь оно не может быть совмещено с представлением о будущем как результате воплощения в жизнь каких-то проектов! Либо «проект», либо «коридор возможностей». Если вы движетесь в «коридоре возможностей», максимум, что вы можете себе позволить, – предварительный план действий, более или менее детально проработанную программу работы. При этом вы всегда обязаны помнить о том, что ваш план, ваша программа – «не догма, а руководство к действию». Вы каждый миг должны быть готовы внести коррективы в свои намерения в зависимости от складывающейся ситуации. Проект же – совсем другое дело. Проект предполагает как точную картину желаемого будущего, так и жесткий набор шагов, к нему ведущих. (Если, конечно, не трактовать проект расширительно, как любой более или менее детализированный план.)

В общем, я нахожу в социально-философской концепции Кара-Мурзы подмену исторического детерминизма волюнтаризмом. Правда, такая подмена проведена непоследовательно, поскольку последовательность вообще не принадлежит к числу достоинств карамурзизма.

Вот ключевой тезис, сформулированный С. Г. Кара-Мурзой в ответ на критику его труда «Советская цивилизация»:

«Я в “Советской цивилизации” обозначил свою когнитивную структуру довольно четко набором авторов, задающих методологические рамки рассуждений. Это марксизм-ленинизм в динамике представлений Маркса и Ленина о русском крестьянстве; это история в духе школы “Анналов” (Бродель, а у нас Энгельгардт, школа Ковальченко и Милова); это антропологи и культурологи, противники евроцентризма (Лоренц и Леви-Стросс, Салинс и Кожинов), это экономисты, работавшие над созданием теории некапиталистических форм хозяйства и вообще общества (Вебер и Чаянов, современные марксисты типа Самира Амина, экономисты-экологи, историки экономики рабского труда в США)[240].

Ближайшая ассоциация, которая возникает при ознакомлении с этим заявлением, – басня С. Михалкова «Слон-живописец»: вот вам и марксизм-ленинизм, и его непримиримые критики, и последователи структурализма, и вообще все, кто С. Г. Кара-Мурзе симпатичен и мил. Фактически это не что иное, как провозглашение своим идейным знаменем эклектики. Мне это живо напоминает авторефераты диссертаций по гуманитарным дисциплинам, где авторы, не имея собственной позиции и желая угодить всем, включают в число своих идейных предтеч последователей самых разных и даже противоположных традиций. Соискателей ученых степеней понять можно: без соответствующего иконостаса диссертация выглядит несолидно, риск провала возрастает. Но доктору наук зачем такая неразборчивость в связях? Зачем кланяться всем подряд? Какой смысл демонстрировать благоразумие, граничащее с беспринципностью?

Но в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. Тот, кто следует Марксу, не может в то же время быть и сторонником Вебера. Вопрос стоит именно так: либо общественное бытие порождает общественное сознание, либо общественное сознание – фундаментальная детерминанта социальной жизни. Надо ли специально говорить о том, каковы действительные (а не декларируемые) предпочтения классика карамурзизма?

Из идеалистического понимания истории следуют вполне определенные практические выводы. В частности, те, которые касаются национального вопроса.

Представим себе на минуту, что в России победила антибуржуазная революция. Что должна делать власть для того, чтобы обыватели не шипели в спину «лицам кавказской национальности»: «Понаехали тут всякие»? Для людей, которые мыслят, выражаясь языком С. Г. Кара-Мурзы, примордиалистски, ответ ясен: необходимо создавать технико-экономическую основу единства людей: строить крупные предприятия, развивать производственную кооперацию и т. п. Тогда каждому человеку, независимо от его национальности, найдется место под экономическим солнцем, что приведет к исчезновению почвы для национальной розни. Так, наибольший вклад в решение национального вопроса на Украине могла бы внести индустриализация Галиции. Ведь только Западная Украина, вследствие своей общей технической и культурной отсталости, мешает объединению восточнославянских народов в одну общность. Без такого объединения воссоздание Советского Союза невозможно – надо ли это специально объяснять? (Более подробно об этом написано в упомянутой выше статье Д. Якушева.) Ну, а что по этому вопросу говорит нам конструктивизм? Он требует уделять главное внимание мерам идейно-воспитательного характера: агитации, пропаганде, просвещению. Иначе говоря, конструктивизм полагает необходимым воздействие в первую очередь на сознание. Марксизм вовсе не отрицает необходимости воспитания, агитации, пропаганды, словом, идейного воздействия. Но это воздействие, с точки зрения марксизма, может быть успешным лишь при условии, что оно идет по течению жизни. Отсюда я делаю вывод, что конструктивизм – теория непрактичная, стало быть, представляет собой системное заблуждение.

С отказом от материалистического понимания истории связана и другая характерная особенность карамурзизма – цивилизационный подход. Как известно, марксизм стоит на позициях формационного подхода. Этот последний – не изобретение К. Маркса. Непосредственным предшественником Маркса здесь выступил Гегель с его триадой «восточный мир – романский мир – германский мир». Обобщение Гегеля было величайшим достижением социально-философской мысли, ибо позволяло увидеть порядок в хаосе случайных событий. Опираясь на это достижение, Маркс выдвинул и обосновал идею о том, что общество закономерно развивается, проходя через определенные стадии эволюции. В основе этого развития лежит прогресс производительных сил. Производительные силы – это не какой-то таинственный, не доступный чувствам дух, как у Гегеля, а нечто вполне зримое, осязаемое, нечто такое, что можно зафиксировать в опыте. Через какие конкретно стадии проходит в своем развитии общество – вопрос открытый. Дискуссии по нему ведутся столько, сколько существует марксизм. Но сама по себе идея формационного членения истории общества чрезвычайно плодотворна. Она дает возможность понять историю в ее целостности и развитии. Маркса здесь вполне можно уподобить Дарвину. До возникновения теории эволюции мир живого представал перед умственным взором исследователя как собрание ничем не связанных между собой форм. После Дарвина каждая форма нашла свое место в общей системе. Благодаря Дарвину стало возможным понимание связи биологических фактов. Цивилизационный подход – это, бесспорно, регресс в области обществознания, знаменующий собой отказ от понимания закономерностей социального развития. Центральное, системообразующее, базовое понятие цивилизационного подхода – цивилизация. Но что это такое? Как ее зафиксировать? Как отделить одну цивилизацию от другой? Никакого внятного ответа на эти вопросы нет. И потому здесь открывается бескрайний простор для субъективизма и вкусовщины. Возьмем трех классиков цивилизационного подхода – Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби. Каждый из них создал собственную картину всемирной истории, имеющую мало общего с другими картинами. Поскольку «цивилизационщики» принципиально отказываются искать основания цивилизации в материальных факторах, постольку их умственный взор устремляется к явлениям духовного порядка: религии, культуре, правосознанию или сочетанию того и другого.

С. Г. Кара-Мурза использует, как об этом уже было упомянуто, понятие «цивилизационный код». Объяснения, что это такое, я не нашел, но из контекста можно понять, что это то, что лежит в основе цивилизации. Конкретно – мировоззрение, свойственное представителям данной цивилизации. Россия при таком понимании – это особая цивилизация, альтернативная западной. На Западе, как постоянно повторяет С. Г. Кара-Мурза, давно сформировалось «современное общество», Россия же – общество «традиционное». Лишь уяснив эту истину, мы сможем якобы «понять то общество, в котором живем». Отсюда – рукой подать до славянофильства, до изображения особенностей России не как закономерного результата социальной эволюции, а как следствие выбора князя Владимира. Соборность (которая в советское время приняла вид коллективизма) объявляется базовой характеристикой человека традиционного общества, из нее выводятся все особенности поведения этого человека, равно как и исторического процесса в целом. С таким мировидением вполне логично сочетается стремление объяснить социологию через антропологию, а не наоборот. Поэтому постоянное обращение С. Г. Кара-Мурзы к работам антропологов – не результат случайного увлечения, а прием, вытекающий из самого существа его подхода к трактовке общественных процессов. Но что могут дать наблюдения над поведением людей примитивного, доклассового общества для понимания гораздо более сложно устроенных социальных систем? Приведу такую аналогию. Народам, находящимся на стадии родового общества, не известна такая ценность, как целомудрие. Мы никогда не сможем понять генезис этой ценности, если попытаемся взглянуть на современные представления о взаимоотношениях полов, так сказать, снизу вверх: экстраполировать представления человека примитивного общества на современность. Если же посмотреть «сверху вниз», то тогда туман рассеивается: причина – в частной собственности, которая обусловливает необходимость иметь гарантию того, что отцом ребенка является именно этот мужчина. В доклассовом обществе такой необходимости не существует, потому люди там не ведают целомудрия. Таково вообще положение вещей: высокоразвитые формы открывают нам секреты устройства менее развитых, а не наоборот. В этой связи уместно процитировать К. Маркса: