Имитация науки. Полемические заметки

Конечно, между идеалом и реальностью всегда имеется некоторый зазор. Ученому приходится ставить точку и отдавать свою работу в печать даже тогда, когда он чувствует, что не достиг совершенства. На него давит необходимость публиковать определенное количество статей в год, повышать пресловутый индекс Хирша и т. п. Но есть границы, за которые он никогда не позволит себе выйти. Так, он не станет приписывать чужие идеи себе. Разумеется, он считает ниже своего достоинства заниматься плагиатом. Не будет он искусственно множить число своих публикаций за счет незначительных изменений в них.

Развиваемая нами концепция позволяет обнаружить сущностное единство псевдонауки с тем, что мы назвали как бы наукой.

Один показательный пример. Представьте себе две монографии. Одна объемом 180 страниц, другая почти 500. Первая с незначительными изменениями полностью включена во вторую, но названия монографий не имеют между собой ничего общего. В первой монографии оглавление не соответствует содержанию. Автор, дойдя до тринадцатой страницы, не помнит, что писал на четвертой, а добравшись до семнадцатой, забывает, что написано на тринадцатой. Заголовки либо неудобопроизносимы, либо не связаны с содержанием. Заголовок на обложке второй книги не совпадает с заголовком на титульном листе. Аннотации не связаны с содержанием. Но это еще далеко не все. Обе монографии (а фактически два варианта одной) написаны крайне безграмотно. Автор феноменально косноязычен, не в ладах ни со стилистикой, ни с грамматикой, ни даже с орфографией. И уж тем более с синтаксисом. Знаки препинания расставлены произвольно. Он не считается с общепринятым употреблением слов, использует их в своем индивидуальном смысле, придумывает новые слова, смысл которых вообще не поддается истолкованию, сочиняет экзотические термины, призванные произвести оглушительное впечатление на публику. Мы уж не говорим о таких шалостях, как искажение имен, игнорирование законов логики, механическое соединение разнородных кусков текста и т. д. Не чужда автору и псевдонаучная заумь, разобраться в которой не могут даже специалисты, о которой как о характерном лингвистическом маркере псевдонауки пишет Е. К. Гурова[189]. Как уже было сказано[190], об этом своеобразном шедевре написана целая книга[191]. Но она не возымела ни малейшего действия. Более того, автору уникального труда присвоили ученую степень доктора наук, и теперь этот слегка грамотный сочинитель имеет официальный статус ученого мужа, обладателя степени доктора наук. А как же с нашей критикой в его адрес? Прошло более десяти лет, но никакого ответа на нее не получено. Описанный факт дает основания для некоторых выводов. Во-первых, следует расширить список маркеров неподлинных форм бытования науки. А. Г. Сергеев, перечисляя некоторые общепризнанные маркеры, указывает на такой признак, как нетерпимость к критике[192]. Но приведенный пример показывает, что в качестве маркера имитации науки может выступать и игнорирование критики. Во-вторых, следует уточнить и другой признак, на который (вполне справедливо) указывает А. Г. Сергеев: претензии на научность при отсутствии признания со стороны специалистов. Здесь мы имеем дело с как бы научной поделкой, которая официально признана обладателями докторских степеней по соответствующей дисциплине фундаментальным вкладом в науку. Члены диссертационного совета, на котором обсуждалась эта жемчужина красноречия, не могли не видеть, что автор не осилил школьный курс русского языка. Но что-то все-таки побудило их закрыть глаза на вопиющие изъяны представленного на их суд трактата, что-то заставило их проголосовать за присвоение автору ученой степени. Мы видим на данном примере, что указанный маркер верен лишь для некоторых разновидностей имитации науки. В том варианте имитации, который мы обозначили термином «как бы наука», дело обстоит иначе. Здесь претензии автора на научность явным образом подкрепляются авторитетом официальных инстанций, в том числе и государственных. Отсюда, в-третьих, следует вывод, что грань между наукой и тем, что наукой не является, не всегда легко улавливается. Некоторые тексты, функционирующие в коммуникативной среде науки, на деле к науке отношения не имеют. Как их можно выявить? Для этого, на наш взгляд, нужно проанализировать текст под определенным углом зрения: соответствует ли он критерию добросовестности. И если текст эту проверку не выдерживает, его можно без колебаний вынести за пределы науки. В качестве примера анализа текста под таким углом зрения можно указать на статью А. Й. Элеза[193]. Она представляет собой рецензию на монографию В. Р. Филиппова. Приведем обширную цитату из этой рецензии:

«Рецензируя очередное произведение доктора исторических наук В. Р. Филиппова, нельзя придерживаться обычного шаблона, согласно которому за кратким изложением содержания работы следуют дежурные комплименты и указание на пару мелких недостатков, “которые, впрочем, не умаляют ценности и т. д.”. Правильность положений, высказываемых в рецензируемой книге, целиком и полностью зависит от того, правильным или неправильным было то или иное положение в “источниках”, используемых автором совершенно без разбора и чаще всего вторичным образом, даже без ознакомления с объектом ссылки. Поэтому читателю для правильного понимания якобы освещаемых в книге процессов рациональнее обратиться к серьезной литературе, чем тратить время на отгадывание того, где именно В. Р. Филиппов по случаю говорит чужую правду, а где искажает чужую правду или просто повторяет чужие ошибки»[194].

Но не всегда недобросовестность проявляется столь откровенно, грубо и зримо. В отдельных случаях она тщательно камуфлируется и требует для своего распознавания немалых усилий.

Есть еще один важный аспект проблемы, без обращения к которому наше понимание маркеров псевдонауки будет неполным. Недостаточно рассматривать текст сам по себе, абстрагируясь от социальной среды, в которой он был создан. Если в тексте мы не находим никаких признаков его принадлежности к псевдонауке или как бы науки, то этого еще мало для признания его действительно научным. В условиях современной России существенное значение имеет вопрос об авторе, о его социальном статусе. Так, на наших глазах протекала блистательная карьера одного ученого. (Пока не станем называть его имени.) В 1997 году он защитил кандидатскую диссертацию, в 1999 – докторскую, в 2001 году избирается членкором РАН, в 2008 – академиком. Столь стремительный взлет – свидетельство не просто одаренности, а самой настоящей гениальности. Наше восхищение еще более возрастет, если мы скажем, что в момент защиты кандидатской диссертации гению было 49 лет. Но кто он, этот герой? Настал момент назвать его имя: Виктор Иванович Ишаев. Бывший губернатор Хабаровского края, бывший Полномочный представитель Президента Российской Федерации в Дальневосточном Федеральном округе, бывший министр по развитию Дальнего Востока, видный политик. Возникает закономерный вопрос: как он мог при такой занятости важными государственными делами находить время для того, чтобы писать диссертации? Да, тексты, которые подписаны его именем, вполне аутентичны. Но все же, все же, все же… И тот факт, что в марте 2018 года В. И. Ишаев оказался под следствием по обвинению в мошенничестве, не прибавляет доверия к его трудам. Ученые живут в обществе, а в нем имеет место такое явление, как коррупция. И не все ученые способны противостоять соблазну. Обычно ученый – человек скромного достатка. Этот достаток можно увеличить, оказав квалифицированные услуги тщеславным богачам. Увы, в современной России рынок таких услуг существует. Мы не знаем имен людей, пишущих за богатых, тут требуется провести следствие, которое под силу только спецслужбам. Однако те труженики науки, которые честно заработали свои степени и звания, никогда не признают богачей достойными членами научного сообщества. Внешние приличия соблюдать приходится, но на действительное уважение со стороны настоящих ученых такие парвеню рассчитывать не могут.

Описанный прецедент убедительно свидетельствует о том, что предложенные в литературе методологические, институциональные, логические, лингвистические маркеры следует дополнить еще одним – социологическим.

Подведем итог.

Диагностирование псевдонауки – нетривиальная задача. Существует великое множество форм псевдонауки, и не все из них обладают легко отличимыми чертами. Подделка под науку не обязательно бывает грубой, порой встречаются и искусные муляжи. Кроме того, в каждом конкретном случае набор признаков индивидуален, каждый признак варьирует в широких пределах. В некоторых случаях текст настолько аутентичен, что вопрос о его действительной принадлежность к науке может быть выявлена только при анализе социального контекста. Существует, однако, общий принцип, руководствуясь которым можно распутать самую сложную загадку. Он заключается в выяснении сверхзадачи, которую ставит перед собой автор: добросовестный поиск истины или обретение благ, связанных со статусом ученого. Если верно первое, то тогда перед нами аутентичный научный текст. Если второе, то тогда – та или иная разновидность имитации науки.

Вера вместо знания (неоруссоизм Ю. С. Салина)

В 2004 году на страницах журнала «Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке» случилась дискуссия между доктором геолого-минералогических наук Ю. С. Салиным и автором настоящих строк. Ю. С. Салин – человек, чьи заслуги перед наукой несомненны. От природы он наделен разнообразными талантами, которые вызывают у всех, кто его лично знает, восхищение. Вместе с тем со многими его взглядами по ряду вопросов согласиться невозможно. Главное, что вызывает наше принципиальное неприятие его позиции, – подмена науки верой. Ю. С. Салин уверовал в руссоистские мифы и стал пропагандировать их на страницах журнала. Им опубликовано две статьи с изложением своих взглядов[195]. Пришлось вступить с ним в полемику. Ниже приводятся две статьи, в которых излагаются наши критические возражения против точки зрения Ю. С. Салина. В них, естественно, запечатлены реалии того времени, когда они были написаны.

Не унижаясь до доказательств[196]

У каждого человека – свои увлечения. У меня – рыбалка на горной речке, у моего друга Юрия Сергеевича Салина – фотография, Юрий Сергеевич показывал мне свои опыты в фотографическом искусстве. Да, это воистину уникальные снимки, творения настоящего мастера. Вообразите себе: ему удалось снять медвежью свадьбу! Тому, кто знает крутой норов хозяина тайги, понятно, как сложно было получить такой снимок, какая смертельная опасность угрожала фотографу. У моего коллеги, таким образом, не только безупречное чувство прекрасного, но и завидное самообладание. Он влюблен в родную природу и умеет передать ее в своих творениях. И обо всех этих прекрасных качествах доктора геолого-минералогических наук мы узнаем благодаря сделанным им цветным фотографиям.

Чтобы получить цветные фотоснимки, да еще высокого качества, необходимо иметь аппарат с хорошей оптикой. Нужна, далее, цветная фотопленка. Требуются химикаты для обработки пленки по определенной технологии. Увеличитель и светофильтры. Фотобумага. Все это, к счастью, создано, технология отработана, поставлена на поток и давно стала частью повседневности. В самой обычной фотографии запечатлен труд многих и многих поколений ученых, открывших законы преломления лучей света, сумевших найти вещества, меняющие свой цвет при попадании на них фотонов, разработавших технологию изготовления фотоснимков. Иначе говоря, фотография – результат развития физики и химии, открывших ряд законов природы и поставивших их на службу человеку. Не будь научного прогресса, никогда не смог бы Ю. С. Салин явить миру плоды своего художественного таланта и вдохновения! Никогда бы он не смог передать в ярких образах своей любви к родной дальневосточной природе.

Но художественное дарование – только одна грань его талантливой натуры. Юрий Сергеевич еще и замечательный публицист – страстный, темпераментный, наделенный даром слова, умением убеждать и проповедовать. Вот он садится за компьютер и быстро, на едином дыхании пишет статью. Очередную статью о том, как глубоко антипатична ему вся эта западная наука, все эти достижения цивилизации, весь этот богомерзкий прогресс!

Компьютер не самой последней модели – всего какой-то Pentium-III, да и монитор типа ЭЛТ, на жидкокристаллический у простого доктора наук денег нет, но с течением времени цены упадут, будет и новый монитор…

Быстро набираются на дисплее строки: про то, как это плохо – постигать холодным разумом объективные законы природы, создавать автомобили, самолеты, спутники. Про то, как все эти продукты голого рационализма портят окружающую природу, мешают человеку заниматься самосовершенствованием, сливаться с Абсолютом. То ли дело – восточная мудрость! Там ничто не мешает человеку углубляться в самого себя, ничто не препятствует свободному полету воображения. А самая главная прелесть восточной мудрости состоит в том, что там не нужно унижаться до доказательств. Пиши, что хочешь, изрекай, что тебе в голову взбредет, сочиняй любые фантазии… Все сойдет.

Это в проклятущей западной науке надо каждое положение формулировать, обосновывать, доказывать, подтверждать фактами. Найдутся ведь и такие, которые потребуют эксперимента. Могут отыскаться даже нахалы, которые скажут: «Вы, уважаемый Юрий Сергеевич, противоречите сам себе. Если Вы отрицаете объективную истину, то тогда не имеете ни малейшего права претендовать на то, чтобы Вам верили. Формула “нет истины без любви” на философский язык переводится так: “всякая истина субъективна”. Но это означает, что у каждого человека своя истина, т. е. никакой истины просто нет. Тот, кто считает, что дважды два пять, не более ошибается, чем тот, кто утверждает, что дважды два четыре. В общем, в результате умножения двух на два получится столько, сколько пожелаешь. Будьте последовательны, Юрий Сергеевич, никогда не пересчитывайте деньги у кассы, ведь у кассира своя истина. Удовольствуйтесь той суммой, которую кассир соизволит Вам выдать. Сожгите свой докторский диплом, зачем он Вам? То, что Вы в своей докторской написали, истинно в той же мере, в какой и сочинение какого-нибудь пациента психиатрической клиники. Отзовите свою статью из журнала, где засели ретрограды и консерваторы, домогающиеся доказательств. Уничтожьте коллекцию своих фотографий, ибо все это плоды отчужденной от человека западной науки и технологии. Чтобы не оскверниться приобщением к западной рассудочности, навсегда забудьте про трамваи, автобусы и троллейбусы. Позвоните в «Энергосбыт» и заявите о том, что Вы отказываетесь от пользования электроэнергией – этого явного порождения сволочного рационализма. После этого перережьте телефонный провод и выбросите телефон на помойку. Ведь это средство коммуникации, как известно, – изобретение лукавого разума. Отключите газ, ведь и он не мог бы появиться в Вашей квартире без вмешательства западной науки. Вы спросите: «А как же готовить пищу?» Отвечу: «А так, как это делали наши не знавшие искуса рационализма далекие предки». Т. е. на очаге, сложенном из камней. Впрочем, можно перейти, как это советуют даосы, на питание собственной слюной. Диета, правда, не очень калорийная, но зато освобождает человека для принятия пищи духовной. Раскройте «Дао дэ цзин» и читайте. Без света, в холодной квартире, сидя на голом полу (долой разлагающие дух диваны и прочие атрибуты западной цивилизации!). Поскольку книгопечатание – тоже оттуда, с духовно больного Запада, Ваш любимый труд должен быть исполнен на отдельных листах рисовой бумаги с нарисованными на ней красивыми китайскими иероглифами. Что? Вы не знаете китайского? Могу Вам помочь: у меня есть неплохая программа для самостоятельного изучения китайского. Нужен только компьютер с процессором Pentium-II, тактовая частота не ниже 433, оперативная память не меньше 64 мегабайт. Ваш подойдет, Юрий Сергеевич. Вы меня хотите спросить, а где доказательства того, что программа составлена грамотно, что это не халтура какая-нибудь. А вот до доказательств не унижусь. Извините, Юрий Сергеевич.

Мистерия, уводящая теорию в мистицизм[197]

В чем, коротко говоря, состоит пафос утверждений уважаемого оппонента? Без сомнения, в отрицании объективной истины. Т. е. такой истины, содержание которой не зависит ни от человека, ни от человечества (В. И. Ленин). Весьма красноречиво, с помощью ссылок на великое множество высказываний авторитетов, стихотворных цитат и т. п. автор стремится обосновать одну простую мысль: истина субъективна, она – достояние внутреннего мира личности.

Но ирония ситуации состоит в том, что отрицание объективной истины не может быть проведено последовательно. Таков мой первый тезис. Сама по себе идея субъективности истины содержит в себе неразрешимое противоречие. Поставим простой вопрос: а каков статус утверждения, что всякая истина субъективна? Если быть последовательным, то следует признать, что этот тезис есть субъективная истина, к которой пришел Ю. С. Салин. Но пусть в таком случае он и остается с ней как с неким личным интеллектуальным прозрением. А вот доказывать кому-то, что именно он, Юрий Сергеевич Салин, прав, в таком случае никак невозможно. У каждого истина-то своя. Юрий Сергеевич обладает такой-то субъективной истиной, Иван Иванович – другой, Петр Петрович – третьей, Сидор Сидорович – четвертой и т. д. Сколько людей, столько и истин. И никто никому ничего доказывать не вправе. Доказывать – значит обосновывать истинность чего-либо, демонстрировать с помощью логики и практики, что вещи именно таковы, какими я их вижу и понимаю. Иначе говоря, сама процедура доказательства имеет смысл только в том случае, если признать существование объективной истины. Человек, признающий объективную истину, имеет моральное право использовать процедуру доказательства. Тот же, кто объективную истину отрицает, должен выкинуть за борт и логику, и практику. Его удел – медитация и немота. (Ибо любое изложение своих взглядов явно или неявно претендует на их истинность.) Создавая свои отличающиеся немалыми литературными достоинствами тексты, Юрий Сергеевич пытается доказать, что он прав, т. е. исходит из предпосылки, имплицитно отрицающей тезис доказательства.

Второй мой тезис я сформулирую следующим образом: отрицание объективной истины есть заблуждение. Если заблуждение разделяется многими, оно не перестает быть таковым. Возьмем простейший случай: я смотрю на розу и заявляю, что она красная. Как проверить, прав я или нет? Элементарно: посредством прибора, анализирующего спектр лучей. Если прибор покажет, что длина волны, отражаемой цветком, составляет 0,76 микрона, то это будет означать, что я прав. Именно такова длина волны красного цвета. Ну, а если человек слеп? Это просто означает, что он не ощущает цвет непосредственно. Вообще люди воспринимают электромагнитное излучение в очень узком диапазоне – от 0,4 до 0,76 микрона. Это не стало препятствием для того, чтобы узнать о существовании электромагнитного излучения за пределами видимой части спектра. И чтобы убедиться в том, что такие волны – не порождение фантазии Максвелла, Дирака или какого-нибудь другого физика, достаточно нажать на кнопку пульта управления телевизором. Видим мы выходящий из пульта луч, который запускает процесс включения телевизора? Нет, конечно. Сомневается ли кто-либо, что такой луч объективно, т. е. независимо от меня, существует? Ю. С. Салин, как и я, – небольшой поклонник телевидения, но все-таки иногда ему приходится нажимать на кнопку пульта управления телевизором. Всякий раз, проделывая это, он на практике отрекается от тезиса, который декларирует в теории. Таким образом, хотя люди видят очень мало, этого достаточно, чтобы знать, каков мир на самом деле. Дело не меняется от того, что острота зрения у разных людей различна. Да, слепой не может представить, что такое цвет. Но ведь и зрячий не может вообразить, что такое электромагнитная волна длиной, например, в пять метров. Однако и слепой, и зрячий в состоянии узнать о факте существования такой волны. Да, у некоторых людей есть проблемы с различением цветов. Ну и что? Эти проблемы вполне преодолимы, если дальтонику объяснить, в чем суть его заболевания. Дальтоник, если он не является пациентом психиатрической клиники, в состоянии понять, что он видит цвета неправильно. Для этого не нужно даже теоретического разума. Вполне достаточно житейского рассудка. Каждому из вполне здоровых людей приходится встречаться с иллюзиями восприятия. Так, в жаркую погоду на шоссе видны лужи. Никто не обращает на них ни малейшего внимания. Обычный мираж. Зрение вводит нас в заблуждение. Глаза говорят нам одно, а рассудок – другое. И мы верим рассудку, а не чувствам.

Не меняется положение и тогда, когда люди, смотря на одно и то же, замечают разные стороны предмета. Корректор замечает в тексте ошибки, а человек, который в грамоте не особенно силен, их не замечает. Видят-то они одно и то же: текст. И оба не станут колебаться, если их спросить, на каком языке текст написан, оба скажут одно и то же. Разумеется, разница в восприятии культурно обусловлена: один знает язык в совершенстве, а другой, быть может, на уровне школьной тройки. Но воспринимают они один и тот же объект, разве это не очевидно?

Когда Ю. С. Салин на минуту отлучается из выстроенного им умозрительного теоретического мирка в мир реальный, он говорит совершенно правильные вещи. Так, он заявляет, что органы чувств есть окно в природу. Это высказывание вполне в духе материализма. Под ним подписались бы и Фейербах, и Ленин. Но затем Юрий Сергеевич вновь возвращается в свой искусственный мирок и делает еще два высказывания по интересующему нас вопросу. Одно звучит так:

«Мы воспринимаем непосредственно не физический объект, а информацию о нем, которую дают нам органы чувств. Они же и дают и всегда будут давать не подлинное изображение объективной реальности, доступной или недоступной нам, а скорее картину отношений между человеком и реальностью»[198].

Итак, ощущение определяется через информацию. Но что такое информация? Существует два основных смысла этого понятия. Согласно первому, информация есть некое знание об объекте, сведения о нем. Но, чтобы эти сведения образовались, необходимо их как-то сформулировать. Если следовать логике этой фразы, получается, что, глядя на розу, я воспринимаю не сам цветок, а какие-то сведения о нем. Кто же эти сведения мне сообщает? Тут возможны две гипотезы: 1) бог, 2) другой человек. Если верна первая гипотеза, дискуссию можно закрывать. Допущение бытия бога несовместимо с принципами науки. Чтобы дискуссия имела продолжение, надо принять вторую гипотезу. Но ведь этому другому кто-то тоже должен сообщить указанные сведения. А ему – кто-то третий. Так мы неотвратимо ступает на дорожку, ведущую в дурную бесконечность.

Информация во втором смысле – некоторая последовательность сигналов, т. е. каких-то знаков. Так, приборы космического корабля по пути следования передают на землю телеметрическую информацию. В центре управления полетом колонки полученных цифр интерпретируются, в результате чего формируется образ происходящих с кораблем событий. В сущности, такую трактовку природы ощущений мы уже встречали. Это концепция символизма, или иероглифизма. Ленин весьма убедительно показал, что она ведет к агностицизму[199]. Таким образом, какой смысл понятия информации ни возьми, определение ощущений через информацию оказывается по своей сущности агностическим. Но Ю. С. Салин и такое понимание сущности ощущений не проводит последовательно. Он делает еще одно высказывание, которое может быть истолковано только как выражение полной солидарности с берклианством. Процитирую его полностью:

«Нет, мой внутренний мир – единственная основа для построения мира внешнего. Как я его воспринимаю, так оно (для меня!) и есть. И тогда критерием существования внешнего мира будет его воспринимаемость мною. Т. е. мы приходим к формулировке Джорджа Беркли: существовать значит быть воспринимаемым (мною!)»[200].

Зачем маститому ученому в зрелых летах понадобилось выражать солидарность со скандально знаменитыми солипсистскими фантазиями молодого Беркли, я, право, не знаю. Заниматься их опровержением я, естественно, не собираюсь, ибо не вижу ни малейшего смысла в том, чтобы ломиться в открытую дверь.

Зададимся далее вопросом, каков объективный смысл утверждения о том, что благодаря органам чувств мы знаем не саму реальность, а картину отношений между человеком и реальностью. Весь пафос этой фразы – в первой ее части. Главное – это утверждение, что мы не знаем объективной реальности. Вторая часть – так, уступка здравому смыслу, подачка материалисту. Все-таки что-то мы знаем! Констатирую: Ю. С. Салин снова воспроизвел типично агностическую трактовку ощущений.

Считаю своим долгом обратить внимание читателей на следующий факт: уважаемый оппонент по одному и тому же вопросу высказал три абсолютно несовместимые точки зрения: материалистическую, идеалистическую и агностическую. Конечно, человека, который отрицает объективную истину, такая нелогичность смутить не в состоянии. Но как быть замшелому рационалисту, к коим автор этих строк себя причисляет? И возможна ли вообще научная полемика, если законы логики будут отвергнуты как ненужный хлам?