скачать книгу бесплатно
Земля белых волков
Мария Сергеевна Родионова
Давным-давно на остров пришли боги. Услышав людские молитвы, они явились из иного мира и установили гармонию между природой и человеком.Однако это не принесло желаемого успокоения. Вскоре на людей обрушились новые, еще более тяжкие испытания, положившие начало нашей истории. Все обитатели острова стали каждую зиму погружаться в глубокий сон. Объяснений этому не было, пока девушке по имени Лилит не представилась возможность разобраться в самых страшных тайнах, сокрытых богами от людей.
Земля белых волков
Мария Сергеевна Родионова
© Мария Сергеевна Родионова, 2022
ISBN 978-5-0053-3668-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Остров дикий стоял на море,
И, не видя другой земли,
Жили люди там; страшно горе —
Быть от «дома людского» вдали.
Время близилось не из лёгких,
Скоро б волны покрыли дома,
Началась бы мучений долгих,
Иномирных существ пора.
Только долг был делом уплачен,
Всякий скот был загонен в дом,
День минувший, что с пользой потрачен,
Был Самайном благословлён,
Вышли люди к костру распалённому
И молили и день, и ночь,
Чтоб к наставшему времени тёмному
Бог спустился несчастным помочь.
И вот небо закрыли тучи
В миг, когда занялась заря,
И под звук леденящей кручи
Задрожала седая земля.
В тот же час отворились двери,
Что в иные миры врата,
И, соткав свой наряд из метели,
Вышла дева – как снег бела.
На глазах у всех постарела —
Обратилась старушкой седой,
И так ясно и ладно пропела:
«Не к лицу быть Зиме молодой».
Молот тяжкий с плеча опустила,
Сотворив горный вышний хребет,
И затем первым делом решила
Постирать в здешнем море плед.
И тря дня, и три ночи бессонных
Всё трудилась, покуда земля
Не укрылась в одеждах, подобных
Цвету вишни в закат сентября.
Всю гладь моря укрыло корою,
И от берега, словно мосты,
Шли дороги – до «дома» длиною,
Так прекрасны, кристально чисты.
Только трусам они не служили,
А в сердцах всех ютился страх.
Век от века так люди жили,
Смелость в диких слыла волках.
И тогда стара дева воззвала
К вечным силам земных широт,
А потом всех дрожащих собрала
У огромных морских ворот:
«Имя мне – Кайлэх, а второе —
Что Бейр, – я взамен отдаю
За покорность и веру, надвое
Сердце, стоя пред вами, делю.
Знайте, вы теперь вольные птицы.
Так летите во все края!
Вам не ведомы больше границы,
Весь ваш дом – ледяная земля».
Так поверил народ. И восславил,
И священную клятву принёс,
Неумелые крылья расправил,
Ветер зимний все страхи унёс.
Гром раздался над островом тихим,
Улеглась беспокойная гладь
Моря синего, что неспособно
Человека
Боле
Сдержать.
Глава 1. Застывший город
Море было гладким, как шёлк, а ветер – нежным, как бархат. Погода на пристани сегодня убаюкивала всякого, кто решил бы насладиться ею. Рыбаки попрыгали в лодки с рассветом, надеясь застать сонную рыбу врасплох. Подвалы уже распухли от огромного количества морской живности, которую мужчины тащили в дом. Но припасов никогда не бывает много. Тёплая осень легко могла обернуться холодной весной.
Лёгкая морская рябь изредка покачивала суда, но рыбаки видели в этом лишь вызов. Каждый постарался отплыть подальше от остальных, чтобы спокойно заняться охотой. Пожалуй, стоит упомянуть, что сегодня вода была на редкость вредной и изворотливой, пряча всю рыбу в своих глубинах. Ноябрь уже подходил к концу, а значит, время охоты и собирательства прошло. Теперь настала пора затаиться и смиренно дожидаться зимы.
Но люди – создания во сто крат вреднее и настойчивее любой стихии. Вот один из них бросил свои сети в полусонное море. Оно вздрогнуло, встрепенулось и встало на дыбы. Лодку качнуло сильнее, но человек не обратил на это внимания. Он нагнулся и всмотрелся в своё пляшущее отражение. Улыбнулся – отражение ответило хмурой гримасой. Поднялась волна. «Таких волн не бывает при штиле», – сказал бы опытный моряк. «Такие волны бывают, когда море злится», – сказало море и вмиг проглотило судно вместе с его капитаном. Впрочем, пустая лодка вскоре всплыла.
Если углубиться в леса, расположенные к востоку от пристани, то, обходя стороной неприметные селенья, можно было попасть в Никс-Аргос – город непрекращающегося веселья, – хотя сейчас даже он начал погружаться в спячку.
Уже почти неделю стояла мерзкая промозглая погода. Люди ютились в своих домовых норах, топя камины и загружая подвалы едой. Здесь – в отличие от послушного собрата на пристани – ветер бушевал, взметал багровые листья и беспощадно сбивал с ног каждого, кто пришёлся ему не по нраву. Солнцу так и не удалось пробиться сквозь густой туман, и лишь его отголосок бледной дымкой освещал мостовые.
Фонари потушили ещё вчера. Повозки с лошадьми не ездили с воскресенья. А поскольку новый день наступил всего несколько часов назад, на улицах стояла гробовая тишина. Только ветер каждый раз ревел с новой силой, да изредка раздавался бой часов. Небо наполнилось тучами и готовилось обрушиться на землю тяжёлыми слезами – последние осенние дни мир всегда провожал дождём.
Трудно было сейчас поверить, что всего пару недель назад этот город сверкал и переливался, как какая-нибудь замысловатая, ласкающая сердце безделушка: все его улочки были наполнены смехом, танцами и весельем. Весь мир съезжался посмотреть на необыкновенные парады и фееричные цирковые шоу, которые проходили здесь каждый вечер. Яркие, местами вызывающие, костюмы, в которые были облачены буквально все жители Никс-Аргос, бросались в глаза приезжим. Город утопал в огнях. Повсюду сновали толпы детей, а следом – и родителей, пытающихся догнать своих неугомонных чад. Нескончаемый поток артистов и акробатов колоннами прокатывался по широкой мостовой. И так почти круглый год.
Сейчас же весь город окутала тишина. Замирая, он медленно покрывался слоями пыли, и лишь в пьяных наваждениях к нему возвращалось былое величие. Однако ничего не происходит просто так. И можно с уверенностью сказать, что всего через несколько месяцев огни снова зажгутся, и туристы рекой разольются по улочкам, вдыхая запах эля и истоптанных мостовых. Так что это – отнюдь не смерть. Всего лишь сон. А от любого сна, даже самого прекрасного, рано или поздно приходит время очнуться.
***
Около восьми утра в дверь приглушённо, но напористо постучали. Лилит, только встав с кровати, быстро завязала непослушные волосы в хвост и накинула поверх ночного платья плед. Босиком она торопливо спорхнула с лестницы, нервно оглядываясь в поисках матери. Стук умолк, но, очевидно, был готов вот-вот раздаться повторно. Девушка опередила его, распахнув дверь. Снаружи повеяло сыростью и холодом. Вместе с ними в дом вошёл доктор Эван Нильсон.
На вид мужчине можно было дать все пятьдесят, хотя на деле ему не было и сорока. Седина проклюнулась на его голове слишком рано, и уже успела захватить большую ее часть. Морщины покрывали весь лоб, минуя лишь брови. Тяжелые веки лежали на и без того маленьких глазках, делая взгляд печальным. У доктора был крайне усталый вид. То ли это было от ежедневной кропотливой работы, то ли от гнетущей панической боязни окружающего мира. Казалось, его всё пугало до чёртиков, и не было на земле такой вещи, которая не приводила бы его в ужас.
И всё же сегодня доктор Нильсон выглядел особо уставшим: под серыми потускневшими глазами виднелись мешки, пальто казалось помятым и истрёпанным. Такого не случалось прежде. Приближение зимы никого не красит, но, определённо, произошло что-то ещё.
Мужчина вошел в дом, чуть пошатываясь, и Лилит, испугавшись, что он упадёт, поспешила забрать из его рук старенький кожаный чемоданчик.
– Доброго вам утра, мисс Лилит, – как всегда приветливо, правда, слегка сонно, поздоровался Нильсон, снимая пальто. – Вижу, вы только проснулись. Остальные уже встали?
Девушка поправила чёлку и стыдливо кивнула, помогая гостю повесить одежду.
– С добрым утром, – слегка запоздало сказала она и бросила взгляд в окно, за которым продолжал бушевать ветер. – Похоже, погода ухудшается.
– В этом году всё с ног да на голову. Будем надеяться, что хотя бы без снега обойдётся.
Девушка вежливо улыбнулась, не желая развивать эту тему. Мать бы этого не одобрила, а Лилит и так умудрилась разозлить её два раза за последнюю неделю. Разговоры о снеге могли быстро усугубить ситуацию.
Они поднялись на второй этаж и прошли по длинному коридору в детскую спальню. Там-то гостя и поджидало всё семейство. Мальчик пятнадцати лет сидел на кровати, отстранённый от родительской беседы. Его взгляд ничего не выражал, но всё же явное недовольство в нём читалось. Мать с отцом стояли к сыну практически вплотную, при этом умудряясь совершенно его не замечать. Они прервались на полуслове, услышав шаги. Лилит вспомнила, как она выглядит, когда было уже слишком поздно.
– Милая, – на лице матери сияла улыбка, но в голосе слышалось явное раздражение, – пожалуйста.
Большего не потребовалось. Сгорая от стыда, девушка что-то пробормотала и практически выбежала из комнаты. Заслужить материнское недовольство трижды за неделю – это надо очень постараться. Подготовка к зиме никогда не проходила спокойно, но всему же есть предел. Хотелось запереться в комнате и не выходить целую вечность. Ну, или хотя бы до завтрашнего утра.
Пряди уже скользили между пальцами, когда девушка дошла до зеркала в своей комнате. Она ловко перебирала непослушные чёрные волосы, заплетая их в косу и пытаясь прижать сильнее к голове.
«Вот бы скукожиться и исчезнуть из всеобщего поля зрения», – думала юная О’Фаррелл, попутно выбирая, в какое из своих многочисленных блёклых и тяжёлых платьев ей облачиться.
В комнате продолжалась вялая беседа. Мать сидела в кресле, облокотившись на спинку, и пристально смотрела на дверь, за которой минуту назад скрылась дочь.
– Говорят, лесничие видели группу отшельников неподалёку от города. – Доктор Нильсон всегда любил рассказать какую-нибудь не слишком приятную новость. – В прошлом году их зимние набеги дорого нам обошлись: огромное количество еды пропало не только у городских крестьян, но даже у дворянских семей. Говорят, была похищена семейная драгоценность ваших соседей. А уж эти исчезновения… К сожалению, следует признать, что ни один из нас не может чувствовать себя в безопасности.
Он собирался развить эту неприятную тему, но мысль его резко скользнула в сторону, и, откашлявшись, доктор нехотя заговорил о более важном вопросе:
– …госпожа Адриана, как вы считаете? – обратился он к женщине, которая в тот момент слушала его крайне невнимательно, погруженная в свои мысли. Нильсону пришлось повторить:
– Стоит ли колоть вашей дочери препарат и в этом году? К этому нет никаких показаний. Я осматривал её в прошлом месяце и могу заверить вас: ей ничего не угрожает.. Тем более, препарат наносит некоторый вред здоровью, – говорил он медленно и осторожно, при этом глядя на мужчину. С хозяйкой дома доктор имел уже не один разговор на эту тему, и теперь надеялся на поддержку отца семейства.
– Я категорически против, – властно сказала миссис О’Фаррелл.
Она поднялась с кресла, выпрямилась и убрала выбившуюся золотистую с проседью прядь волос с лица. Всем своим видом Адриана О’Фаррелл показывала своё превосходство над остальными матерями, которые готовы спокойно согласиться с глупыми устоями общества, ставя этим под угрозу благополучие своего ребёнка. В её карих глазах горел настоящий огонь войны. Идти против этой женщины было бы ошибкой – Нильсон слишком хорошо её знал, чтобы не понимать этого.
Адриана О’Фаррелл всегда была строга к детям в меру своих убеждений и прививала им собственные взгляды на жизнь в обход их личных предпочтений. Но при этом она окружала их заботой и вниманием, поэтому вся семья жила под жёстким, но вполне комфортным контролем матери.
– Дорогая, может, стоит все же подумать? Наша девочка уже давно превратилась в девушку, и ты не можешь этого отрицать. Я в свои годы тоже был довольно хиленьким, но это никак не повлияло на качество сна. Времена меняются, и сейчас уже существует много исследований, результаты которых подтверждают, что это вещество вредно для здоровья. Если доктор говорит, что все в порядке, – кто мы такие, чтобы сомневаться? Может, пора избавляться от своих предрассудков?
Ирвин О’Фаррелл редко спорил с женой, так как его характер едва ли это позволял. Его настойчивость обычно ни к чему не приводила, и все принятые им решения жена оспаривала на раз. Порой казалось, что в сыне Ирвина таится куда большая сила, чем в нём самом. Однако сейчас был один из тех редких моментов, когда сказать своё слово всё же стоило.
– Думаю, она уже способна сама принять решение. В конце концов, рано или поздно она выйдет замуж и покинет нас.
Миссис О’Фаррелл и доктор Нильсон синхронно дёрнулись, услышав слово «покинет». Что-то в нём их страшно пугало. Интересно, какие тайны эти двое хранят от остальных членов семьи О’Фаррелл?
Когда Лилит вернулась, вопрос был уже решён, причём не в пользу мужчин. Как бы старательно они ни уговаривали Адриану, она была непоколебима.
– Наконец-то ты вернулась, и доктор Нильсон сможет провести осмотр. Хотя, если честно, не вижу в этом необходимости, – она обвела комнату критичным взглядом и остановилась на сыне. – Виллем, милый, если ты хочешь спать, можно вколоть препарат прямо сейчас.
Мальчик, всё это время пребывающий в каком-то своём мирке, замер и испуганно посмотрел на мать. Он сбросил сонливость и начал активно возмущаться:
– Нет! До зимы ещё три дня. Я хочу посмотреть на снег, – младший О’Фаррелл скрестил руки на груди.
И снова запретная тема повисла в воздухе. Лилит тихо вздохнула, поражаясь детскому поведению брата. Еще немного, и под этой крышей разразится настоящая битва. Возможно, мать перебарщивала, пресекая даже малейшую мысль о снеге. Девушке и самой это казалось странным. Но Вилл даже не пытался играть по правилам.
– Ох, ни минуты покоя с вами. Оба витаете мыслями, где угодно, но только не в реальности. – Брови на миг сошлись на переносице, но женщина тут же успокоилась и продолжила:
– Завтрак уже должен быть готов. Я пойду посмотрю. Те, кто после осмотра не сочтёт своим долгом обидеть мать, могут присоединиться, – и Адриана О’Фаррелл гордо выплыла за дверь.
За ней незамедлительно последовал отец. Доктор Нильсон замер в нерешительности, бросая на детей сочувственные взгляды. Лилит и Вилл переглянулись. Мальчик хотел что-то сказать, но сестра не дала:
– И не говори, что мать неправа. Мы должны её слушаться, – она машинально схватилась за косу.
– Хочешь сказать, мы должны растрачивать часть своей жизни просто так, и даже не задумываться на этот счет? И всегда-всегда-всегда слушаться маму, даже если она действительно неправа?
Девушка промолчала. Она старалась не поддерживать ни одну из сторон, и это было ужасно трудно. В конце концов, ее брат тоже не был дураком. Не каждый мог это заметить, но она-то знала, что мальчик на самом деле намного умнее, чем кажется. Почти все книги, которые покупались кем-либо из членов семьи, так или иначе оказывались у Вилла в комнате, какое бы заумное название не стояло на обложке. Способности мальчика к быстрому счету поражали воображение, а выиграть у него в шахматы и вовсе не стоило пытаться. И при всем при этом брат вел себя чересчур по-детски. В основном, из-за этого отношения у них и не складывались. Лилит притворялась умной, ни в чем особо не разбираясь, а Вилл строил из себя глупца.
– Почему нам не предоставляют выбора? – задумчиво проговорил Вилл, снимая рубашку и подставляя грудь под пальцы доктора.
– Значит, так надо. Зачем рушить то, что уже существует? Этот ритуал соблюдается веками! И если бы каждому мальчику давали выбор, представь, сколько бы вас перемёрзло в лесу. Или ты хочешь стать одним из отшельников? Будешь ходить, грабить и убивать спящих, – Лилит задрожала от одной мысли об этом.
– Пойдём завтракать, а то мама обидится, – сказала она после того, как Нильсон осмотрел и её.
– Что ж… В итоге, обиделся я, – и юный О’Фаррелл поспешил вслед за сестрой.
Завтрак уже остывал, когда дети уселись за стол.
– И что же вы планируете делать дальше? – неожиданно спросил доктор, тоже приглашённый к столу.
Лилит потупила взгляд, когда поняла, что вопрос был обращён к ней. Она покосилась на мать. Вот уж тема, которую ей совершенно не хотелось обсуждать при родных. Однако все взгляды присутствующих были устремлены на девушку, не давая возможности перевести разговор в другое русло. Юная О’Фаррелл начала едва заметно дергать ногой под столом.
– Пока я намерена продолжить домашнее обучение. В процессе заключу помолвку с одним из владельцев местных родовых земель или, как минимум, с местным влиятельным торговцем, – после несколько затянувшейся паузы достаточно спокойно сказала она. Во рту мгновенно пересохло, в комнате стало душно, несмотря на незажжённый камин. Но главное – выдержать нужный тон.
Мать одобрительно кивнула, отчего юная дворянка напряглась ещё больше. Теперь понижать планку было нельзя. Лилит выпрямила спину и поправила платок на коленях. Вилл фыркнул и уткнулся в свой салат, сгорбившись в три погибели. Его манерам явно уделяли слишком мало внимания.
– Вот как, – вздохнул доктор. – Это, конечно, не моё дело, но я заметил ваш интерес к лекарственнымрастениям.
Лилит неосознанно вцепилась ногтями в скатерть. Ну, неужели нельзя было поговорить о чём-нибудь другом?
– Вы не хотели бы развиваться на этом поприще? Я уверен, что мог бы помочь, изъяви вы желание обучиться траволечению. А уж если съездить в столицу…
