О чем молчат тени

– И что? – послышался внизу голос наставника.

– Так а что делать то? – крикнул Эйвар в ответ.

– Птица! Птица моя жива? – спросил Альберто.

– Нет,– сказал Эйвар и услышал как портной жалостно вздохнул, – Так а что мне с ним…

Но не успел он спросить как руку, которой он закрыл вход в скворешник пронзила острая боль, – Ау! – вскрикнул Эйвар и убрал её, – На ладони осталась рана от маленьких зубов, откуда потекла кровь. Имп, с оковавленной мордой, стоял в углу скворешника и грозно рычал. Эйвара схватил гнев. Он просунул эту же руку в скворешник, схватил рычащего импа и что есть силы, сжал ладонь. Он почувствовал как маленькие тонкие кости существа захрустели. Он вытащил руку: имп, вытаращив маленький фиолетовый язык мучительно пропищал и опустил голову, подрагивая маленькими руками, ноги и перепончатые крылья свободно болтались в воздухе.

– Ладно, – крикнул внизу Ранд, – Убей. Только мечом пронзай, чтоб не мучался.

Эйвар расстерянно посмотрел на маленькое сдавленное тело, – Чтоб меня…

Не зная что делать дальше, он положил тело импа себе в карман. Тело синицы он взял с собой. Спустившись вниз, Эйвар протянул руку с птицей на ладони.

Альберто прикрыл лицо платком, – Бедное, бедное создание, – он протянул платок и Эйвар аккуратно положил на него тело мёртвой птицы. Альберто жалостливо смотрел на застывшее тело, воцарилось неловкое молчание, когда охотники переглядывались между собой Альберто вскхлипнул, – Прости меня, прости. Эх, не уберёг.

Альберто пошёл через сад, аккуратно неся птицу в платке. Эйвар и Ранд молча шли за ним. Портной поглаживал мёртвое тело птицы, – Ничего, милый друг. Ничего, – он подошёл к золотой клетке. Феи внутри, замахали крылышками, оживлённо пища, – Милый друг, окажи мне милость, – шептал он птице.

Эйвару всё это не нравилось. Феи всё сильнее взмахивало крылышками, озлобленно летая от одного края к другому. Клетка шаталась и гремела, – Феи такие существа, – говорил Альберто, – Очень и очень ревнивые, – феи грозно запищали, – Они очень не любят когда у хозяина появляется что-то красивое, – он открыл дверцу клетки и протянул туда руку с синицей, – Они готовы убивать от ревности.

Стая фей с противным писком набросилась на мёртвое тело птицы, вырывая ей перья и зубами откусывая плоть. Эйвар стоял с открытым ртом, наблюдая как милые до недавнего времени создания, расправляются над телом бедной птицы. Альберто жадно обхватил клетку руками смотря за кровавой процессией, – Пыльца с их крыльев, производит ценнейший материал для тканей. Милашки машут крыльями, пыльца спадает. А после, всё это идёт на узоры знати.

– Вот это да… – прошептал Эйвар, наблюдая за тем как феи отрывают птице ноги.

Ранд потоптался на месте, – Ну мы это… пошли? – но Альберто не ответл, продолжая одержимо глазеть на клетку.

Ранд позвал Эйвара за собой и они тихо покинули мастера. Выйдя на улицу, Эйвар продолжал с недоверием смотреть в сторону отелье, – Я даже не знаю что страшнее, это или гоблины.

Ранд многозначительно посмотрел на него, – С этими ещё не такое увидешь.

Эйвар вспомнил о мёртвом импе в кармане, он спешно достал его, – С этим что делать?

Ранд поматал головой, – Я же говорил заколоть.

– Так он меня укусил, вот смотри, вся рука в крови.

– Его что-ли вина? Почему перчатки не надел?

– Со вчерашнего дня грязные, не стирал ещё.

– Будет тебе уроком. Две пары должно быть. Смотри у меня, нечисть убивать надо, но по людски. Чтоб не мучились. Бывает грязновато, как с гоблинами, но всякая тварь по природе своей живёт. Винить их не надо.

– Понял, понял. Просто злость схватила.

Ранд осмотрел шумную городскую улицу, – Давай сюда, – забрал импа и положил его под тенью узкого переулка, –  Поди собака какая нибудь бездомная подберёт. Хоть польза будет. Ладно, пошли в рабочий квартал. Работа есть.

– Тоже срочное? – недоверчиво спросил Эйвар.

Ранд ухмыльнулся, – Нет, эти точно подождут.

Они направились в восточную часть города. Эйвар любил центральную улицу: широкий бульвар, запахи пекарен, по тротуарам размеренно двигалась толпа: тёмные эльфийки, мужчины орки, люди – все одетые в дорогие платья и фраки. Смотря на них, Эйвар испытывал лёгкую зависть – он хотел быть частью этого общества, и нахождение тут давало ему это чувство. Конечно же, не без участия его гильдии – с медальоном на шее, у патрульных к нему не было вопросов, поскольку в центральные районы старались не допускать кого попало. Если тут и проходили рабочие, то скорее всего они были работниками местных магазинов.

Но чем дальше они уходили от центрального района в восточную часть города, тем очевиднее были перемены в окружении. Город начинал сбрасывать с себя лоск. Прошло менее двадцати минут, когда мощёные улицы сменились утоптанной грязью, в которой застревали подошвы. Фасады, ещё недавно украшенные лепниной, теперь представляли собой голые кирпичные стены, местами пробитые трещинами и забитые досками. Ветер приносил запахи копоти, дешёвого табака и кислого варева из открытых окон. Местные в потёртых куртках и измазанных фартуках бросали на Эйвара быстрый взгляд и быстро расстворялись в переулке – увидеть в этих местах Клинков было не к добру, поэтому они старались держаться от них стороной. Начинался рабочий квартал, известный не только своими складами, цехами и нескончаемыми лабиринтами холодных переулков, но и чёрным рынком, где сбывали запрещённые к продаже такие ингридиенты как рог единорога, чешуя дракона, плавники русалок, крылья фей и прочее. А если было золота побольше, можно было приобрести артефакты и существ.

Эйвар старался обходить это место стороной – жизнь на ферме имела свои минусы, но при этом земледелие давало таким простолюдинам, как он, шанс на гораздо более приемлемые условия жизни. Для него жить в рабочем квартале, как местные ещё называют “Серый Квартал”, означало сделать шаг назад в его социальной лестнице. И оглядываясь вокруг, он лишний раз убеждался, что лучше возьмёт в руки плуг, чем оказаться здесь.

Ранд остановился возле одного из обшарпаных зданий, покрытого сырой чёрной плесенью у основания, – Пришли.

Эйвар выдохнул – к счастью адресат был на краю квартала, потому что если пойти дальше вглубь то картина бы предстояла ещё хуже, – Это здесь?

Ранд нагнулся, пытаясь разглядеть тёмный подвал, ведущий вниз, – Здесь, здесь. Пошли.

Они начали спускаться по старой каменной лестнице, расстворяясь в темноте. И тут, Эйвар учуял омерзительный запах, который прежде он никогда не улавливал. Ранд поднял руку и остановился, – Подожди ка… знакомая вонь… – вдохнув пару раз, он сморщился, – Харктосская проказа, – прошептал он.

Эйвара скривило – он был наслышан о ней. В простонароде её называли “Болезнью бедных”. Случалось что бездомные, отчаявшиеся в поисках еды, поедали что не попадя, включая яйца что откладывала некоторая нечисть на стенках канализаций. Кака результат – бездомные травились, тела гнили, а внутри заселялись паразиты, которые вырастая, начинали владеть телом переносчика. До сегодняшнего дня, Эйвар только слышал о таких, но ни разу не встречал. И надо же было такому случиться что ему придётся осматривать паразитов на второй день работы в Клинках.

– Перчаток у тебя нет, поэтому ничего руками не трогай. Понял? – строго спросил Ранд на что Эйвар быстро закивал.

Они спустились в подвал, и влажный, гнилостный воздух ударил в нос – смесь заплесневелой шерсти, протухшего жира и чего-то металлического, будто ржавые гвозди растворялись в кислоте. Они попали в просторную комнату: углы были покрыты слоем липкой черной массы, которая пузырилась и шевелилась, местами срываясь вниз жирными каплями. Пол утопал в слое бурой слизи, из которой торчали обломки мебели – ножки стульев, изъеденные неизвестной желтоватой плесенью, доски с разбухшими, почерневшими волокнами. Потолок был усеян темными пятнами, которые медленно пульсировали, как будто под штукатуркой бились сотни крошечных сердец.

У стены, в луже мутной воды и собственных испражнений, лежали двое стариков – два живых трупа, обтянутых грязной кожей, сквозь которую проступал каждый реберный изгиб. Первый старик, с ввалившимися глазницами и синюшными губами, был изуродован черной массой, разъедавшей его изнутри – блестящая, гниющая субстанция пульсировала у него в грудной клетке, выпирая кожу жуткими волнами, а при каждом болезненном спазме изо рта вырывались хриплые булькающие звуки, и тонкие струйки черной слизи стекали по подбородку. Его шея была неестественно раздута, под тонкой кожей четко просматривалось что-то живое – которые медленно извиволось, растягивая и сжимая воспаленные ткани.

Ранд, прикрывая свой нос рукой, подошёл к телу старика и прижав пальцы к его шее, – Хм, пульс есть. Кажись жив.

Эйвар закрывал нос обеими руками и презрительно смотрел на тело, но то что было со вторым телом лежащим рядом, заставило его живот сжаться: голова второго старика стала бесформенной черной массой, пульсирующей и чавкающей, как перезревший плод. Из этого месива торчали шесть бледных, костлявых отростков, слишком длинных и тонких для крабьих конечностей, но движущихся с той же механической чёткостью. Каждый был усеян мелкими, похожими на рыбью чешую наростами, под которыми просвечивали темные жилки. Когда конечности начали тащить тело, раздался противный хлюпающий звук. Полусгнившая плоть на спине старика разорвалась, обнажив ребра, между которыми копошились те же червеобразные отростки, что и в голове. Две передние крабообразные конечности цеплялись за неровности пола, две средние подталкивали тело вперед, а две задние судорожно брыкались в воздухе. Труп дернулся, подпрыгнул на месте, а затем пополз, оставляя за собой дорожку из слизи и кусочков разлагающейся плоти.

Эйвар почувствовал, как в животе всё перевернулось, во рту появился кислый привкус – его вырвало, настолько громко насколько он мог. Тут же запах гнили ударил в нос, схватив желудок ещё сильнее. Он больше не мог здесь находиться. Скручившись, он побрёл отсюда прочь. Поднявшись по лестнице, он выбежал на улицу, хватаясь за живот и глотая воздух. Прохожие в спешке разошлись, боясь подцепить от него заразу. Эйвар выпрямился, протирая слёзы и посмотрел на свои сапоги: измаранные в чёрной массе и собственное рвоте, – Гори всё зелёным пламенем… – процедил н сквозь зубы, осматривая улицу в поисках тряпки.

Через несколько минут, из подвала не спеша вышел Ранд, протирая от пота лицо, – Обоим конец.

– Первому тоже?

– Пришлось добить.

Эйвар на секунду замолчал, переваривая услышанное, – То есть как? Убил что-ли?

Ранд сохранял задумчивый вид, – Не убил, а избавил от мучений. Так инструкция велит.

– И что теперь? – поинтересовался Эйвар.

– Опечатаю дом. Напишу в Гильдию Магов чтобы продизенфицировали. А ты иди домой, отдохни.

– Я не устал, – пытался возразить Эйвар.

– Иди говорю, – повысил голос Ранд, – Тебе на сегодня хватит. Завтра с утра чтоб у моего дома был.

– Уверен?

– Всё, всё, иди, – небрежно отмахнулся от него наставник.

Не сказать что Эйвару нравилась эта идея, но и спорить он не стал. Его до сих пор тошнило от увиденного, поэтому вернуться в подвал всё равно бы не получилось. Он устало ковылял в южную часть города. Прохожие с любопытством смотрели на его измазанные чёрной слизью сапоги и чувствовал он себя не ловко. Но искать где-то ведро с водой он тоже не хотел. Всё о чём он сейчас думал это дом, где он сможет перевести дух и забыть увиденное. За пол часа он наконец добрался до южных ворот, пересёк их и оказался на территории ферм. На душе стало легче – он в своей тарелке, здесь он знал каждый двор, каждый забор и окружавшие его лица. Пройдя мимо нескольких участков, он наконец добрался до своей калитки. Открыв её, к нему навстречу мчался пёс, игриво виляя хвостом и приветственно лая – словно прошла целая вечность с момента их расставания.