О чем молчат тени

– А ведь точно, – задумчиво покачал головой Эйвор. – Ну ладно тогда, полежу, а позже меч подготовлю.

– Давно пора, а то вопросов ты задаешь много.

Как только Эйвор лег, он закрыл глаза, пытаясь вздремнуть пару часов, поскольку ночь обещала быть бессонной. Но предстоящая охота никак не давала ему покоя. Ранд же, напротив, храпел настолько громко, что Эйвар стал побаиваться, не услышат ли их гоблины. После того как он поерзачил некоторое время, он решил, что впустую тратит время, и будет куда полезнее подточить серебряный меч. Он вытащил его из ножен и в переливающемся отражении клинка увидел свое лицо. Тонкий и изящный клинок длиной около сорока сантиметров красиво поблескивал каждый раз, когда Эйвар поворачивал его в своей руке. Он был совсем легким, взмахивать лезвием не составляло никакого труда. Левой рукой он продолжал держать серебряный, когда правой схватился за железный меч, на который он месяцами копил, и наконец купил прежде чем стать охотником на нежить. Железный был чуть длиннее серебряного и намного шире. И при этом железный был чуть ли не в три раза тяжелее – Эйвору даже пришлось немного напрячь руку, чтобы держать его на одном уровне с серебряным. Он отложил железный в сторону и принялся точить серебряный. Делал это он аккуратно, поскольку серебро куда требовательнее, чем железо, или сталь. Спустя некоторое время он закончил с подготовкой и отложил все в сторону. Он посмотрел на ножны, в которых лежали мечи, рядом лежал походный мешок и совсем небольшого размера деревянный щит. У щита была железная сердцевина и обод по краям. На всей его поверхности были видны сотни царапин, он не мог понять – были ли это царапины от чьих-то когтей, лезвий, или, может, и того и другого, поскольку куплен он был с рук.

Время пролетело удивительно быстро, когда Ранд вдруг прекратил храпеть и резко открыл глаза, – Пора, – он поднялся, потянулся, потер лицо и стал собираться.

– Из-за твоего храпа я думал, нас услышат.

– У гоблинов хорошее обоняние, если ты обосрешься, они это за километр учуят, но на ухо они глуховаты. Поэтому сумки оставим здесь, а то учуять могут. Прикроем все добро, чтоб никто не спер. Как закончим, вернемся сюда же.

– Понял, – Эйвар повесил на поясницу ножны: серебряный слева и железный справа, а щит – на спину. И последний штрих: длинные по локоть кожаные перчатки, плотно облегающие руку, каждая из которых застегивается на три застежки. Ткань перчаток была очень плотной, поскольку предусматривали защиту от маленьких острых зубов. Его руки слегка дрожали, поэтому он старался успокоить себя глубокими вдохами и выдохами.

– Мандраж? – без какой-либо ухмылки заметил Ранд. – Правильно, дыши поглубже, помогает.

“Да знаю я, что помогает,” – раздраженно подумал про себя Эйвар и направился вслед за Рандом.

– Когда подойдем к норе, перевяжем лица тряпками, чтобы от вони не вырвало. И придется перемазаться грязью, чтобы нас не учуяли. Они будут спать, я подойду к вожаку, ты – к любому другому. Быстро перерезаешь горло, потом быстро идешь к другому и делаешь точно так же. Режь один раз, глубоко, чтобы сонную артерию точно задело. Пока другие просыпаются, мы половину уже перебьем. Все понял?

– Понял, – кивнул Эйвар.

Спустя несколько минут они подошли к знакомому оврагу и аккуратно спустились вниз. Настала ночь, на речной глади сияло отражение полной луны. Они шли вдоль реки в полнейшей тишине, пока не показалась та самая нора. Из-за близости реки вокруг была только грязь, которой Ранд решил воспользоваться. Он схватил жирный кусок грязи и стал обтираться ею, Эйвар последовал его примеру: лицо, шею, одежду, руки – все теперь было под плотным слоем грязи. Полностью обмазавшись, теперь стояли две абсолютно темные фигуры с двумя парами светящихся в темноте глаз. Ранд достал из мешка две тряпки, одну передал Эйвару, другой обмотал свое лицо. Они оба кивнули друг другу в знак готовности, достали серебряные клинки и поползли внутрь норы.

Тоннель был настолько маленьким, что Эйвару пришлось буквально ползти на четвереньках. Стены, земля, воздух – все было скользким и холодным. Тоннель петлял направо и налево, он никак не ожидал, что он будет настолько длинным, пока, наконец, в конце не увидел оранжевые огни. “Неужели костер в такой маленькой норе?” удивился Эйвор. Чем ближе были эти огни, тем сильнее становился запах смрада. Тоннель наконец закончился, и Эйвар впервые в жизни увидел, как выглядят гоблины и где обитают.

Размером гоблины были с пол метра, худые и костлявые, настолько худые, что под их синей кожей просматривались кости. Головы их были вытянутыми, с непропорционально длинными носами. За исключением одного гоблина, который, в отличие от остальных, спал на возвышении: он был упитанным, с толстым телом и тонкими конечностями – больше напоминал кабана и имел куда более толстую, но тоже вытянутую голову. Все они, клубочком, спали по отдельности и в разных местах. У каждого из них было подобие гнезда, сделанного из сухих веток, каких-то грязных тряпок и прочего хлама. Но Эйвора больше всего поразил не их внешний вид, а сама пещера. Помещение было высоким, человек мог стоять в полный рост. На дальней стороне была вырыта небольшая яма, в которой лежало несколько гниющих трупов животных. Эйвар успел увидеть, что в яме находились гниющие тела оленя, кабана, и пары зайцев. Но был и один человеческий труп: тело женщины с разорванным в районе живота платьем и опустошенным желудком. От ее лица осталась лишь нижняя челюсть с рядом белых зубов, височные и затылочная корки головыот которых свисали длинные золотистые волосы.

Яма была переполнена кровью и гноем, в котором копошились сотни белых опарышей. Этой массы было настолько много, что из переполненной ямы уже вытекало нечто густое и черное. Вокруг пещеры летали сотни, если не тысячи мух, чье непрерывное жужжание резало слух. Жирные черные мухи нагло садились Эйвору на лицо и глаза, противно щекоча его. От всего увиденного и от запаха Эйвор почувствовал, как сократился его желудок, и он едва сдержал приступ рвоты.

Ранд пальцем указал, что направляется к толстому вожаку, а Эйвору указал, чтобы резал гоблина по соседству. Как только они распределились, Ранд кивнул в знак готовности, Эйвар кивнул обратно. Два сияющих клинка блестнули в темноте. Эйвар почувствовал, как клинок мягко и без особых усилий, словно в подтающее масло, перерезает плоть. Он тут же вытащил клинок, и из тонкой линии раны ручьем потекла темно-красная кровь. Гоблин стал захлебываться и судорожно махать руками, пытаясь закрыть рану. Его большие яблокообразные глаза в страхе и истерике уставились на Эйвора, который застыл на месте, глядя на его мучающееся лицо. Эйвара пробудил крик Ранда: "Следующий!", – скомандовал тот, вонзая клинок уже во второго гоблина. Эйвар очнулся и побежал к следующему гоблину который уже начал просыпаться, осматриваясь вокруг. Увидев, как Эйвар подбегает к нему, он не смог сделать ничего, кроме как попятиться назад, прикрываясь рукой. От того что гоблин двигался, Эйвару пришлось воткнуть лезвие в грудь. Грудная клетка гоблина немного остановила продвижение клинка – нежить неуистово закричала от боли. Эйвор схватился за клинок двумя руками и с силой вонзил его так, что почувствовал, как острие прошло сквозь тело, вышло с противоположной стороны и ударилось о камень. Он краем глаза увидел, как Ранд добил пятого гоблина, который перед смертью лишь успел взмахнуть рукой и теперь также дрожал в мучительных судорогах. Не успел он закончить, с пятым, как неожиданно из темноты, стал выползать шестой гоблин. Он был совсем худющим, задние ноги его не работали, поэтому он полз к Ранду. Глубокие морщины, хриплый голос, беззубый рот – гоблин был совсем старого возраста. Тонко хрипя он лишь успел проползти пару метров, когда Ранд высоко поднял свою правую ногу и тяжело наступил на его голову. Раздался легкий треск проломленного черепа и гоблин захрипел. Ранд снова поднял свою ногу и снова наступил на его голову. Теперь, его сапог провалился еще глубже внутрь черепной коробки гоблина. Но Ранд на этом не остановился. Он топтал его голову снова и снова, пока весь его сапог не покрылся кровью, а гоблин перестал дергаться. Эйвор находился в шоке и стоял на месте, когда к нему подошел Ранд: «На этом, я думаю…» – но не успел он закончить, как из угла раздался еще один скулящий звук. Охотники в один момент уставились на источник этого звука и направились в его сторону, держа клинки наготове. Подойдя ближе, Эйвор увидел, как в углу забилась самка гоблина, она была чуть меньших размеров, черты лица аккуратнее, и у нее имелась грудь. Но что больше поразило Эйвара, так это то, что, отползая к углу, она держалась за невероятно большой и округлый живот. Ее глаза в страхе смотрели то на Эйвора, то на Ранда.

Она беременна, – коротко произнес Ранд, – если родит, то минимум троих.

Ч-что тогда делать? – Эйвар был растерян, к такому он не был готов.

Ранд держал клинок на готове и не спускал глаз с самки гоблина, которая забилась в угол и не смела сделать ни звука. Ранд тяжело выдохнул, быстро поморгал глазами и сделал несколько шагов по направлению к ней, подняв клинок и готовясь ударить.

Стой! – вскрикнул Эйвар, но было уже поздно. Ранд встал прямо над маленьким телом самки, взревел и стал наносить удар. Эйвар видел, как кровавое лезвие направилось в ее сторону и закрыл глаза.

Но раздался звук, который он никак не ожидал – звенящий звук, напоминающий удар лезвия об камень. Эйвар открыл глаза, присмотрелся и увидел, как меч Ранда остановился в сантиметре от ее лица. Ранд вплотную поднес лицо к самке гоблина и стал истошно реветь, словно медведь. От этого самка гоблина сильно дрожала в страхе. Когда же Ранд перестал кричать, он стал истошно кричать одну и ту же фразу: – Людей. Не. Есть. Смерть. – он повторял это снова и снова, пока вдруг не замолчал и не уставился на нее.

В ответ он услышал ее тонкий, скулящий голос: – Не людей. Смерть. – её зрачки дрожали, – Не людей. Смерть. Не людей. Смерть.

Ранд встал и посмотрел на неё в последний раз, протер об себя окровавленный клинок, вновь заставив его сиять, и показал клинок самке: – Смерть, – крикнул он в последний раз.

Кинув взгляд на Эйвора, он развел руки, – Что? Хочешь убить ее? Валяй.

Эйвар в ответ лишь промолчал. Далее он направился к трупу вожака, положил его тело прямо, достал железный меч, одним широким взмахом отрубил ему голову и положил её в мешок.

Эйвор знал, для чего он отрубил им головы – чтобы показать, что работа сделана. Ранд осмотрел всё вокруг, но ничего полезного, кроме гоблинского оружия, в виде копий и луков, не нашёл. Он пошёл к яме с трупами, осмотрел её и к удивлению Эйвора вытащил труп девушки. Но на этом он не остановился; он стал руками ощупывать дно ямы, утопив ладони в вонючей черной жиже. Каждый раз, что-то нащупывая, он поднимал вещь со дна и бросал её в мешок с головой. Далее он указал на труп женщины и приказал Эйвору схватить её за подмышки и выходить из пещеры вместе с ней. Путь на выход оказался куда тяжелее. Мало того что пришлось идти ногами вперед, чтобы постоянно тащить труп, так и перед глазами вечно болталась полость головы девушки, подобно чаше, в которой на самом дне еще переливалась темная кровь.

– За волосы ее тащи, – приказал Ранд, – Быстрее будет.

Эйвор, не веря в то, что он делает, схватил капну золотистых волос и обмотал ими свою руку. Тело и вправду стало проще тащить. Так Эйвор полз несколько минут, картинки убийств хаотично сменялись одна за другой. Казалось, тоннелю нет конца и края. Поворачивая направо и налево, постоянно скользя в грязи, он начинал терять терпение, пока наконец не вылез на поверхность.

Эйвар сорвал со своего лица тряпку и с хрипом стал набирать в легкие свежий воздух. Громко надышавшись, он уже не мог сдержаться, и его вырвало. Очистив свой желудок, он направился к реке. Он встал в воду по колено и начал судорожно мыть сначала свои руки, а затем и лицо.

На все это Ранд смотрел со спокойствием, задумчиво и молчаливо наблюдая за подопечным. Ранд не спеша снял повязку, встал на одно колено и тоже омыл руки и лицо. Дальше он потянулся рукой в мешок с головой и достал то, что нашел на дне вонючей ямы. Омыв это в реке, он вытащил руку из-под воды и стал рассматривать – все хлам, но вот браслет… походу, серебряный! За двадцать монет думаю, смогу продать. Неплохо, а? Неплохо, – довольно сказал Ранд и посмотрел на Эйвора. – Ничего, молодой, привыкнешь.

У Эйвора до сих пор перед глазами стояла та пещера, наполненная трупами, а в ушах еще жужжали мухи и всхлипывали умирающие гоблины. Теперь же, когда над ними было звездное ночное небо, а вокруг царила тишина, он словно был потерян – слишком быстро сменилась обстановка. Ранд позволил Эйвору перевести дух некоторое время, а позже слегка хлопнул ему по плечу: – Ну все, пойдем, молодой. Надо закончить дело.

Они схватили труп девушки за ноги и за руки и потащили ее к своему лагерю, неся ее словно мешок.

Эйвор спросил: – Что будет с самкой гоблинов?

Ранд ответил, запыхаясь: – Через пару дней родит. Будет тяжело, но, скорее всего, выживет.

– Она и в правду не будет охотиться на людей?

– Не будет. Гоблины примитивны, но запоминают вещи. Особенно под страхом смерти.

– А что, если ее детеныши начнут охотиться на людей?

– Не будут. Отпрыски копируют поведение родителей. Если мать будет бояться людей, то и ее детеныши будут.

Пока они шли через тихое ночное поле, Эйвар думал как они выглядят со стороны: двое подозрительных парней, волочат труп девушки посреди ночи в безлюдном поле, очень подозрительная картина. Потом он переключился на тот момент, когда Ранд пощадил самку. Он не знал чем руоводстововался Ранд, но отчасти понимал его, ведь та была беременна. Для примера он привел крыс: хоть Эйвар их не любил,но их новорожденных детенышей он бы не смог убить. Может у Ранда было точно такое же чувство? Подходя к лагерю, лошадь Эйвара сначала занервничала, а потом и вовсе заржала, брыкаясь на месте. Лошадь Ранда оставалась спокойной, видимо, за все эти годы она уже могла распознать своего хозяина даже в таком кроваво-грязном виде.

– Тише, тише! – негромко сказал Эйвар. – Это ж я. Лошадь узнала знакомый голос и перестала брыкаться, но продолжала нервно фыркать и моргать по сторонам.

Была глубокая ночь, высокая луговая трава бесшумно покачивалась от мягкого ветра, а деревья негромко шелестели. Мирную картину нарушал человеческий труп, над которым они стояли. Ранд нагнулся, чтобы рассмотреть труп. Он вылил немного воды на грудь женщины и стал ее протирать от грязи. – Хм, на коже морщин нет, – заметил он. Точно так же он протер ее руки. – На руках тоже. Видать, молодая была, блондинка. И, видимо, умела писать? Платье из эльфийского шелка – такое простолюдинам не купить. – Ранд встал, почесал в затылке и заключил: – Она из знати.

– А что она тут делала? – спросил Эйвор.

– Да черт его знает, – ответил Ранд. – Проверь-ка, нет ли у нее записки с собой.

– Где проверить?

– А куда они все свои платочки да записки кладут? У груди, конечно.

Эйвар хотел что-то сказать в ответ, но не посмел. Он неуверенно посмотрел на ее тело: платье было вспорото в районе живота, откуда и вытаскивались все органы. Грудь же была не тронута. Эйвар протянул руку и стал ее обыскивать. Сначала тщательно проверил правую часть, затем левую. Его пальцы перебирали все возможные места, но единственное, что он ощутил, – это ее холодные соски. Никакой записки или платка он не нашел. Он высунул руку и встал. – Ничего.

– Нету, говоришь? Ну ладно. Зато грудь потрогал, тоже не плохо. Грудь, небось, раньше то и не трогал, а? Ладно, шучу, – Ранд похлопал ошеломленного Эйвора по спине, – Мда, что ж ты тут делала? Чья-то ведь дочь. У платья узоры еще какие-то интересные, что-то я таких раньше не видал. Не здешняя, видать, была.

– Не здешняя?

– Нет, в Арентии наша знать такие узоры не носит.

– Ого, так она еще и не с нашей провинции? – изумился Эйвор.

– Совсем издалека, – заключил Ранд.

Эйвор изумленно посмотрел сначала на Ранда, а затем на труп девушки. Всю свою жизнь он прожил в людской провинции Арентии, но благодаря тому что их поселение находилось на самом юге, граничило с провинциями других рас и было на пути к столице, он повидал странников разных рас, идущих через его поселение к столице, но никогда не имел возможности видеть высшую знать, без разницы откуда: своей провинции или других.

– Что с ней делать будем? – спросил Эйвор.

– Тут же оставим, не с собой же нести.

– Даже закапывать не станем? – поинтересовался Эйвор.

– Накроем ее, чтобы волки быстро не учуяли. А нужные люди потом сами придут, если надо, – неожиданно Ранд сморщился от боли и потянулся к уху. – Вот же черт.

– Что там?

– Походу, одна из тварей успела-таки меня достать. Мм, видать, когтем мне ухо порвало, – Ранд аккуратно промочил ухо водой и достал из мешка чистые бинты и небольшой пучок трав Мариаллы. Он положил траву себе в рот, разжевал ее, а после приложил разжеванную массу на место, где было порвано ухо. – Хорошо, что рана не серьезная, да и не укус.

Он тщательно перебинтовал себе голову. Мало того что Ранд сам по себе походил на бандита, так грязный и окровавленный вид, в перемешку с перебинтованной головой, придавал ему вид отъявленного разбойника, только что перерезавшего нескольких людей.

Они запрягли лошадей и двинулись обратно в Хэверглен. Ночь была луной, и лошадь медленно шла, покачивая Эйвара. Он вдруг осознал, что невероятно устал. Теплый ветер обдувал его лицо, и он стал клевать носом до того момента, пока они не вышли на главную дорогу. Даже в это темное время мимо часто проходили небольшие группы путников с факелами в руках. Путники смотрели на них с неприкрытым страхом и изумлением и старались проходить как можно быстрее. Но Эйвору было все равно, он слишком устал, чтобы на что-то реагировать. Через несколько минут он увидел, как к ним навстречу идут трое городских стражей Хэверглена, отвечающих за безопасность этого участка дороги. На их стальных доспехах был нанесен герб Хэверглена – благородный олень. Стража остановила охотников, держа мечи на готове. Ранд достал грамоту, врученную главой Хэверглена, и мешок с отрубленной головой вождя гоблинов. Стража сморщилась при виде головы и пошла дальше патрулировать дорогу.

Начался рассвет, когда Эйвар и Ранд наконец вернулись в Хэверглен. Первым, что сделал Ранд, было направление в городскую канцелярию, чтобы получить вознаграждение и отчитаться о трупе, который они нашли. Ранд вышел из канцелярии и передал Эйвару его часть вознаграждения – двести золотых. Эйвар тут же ощутил тяжесть мешочка, в котором лежали монеты. Раньше он никогда не держал столько золота разом. Учитывая, что с пятью золотыми монетами можно прожить пару-тройку дней, включая веселые попойки в трактире, он очень приободрился.

Ранд заметил, как засияли глаза Эйвара. – Приятная тяжесть, не так ли?

– Я такой кошелек раньше держал.

– Смотри, не спусти всё в первые дни, – указал Ранд, – не трать до следующей получки. А там, глядишь, и меч себе получше купишь, ну или щит, сам знаешь. Лучше щит, конечно, не думаю, что твоя деревяшка долго протянет. И вот еще что, держи, – он протянул Эвару книгу под названием “Бестиарий Низжей Сферы”, – Почитай завтра. Как отоспишься, найди меня.

Эйвар посмотрел на обширную книгу, в старом черном переплете, чьи страницы уже пожелтели от старости лет. Он хотел сказать спасибо, но забыл – все его мысли были спутаны. В этот момент, несмотря на столь ранний час, местные жители начали выходить из своих домов и направляться к главным воротам. Эйвор только сейчас заметил, что все улицы окрашены в желтые имперские цвета, а на многих зданиях развевались официальные баннеры Талорианской Империи – Золотой Дракон, символ силы и богатства империи. Толпа собиралась очень быстро, от богатых до бедных. От простых людей, желающих поглазеть на Имперскую Армию, которая вот-вот прибудет в поселение, до карманников, в давке наживающихся на зеваках.

Эйвар, несмотря на усталость, тоже был заинтересован в том, чтобы посмотреть на Имперскую Армию. Он спросил Ранда, пойдет ли он вместе с ним, на что получил отрицательный ответ. Они попрощались и Эйвар пошел к одному из скоплений людей, стоящих у края городской дороги. Взрослые болтали друг с другом, делясь ожиданиями того, что предстоит увидеть. Дети же играли в рыцарей, бегая между взрослыми, как между препятствиями.

Наконец, зазвучал боевой рок, и люди в трепете подняли головы. Через главные ворота в сторону центра Хэверглена стала проходить колонна военных. Впереди шла конница, возглавляемая знаменосцем. Конница, как и пехота, состояла из людей: все были высокие, крепкие на вид, одетые в тяжелые рыцарские доспехи и обмотанные в золотые цвета; шлемы они держали на левой руке. Светло-серая сталь их брони сияла на фоне утреннего солнца. Ездаки смотрелись благородно и внушительно. Клинки их длинных и тяжелых стальных мечей со звуком ударялись о тяжелую броню их лошадей. Эригорские лошади были знамениты тем, что были в разы больше средних и отличались своей выносливостью. Каждый ездок вместе со своим конем выглядел как одна стальная нескорушимая башня, готовая снести любого, вставшего на их пути. Они величаво смотрели вперед, не спеша проходя вдоль улицы. Позади конницы шли два небольших отряда пехотинцев, держащих длинные пики, на кончиках которых реяли маленькие треугольные флаги империи. Такие же высокие, они шагали в один ритм, звеня своими стальными сапогами. Забралы их шлемов были закрыты, и казалось, что это были не люди, а просто зачарованные магией доспехи. За пехотой и кавалерией, на грациозных белых лошадях, шел отряд высших эльфов. Одетые в белые мантии и легкие позолоченные доспехи, они выглядели величаво. По природе своей они были невероятно высокие и стройные. Светло-желтая кожа, белые длинные волосы и черные бездонные глаза были их основными чертами. Высшие эльфы в имперской армии играли роль боевых магов и обладали навыками целительства. За колонной высших эльфов шел десяток лесных эльфов. Все они были среднего роста, белокожие, с длинными волосами. Они словно не шли, а плыли. У каждого за спиной был длинный боевой лук с колчаном стрел. По бокам же находились короткие эльфийские ножи, которыми они орудовали не хуже луков. Одеты они были в легкие кожаные доспехи, чтобы не стеснять движения. Их доспехи были не совсем эффективны против тяжёлого оружия, но чтобы попасть по лесным эльфам требовалось невероятное мастерство, ведь уворачиваться и наносить в ответ десяток ранений они умели. За лесными эльфами шло то, что повергло людей в истинный шок – пара могучих орков, сидящих верхом на исполинских волках. Не только высокие, но и широкие в теле, они грозно кричали, говоря что-то на орском наречии своим зверям. Орки были одеты в толстую кожаную броню, прикрывающую их грудь и плечи. Из-под нижней челюсти торчали два бивня, глаза их свирепо сверкаили на окружающих, а с головы свисали десятки косичек. За поясом висели два кривых коротких меча, на спине находились щит и несколько коротких легких копий, которыми, по слухам, они могли вбивать врагов в стену одним броском. Волки, размером с лошадь, тяжело рычали, пуская на землю длинные слюни. Звери, казалось, были готовы наброситься на людей, и только их всадники могли усмирить их звериный нрав. Колонна прошла, продолжая маршировать дальше, оставив впечатленных зевак. На фоне величественной колонны, снаряженной в лучшее, что могла дать империя, Эйвор вдруг почувствовал себя неловко: грязным, плохо пахнущим, в дешевых помятых железных доспехах. Видимо, так ценила его империя, дав за счет своей казны лишь единственный серебряный клинок и эту старую клячу. Он выдохнул и пошел восвояси. В свои буйные молодые годы он успел доставить немало проблем местным властям, отчего у него и были приводы в городскую стражу. Из-за подмоченной репутации его не взяли ни в городскую стражу, ни тем более в Имперскую Армию – ведь в армии требовались представители лучших из них: сильные духом, физически крепкие и без каких-либо проблем с законом.

Он дошел до своей фермы: семейство уже вышло работать в огород. Они, осмотрев его внешний вид, лишь покачали головой и продолжили работать. Ничего нового – все и так знают, что дело чистильщиков грязнее крестьянской работы. Эйвар дошел до своей комнаты, сначала медленно и тяжело снял кирасу, а затем негромко бросил ее на пол. Рядом с ней он положил мечи, сапоги и оставшуюся одежду. Уставший и потрясенный последними часами, он повалился на кровать. Сегодня он увидел Ранда с разных сторон: в момент, когда он вместо того, чтобы быстро убить старого гоблина, буквально втоптал его в пол, размозжив ему череп. В другой же момент он пожалел беременную самку и не убил ее, как требует его работа. За пару минут он увидел жестокость и милосердие Ранда, две противоположные грани этой профессии. Так же, из головы никак не мог уйти образ убитой девушки – “Кто она? Откуда?” – эти вопросы не покидали его голову. Но дальше Эйвор думать уже не мог – он слишком устал. Закрыв глаза, он тут же уснул глубоким сном. Он пережил слишком много за этот день и потратил много сил. Ему предстояло еще пересмотреть свой опыт и сделать выводы. Но это все потом, а сейчас – сон.