Это буду не я

В шкафу в спальне обнаружилось два брючных костюма, точно таких же, как в рабочем кабинете. Там же стояли две пары одинаковых туфель. В ванной я нашёл только зубную щетку, расческу да пару флаконов с жидким мылом и гелем для душа. Ни духов, ни кремов, ни хотя бы предметов женской гигиены. Такие спальни и ванные мне редко приходилось видеть даже в квартирах самых закоренелых холостяков-мужчин. А для женщины, пусть даже трудоголика, подобный образ жизни – это и вовсе что-то фантастическое.

На кухне обнаружился солидный запас продуктов длительного хранения. Считав оллкомом чипы на упаковках, я узнал, что куплены они за три дня до исчезновения доктора Хэтуэй, то есть как раз перед тем, как она в последний раз отправилась на работу. Либо с ней и в самом деле случилось что-то непредвиденное, либо она тщательно подготовилась к своему уходу со сцены, попытавшись создать впечатление, что вовсе и не собиралась пропадать.

Все остальные помещения в доме оказались пустыми. Судя по толстому слою пыли, в них очень давно не заходил даже робот-уборщик, скучавший в углу кладовки под лестницей на второй этаж. В его памяти не нашлось ничего интересного. У противоположной стены помещения лежал набор альпинистского снаряжения, которым тоже не пользовались много месяцев.

Стоя в гостиной рядом со специалисткой по безопасности, я мысленно признался сам себе, что более бесполезного для дела обыска ещё никогда не проводил. От него у меня только прибавилось вопросов. И в то же время я испытывал странную уверенность, что обязательно найду все ответы.

– Ладно, поехали, – сказал я и направился к выходу.

Всё произошло очень быстро. Мы как раз шли от дома к машине Джонсон, когда стоявший в квартале от нас автомобиль внезапно сорвалась с места и устремилась к нам. Я увидел опущенные до предела стекла окон справа и бросился на шедшую впереди меня блондинку как раз в тот момент, когда на свет божий показались нацеленные на нас стволы.

Мы ещё падали, когда загрохотали выстрелы.

Пули с визгом рикошетировали от бронированного джипа, рвали стены дома и вставленный в окна прозрачный пластик, ошметки которого сыпались на нас. Пистолета у меня не было, поэтому единственное, что я мог сделать – продолжать лежать на асфальте дорожки, закрывая собой специалистку по безопасности. Хотя разумной или хотя бы полезной такую тактику не назовёшь – выпущенные практически в упор пули из такого мощного оружия продырявили бы нас обоих насквозь.

Стрельба продолжалась несколько секунд, а затем машина нападавших унеслась прочь.

Я еще с минуту продолжал лежать. Автоматчики могли вернуться или оставить кого-то для завершения работы, поэтому попытка встать или хотя бы поднять голову вполне могла обернуться не предусмотренными природой отверстиями в этой самой голове. Но всё было тихо.

Осмотревшись по сторонам, я осторожно поднялся на ноги. Огляделся еще раз и собрался было протянуть руку Джонсон, но она уже вскочила без моей помощи.

– Вы что, забыли оплатить защиту?! – рявкнул я на неё.

– Сейчас проверю, – совершенно спокойно ответила блондинка, активируя сенсор оллкома, прикрепленный к её руке.

Приходя в себя, я осмотрелся уже более внимательно. Автомобиль специалистки по безопасности хоть и пострадал, но все попадания выдержал, что подтверждало мою догадку о высшем уровне бронезащиты. Собственно, это нас и спасло – джип оказался между нами и нападавшими, которые поленились выйти из своей машины и закончить дело.

Но уже через секунду я понял, что убийство, возможно, вообще не входило в их планы – большая часть пуль попала в дом. Армированный пластик, в отличие от броневика Джонсон, попаданий не выдержал. Весь фасад был изукрашен дырами, в которые я легко мог бы засунуть большой палец.

– Серьёзные стволы, – сказал я, сделав пару шагов к зданию, чтобы рассмотреть его пулевые «ранения».

– Безоткатные штурмовые винтовки специального назначения «Аркон» четвертой модели, – заметила Джонсон, не отрываясь от своего оллкома.

Я резко повернулся к ней и спросил:

– Откуда вы знаете?

– Характерный звук стрельбы и ещё более характерная форма дульного тормоза, – ответила блондинка всё с тем же ледяным спокойствием.

– Вы успели рассмотреть форму дульного тормоза?

Она не ответила, лишь бросила на меня короткий, как выстрел, взгляд, который словно говорил: «Вы что, сомневаться изволите?»

– Редкое оружие, – сказал я.

«Аркон-4» выпускался в очень ограниченном количестве исключительно для «полярных медведей» – группировок наемников, которые на протяжении нескольких лет вели настоящие войны за ресурсы в Арктике и Антарктиде после того, как таяние льдов сделало рентабельной их добычу. Официально, конечно, ни одна страна в этих сражениях участия не принимала – только боевики, чей «труд» щедро оплачивали заинтересованные в лицензиях на добычу полезных ископаемых корпорации. Вероятность того, что подобное оружие может попасть в руки уличных банд, была равна примерно нолю.

– Вы давно работаете в PJN Technologies?

– Это имеет какое-то отношение к делу?

– Просто интересно.

– Четыре месяца.

«Ничего себе карьера – проработать в корпорации четыре месяца и стать главным специалистом по анализу систем безопасности», – подумал я.

– А до этого?

– А до этого я училась.

«Однако… – мысленно удивился я. – Десять лет на школу, пять на колледж. Даже если добавить пару лет на повышение квалификации и стажировку, получается, что ей от силы 25 лет, а скорее и того меньше. По нынешним временам если не девочка, то довольно юная девушка. В таком возрасте и на такой должности? Фантастика! И ведь непохоже, что её пристроил кто-то из боссов, чтобы занять каким-нибудь делом свою любовницу. На такие посты сексапильных дурочек не назначают. Но интереснее другое. В каком колледже её обучали премудростям опознания оружия по форме дульного тормоза? Да ещё такого редкого, как «Аркон-4»? И что за школу она закончила, если после внезапного нападения, в котором мы чуть не погибли, с таким ледяным спокойствием копается в своём оллкоме?»

– Судя по данным нашей бухгалтерии, все контракты с охранными компаниями в данном районе оплачены своевременно и в полном объёме, – проинформировала меня Джонсон.

В переводе с корпоративного эзопова языка на человеческий это означало, что PJN Technologies без задержек платила местным бандитам, чтобы её сотрудников и их имущество никто не смел трогать. Именно поэтому на жилище доктора Хэтуэй был нарисован логотип её работодателя – чтобы все в этом районе знали, что дом и его хозяйка находятся под защитой.

Система эта начала складываться еще в 2030-х годах, когда роботизация и развитие искусственного интеллекта оставили без работы миллиарды людей по всему миру. Конечно, тот же технический прогресс обеспечил им «безусловный доход», но выплаты были невелики, так что безработные получили массу свободного времени и почти нищенское существование, из которого вырваться удавалось лишь немногим. А когда человеку не к чему стремиться, он начинает искать, куда бы сбежать от беспросветно-серой действительности.

Некоторые снимают фильмы с «участием» давно умерших актеров с помощью искусственного интеллекта или придумывают различные игры, чтобы убить время, но большинство предпочитает способы побега попроще – алкоголь и наркотики. Проблема в том, что всё это стоит денег. К тому же даже в наши времена сильнодействующие вещества по рецепту в аптеке не получишь. Поэтому количество преступлений взлетело до уровней, невиданных даже во время смут и революций, а наркоторговля расцвела самым пышным цветом за всю историю человечества.

Суперкорпорации, возникшие после Великой Экономической Катастрофы в тех же 2030-х, вполне могли бы справиться с этой проблемой. Но не пожелали, поскольку это требовало больших усилий, денег и риска. В результате они пошли по пути наименьшего сопротивления – просто платили бандам за защиту, подписывая вполне официальные договоры с подставными фирмами, которыми обычно владели какие-нибудь родственники очередного главаря. Это было куда проще и дешевле, чем приставлять охрану к домам своих сотрудников и оборонять свои офисы и предприятия от налётов или обстрелов вроде сегодняшнего.

– Каким бандам в этом районе вы платите? – спросил я.

– У нас заключены контракты с четырьмя охранными компаниями.

– Фиксач?

– Да, вознаграждение фиксированное.

В переводе на человеческий язык это означало, что PJN Technologies договорилась о защите с несколькими группировками, между которыми делила строго определенную сумму. Те, кто не справлялся со своими обязательствами, теряли контракт, а деньги перераспределялись между остальными.

– Каким бандам вы платите? И давайте уже без этого эзопова языка.

– «Демоны с Десятой улицы», «Убийцы с Ди-стрит», «Парковые палачи» и «Пятый батальон Белых Акул», – тут же ответила Джонсон.

– Никаких косяков?

– Нет, причин для пересмотра контрактов не было.

– А тёрки с другими группировками? Кто-то пытался переделить пирог?

– Нам об этом ничего не известно. А даже если бы что-то такое и было, какое отношение это имеет к нам?

– Вы правы, – согласился я.

При «фиксаче» заказчика не интересует, кто именно получит деньги. Есть определенная сумма, за которую покупается безопасность, а всё остальное решают сами гангстеры между собой. Если бы какие-нибудь бандиты попытались отобрать у конкурентов кусок пирога, они бы никогда не рискнули стрелять по дому сотрудницы корпорации, потому что нарушителям спокойствия объявили бы войну все преступные группировки, которым платит PJN Technologies. А если бы кто-то из них этого не сделал, то их контракт просто перешёл бы к другой шайке.

– Кстати, спасибо, – произнесла вдруг блондинка и начала правой рукой отряхивать свой брючный костюм. – Если бы не вы, они могли бы ранить меня. Или даже убить.

– Всегда рад помочь, Энн, – машинально отозвался я, не сразу заметив, что впервые назвал девушку по имени. В моих мозгах крутилось сразу несколько мыслей, и одна из них заключалась в том, что специалистка по безопасности среагировала на автомобиль с бандитами на долю секунды раньше меня. Я не столько опрокинул её на землю, сколько упал на неё. То есть она в придачу ко всему ещё и чертовски наблюдательна, а её реакция была даже быстрее моей.

– Вы настоящий джентльмен, Джон, – после паузы сказала Энн и улыбнулась мне.

Я улыбнулся в ответ и изобразил легкий поклон. С девушки сейчас можно было рисовать картину под названием «Безмятежность». А у меня после обстрела ещё пульс не пришёл в норму.

– Что мы имеем? – помолчав, спросил я сам себя. – Действия нападавших имеют все характерные признаки бандитского налёта, причем в «воспитательных целях», иначе они бы вышли из машины и прикончили нас. Но перед местными группировками у вас долгов нет, обстреливать дома ваших сотрудников бессмысленно, да и «Аркон-4» слишком редкое и серьёзное оружие, чтобы уличные преступники смогли его заполучить и тем более решили использовать для такого мелкого дела. Наконец, дом, который они обстреляли, принадлежит доктору Хэтуэй, таинственно пропавшей прямо из вашего центрального офиса.

В процессе моего монолога блондинка старательно изображала вежливое внимание, словно я был малолетним сыном её подруги, который хвастается выученным для Санта-Клауса стишком.

– Не похоже всё это на совпадение, – резюмировал я, проигнорировав её взгляд.

– Вы правы, – согласилась со мной Энн и медленно начала поднимать руки, поскольку перед домом доктора Хэтуэй с воем сирены и визгом тормозов остановился полицейский автомобиль. Блюстителей порядка, вероятно, вызвала система искусственного интеллекта, отслеживавшая по всему городу звуки стрельбы и прочие признаки совершения преступлений.

Последовав примеру моей спутницы, я сказал:

– По крайней мере, теперь мы знаем, что у доктора Хэтуэй была как минимум одна серьезная причина сбежать.

Энн приветливо улыбнулась выпрыгивающим из машины полицейским в бронежилетах с автоматами наперевес и свирепым выражением лиц, а затем, не глядя на меня, уголком рта произнесла:

– Если она успела сбежать.

Глава 4

Глава 4.

В полицейский участок меня и Джонсон доставили в разных машинах. Правда, мне вернули мой оллком после проверки на взрывчатку и вредоносное программное обеспечение. Включив устройство, я обнаружил, что на него уже установлен «Перри Мейсон» – приложение системы искусственного интеллекта, заменяющего адвоката по уголовным делам. Это была дорогая платная программа, недоступная никому из тех, кто живет на «безусловный доход» и прочие пособия.

К тому же у приложения, установленного на мой оллком, была активирована самая дорогая опция – прямое подключение к банкам данных полиции и прокуратуры, благодаря чему «Мейсон» мгновенно ознакомился со всей открытой информацией о моем задержании, оценил ситуацию и посоветовал хранить молчание до появления настоящего адвоката. Похоже, что до такого оригинального решения программа додумалась не самостоятельно – тот, кто установил её мне, предпочитал держать под контролем всё, а «Мейсона» мне предоставил только на случай, если отправленный ко мне юрист не успеет добраться до меня раньше полицейского дознавателя.

Хранить молчание мне не пришлось. Адвокат по имени Фред Паркер прибыл в полицейский участок буквально за минуту до того, как меня доставили на допрос. Высокий, молодо выглядящий, в дорогом костюме и при старинных золотых часах, как у Эверетта. Оказавшись одним из немногих, кто сумел удержать позиции после того, как большая часть юридических дел перешла к различным системам искусственного интеллекта, Паркер явно не бедствовал. Золотой значок с логотипом PJN Technologies давал окончательный ответ на вопрос, кто мог потратить кучу денег на то, чтобы снабдить меня не только «Мейсоном», но и живым адвокатом.

– Главный специалист Джонсон проинформировала юридическое управление о случившемся, – сказал Паркер, пожимая мне руку. – Рад, что никто из вас не пострадал.

Ответить я не успел – пришел полицейский в форме и отвел нас в кабинет лейтенанта Эла Норгаарда. Судя по фамилии и внешности, его лишь недавно импортировали из каких-нибудь отдаленных краёв вроде Финляндии. Я даже удивился, что в его голосе нет акцента.

Лейтенант начал с места в карьер. То ли он уже знал, что я тоже полицейский и решил не пытаться изображать перед коллегой хорошего парня, то ли у него появились какие-то свои соображения насчёт меня.

– Сегодня утром вы были в центральном офисе корпорации PJN Technologies и пробыли там больше двух часов, – сказал Норгаард, сверля меня своими светло-серыми глазами. – Затем вы поехали к дому, который принадлежит сотруднице корпорации… – его взгляд на секунду метнулся в сторону, как видно, выискивая имя на голограмме с его олллкома. – доктору Джейн Хэтуэй. Вы вошли внутрь вместе с ещё одной сотрудницей корпорации, главным специалистом по анализу систем безопасности Энн Джонсон, и пробыли в доме 40 минут, а когда вышли, были обстреляны неизвестными из автоматического оружия.

– То, что вы изучили записи видеокамер, отслеживая перемещения моего клиента, делает вам честь, лейтенант, – заметил Паркер. – Но не кажется ли вам, что было бы лучше потратить это время на то, чтобы установить маршрут машины стрелков и их личности по тем же записям?

– Сейчас меня интересует другое, – мрачно ответил лейтенант.

– То есть система идентификации пока не дала однозначного ответа, а машина краденная и уже наверняка найдена в каком-нибудь богом забытом месте сожженной, – поделился я своими мыслями. Всё же я тоже полицейский и в таких делах разбираюсь.

Норгаард проигнорировал мою реплику.

– Вы проводите неофициальное расследование в интересах PJN Technologies.

Эта фраза лейтенанта прозвучала скорее как утверждение, а не как вопрос.

– Все отношения мистера Сэвиджа с PJN Technologies являются конфиденциальными, а в привлечении независимых экспертов нет ничего незаконного, – проинформировал полицейского Паркер.

– Только если ваш независимый эксперт не нанят для того, чтобы скрыть следы преступления.

– Скрыть следы преступления? – повторил последние слова Норгаарда мой адвокат с таким удивленным видом, словно не мог поверить, что кто-то решился сказать такую глупость.

– Например, доказательства убийства.

– И кого же убили?

– Доктора Джейн Хэтуэй.

Полицейский пристально посмотрел на меня.

– Лейтенант, насколько мне известно, уголовного дела об убийстве доктора Хэтуэй нет, – осторожно заметил Паркер.

– Адвокат, вы и сами знаете, что отсутствие трупа ещё не означает, что никто никого не убивал. А отсутствие дела не означает отсутствие подозрений.

– За ваши подозрения мы отвечать не можем, – ответил юрист. – Когда у вас будут улики, лейтенант, будем рады с вами сотрудничать. А отвечать на голословные обвинения не вижу никакого смысла. Единственное, в чем виноват мой клиент, так это в том, что оказался около дома доктора Джейн Хэтуэй, когда местные бандиты решили поупражняться в применении огнестрельного оружия. За то, что человек оказался случайным свидетелем перестрелки, у нас пока не судят. Мистер Сэвидж не знает и никогда не видел этих бандитов, не запомнил номер машины, не знает, кто мог пытаться убить его, а потому ничем вам помочь не может. Дальнейшее его удержание будет квалифицировано как незаконный арест со всеми вытекающими последствиями.

По лицу Норгаарда было заметно, что он прекрасно понимает, какие именно последствия могут вытечь на его голову. Но он был или слишком упрям, чтобы отступить, или у него имелась достаточно серьезная крыша, способная уберечь его от дождя неприятностей, который легко мог устроить ему мой заказчик.

– И всё же, что капитан Сэвидж делает в Вашингтоне? – поинтересовался полицейский у адвоката, а затем обратился ко мне: – Вы в нескольких тысячах миль от своей юрисдикции.

– Корпорация имеет право нанять капитана Сэвиджа в качестве эксперта по безопасности, – скучным голосом заметил Паркер. – Кроме того, нет закона, запрещающего ему выступать в качестве независимого исследователя.

– Что вы делали в доме Хэтуэй? – не сдавался Норгаард.

– Повторяю, любые действия капитана Сэвиджа в интересах корпорации защищены законом о коммерческой тайне и соглашением о конфиденциальности.

– Где доктор Хэтуэй?

– Зачем она вам?

– Она должна подать заявление о нападении и нанесении ущерба ее собственности.

– Соответствующее уголовное дело вы можете открыть и без её заявления, – ответил Паркер.

– Так где она?

– Я не располагаю информацией на этот счет, но, полагаю, что доктор Хэтуэй слишком занята, чтобы заниматься мелочами, с которыми легко может справиться юрист корпорации.

– Я расцениваю это как отказ от сотрудничества.

– Поскольку нет никаких доказательств совершения преступления, которое затрагивало бы интересы моего клиента, то мне непонятно, в чём мы должны сотрудничать.

Несколько секунд полицейский поедал глазами адвоката, но не смог отгрызть от него ни кусочка.

– Полагаю, наша беседа закончена? – любезно осведомился Паркер.

– Пока да, – ответил лейтенант. – Но не думайте, что я забуду об этом деле.

– Когда дело будет, – сказал юрист, подчеркнув жирной линией последнее слово, – тогда мы и сами с удовольствием вернемся к этому разговору. А до тех пор прошу не беспокоить моего клиента понапрасну. Спасибо за аудиенцию, лейтенант. Всего наилучшего.

Взгляд, которым проводил нас Норгаард, лучше любых слов говорил, что он при первой же возможности попытается припомнить и мне, и Паркеру эту беседу. Но меня больше беспокоило другое.

На выходе мы встретили Джонсон, которую тоже сопровождал адвокат, молча погрузились в лимузин с логотипом корпорации на ветровом стекле и отъехали. Лишь после этого я заговорил со специалисткой по безопасности, чтобы выяснить, какие вопросы задавали ей. Как оказалось, сержанта, который допрашивал специалистку по безопасности, интересовало примерно то же, что и лейтенанта Норгаарда – зачем я приехал в США, что привело нас в дом доктора Хэтуэй и где она сама.

– Это плохо, – резюмировал я.

– Почему? – спросил Паркер.

– Похоже, полиция уже в курсе, что доктор Хэтуэй пропала. Если корпорация делала всё возможное, чтобы об этом никто не знал, то вывод прост – у вас утечка.

Оба юриста переглянулись. Джонсон лишь кивнула в знак согласия.

– Впрочем, это ещё не самое худшее, – продолжал я. – Во-первых, из-за утечки полиция будет узнавать о любом моём шаге. Во-вторых, они могут начать собственное расследование даже без заявления о пропаже, а это может привести к тому, что сведения попадут в прессу. То есть случится именно то, чего ваше руководство меньше всего хочет.

Джонсон снова кивнула.

– Что ж, – после долгой паузы сказал Паркер. – В таком случае вы должны продолжать расследование автономно. Никаких ежедневных отчетов. Ни с кем, кроме мистера Ройса, не связывайтесь до тех пор, пока у вас не появятся ответы на наши вопросы. Или у вас самого появятся дополнительные вопросы. Я лично поговорю с мистером Ройсом и объясню ему ситуацию.

Джонсон снова кивнула.

Перспектива работать в одиночку, да еще под колпаком полиции меня не слишком обрадовала.

– Можете действовать по своему усмотрению, – добавил Паркер. – Главное – результат.

– Завтра же начну, – сказал я.

– Почему не сегодня?

– Уже поздновато, – ответил я и ткнул пальцем в окно, за которым уже сгущались сумерки. – День был весьма насыщенный. Да и не помешает более внимательно изучить ту информацию, которую уже удалось собрать.

Паркер и Джонсон кивнули одновременно.

Через 15 минут меня высадили около отеля, который располагался неподалёку от центрального офиса PJN Technologies. Логотип над входом указывал, что эта гостиничная сеть тоже принадлежит моему работодателю. Похоже, местный персонал уже известили, поскольку встретили меня так, словно я был высокопоставленным менеджером корпорации. Правда, до президентских апартаментов в пентхаусе я всё же не дотянул, но люкс на последнем этаже мне предоставили. Номер оказался достаточно большим, чтобы в нем можно было поиграть в прятки. Холл, переходящий в гостиную, спальня, ванная размером чуть ли не с мою служебную квартиру в Лондоне, и балкон, на котором можно было проводить построение взвода спецназа.

Бросив свою дорожную сумку на ближайший диван в гостиной, я достал оллком. Первое, что меня интересовало, это «Арконы», из которых обстреляли дом доктора Хэтуэй. Слишком редкое и дорогое оружие, чтобы его могли использовать для обычного «воспитательного» налета, который к тому же не имел никакого смысла. Мой интерес к их происхождению не исчерпывался только тем фактом, что меня едва не застрелили из этих штурмовых винтовок – тут была прямая связь с одним из двух дел, которые привели меня в США.

Я не сомневался, что номер прослушивается и даже просматривается, но люди, отправившие меня сюда, предусмотрели такую возможность. Только идиоты могут думать, что кто-то и в самом деле пользуется паролями и позывными в стиле «Птенец арктического страуса вызывает гнездо пустынного кабана».

Я отправил обычный запрос в Министерство обороны, а затем позвонил Роджеру Джонсу. Я знал, что он – крепкий парень с рыжими волосами, женой и двумя детьми, отслуживший в корпусе морской пехоты, а затем ставший инспектором Пентагона. В этом качестве мы якобы познакомились на конференции правоохранительных органов, посвященной незаконной торговле огнестрельным оружием, и расстались в приятельских отношениях, хотя на самом деле никогда друг друга не видели. Я даже не был уверен, что он существует на самом деле.

Перекинувшись с «Джонсом» несколькими фразами, приличествующими ситуации и нашему якобы знакомству, я попросил его по-дружески ускорить рассмотрение моего запроса. Ответ пришел буквально через пару минут, оторвав меня от процесса выбора блюд в вечернем меню отеля.

Как официально сообщало Министерство обороны, некоторое количество «Арконов» было произведено некоей оружейной компанией, часть из них была утрачена в ходе боевых действий в Арктике и Антарктиде, часть – списана и уничтожена, а часть находилась на складах двух военных баз. Пару минут спустя перезвонил «Джонс», который намекнул, что «по-дружески» подкинет мне кое-что интересное через шифрованный канал связи.

Из перекинутого самым интересным было то, что шесть тысяч «Арконов» действительно было списано и отправлено на утилизацию – в компанию US Steel \ PJN, американское сталелитейное подразделение моего работодателя. Все остальные штурмовые винтовки этого типа, судя по результатам последней инвентаризации, в целости и сохранности лежали на военных складах. Получалось, что дом сотрудницы PJN Technologies, пропавшей прямо из центрального офиса PJN Technologies, мог быть обстрелян из оружия, которое должны были уничтожить в подразделении PJN Technologies. Не слишком ли для простого совпадения?