Морбус. Книга первая

Мы взяли пятерых новичков с собой, и работа закипела. Пока я прохаживался вокруг башни в поисках мусора, Деймос с Браном углубились в лес. Они должны проверить все тропинки и выставить барьеры, ведь в ночь отбора всё будет жёстко. Те, кто не сможет пройти, обязательно выбежав из башни выберут не ту тропу и могут увязнуть в лесу. Самым страшным было болото, которое поглотит слишком быстро, не позволив выбраться. А дурман ноктюрны доделает работу.

Обойдя по периметру башню, я заметил нечто странное. Подойдя ближе к гряде деревьев, что тянулись по всей территории Академии, заметил зарубки на коре дерева. Но то было непростое дерево – это дуб, который в былые времена нёс в себе символ войны. На нём виднелась одна зарубка, сделанная ножом, похожая на глаз. Я провёл пальцем по израненной коре, чувствуя неровности и шероховатости, которые кололи кожу.

– У нас всё чисто, – крикнул Бран, выйдя из леса. – Поставили барьеры, чтобы парни не сиганули в самую страшную часть леса.

Я повернулся и кивнул, пытаясь скрыть озабоченность на лице. Не уверен, но, похоже, это было своеобразное предупреждение, только от кого? Кому предназначалось то послание понятно. Это наша территория и мы отвечали за башню Дракона, но вот кто мог оставить зарубку, будто вёл счёт? Они наверняка знали, что перед каждым отбором мы тщательно проверяем территорию и обязательно найдём сообщение.

Запомнив тот символ, вырезанный острым ножом, я понял, что нужно найти старую книгу, связанную с историей города Шартре. Кажется, тот знак имел какую-то расшифровку. Мне нужно это выяснить, прежде чем обсуждать с парнями.

– Отлично, – поравнявшись с Браном, ответил. – Пошли, проверим, как справились парни.

Деймос присоединился к нам, и мы поднялись по винтовой лестнице, отмечая чистоту. В прошлый раз, когда были здесь, Деймос оставил башню в полном мраке, а теперь всё сияло. Даже пахло как-то по-другому.

– Они подумают, что нет ничего страшного в отборе, увидев это место, но чёрт, как же парни заблуждаются, – пропел довольным тоном Деймос. – Каждый из них расслабиться, не подозревая, какую игру мы для них приготовили.

Да, башня Дракона впечатляла своей масштабностью, но побыв немного внутри, страх отступал. Это первая ошибка, которую совершат новички, они расслабятся, не понимая, что ужас принесёт не башня, а всадники.

***

После того, как лекция с профессором подошла к концу, мне пришлось выйти, чтобы ответить на звонок.

– Мне нужен отчёт, – строгим голосом произнёс отец. – Ты готов?

– Конечно, – как будто я мог не подготовить информацию, о которой он просил.

Это было равносильно тому, чтобы признать себя недееспособным глупцом. Отец ненавидел, когда ему отказывали в помощи, и всегда наказывал гораздо жёстче, чем требовали обстоятельства.

– Отлично. Тогда перешли всю информацию к вечеру. Не затягивай, сын.

Кивнув, я попрощался и отключил телефон. Убрав его в задний карман, направился обратно в кабинет. Нужно было забрать сумку, потому я совсем не ожидал, что вернувшись, застану Ваду за неподобающим занятием.

Прислонившись к косяку плечом, скрестил руки на груди, внимательно наблюдая за тем как Вада Вермандо отчаянно шарит в чьей-то сумке. Она держала в руках тетрадь, изучая почерк. Вада провела указательным пальцем по словам, прописанным на листе бумаги, и я понял, что девушка ищет ответы. Очевидно, решила поймать меня с поличным, но чёрт, это не я тот злодей, который прислал записку.

– Что ты делаешь? Очевидно, ищешь ответы или, быть может, думаешь у одного из нас есть личный дневник, в котором мы записываем каждое своё грехопадение? Нет, Вада, ты ищешь не там.

Секундное колебание, прежде чем Вада осознала, что я поймал её с поличным. Можно сказать, застал на месте преступления.

– А где сто́ит искать? – прищурив глаза, нагло бросила она.

Это удивило и заставило меня взбодриться. Ответить подобным образом в тот момент, когда я застал её на месте преступления, казалось, вроде глотка морозного воздуха в жаркий знойный день. Мне понравилась та реакция защищаться, а не бежать.

Она ведь уже знала, что мы выбрали её. Видела красную свечу, первое предупреждение, но скоро мы её зажжём, и тогда игра начнётся всерьёз, по нашим правилам. Решив поиграть, я кинул на парту свой рюкзак, заметив недоверие, написанное на её лице.

– Чего же ты ждёшь? – кивнул на сумку. – Вперёд.

Да, я думал Вада не настолько смелая, чтобы принять тот вызов, но ошибся. Её взгляд замкнутый, холодный полыхнул по позвоночнику ледяной дрожью, но больше всего меня зацепила надменная улыбка. В ней не чувствовалось ничего, кроме абсолютной злобы.

Вада склонилась, потянула молнию и достала одну из моих тетрадей. Открыла, пробежала глазами по словам, что были там записаны, и вернула на место.

В тот миг, когда она склонилась над сумкой, закрывая молнию, я сократил расстояние и склонившись, шепнул:

– Неразумно играть со мной, – она замерла, чувствуя моё присутствие. Руки задрожали, и это повеселило меня. – Твой страх, я чувствую его, Вада. И у меня возникает вопрос, что позволяет тебе так вести себя со мной? Думаешь, близкие отношения наших семей как-то повлияют на моё желание ответить?

– Думаю, ты слишком высокого мнения о себе.

Её голос не сорвался, он был похож на злой шёпот ведьмы, творящей своё заклинание. Не сдержавшись, я поднял руку и схватил её за шею, немного сжимая пальцы. Вада выпрямилась, но не отстранилась, когда наши лица оказались нос к носу.

– Следи за своим языком.

– А ты за своими поступками.

– Ты что, голос разума? – откровенно насмехаясь над ней, коварно спросил. – Или ты видишь ангела на плече, который должен тормозить меня, если перегну палку?

Вада не удержалась и посмотрела на мои плечи, очевидно, в надежде и впрямь увидеть там маленького ангелочка с белыми крыльями за спиной. Я сжал руку на затылке сильнее, чем привлёк внимание Вады.

– Я рождён в ночь кровавой луны. Назван в честь одного из всадников апокалипсиса и должен тебя разочаровать, ангел никогда не ходил за мной. Боюсь предположить, что он может найти внутри моей души, если всё-таки рискнёт и приблизится.

Я хотел одного, напугать её. Увидеть в зеленоватых с крапинками глазах, страх. Почувствовать его зловонное дуновение, но не увидел ни единого признака. Вада сделала шаг вперёд, не оставив между нашими телами ни единого сантиметра, и это выбило меня из равновесия.

– Возможно, я могла бы стать твоим ангелом, если позволишь?

Её голос гипнотизировал. Я не осознавал, насколько коварной может оказаться эта пугливая девочка, которая ненавидела внимание. Та, что боялась воды, словно чья-то незримая рука может вырваться из глубины, схватить её и утащить на самое дно. В тот миг откровения Вада понизила голос до шёпота, разбавив его сладким искушением. Оно чувствовалось тягучим мёдом, что обещает красивое наслаждение.

Я позволил голосу убаюкать мою бдительность и не заметил подвоха. Вада провела ноготком по моему горлу и надавила на ямочку. Глаза, в её глазах было не только искушение и приглашение взять то, что девушка предлагала, но и какая-то настойчивость. Сила, что должна была меня вразумить, но я ослабил контроль.

Вывернувшись из моего захвата, она вскинула рюкзак и с силой стукнула меня. А после растворилась, сбежав, как оленёнок от хищника. Я не стал оборачиваться, услышав позади быстрые шаги. Сбежала, и я позволил только потому, что поддался её чарам. Это взбесило меня и очаровало.

Урок 5

Игра началась, мышка

Вада

Мой взгляд застыл на дневнике, который содержал в себе слишком много слов, взятых прямо из моей души. Я просто застыла на том слове «всадники», будто видела и слышала его впервые. Этот год начался не с той ноты. Угрозы, запугивания, красная свеча, которую всадники зажгли, давая понять, что с этого момента мне не следует бродить в одиночестве и почаще сто́ит оглядываться назад. Никогда не знаешь, кто прячется за твоей спиной.

Я погладила пальцами чёрные буквы, вспоминая, как писала те слова, пачкая чернилами белые листы. Привычка записывать свои чувства не текстом, а в стихотворной форме сформировалась в пятом классе, когда я налетела на Деймоса в коридоре. Фобос, в тот момент, стоявший рядом, придержал меня за локоть и нежно произнёс:

– Малышка Вада, неужели это ты?

– И, похоже, она слепа раз не видит, куда идёт, – уже тогда голос Деймоса, ещё не сформировавшийся, пугал. Мрачные, тягучие нотки серебряной ртути капали в мою кровь, отравляя страхом сердце.

Фобос хотел подтолкнуть меня вперёд подальше от своего друга, но тот не позволил. Деймос толкнул меня, прижав к шкафчику. Он резко вскинул руки, и я не сдержала писк. На его губах появилась едва заметная усмешка довольства. Он был чертовски рад тому, что так напугал девчонку. Деймос опустил руки по обе стороны, склонился, касаясь моего лба своим и смотря в глаза угрожающе шепнул:

– Однажды, когда ты вырастешь и превратишься в красивую девушку, мы поиграем с тобой, мышонок. И, обещаю, это не будет нежно.

Он в тот день так напугал меня своими действиями и мимикой довольного лица, что я не смогла справиться. Рассказать маме о том, что произошло, не было и речи, потому обратилась к ручке и белой бумаге, которая впитывала каждую букву.

Моя жизнь настолько тесно была сплетена с их судьбами, что иногда это страшило, но с течением времени я осознала, всадникам наплевать на всех, кроме их положения и обязательств. А игры, которые они любили устраивать, только разбавляли скучные, формальные будни. Я для них была как невидимка, и это меня устраивало, пока не произошёл тот случай, о котором я ни черта не помнила.

Ароматы Торн холла витали лёгкой дымкой в воздухе, наполняя лёгкие ароматом измельчённых кофейных зёрен. Да, утром это место являлось для каждого студента и преподавателя – искушающим. Бодрящий чёрный кофе, сладкие булочки и круассаны, тёплая атмосфера, всё способствовало удачному началу дня.

– По-моему, ты должна повторять свой доклад, а не таращится в дневник, – подсев ко мне, пробормотала Лили. Я только улыбнулась и покачала головой. – Ну что же, тогда давай обсудим план мести.

– Ты о чём?

– Всадники. Красная свеча. Игры, – подавшись вперёд, перечислила Лили. – Ты в этом году персона довольно знаменитая и популярная.

– Я не стану играть в их игры и мстить.

Лили фыркнула и хотела что-то добавить, когда её взгляд переместился мне за спину.

Оглянувшись, заметила всадников, сидящих за круглым столом, что стоял на небольшом помосте, как бы возвышаясь над другими. Это место всегда принадлежало им, и я не удивилась, заметив с четвёркой девчонок из группы поддержки. Светловолосая Алана сидела на коленях у Фобоса, который вальяжно откинувшись назад, смотрел прямо мне в глаза. Деймос, как всегда, предпочитал одиночество, а не девочек, что сидели рядом, но не смели прикоснуться к Смерти.

Сглотнув, я отвернулась. Лили поймала мой взгляд и вскинула брови, ожидая каких-то объяснений, но я не знала, что ответить? Сама не понимала по большей части происходящего. Не знала, по каким критериям всадники выбирали жертву на целый год. Преследовали, запугивали и мучили.

– Это так клишировано, – скривив губы, пробормотала Лили. – Мне кажется, всадники пытаются следовать какому-то плану или определённой манере поведения. Как думаешь, возможно, отцы-основатели одобрили определённый сценарий, по которому должны жить их сыновья?

– Даже для них это было бы слишком жестоко. Но в твоих словах есть некая последовательность, – задумчиво потягивая горьковато-сладкий кофе с корицей, ответила. – Я даже не знаю, что сказать. Ты заронила зерно сомнения в мой мозг.

– Отлично. Тогда давай зароним ещё одно, – она поиграла бровями, вытянув губы в трубочку. – Месть. Она должна быть такой же незаурядной и сладкой, какой была в прошлом году.

– Мне не переплюнуть Беренику де Вир. Она оказалась первой, кто посмел дать отпор всадникам и играла на равных, чего никогда не смогу сделать я.

Лили махнула на меня рукой, явно разочаровавшись ответом.

– Не придумывай, она первая – это несомненно, и бесспорно, но Береника всего лишь указала путь, проложила дорожку, по которой должны пойти последующие поколения избранных…

– Для игр? Ты так меня и называешь не пострадавшая, а избранная? – я покачала головой, чувствуя неприязнь. – Подумай, как бы обернулась эта история, получи красную свечу ты?

Лили открыла рот, желая высказаться, но тут же закрыла, наконец, примерив на себя моё положение. Она не знала о той записке и постоянных преследованиях, которым подвергалась я. Не осознавала, насколько сильно давили всадники, поджидая меня на каждом шагу и желая вывести ту игру на новый уровень.

– Возможно, если я не буду отвечать, им станет скучно?

– Это неплохой вариант. Так, ты избежишь внимания, и возможно, они оставят тебя до самого окончания учёбы. Тактика беспроигрышная, – сухо парировала Лили.

Мне хотелось съязвить на то, с каким пренебрежительным тоном она пыталась отмахнуться от моей затеи быть тише воды ниже травы и не привлекать внимание, когда Лили вскочила и вскинула руку, будто хотела прогнать муху. Почувствовав позади движение, я обернулась и тут же встала, когда перед нашим столиком остановилась Сабрина и Алана. Самые главные защитницы и обожательницы всадников.

– Похоже, скоро начнётся игра, и мы с нетерпением её ждём. Всадники умеют удивлять, и они никогда не повторяются, – пропела Сабрина. – Знаешь, мы сделали ставки, сколько ты продержишься, Вада. Алана считает, что и месяца не пройдёт, как ты будешь умолять остановиться…

– Или сделаешь то, чего от тебя ждут все, – вклинилась Алана, которая до этого нагло сидела на коленях Фобоса и, скорее всего, спала с ним. – Уедешь домой, чтобы пережить этот год вдали от коварства хищной четвёрки.

Я крепко сжала зубы, не пытаясь вступить с ними в конфронтацию. Мне не нужны подобные разговоры, внимание и вмешательство. Я не стану той самой цирковой собачкой, которая будет развлекать их весь год.

– Должно быть, интересно наблюдать за тем, как всадники играют, но вы удивитесь, когда им дадут сдачу, – не сдержавшись, вставила Лили.

– Прекрати, – посмотрев на подругу, приказала я, но та и не думала останавливаться.

– Я на вашем месте не была бы так спокойна. Кто знает, кому выпадет красная свеча, если Вада сойдёт с дистанции?

– Ты бы лучше последовала совету подруги и промолчала, – хмыкнула Алана. – К тому же нас никогда не коснётся эта игра.

– Конечно, потому что кого тогда будут трахать всадники?

Я не смогла сдержаться, когда увидела на лицах девушек злобу. Они знали, что каждое слово, чистая правда в этом и крылась главная боль. Правда резала, как нож – вот только не кожу, а нечто сокрытое глубоко внутри там, в самом центре души. Понимание, что тобой пользуются лишь для того, чтобы удовлетворить свой голод, ранило сильнее всего.

Алана поднесла к губам стаканчик и сделала глоток, прежде чем вылила содержимое мне на кофту. Селена в это время стояла поодаль и снимала на видео момент того оскорбления. Я понимала, через несколько минут то видео будет загружено в общий доступ, и каждый студент увидит момент ярости девочек, но не могла этого изменить. Достоинство и гордость не дали мне ответить – это только больше привлекло бы к нам ненужное внимание.

Мило улыбнувшись, схватила сумку, повесила на плечо и направилась к столу всадников. Заметив моё приближение, они не то что напряглись, даже не попытались придать себе вид заинтересованности, будто ожидали подобного шага. Словно знали, как я поступлю и что сделаю.

– Тебе не идёт коричневый, – насмехаясь, прямо произнёс Деймос.

– Что ты говоришь? Я думала этот цвет в моде.

В тот миг, когда наши взгляды встретились, я осознала, если не решу сейчас сделать резкий поворот в той паутине интриг, которую чутко, словно пауки плели всадники, они доведут меня до сумасшествия. Склонившись ближе к Деймосу, я нагло вторглась в его личное пространство и тихо шепнула:

– Теперь мне интересно узнать, идёт ли тебе коричневый или нет?

Выпрямившись, схватила стакан и, вскинув руку, вылила содержимое Деймосу на рубашку. Вот где начался настоящий концерт. Он вскочил на ноги, когда девчонки с визгом отстранились. Взгляд пугающий, глаза расширились, ноздри раздулись, как у быка, готового к нападению на матадора. Остальные всадники поднялись и когда Деймос готов был сорваться с места, я схватила другой стакан.

– Ещё один шаг, и ты будешь более мокрым, чем уже есть.

Он замер и это всё, что требовалось. Развернувшись, я побежала из Торн холла без оглядки, хотя мою спину и прожигали четыре пары глаз. Я понимала, подобная безбашенная выходка ещё аукнется, но в тот момент праздновала маленькую победу.

***

Медленно прогуливаясь по тропинкам, слушала шелест листвы, которую ветер гонял по земле, кружа и вихря мелкие веточки. Скрип гравия, когда делала очередной шаг вперёд. Прохладное прикосновение ветра, он словно обнять хотел и приласкать.

Статуи, созданные будто не человеком, а неким божеством, стянулись длинной процессией вдоль тропинки и когда я остановилась у крайней той, что была похожа на ангела, заметила слёзы. Кто-то, очевидно, надломил ветку кампшевого дерева и проложил кровавые дорожки на белоснежном мраморе. Те, кто не знал историю Шартре, его необычных мест, растений и легенд, могли принять те слёзы за кровь, но это всего лишь сок дерева.

Среди всех студентов, прибывших из других городов на обучение Лунарий, считался мистическим местом. Его построили четыре семьи основателей, но я точно знала, что идея самого волшебного строения в Дракморе принадлежала семье Оландер. Сто лет назад прадедушка Фобоса спроектировал Лунарий после чего все четыре семьи упорно трудились над воплощением той идеи. Снаружи в вечерние часы куполообразная крыша Лунария была похожа на кусочек луны. Толстое стекло, стальные прожилки, соединяющие все части воедино, не хватало только небольших кратеров, усеивающих поверхность Луны.

Лили догнала меня у входа в Лунарий. Мы вошли, позволив холодному воздуху ворваться в помещение. Сняв пальто, повесила, схватила сумку и хотела пройти за парту, когда почувствовала жёсткий толчок. Деймос прижал меня своим телом к стене. В его глазах плескалось то самое жгучее безумие, которое доводило большинство людей до предела. Смотреть в глаза Смерти не то, что предпочтёт человек.

– Ты не понимаешь всех последствий своих решений. В следующий раз советую думать головой, а не поддаваться минутному порыву в попытке показать себя более сильной, – зло шептал мне на ухо Деймос.

Лили колотила его в спину своими маленькими кулачками, но всаднику было плевать. Он сжимал моё горло, не причиняя боли, но то, что творилось в глазах, было достаточной угрозой, чтобы я молчала.

– Пытаясь показать, что ты нам ровня, попадёшь в большие неприятности. Не искушай Смерть, иначе она придёт за тобой, Вада.

– О чём ты говоришь? – шёпотом спросила.

Он коснулся моего лба своим и выдохнул прямо напротив губ:

– Что ты помнишь, мышка?

В его вопросе был какой-то смысл. Подтекст, который я не могла распознать. Деймос усмехнулся и резко отстранившись зашёл в аудиторию. Лили встала рядом, закрыв меня от тех, кто входил в Лунарий.

– Дыши, Вада. Всё хорошо.

Опустив руки на колени, я склонилась, вдыхая свежий воздух, что долетал до меня из приоткрытой двери. Что я помню? Похоже, Деймос хотел понять, вернулись ли ко мне воспоминания о той ночи, когда кто-то из них толкнул меня в озеро?

Желание вспомнить каждую минуту, проведённую в доме у семьи Оландер, жаром вспыхнуло внутри. Я должна заставить себя воскресить те погребённые знания, чтобы понять, почему Деймос так отчаянно хочет, чтобы забыла. Должно было случиться нечто провокационное, скандальное, раз он так страстно и безжалостно охотился за моими воспоминаниями.

– Итак, сегодня весь урок будет посвящён вашим докладам, так что можно сразу встать тем, кто не готов. Не переживайте, я спрошу каждого, лучше признайтесь сразу, – встав перед аудиторией, строго отчеканил профессор Вирмор. Он опустил руки назад на дубовый стол и обвёл нас внимательным взглядом. – Я так полагаю, все готовы?

Иерихон дал ещё пять минут каждому, чтобы честно признаться, но никто не встал. Я не была удивлена, поскольку в Дракморе все учащиеся относились к каждому уроку серьёзно. Здесь нельзя было остаться, если ты не учил материал и не отвечал. Даже всадникам никогда не сходило с рук отсутствие доклада, потому я знала наверняка, четвёрка готова и с лёгкостью ответит, стоит профессору вызвать одного из них.

– Каждая культура в своём развитии проходит несколько ступеней, но ведь мы понимаем, культура начинается с культа. То есть с обрядов и ритуалов, связанных с ним. Культ – первостепенная деталь. Основа развития любого народа. Другими словами, культура рождается из культа, – начал свою вступительную речь Иерихон Вирмор. Он написал на доске два этих слова и подчеркнул. – По факту она соприродна духовности. Но вы знаете, что между культурой и религией существуют многомерные связи, которые позволяют выделить не только тождество, но и отличие.

С чего началась культура в городе Шартре? Чему поклонялись его жители? Всё сложилось так, что принадлежность к соляриям и лунариям возымела для людей большое значение. С учётом того, что жители верили в предзнаменования Кровавой луны, восходящей каждый год на небосводе – это не удивительно. Поразительным было другое, сейчас тот культ превратился в нашу культуру. Определённую последовательность действий каждого жителя Шартре.

– Мисс Вермандо, прошу, – пригласил Иерихон Вирмор.

Сглотнув тугой ком в горле, я вышла с докладом, который готовила на прошлой неделе. Профессор Вирмор присел на край стола, сосредоточив своё внимание на моей персоне. Также сделала остальная аудитория, словно подражая профессору. Но самыми жгучими взглядами были те, что принадлежали всадникам.

Меня потряхивало, кожа покрылась испариной, хоть я никогда не нервничала, отвечая преподавателям и читая доклады. В этом году всё кардинально изменилось, и это пугало на каком-то глубоком уровне, затрагивая все чувства. Словно возводя их в степень, умножая и расширяя.

– Давай, Вада, удиви нас, – крикнул Бран, чем заслужил угрюмый взгляд профессора.

Извиняясь, Бран поднял руки, будто сдаваясь, но его взгляд о, он проник мне прямо под кожу. Не желая сосредотачивать своё внимание на их взглядах, я нашла свою точку опоры в глазах профессора Вирмора.

– Изначально каждый из нас обладает неодинаковыми качествами, многие из которых зависят от положения и силы влияния Луны и Солнца в момент рождения человека. Люди образуют два планетарных типа – лунариев и соляриев. Солнце символизирует связь с Творцом, огонь самосознания. Его символ направляет поведение я -центр, остальной мир – вокруг меня. Соляриев нельзя не заметить. Солнце наделяет их яркой внешностью, харизмой и обаянием. Те, кто рождён в момент восхождения, будто изнутри светится, как и само Солнце, притягивая к себе внимание. Сердце – вот «солнечный» орган соляриев, и зачастую их поступки аргументируются именно этим.

В тот миг, когда рассказывала про соляриев, не смогла удержаться и взглянула на Фобоса. Он прекрасно понимал, о чём я думаю в тот момент. Соляриям просто необходимо всегда быть в центре внимания, светить, как Солнце и получать в ответ уважение и признание других. Но бывает, что они тратят всю свою энергию на самоутверждение, желая собой затмить других людей. По итогу мы получаем тирана, возомнившего себя Богом.

– Мисс Вермандо? – наверное, я слишком долго молчала, потому что профессор Иерихон окликнул меня.

Снова сосредоточившись на его образе, продолжила.

– Лунарии формировались под управлением Луны. В то время как Солнце имело определённость и законченность, символ Луны двойственен, как бывает и душа человека. Для Лунария главное – близость душевная, теплота и доверие. Они более мягкие и приземлённые, но двойственность души предполагает и тёмную сторону. Потому лунарный тип считается – инферно. Ад – средоточие зла и тьмы.

Закончив, выдохнула, заметив, как нахмурился профессор. Похоже, моё волнение было явным даже для него. Каждый чувствовал, что я сильно нервничала, но никто кроме студентов не понимал почему. Всё просто, всадники выбрали меня своей жертвой и это как дамоклов меч висело надо мной, готовое в любой момент сорваться и больно ударить.

Профессор Вирмор вызвал ещё нескольких студентов и одного из всадников – Деймоса. Как и предполагала, он отчеканил свой доклад, будто выучил наизусть, и то, с какой лёгкостью Деймос держался перед публикой, меня бесило. Я нервничала, спотыкалась на словах, местами заикалась, особенно под пристальным вниманием четвёрки, а ему было плевать.