Эхо Антеора

Эфирный след, вдруг всплыло в голове Лу. Эти слова произнес сам Джа-Фэ. И некогда про это понятие рассказывала девчонке и Вивис.

Когда применяешь к предмету эфир, на нем остается след. Если ундин потащит Лу с помощью эфира, на ней тоже останется след. И затем, когда ее тело найдут в реке, могут возникнуть подозрения, что кто-то приложил к ее смерти руку… или исток, если выражаться точнее.

Но ундин не хотел этого. Он хотел обставить все так, будто девчонка пошла ночью купаться пьяной и ее смерть – просто несчастный случай. А значит… он не станет применять к ней эфир.

Вместе с этой обнадеживающей догадкой к Лу вдруг пришло осознание, что парализующее вещество в ее венах постепенно перестает действовать. Сделав вид, что выдохлась и сдалась, она незаметно стала сжимать и разжимать непослушные пальцы, пытаясь разогнать в руках кровь и одновременно изучая противника в призрачном ночном свете. Назвать телосложение ундина крепким было нельзя, и все же он тащил свою ношу уверенно, без явных усилий. Сложно было определить, заслуга ли это мышц, едва различимо ходивших под диковинным облегающим костюмом из пластичных темных чешуек, или эфира, с помощью которого, как знала Лу, человек мог увеличивать свою физическую силу. В одном девчонка была уверена: если ей и удастся дать отпор, то только на суше.

Однако проклятое оцепенение в теле проходило слишком медленно, а тем временем элект добрался до небольшого причала, возле которого покачивалась пара мелких рыбацких суденышек. В студеном воздухе запахло илом. Лу увидела, как каменистая и влажная почва под пятками Джа-Фэ сменилась ребристыми рядами склизких сырых досок. Кажется, ундин воодушевился тем, что близится конец его злодейского акта, и ускорил шаг; дотащив свою жертву до края пристани, он, не мешкая, сбросил ее прямо в ледяные воды заводи…

Не окажись Лу под водой, она бы завыла от зверской стужи, впившейся в кожу, пробирающей до самых костей. Холод и испуг сразу выбили из легких весь воздух, который девчонка успела набрать перед погружением. Со всех сторон подступал непроглядный мрак.

Но ей повезло: падение в ледяную заводь стало для тела отрезвляющей оплеухой, и оцепенение, с которым Лу боролась все это время, вдруг отступило само.

Одновременно с этим ее погружение прекратилось. Пленница достигла каменистого, заросшего густыми скользкими водорослями дна. Очередной прилив отчаянной надежды помог ей проплыть несколько метров под водой в условиях отчаянной нехватки воздуха. Заледеневшие конечности стремительно теряли чувствительность… А через десяток секунд до заложенных от воды ушей Лу донесся приглушенный всплеск.

Девчонка оттолкнулась ото дна, замолотила руками и задвигала всем корпусом, пытаясь выплыть на поверхность, стараясь оказаться подальше от того места, где завидела предвещавшее большие неприятности сияние синей ауры. К счастью, заводь была неглубокой; Лу удалось выбраться наверх и жадно втянуть в себя воздух…

Но тут же ее с шумным всплеском утянули обратно под воду. Все завертелось; она с трудом понимала, что делает, словно в агонии кувыркаясь и отбрыкиваясь от врага, почти незримого в темной мутной воде, – врага гибкого, хитрого, постоянно ускользающего. В какой-то момент девчонке повезло: пока ундин вертикально тащил ее вниз за ноги, она изловчилась обхватить руками длинный хвост и ожесточенно в него вгрызлась. Крупная гладкая чешуя оказалась столь жесткой, что Лу сломала несколько зубов; однако ее палач, кажется, пострадал тоже – он выпустил пленницу и ускользнул прочь, скрывшись в подводном мраке. Лу вновь всплыла на поверхность и закрутилась вокруг своей оси, отыскивая взглядом пристань. Та была совсем недалеко…

Мысленно взывая ко всем высшим силам, Лу поплыла кролем. Она плыла так быстро, как никогда в жизни. Бха-Ти могла бы ею гордиться. В этот миг девчонка была так благодарна ей за уроки плавания, что поклялась накупить горничной подарков и собрать для нее самый красивый букет… Только бы выбраться отсюда живой!

Но в тот момент, когда уже можно было различить буквы, аляповато намалеванные краской на боку пришвартованной у причала старенькой лодки, Лу услышала нарастающий рокот рассекаемых волн. Она не успела опомниться, как резкий и тяжелый, слово выстрел пушечного ядра, удар в живот вышиб из нее весь дух.

Стиснув свою жертву в смертоносных объятиях, ундин стремительно утаскивал ее обратно под воду. Сила, с которой он это делал, была несопоставима с человеческой, колоссальна и неотвратима; теперь не оставалось сомнений, что он увеличил ее эфиром. На этот раз сопротивление девчонки оказалось безрезультатным. Оно лишь быстрее сожгло набранный ею воздух, и вскоре Лу начала захлебываться. Попадавшая в легкие вода терзала грудь острой, невыносимой болью.

…Перед самым концом она увидела Хартиса. Тот осуждающе качал головой:

«Ты подвела меня, лучик мой».

«Прости, господин», – подумала Лу. К разрывающей легкие физической боли примешалась боль душевная – сожаление, вина, печаль. Все это затянуло девчонку в беспросветный удушающий водоворот.

Оказавшись в самом его центре, Лу отключилась.

15 Доклад

В некоторых городах Аверсайда люди верили, что после смерти их ждет вечная жизнь в небесной обители, в иных – что существование продолжится новым витком в цикле перерождений. Сама Лу, никогда не считавшая себя религиозной, предпочитала думать, что после смерти наступает лишь темное, блаженное небытие.

Так и случилось.

Но потом что-то изменилось. Жестокое алое зарево превратило все ее существо в сгусток мучительной агонии. Ее разум, душа и тело метались, раздираемые неведомой беспощадной силой на тысячи трепещущих клочков. Она не понимала, в каких измерениях и по каким правилам это происходит. Единственное, чего она желала – чтобы все наконец прекратилось.

И вскоре оно прекратилось. Она провалилась в омут, но это был не посмертный омут долгожданного небытия. Она вновь смотрела сны, лихорадочные образы, которые являлись к ней каждую ночь – пустынное плоскогорье, химеры, подползающие со всех сторон, зеленый туман.

Затем прекратились и сны. И тогда, разбуженная тихим журчанием, Лу распахнула глаза.

…Люмер в длинной накидке и с банданой на лице – один из той шайки, что прошлым вечером ошивалась на крыльце постоялого двора – стоял на краю пустынной пристани, насвистывая под нос незамысловатый мотив, и без стеснения отливал прямо в прибрежные воды заводи. Покончив с делом, он завязал штаны и повернулся, чтоб уйти, но тут висевшая над округой тишина раннего утра нарушилась шумным всплеском, заставив его подпрыгнуть от неожиданности.

– Ядрена виверна!

Выпученные глаза люмера встретились с не менее напуганными глазами, показавшимися из воды. Выхватив из-за пояса эзеритовое лезвие, он отупело смотрел, как нечто, густо облепленное водорослями и судорожно отхаркивающее воду, кое-как плывет к берегу. Вскоре он разглядел в нем человеческие черты и после некоторых колебаний все же помог худощавой девчонке в замызганной, липшей к телу одежде выбраться на пристань.

Она поднялась на ноги, дрожа всем телом, и с трудом вымолвила, стуча от холода зубами:

– С-спас-сиб-бо…

– Да на здоровье, – приподнял бандану и сплюнул, отходя от испуга, люмер. – Тебя, это… какая нелегкая туда занесла?

Лу лихорадочно оглядела спокойную гладь заводи, кряжистые высокие сосны на берегу с красноватой от аберраций хвоей, светлеющее пасмурное небо.

– Подлечить надо? – предложил люмер, воздев ладонь, чтобы использовать дар Дракона. Лу, опасаясь, что вскроется ее отсутствие истока, отпрыгнула и замахала руками:

– Н-нет, не н-надо! Я в п-порядке. П-полном.

– Ну я бы так не сказал, пигалица, – хмыкнул люмер и снова сплюнул, но руку убрал. – Тя колотит по-страшному.

– Аг-га. Я п-просто напилась. И уп-пала в р-реку.

Собственные слова всколыхнули в памяти подробности прошлой ночи. Ноги тут же подкосились. Девчонка тяжело привалилась к бортику причала.

– Лады… Ну, бывай, – пожал плечами люмер и ушел, пару раз недоверчиво оглянувшись на вылезшее из заводи чудище.

Что же вчера произошло? Если не считать озноб из-за плаванья в ледяной воде, Лу чувствовала себя поразительно хорошо для той, кого топили всего несколько часов назад. А в том, что ее топили, девчонка не сомневалась. Она могла бы настаивать и на большем – на том, что захлебнулась и умерла. Она чувствовала это так же отчетливо, как гадкий речной ил на своих зубах. Но разве, случись это на самом деле, стояла бы она здесь сейчас?

«Меня спасли», – решила она, вспомнив, как отчаянно взывала к высшим силам. Может, это были ангелы?

Ангелы… Элект-барракуда сказал, что нашел троих, но так и не сознался, где именно. Зато он рассказал всю правду – про веретено, которое находится в Эдене и производит на свет химер. Потом он загипнотизировал Вивис и Вальтера и заставил их обо всем забыть. Они, должно быть, уже проснулись. Следовало поскорее их найти.

Лу бросилась в сторону постоялого двора, но вскоре остановилась. Если зловещий ундин прознает, что она выжила, то наверняка вернется, чтобы добить ее. А заодно может причинить вред ее близким…

В какой-то момент Лу всерьез задумалась о том, чтобы пуститься в бега. Или… как там это называлось? Залечь на дно? Ну, кое-кто уже помог ей с этим прошлой ночью…

Возникший в голове дешевый каламбур заставил Лу согнуться от припадка истерического смеха. Такой ее и обнаружили спутники, которые, пыхтя, спешили к пристани.

– Лу Миэрис, дуреха ты недоразвитая! – горланила Вивис. Она явно намеревалась схватить подопечную за плечи, но, оценив ее внешний вид, передумала к ней прикасаться. – Фу! Гармония мне во все ребра! Ты что, в самом деле так перепила, что полезла купаться?! На кой хрен ты вообще ушла из комнаты?! Мы же договаривались, что будем держаться вместе! Ты ранена?

Девчонка виновато покачала головой. Вальтер озадаченно снял с ее уха пучок водорослей и призывно махнул рукой:

– Идем, тебе надо в ванну, не то простынешь.

Всю дорогу до постоялого двора Вивис осыпала Лу градом вопросов, из которых следовало, что они с Вальтером, как того и хотел Джа-Фэ, считали произошедшее последствием вчерашней попойки. Девчонка, у которой до сих пор зуб на зуб не попадал, упрямо молчала и лишь озиралась по сторонам, страшась заметить поблизости знакомую изумрудную накидку.

В купальне она согрелась, отскребла грязь с тела и волос и долго рассматривала себя перед зеркалом, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы произошедшего, но не нашла даже крохотного синяка. Все царапины и ссадины странным образом исчезли, кожа лоснилась и сияла, как у младенца, а зубы блестели, крепкие и ровные, хотя Лу отчетливо помнила их хруст, когда от отчаяния впивалась в рыбий хвост своего мучителя… Повернувшись, чтобы осмотреть себя сзади, девчонка похолодела.

Скопленные за долгие годы рабства шрамы, борозды и рубцы, прежде сплошным узором покрывавшие ее спину – отметки, которые, как Лу знала, ей предстоит пронести через всю свою жизнь, – исчезли, словно их никогда и не было.

Облачившись в вычищенную и высушенную горничной одежду, она покинула купальню в полном смятении. Вальтер и Вивис, которые вознамерились отныне не упускать девчонку из виду, дежурили в плетеных креслах в прилегающей зоне отдыха, листая какие-то потрепанные томики. Пристально оглядев подопечную и найдя ее в добром здравии, шаотка категорично уперла руки в боки:

– Ну теперь-то расскажешь, что произошло?

Настороженно озираясь, Лу отвела их в сторону, подальше от других постояльцев, и осторожно уточнила у Вивис:

– У вас царапина на щеке… Откуда?

– Оттуда! Вальт вчера весь вечер стращал своими баснями про кобольдов, так я решила на ночь не снимать цацки – мало ли, сопрет кто, – разворчалась она, потирая усыпанные кольцами пальцы. – Вот и полоснула себя во сне острым краем. А вообще, царапина – ерунда по сравнению с тем, как эти жуткие матрасы угробили мою спину…

– А вы помните, зачем мы сюда приезжали?..

– Ну ты и упилась вчера, дружочек, – обреченно всплеснул руками Вальтер. – Тебе что, память напрочь отшибло?

– А вроде эль был не таким крепким! Гармония, Харт мне голову открутит за то, что я споила его девчонку… Отныне ты и капли в рот не берешь, Лу, так и знай. Ну все, пойдем позавтракаем. А то я так разволновалась, что желудок разболелся…

– Согласен, – вздохнул Вальтер, направляясь в трактир. – Хорошо, тот люмер сказал нам, что тебя видел, а то мы бы поседели, пока тебя искали…

Если вычесть беспокойство из-за пропажи Лу, они выглядели совершенно спокойными. Сидя напротив за столиком и глядя, как девчонка с аппетитом поглощает яичницу и лепешки, Вивис в очередной раз подняла вопрос:

– Так что случилось, расскажешь? Неужели какие-то проблемы с той бандой из Трессецехару? Я бы переполошилась, но ты выглядишь… довольно-таки свежей. Даже получше, чем вчера.

– Вы не помните… в нашу комнату ночью заходил кто-то посторонний?

– Да нет. С какой стати? А что, кто-то заходил? Разве что, прислуга.

– А о чем мы говорили с Тришей?

– Об ангелах… Ох, Лу, ты меня пугаешь.

– Но почему мы вообще сюда поехали?

– А ты сама не помнишь? – с непониманием сдвинула брови Вивис, но, глядя на напряженно-молящее лицо подопечной, тяжело вздохнула и пробубнила: – Вальтер где-то услышал, что ОИА может располагать некой любопытной информацией об ангелах, вот мы и поехали. Но Триша не сообщила ничего путного. Однако мы с ней заболтались, и потому решили заночевать здесь.

– А книга? Она дала нам книгу?

– Какую еще книгу? – Женщина переглянулась с Вальтером, и тот недоуменно пожал плечами. – Ничего она нам не давала.

Она говорила без тени сомнения. Лу озадаченно потерла лоб.

– Ваша записная книжка! Могу я ее посмотреть?

С очередным протяжным вздохом Вивис достала из сумки и передала ей желаемое. Как и ожидалось, страница с последней записью отсутствовала, хотя была удалена очень аккуратно.

– Почему здесь вырвана страница?

– Потому что, – шаотка, не любившая объяснять очевидное, закатила глаза, – если мне нужно написать кому-то записку, я часто их вырываю.

Пока Лу рассматривала место отрыва, Вальтер уточнил:

– Скажи… это как-то связано с твоей странной тревогой? Неужели она переросла в манию преследования?

– Гармония, только не это, – досадливо шлепнула рукой по столу Вивис, отбирая у Лу записную книжку. – Ты так долго изучала историю жизни сумасшедшей императрицы, что и сама тронулась умом? Все, я официально объявляю об окончании твоей работы с утерянным пророчеством. Сегодня же сдашь коробку в архив, и на этом конец.

Ее слова подтверждали, что они с Вальтером позабыли в том числе и о событиях в Партфоре. Ковыряясь в остатках яичницы, Лу крепко призадумалась. Доказательства, которыми она располагала, можно было пересчитать по пальцам. Единственную запись об утерянном пророчестве – страницу из записной книжки Вивис – элект уничтожил. Судьба книги об артефактах, которую ундин забрал, была девчонке неизвестна – возможно, от нее Джа-Фэ тоже избавился, а может, незаметно вернул в кабинет Триши. На свидетелей рассчитывать не стоило – элект явно избегал лишних встреч; даже если кто-то его и видел, он скрывал лицо под капюшоном, что, судя по всему, было в этом городе в порядке вещей.

По дороге в трактир Лу заглянула в номер под предлогом того, что забыла там свой токен, и осмотрела места на стене и изголовье кровати, куда ночью вонзились отраженные ундином оружия. Да, ей удалось найти две небольшие царапины, но на фоне скверного состояния всей комнаты сложно было утверждать, чем именно они оставлены.

Единственным более-менее весомым доказательством мог стать эфирный след на бумеранге и шпильке. Но Лу не помнила, как именно его обнаруживают, и пока не хотела поднимать эту тему. Она вообразила, что ей удастся убедить Вальтера и Вивис в произошедшем.... Какой шаг они в этом случае предпримут?

Останутся в Глиеринанде, поняла она. Будут искать подтверждение случившемуся. Вновь поедут к Трише. И вновь подвергнут себя угрозе.

Нет, этого нельзя допустить. Следовало убраться отсюда как можно скорее. Вернуться в Магматику и связаться с единственным человеком, которому можно доверять и который сможет тягаться по силе со зловещим электом ундинов. С другим электом. С Хартисом.

– Вы правы, это все от эля, – покорно подтвердила Лу. – Должно быть, у меня какая-то непереносимость, вот в памяти и образовались провалы. Но теперь, когда поела, полегчало. Простите, что заставила вас волноваться.

Они покачали головами, и Лу почувствовала недоверие с их стороны. Сказав, что расплатится за завтрак, она подошла к стойке, где трактирщик в черном фартуке болтал с девушкой из шайки в банданах. Протягивая ему монеты, спросила:

– Простите… А никто из кобольдов не пропадал?

– Да, Девятый куда-то запропастился. Пошел ночью чистить стойла, да так и не вернулся. Видели его?

– Девятый? – повторила Лу, ощущая, как к горлу подкатывает ком. – У него… даже имени не было?

– Да им самим чхать, как их называют. И да, порой они сбегают. Невелика беда. Чаще всего поваландаются где-то, да вернутся. Они к теплу, к жратве привыкшие – кому после такого понравится на дожде под корягой мерзнуть?

Похоже, если ангелы и спасли девчонку, на бедняжку кобольда их благодетельство не распространилось. Не став разочаровывать трактирщика тем, что Девятый уже не вернется, Лу, вся мрачнее тучи, подошла к своим.

– Я хочу поскорее вернуться в Магматику, – сказала она, натягивая плащ. – Но сначала… немножко подышу воздухом, ладно?

– Только в нашем сопровождении, – категорично заявила Вивис, поднимаясь.

Хотя Лу хотела пойти одна, она поняла, что спорить будет себе дороже. Под пристальными взглядами и перешептываниями спутников она прогулялась по тропинке вдоль берега, по которой ночью ее вел Джа-Фэ, украдкой изучая ее. Как и ожидалось, тела кобольда она не нашла, но ей удалось обнаружить примятые кусты в том месте, где элект обездвижил ее парализующим дротиком.

Присев на корточки, Лу сложила небольшую башенку из камней на месте трагедии. Вспомнив, что кобольды любят блестящие вещи, она увенчала ее монеткой из кошелька и тихонько прошептала:

– Спасибо, что пытался мне помочь, Девятый. И прости, что я не смогла помочь тебе.

Напоследок она осенила импровизированную могилку жестом Гармонии.

Астральная связь была тонким и энергоемким, а оттого дорогостоящим процессом, который считался в Реверсайде роскошью. Для ее установления требовалось выполнение двух условий: наличия особых зачарованных зеркал в связываемых точках, а также эксперта-астралинга в одной из них. Астральное искусство по сути являлось частным видом псионики, очень редким даром, который был подвластен далеко не каждому; на его оттачивание уходили долгие годы. В основном астральная связь использовалась правительством и крупными организациями, которые могли себе это позволить. Простой человек тоже имел возможность, выложив кругленькую сумму, получить сеанс подобной связи в специальных конторах; но из-за дефицита астралингов и высокого спроса очередь на сеансы достигала нескольких дней, а теперь, во времена войны, и недель. В большинстве случаев, при отсутствии острой необходимости видеть собеседника вживую, реверсайдцы предпочитали использовать для сообщения более дешевый, простой и проверенный способ – письма.

Лу посчастливилось поучаствовать в астральных сеансах пару раз лишь благодаря тому, что Вивис – недаром ее имя переводилось со старошаотского, как «пронырливая» – удачно пользовалась своим служебным положением. В специальном кабинете Имперской исследовательской академии в одном из больших зеркал девчонка смогла видеть Хартиса и Нами и говорить с ними, как будто они находились напротив. В последний раз это было уже после того, как войска перебросили под Юз. Лу хорошо помнила трепет, с которым беседовала с господином, и еще глубокую тоску; помнила, как они с Хартисом, каждый со своей стороны, поднесли руки к поверхности зеркала, но астральная связь передавала лишь изображение, а не ощущения, и вместо тепла родной ладони девчонка ощутила лишь безжизненный холод стекла.

Но теперь, когда они ехали в фаэтоне домой, в особняк на Бамбуковой аллее, Лу убеждала Вивис в необходимости астрального сеанса с ее сыном вовсе не из сентиментальных соображений.

– Неуместно мне просить такое после всех моих прогулов, включая текущий, – упиралась женщина.

Сегодня в академии должно было состояться важное заседание, и после перехода через трансмост у Вивис как раз оставалось время, чтобы успеть к его началу. Вальтер, попрощавшись со спутницами, поспешил на собственную работу, но Вивис под предлогом сопровождения домой подопечной решила свою пропустить. Лу предполагала, что немаловажной причиной такого решения стали усталость шаотки от перепада климатов и обострившееся после дороги похмелье. Но вслух об этом говорить, конечно же, не стала. Ей нужно было как-то умаслить Вивис, чтобы она организовала им разговор с Хартисом. И чем скорее, тем лучше: девчонка никак не могла расслабиться, повсюду ей мерещилась угроза. Она не переставая благодарила Гармонию, что по крайней мере дорога обратно в Магматику обошлась без происшествий.

– Будет чудом, если мне не сделают выговор, – бормотала Вивис. Кажется, она чувствовала себя не вполне уверенно из-за пропуска заседания, и Лу, пытаясь подмазаться, ее успокоила:

– Там будет столько народу, что никто не заметит вашего отсутствия. А если и заметят, кто посмеет сказать против вас хоть слово? Трудитесь там, как пчелка, засиживаетесь допоздна, выступаете с инициативами… Неужто ваш начальник, этот пройдоха Уоллс, не прикроет своего самого ценного сотрудника, который стоит десятерых?

– Ну ты и плутовка, Лу Миэрис! Думала, не раскушу твою дешевую лесть?

Она пересела к подопечной и принялась нещадно щекотать ее бока.

– Нет! – девчонка захохотала, отбрыкиваясь. – Прошу, прекратите!

Из-за этой возни фаэтон начал раскачиваться. Когда извозчица обернулась и недовольно прикрикнула на пассажиров, Вивис наконец успокоилась, вздохнула и положила голову Лу на плечо.

– Понимаю, я и сама хочу его увидеть. Но сегодня никак не получится. Насколько я знаю, Вельгемин уехала в Имр и вернется только завтра утром. И по графику у нее все сплошь забито рабочими сеансами. Так что не в ближайшие дни, это точно… Да и дай ты беглому бандиту отлежаться, в конце-то концов. Он же вчера помер.

– Я тоже, – проворчала Лу так тихо, чтобы она не услышала.

Девчонка все еще чувствовала растерянность и страх, но знакомые магматийские виды сглаживали пережитый негативный опыт. Завидев живописные пейзажи нижнего города, с которыми уже успела сродниться, на панд, резвившихся на залитых солнцем полянках, Лу почти смогла отыскать умиротворение.

– Вы ведь с Руфусом не будете дуться друг на друга? – спросила она.

Шаотка, которая слегка задремала у нее на плече, выпрямилась, зевнула и потерла уголки глаз.

– Иногда, когда случается что-то плохое, мы в процессе спора соскакиваем с самой сути конфликта, начинаем поминать прошлое и уже не можем остановиться, обвинения все сыплются и сыплются, словно лавина. За сорок лет вместе накопилось немало разногласий и обид – всегда находится, что припомнить. Так вчера и случилось: оба гнули свою линию, а в итоге утонули в потоке взаимных претензий. Но мы любим друг друга, и оба знаем, что все это чепуха, которая выеденного яйца не стоит. Конечно, мы помиримся. Не переживай.

На лужайке возле особняка топталась внушительная мантикора с огромными когтями и рыжеватыми космами. Вокруг нее суетилась Бха-Ти, пытаясь снять седло и поклажу. Не успели путники сделать и нескольких шагов по дорожке из похожих на фишки для го камешков, как двери дома с грохотом распахнулись, словно их толкнул не человек, а разъяренный зверь, и на террасу стремительным шагом вышел Хартис с самым грозным выражением на лице.

Лу обомлела. После долгой разлуки встретить господина, вживую, вот так… Это было, словно все ее заветные мечты сбылись разом. Вслед за сыном на крыльцо выбежал Руфус и, завидев вернувшихся членов семьи, успокаивающе запричитал:

– Ну вот, я же говорил – они скоро приедут! Даже быстрее, чем мы думали, и все живы и здоровы…

Без лишних слов Хартис бросился к Лу и стиснул в объятиях – по обыкновению так крепко, что внутри у нее что-то хрустнуло.

– Ты подросла, лучик мой, – шепнул он голосом, исполненным нежности, проводя рукой по русым волосам. Обхватив лицо девчонки, не стесняясь присутствующих, словно изголодавшийся впился в ее губы.

– Ну-ну, устроили тут лобзания, – язвительно бросила Вивис из-за его спины.

Резко изменившись в лице, Хартис повернулся к матери:

– Где вы, черт подери, были?! Я уже собирался вас разыскивать!

– Ездили в Глиеринанд, – покривилась женщина, картинно теребя мизинцем в ухе из-за его гулкого вопля. – Лу, ты же отправила вчера записку, не правда ли?