Эхо Антеора

– А читать?

– Умею. Я… читаю лучше, чем пишу. Но все равно медленно.

Шаотка отодвинула бланк, открыла дверцу какого-то прямоугольного эзеритового устройства и извлекла оттуда чистый лист.

– Пиши свое имя и фамилию.

Лу несмело взялась за перо, обмакнула в чернильницу и принялась царапать по бумаге. Она старалась выложиться на полную, и потому ее каллиграфические потуги растянулись на минуту. Результат оставлял желать лучшего – буквы вышли разной толщины и наклона, а по светло-кремовому листу расползлось несколько внушительных клякс. Вивис задумчиво побарабанила пальцами по столу, изучая эти письмена.

– Если честно, – вынесла она вердикт, – я ожидала худшего. Но, в целом, тут присутствует некий… кхм, потенциал, если можно так выразиться.

Она скомкала лист и уничтожила незримой силой в мусорном лотке, а потом повернула к себе бланк и продолжила:

– Но вот председатель Долорес, пожалуй, твоих стараний не оценит. Так что лучше заявку я заполню за тебя. – Она стала бегло чирикать по бумаге, бормоча: – Вот объясни мне – в вашем мире что, не обучают детей таким базовым вещам, как чтение и письмо?

Лу промолчала, скрывая глаза за челкой. Не могла же она ответить, что детей-то, конечно, обучают, но вот рабов – нет? Но женщина, кажется, поняла все и без слов.

– Не киснуть, – велела она, ероша девчонке волосы. – Станешь еще профессором у меня, ясно?

Вскоре Лу была представлена председателю Долорес – сухощавой пожилой шаотке в нарядной блузе и с витиеватой, как и у Вивис, прической, украшенной длинными шпильками с кисточками на концах. Она восседала за необъятным столом в приглушенном свете красных ламп. Одна ухоженная, украшенная браслетами рука строчила в документах, а другая рассеянно поглаживала растянувшуюся на столе рысь. Почтенным возрастом, лукавым прищуром и наигранной манерностью председатель напоминала шани Суори.

– Так значит, будешь помогать Вальтеру и Вивис? – сказала она, скрипуче растягивая слова. – Ну-ну.

Она одобрила заявку Лу и выдала стажерский значок – отлитый из металла крохотный свиток, но не позолоченный, как у полноправных членов ордена, а медный.

– Даже удачи ей не пожелаешь, Долорес? – спросила Вивис напоследок, когда они покидали ее кабинет.

– Удача в нашем деле не при чем, – отозвалась госпожа и поднесла костлявый палец к виску. – Голова на плечах – вот, что важно.

– Вы ей сказали, откуда я? – шепотом уточнила девчонка, когда дверь позади них закрылась. Вивис заходила в кабинет первой и до того, как пригласили Лу, некоторое время беседовала с председателем наедине.

– Нет. Как я уже говорила, чем меньше народу в курсе, тем лучше. К тому же, она шаотка и ей много лет, а это равносильно тому, что быть ходячим конструктом для производства сплетен.

– Но что насчет Антеора?

– Ну, по нашей легенде, это маленькая деревенька в Аурелии, а она не может знать их названия наизусть. Не думаю, что она станет проверять – у нее и без того дел по горло… А вот и архив. Постой здесь – у тебя нет допуска, мне нужно взять кое-какие документы.

Лу послушно осталась ждать в коридоре. Прошла минута, пять, десять. Из помещения, где скрылась Вивис, доносились голоса, но слов было не разобрать. Лу потянулась толкнуть дверь, чтобы заглянуть внутрь, и вместо нее уперлась рукой в нечто иное. Преграда была незримой, но обретала небольшую перламутровую зону видимости при касании, становясь похожа на водную гладь. Это, видимо, был один из барьеров, про которые рассказывала Бха-Ти. Он казался упругим и прочным – наверное, таким же был и тот купол-пузырь в военном лагере. От нечего делать Лу начала методично ощупывать его сверху вниз, наблюдая за бликами и разводами, которые создавали ее пальцы. Кажется, барьер находился везде и был совершенно однородным. Когда девчонка сидела на корточках, изучая самый низ, позади донесся насмешливый голос:

– Развлекаешься?

Лу вскочила и обернулась. Перед ней стоял немолодой длинноволосый ундин, подкравшийся бесшумно потому, что ходил, как водилось у его народа, босиком. На его безрукавке был прикреплен значок в виде золотистого свитка.

– Новенькая?

Лу смущенно кивнула, достала из кармана свой значок и продемонстрировала.

– Добро пожаловать в ряды чудил! – весело воскликнул ундин и по-свойски потряс ей руку. – Хочешь к нам в отдел? Мы изучаем Оракула. Пытаемся узнать, кто он такой. Разве не интересно?

– Я… эм… жду Вивис.

– А, так ты в команде «Дубль-Вэ», – разочарованно отстранился ее собеседник. – Бедолага. Она, наверное, сцепилась с архивариусом языками. Ты тут можешь три часа так простоять.

Он отодвинул Лу от двери, заглянул внутрь – барьер не воспрепятствовал ему в этом – и бросил куда-то вниз, в полумрак:

– Профессор Миэрис, вы там как, живы?

Через несколько секунд раздался стук каблуков по лестнице, и в проеме возникла Вивис с внушительной темной папкой подмышкой.

– Чего вы тут позабыли, судья Са-Бу? – недовольно бросила она. – Не говорите мне только, что людей в свой отдел переманиваете.

Вместо ответа ундин скорчил шутливую мину и пошел дальше в сторону кабинета председателя, что-то напевая. Вивис же направила Лу в другую сторону, походя поясняя:

– Отдел по изучению Оракула – самый непопулярный и малочисленный, вот они и пытаются всеми силами удержаться на плаву.

– Почему? – удивилась Лу, пытаясь поспеть за шаоткой по коридору. – Разве никому не хочется узнать, кто такой Оракул?

– Как говорится, хочется, да не можется. Оракул является людям уже две сотни лет, но за все это время никому не удалось вступить с ним хоть в какое-то взаимодействие. Впрочем, ты ведь сама была свидетелем его появления и, должно быть, чувствовала исходящие от него силы. Да, кстати – ни за что не позволяй отделу Са-Бу узнать, что ты видела Оракула вживую, иначе они тебя от любопытства на потрошка разберут.

Дверь в кабинет была приоткрыта, а сам он пустовал: Вальтер, похоже, куда-то вышел. Вивис кинула папку, плюхнулась в кресло и закинула ноги на стол, а потом указала куда-то в угол:

– Поройся-ка вон там. Кажется, где-то под стеллажом должно быть то, что тебе нужно. Да-да, коричневое…

Лу покорно выудила на свет большой, пыльный и почти пустой ящик.

– Отлично. Думаю, проще всего будет, если ты сначала просто скидаешь туда все, что касается утерянного пророчества, а потом уже займешься систематизацией…

Девчонка вытащила свою находку в центр комнаты и осмотрела. К стенке ящика крепились две таблички. Одна, в самом углу, гласила: «Прор. № 638 от 13/вдл/1187 ЭГ» с небольшой припиской ниже – «(утерянное)». Вторая – по центру, крупная, – пустовала. Указав на нее, Лу спросила:

– Здесь должен быть написан текст пророчества?

– Угадала.

– А это что значит? – ткнула она в группу цифр и букв на верхней табличке, предчувствуя, что вопрос очень глупый.

– Дата, когда Оракул его изрек. Тринадцатое число месяца Водолея 1187 года Эры Гармонии.

Осмотрев скудное содержимое ящика, первым делом Лу наткнулась на два портрета, прикрепленных к пачке испещренных текстом бумаг. На левом была изображена неопределенного возраста шаотка, источавшая царственное благородство – ровно настолько, насколько позволяло ее большеглазое, скуластое и слегка простоватое лицо, обрамленное густыми кудрями. С правого на Лу смотрел красивый шаот, с некоторым превосходством улыбаясь одними краешками губ. Взгляд темных глаз был цепким и гипнотическим.

– Алексис и Занис, – пояснила Вивис, но Лу и без того догадалась, кто они, и теперь невольно хмурилась. Когда эти двое были персонажами сказки хозяина, она представляла их иначе. Сейчас, увидев их такими, какими они были в реальности, она могла сказать: как и шаотка – та же, что и на перевернутой картине в комнате Хартиса, – не выглядела гротескной злодейкой, так и вид Занис не создавал впечатления, что он невинная овечка. По крайней мере, татуировка в его треугольном вырезе была в виде осы.

– Вы их знали? – спросила Лу.

– Не близко. Но я давно работаю в Имперской академии и пересекалась с обоими, было дело. До того, как стать электом, Занис был придворным кристаллургом. Знаешь, кто это такие?

– Да, Бха-Ти рассказала, – Лу оставила ящик и села напротив Вивис. – Они делают эзерит.

– Это одна из самых тяжелых, и в то же время почетных и хорошо оплачиваемых профессий в нашем мире. – Подперев щеку одной рукой, второй шаотка начала лениво разбирать горы документов, книг и писем на своем столе, пытаясь создать подобие порядка. – Из-за своей востребованности кристаллурги часто считают себя сливками общества и бывают довольно заносчивы. Таким был и Занис – надменным и острым на язык. Они с Алексис познакомились во время ее поездки в Тан. Занис жил там, работал кристаллургом. Но Алексис увидела, что он хорош в своем деле. Надо сказать, она славилась типично шаотской привычкой – когда видела кого-то талантливого, то старалась всеми правдами и неправдами заманить к себе. Так было с Йоханом Локустом, ее личным целителем, с Аргосом Юшесом, ее телохранителем, с Джесс Пэтрис, ее советницей по военным вопросам, и со многими другими. Так было и с Занисом Аркрисом. Императрица убедила его поехать в Магматику и стать придворным кристаллургом. Все ждали, что между ними вспыхнет роман – Занис был хорош собой, а Алексис не пропускала ни одной мало-мальски симпатичной мордашки. Но время шло, а она, казалось, не проявляла к нему никакого интереса, и они лишь напропалую сыпали друг в друга колкостями. И вот спустя несколько лет, когда никто уже ничего не ждал, императрица вдруг сделала официальное заявление, что они с Занисом стали парой. Ходили слухи, что между ними разгорелись нешуточные страсти, и что Алексис даже оставила свои интрижки, чтобы хранить ему верность. Наверное, они бы в итоге поженились…

– Но пророчество все испортило, – догадалась Лу.

– Так и есть. Всего через год после начала их романа ко двору Неугасимого Огня явился Оракул. Во дворце сразу узнали о его прибытии – ты ведь и сама была свидетелем этого явления и слышала шепоты, которыми оно сопровождается. К тому же, обладатели истока чувствуют исходящие от Оракула колебания эфира. Но в тот момент, когда он пришел, императрица находилась в своих личных покоях и никто – даже самые любопытные – не смог туда войти. Оракул сам решает, кем будут услышаны его слова, и в тот раз они предназначались лишь Алексис. Ей же в руки попал и свиток с пророчеством. А поскольку ровно в момент ухода Оракула активировалась Маска и все обитатели дворца узнали, что Занис стал одним из электов, в начавшейся сумятице Алексис удалось куда-то подевать этот свиток. Когда позднее подданные спросили ее о пророчестве, она ответила, что не хочет затрагивать эту тему. И что сожгла свиток, но, как я уже говорила, это не могло быть правдой.

– Как тогда люди узнали, о чем было пророчество?

– Вскоре после призыва Маской электов проводится обряд посвящения – традиционная церемония в Башне, на которой те приносят клятву верности Шаорису. На той церемонии присутствовало много людей, и все они заметили, что императрица стала более нервной и очень странно вела себя с Занисом, хотя и уверяла, что между ними все в порядке. Со временем ее отношение к нему лишь ухудшалось, они все больше отстранялись друг от друга, а потом и вовсе начали ссориться. В пылу одной из таких ссор Алексис проговорилась – сказала Занису, что Оракул предрек ему принести ей погибель… Во время этого разговора они были наедине, но уже скоро о пророчестве знала каждая собака во дворце и за его пределами. Сам Занис ходил и рассказывал всем о случившемся, высмеивая Алексис и ее страхи. Но даже он не смог отыскать свиток и не знал точной формулировки пророчества. Стоит ли говорить, что в ОРП поиски тоже не увенчались успехом: люди из дворца ничего не знали и вообще неохотно говорили на эту тему, опасаясь попасть в немилость правительницы.

– Занис сотрудничал с ОРП?

– Какое-то время. Но он делал это вовсе не из любви к пророчествам – ему просто нравилось донимать Алексис всеми способами. Возможно, это была его месть за обиду, которую она ему нанесла – не знаю… Но пока оставался электом, он постоянно изводил ее, то ругаясь с ней, то смеясь, то угрожая. Настал момент, когда даже Йохан Локуст больше не мог купировать ее приступы тревожности. Все кончилось тем, что однажды ночью Занис заманил Алексис в Башню, на платформу, которая поднимается под купол…

– Подождите, – остановила ее Лу, сдвинув брови. – Хартис рассказывал мне эту историю, и я точно помню, что императрица сама пошла в Башню. А Занис проследил за ней и попытался остановить.

– Ну, что на самом деле произошло в ту ночь, достоверно не знает никто, поэтому существует несколько версий случившегося. Нет ничего удивительного, что Харт преподнес все так, будто Занис – несчастная жертва, а Алексис – жестокая убийца; в конце концов, это то, во что он сам верил. Ведь наши трое, став новыми электами, с первых же дней пошли на поводу у Заниса, а он всегда был профи по части интриг. С его подачи они свято уверовали в то, что Алексис невменяема и что она – монстр, желающий его погубить. Их нельзя винить, они не были подкованы в придворных делах: Харта воспитывали воякой, Рори с детства пасла овец, профессор Варадис всегда был погружен в науку… Потому Занису не составило труда убедить их, будто Алексис напала на него в ту ночь. Однако сама императрица утверждала диаметрально противоположное – что это Занис был тем, кто заманил ее в Башню, что именно он атаковал ее и попытался убить.

– Думаете, это может быть правдой?

– Сложно утверждать что-то, не имея фактов. Но если рассуждать логически… Больше всего на свете Алексис боялась умереть. И на ее месте довольно глупо было идти к артефакту, который при приближении убивает смертных. Не находишь?

– Хм… Наверное, вы правы. Просто… вы на удивление спокойно высказываетесь о правительнице, которая изгнала вашего сына.

– Изгнала… – задумчиво повторила Вивис. – Ну, слушай. Когда после той стычки в Башне Занис уехал в родной Тан, а нашей троице довелось узнать императрицу поближе, они поняли, что не такое уж она чудовище, как им рассказывали. И все-таки зерно сомнений, которое Занис в них заронил, пустило свои корни. Когда дошла весть о его убийстве, они однозначно решили, что знают виновного, и решили поиграть в справедливость… Тебе следует понимать масштаб их конфликта, Лу. Это ведь была не драка лопатками в песочнице. Трое ангельских избранников подали в суд на императрицу, человека с высочайшим статусом в Шаорисе. Электы успели себя зарекомендовать за два года на посту, и у них было немало сторонников. Но и Алексис, хоть у нас и принято критиковать власть, имела высокий авторитет среди населения. Вся империя раскололась на два противоборствующих лагеря.

– Хартис говорил, они нашли что-то на месте убийства, что указывало на императрицу.

– Если не ошибаюсь, профессор Варадис делал некую специфическую мазь специально для нее, и по остаточному эфиру частицы препарата нашли на месте преступления. Однако это свидетельствовало лишь о том, что там мог побывать кто-то из окружения Алексис или тех, с кем она контактировала; но кто именно – наша троица установить не смогла. Поэтому суд не принял их доказательства к рассмотрению. Вопрос ведь стоял не о том, убила ли Алексис Заниса – ты, разумеется, понимаешь, что она бы не стала убивать его лично? Так вот, вопрос заключался в том, она ли подослала к нему убийцу. Электы настаивали, что это так. Но весомых доказательств у них не было, и единственное, что в таком случае могло бы их рассудить – меморум, или же считывание воспоминаний при помощи эфира. Однако существуют законы, которые ограничивают применение меморума к правительственным лицам: при считывании порой можно увидеть не только какое-то конкретное воспоминание, но и постороннее, а Шаорис страсть как боится разгласить свои государственные тайны. Поэтому Алексис воспользовалась своим правом и отказалась от считывания. Законы были на ее стороне. По итогу суд полностью оправдал ее.

– Но разве ее отказ не означал, что ей есть, что скрывать?

– Ох, Лу. Ты все еще не представляешь, что такое придворный мир Шаориса, не так ли? Это огромное змеиное гнездо, которое лучше не ворошить. Всем в нем есть, что скрывать. Я уверена, что даже такие простые ребята, как Харт и Рори, за проведенное там время обросли своими секретами. Я не оправдываю Алексис, но и не виню ее. Приложить руку к смерти Заниса мог, в сущности, кто угодно – он был тот еще фрукт, пусть все и позабыли об этом с его смертью. Что до пресловутого изгнания электов… Когда после суда встал вопрос о дальнейшей судьбе нашей троицы, Алексис действительно изгнала их. Но что еще ей было делать? После случившегося они бы не смогли оставаться у власти бок о бок. Им было поставлено условие: принести публичные извинения перед императрицей, чтобы вернуться во дворец. Алексис попросту хотела дать им время поостыть. Но чего она не могла знать, так это того, что все два года на посту они тайно мечтали избавиться от статуса электов, потому что никогда не желали ими становиться. И изгнание дало им возможность исполнить эту мечту, причем уйти красиво, заявив, что не хотят оставаться в стране, которой правит убийца. И поверь – никто, даже сама Алексис, не мог и вообразить, что они действительно уйдут… нет, не просто уйдут, а сгинут на целых четыре года.

Она громко вздохнула. Должно быть, разговор заставил ее перенестись в тот тяжелый день, когда ее сын покинул родной мир и ушел в Аверсайд. Лу хотела сказать ей пару ободряющих фраз о том, что в итоге Хартис вернулся; с другой стороны, он сразу же отправился на войну, а было ли это спокойнее для сердца матери? Пока девчонка размышляла об этом, в дверях возник Вальтер и сказал:

– Вивс, у нас небольшое совещание намечается. Ты идешь?

– Конечно. Только возьму свои заметки…

– Можно последний вопрос? – торопливо сказала Лу, пока шаотка рылась в сумке в поисках записной книжки. – Как думаете, мог кто-то кроме императрицы знать текст пророчества?

– Мы долгое время возлагали надежду на это, но… Дело об утерянном пророчестве хотят закрыть не просто так. Когда Алексис умерла, орден повторно опросил всех из ее окружения. Мы думали, что если кто-то молчал раньше, опасаясь ее гнева, то теперь не побоится открыть правду. Однако этого не случилось. Никто ничего не знал, а если кто и знал, но не сказал – то, вероятно, уже и не скажет… Единственный, кого мы не успели опросить повторно, это телохранитель императрицы, Аргос. Он был в том отряде с Алексис, лишь один, кто выжил после нападения химер и смог вернуться в Магматику. Но он был заражен и сразу после возвращения впал в летаргический сон. Он стал первым из пустых.

– И где он сейчас?

– В Партфоре. – Вивис поднялась, чтобы отправиться на собрание. – Это крупнейший госпиталь в городе и по совместительству научный центр. Там развернулись главные изыскания по поиску лекарства от химерной болезни. Но, кажется, как и у нас в академии, результатов у них – кот наплакал…

Спустя несколько часов, когда уже вечерело, Лу вышла во внутренний дворик, прихватив флягу с чаем и пакет с перекусом.

Она провела весь день, перебирая бумаги в кабинете зампредседателя. Начать она решила с обильно захламленного подоконника, отгороженного от остального кабинета распахнутыми крыльями химеры. Теперь от пыли свербело в носу, а от изучения материалов гудела голова. Девчонка уже позабыла, как это нелегко – читать; мало того, что она делала это медленно, так еще и некоторые документы были написаны почерком, весьма далеким от каллиграфического. К тому же, сосредоточиться в кабинете оказалось непросто: когда Вивис и Вальтер вернулись с совещания, они вовсю погрузились в работу, громко обсуждая гипотезы, совместно изучая документы и вслух зачитывая письма, а в гости к ним с завидной регулярностью наведывались другие члены ордена, чтобы обсудить направления работы или просто поболтать на досужие темы.

Что касается прогресса Лу, то он оставлял желать лучшего. За это время ящик пополнился лишь одной находкой – толстой папкой с обширным перечнем догадок, как в действительности могло звучать утерянное пророчество. Коль скоро Алексис убили химеры и у них были человеческие глаза, последние теории основывались на предположении, что пророчество как-то описывало глаза убийцы. Были там и другие версии, некоторые откровенно сумасшедшие.

И все же Лу с интересом их изучила. Вспомнив речь Вивис о том, что формулировка утерянного пророчества могла бы пролить свет на происхождение химер, девчонка почему-то не смогла выбросить ее из головы. Она представила, как пророчество вдруг отыщется, и все сразу встанет на свои места: ученые создадут способ одолеть химер, война закончится, Хартис вернется домой… Лу стеснялась взыгравшей в ней наивной веры в чудо, которая раньше была ей совсем не свойственна. С другой стороны, где еще уповать на чудо, как не в мире, что исполнен чудес?

Раздумывая об этом, она присела на скамейку возле статуи Оракула, раскрыла пакет и потянулась за сэндвичем, сделанным из хлебцев, нескольких ломтей копченого мяса и маринованных огурчиков, но тут боковым зрением уловила движение в кустах возле асимметричной арки. Вскоре оттуда вынырнула крупная собака рыжеватого окраса с серой спиной, длинными лапами, высокими ушами и встопорщенной шерстью. Нюхая воздух, она сосредоточенно потрусила по одной из вымощенных дорожек внутреннего дворика. В своем мире девчонка постаралась бы ретироваться: каурские бездомные собаки часто бывали злобными. Впрочем, в сообразительности и дружелюбии животных этого мира она успела убедиться, ухаживая за Бруно и играя с пандами на заднем дворе особняка.

Издали заметив человека под статуей, собака замерла и навострила уши.

– Привет, – сказала Лу.

Стараясь не делать резких движений, она нашарила в пакете кусочек мяса и вытянула руку. Мелкими перебежками собака приблизилась и замерла в десятке шагов, прижав хвост и недоверчиво глядя на Лу. По каким-то трудно уловимым признакам ее повадки выглядели странно для зверя, но ведь и Бруно тоже вел себя странно для медведя; словом, девчонка решила, что ей лишь кажется, будто собака смотрит на нее, как на идиотку. Оставив пакет на скамье, Лу поднялась и мягкой, осторожной поступью стала приближаться к животному. Оно вдруг обнажило клыки – но это было похоже не на выражение агрессии, а скорее на хвастовство, точно собака позволяла полюбоваться двумя рядами своих острых крепких зубов. Лу ненадолго остановилась и постаралась вложить всю доброту в свою интонацию:

– Не бойся, я тебя не обижу…

Собака склонила голову набок, спрятав клыки и захлопнув пасть. Теперь Лу казалось, что она выглядит растерянной. Девчонка наконец подошла к ней вплотную, опасаясь, что та убежит, однако собака не шелохнулась. Лу плавно опустилась на корточки и сунула ей ладонь с угощением:

– Не бойся. Вот, скушай.

Она бы, наверное, сделала вывод, что животное не голодно, если бы оно не проявило к еде интереса и убежало прочь. Но собака стояла на месте, долго и пристально сверля взглядом кусок мяса. У девчонки начали затекать ноги, и она, не стерпев, буквально ткнула своим угощением во влажный черный нос и досадливо протянула:

– Ну чего ты не ешь, собачка?

Стоило это произнести, как Лу шлепнулась на зад от неожиданности: тело животного объяла зеленая, будто свежая листва, сияющая аура… и вот она уже огибала не взъерошенную собаку, а долговязого парня с растопыренными треугольными ушами, который угрюмо возвышался над ошарашенной Лу, точно Башня Хаоса – над Магматикой. Он был одет в легкие клетчатые бриджи и безрукавку, через плечо болталась кожаная сумка потасканного вида, а тощие волосатые руки украшало множество браслетов – но не пестрых, как у Бха-Ти, а вырезанных из дерева и тростниковых палочек. Наклонившись, хриплым голосом парень сказал:

– Давай сюда.

Шокированная, Лу машинально протянула ему ладонь. Без лишних церемоний тот затолкал ломтик мяса в рот и принялся смачно жевать.

– Неплохо, – заключил он. – Правда, переборщили с чесноком. Это из «Гривы Блэма»? Их вечная проблема – сделают что-то вкусное, а сверху бахнут столько чеснока, что все кулинарные усилия идут насмарку…

– Я… – пробормотала Лу, глядя, как проглотивший мясо незнакомец хищно облизывает свои по-звериному острые зубы. – Мне… Надо идти…

Она поднялась и стала пятиться, но парень шагнул к ней и ухватил за предплечье:

– Эй-эй, стой, детка…

– Простите, господин, я не хотела вас обидеть, – промямлила девчонка, закрываясь руками и одновременно пытаясь вывернуться. Парень отпустил ее, примирительно вскинул ладони и ответил:

– Да успокойся, сестренка. Я, вроде как, не в обиде. Ты из ордена?

– Ну… Я на испытательном сроке…

– Свежая кровь! Здорово, что привлекаются новые кадры. – Он стал обходить Лу по кругу, изучая, как музейный экспонат. – Чем больше людей ломают голову над загадками Оракула, тем выше вероятность, что они будет разгаданы, не правда ли?