Эхо Антеора

Инцидент в бассейне и последовавшее за ним посещение госпиталя принесли еще одно новшество в жизнь Лу. Выходя из кабинета после осмотра, девчонка заметила на стене объявление и успела внимательно прочесть, потому что Вивис, как это часто случалось, столкнулась в коридоре со знакомым и заболталась на четверть часа. Из объявления следовало, что в отделение милосердия требуются люди для оказания ухода за больными. По краткому описанию обязанностей Лу сочла, что с ними вполне можно справиться и без истока.

Так она стала санитаром в Партфоре. Впавшие после заражения химерами в летаргию солдаты – пустые – нуждались в уходе и постоянном присмотре; но не у каждого находился человек, готовый взвалить на плечи столь нелегкое бремя. Встречались одинокие, без родственников или близких, встречались и те, кто был ими отвергнут: не все имели достаточно мужества и сил, чтобы изо дня в день ухаживать за живым трупом. Тех, о ком некому было позаботиться, брали на свое попечение различные организации, и отделение милосердия Партфора выступало одной из них. Проводить много времени в компании пустых было непросто, но Лу с охотой бралась за любое занятие, которое не требовало владения истоком. К тому же, у нее эти несчастные не вызывали неловкости или дискомфорта; напротив, находясь в их обществе, она зачастую чувствовала некое печальное умиротворение. С терпением, которому можно было лишь позавидовать, она переодевала их, мыла, причесывала, брила бороды, стригла ногти, массировала тело и поила зельями. А еще всегда охотно читала им вслух: это позволяло сохранить умственную деятельность больных, как верили люмеры, а если даже они заблуждались, практика чтения была полезна и самой девчонке.

На правой руке Лу всегда носила подарок от Вивис и Руфуса – сделанный на заказ браслет с маленькими серебряными футлярчиками, внутри которых хранились крохотные зачарованные кристаллы. С их помощью можно было включать и выключать некоторые эзеритовые устройства. Они заменяли девчонке исток – настолько, насколько костыль заменяет ногу хромому.

Занятая работой в госпитале и учебой, Лу не так часто бывала в ОРП и потому в своем поручении продвигалась крайне медленно. Лишь через два месяца она полностью завершила сбор материалов и смогла перейти к их систематизации. А на ту обещало уйти еще больше времени: всерьез увлекшись темой утерянного пророчества, девчонка детально и пристально изучала документы, которые удавалось найти. Вивис и Вальтер, видя этот неподдельный интерес, не стали торопить новенькую с ее задачей – в конце концов, никакой спешки в том, чтобы передать пророчество в архив, не было. Сами они были поглощены разгадкой нового, но с готовностью отвечали на вопросы Лу, когда таковые возникали.

Единственной – но при этом весьма существенной – проблемой Лу в ордене стал надоедливый фэнри Неесэ, который то и дело устраивал ей какую-нибудь гадость. Девчонка не могла счесть, сколько раз спотыкалась на невидимой подножке, теряла равновесие на ровном месте или роняла документы из-за невесть откуда взявшегося порыва ветра. Ее еда могла ни с того ни с сего улететь в произвольном направлении, включая потолок, а в ее волосах – запутаться целая пригоршня муравьев; все эти напасти происходили, разумеется, когда Вивис и Вальтера не было поблизости. Изобретательности шакала по части подлянок можно было только позавидовать. Лу не могла понять, чем именно так насолила Неесэ – тем ли, что была из другого мира, или что заняла его место в кабинете зампредседателя. В чем она точно была уверена – фэнри всеми силами пытался выжить ее из ОРП. Лу попыталась несколько раз поговорить с ним начистоту, но это вылилось лишь в новую серию жестоких розыгрышей. Разумеется, жаловаться никому девчонка не собиралась, а значит все, что ей оставалось – молча мириться с происходящим. В своем упрямом стиле Лу твердо решила, что происки глупого шакала не смогут остановить ее тайную миссию.

Миссию, которая заключалась в том, чтобы все-таки отыскать утерянное пророчество.

Тайной она была потому, что Лу понимала всю абсурдность этой затеи и не хотела быть поднятой на смех. Если его за десять лет не отыскали умные люди из ОРП, то какие имела на это шансы бестолковая девчонка из другого мира? Однако она не могла ничего с собой поделать. С первых дней возни с материалами об утерянном пророчестве ее увлеченность медленно, но верно перерастала в одержимость. Что, пожалуй, было вполне закономерно: все расшифровщики были чем-нибудь одержимы – пророчествами, свитками, Оракулом, – и эта заразная мания передавалась вместе с членским значком. Позолоченный свиток, который все же достался стажерке за ее старания – а ведь она не только наводила порядок в кабинете зампредседателя, но и разносила напитки, забирала почту, заботилась о питомцах ордена и вообще откликалась на любую просьбу, если была в силах ее выполнить – укрепил девчонку в мысли, что она сможет внести в дело расшифровщиков свой вклад.

Знатная растяпа, которая лезет из кожи вон – такой она прослыла среди других членов ордена. Им было невдомек, что растяпой ее делали лишь происки Неесэ, а из кожи вон она лезла потому, что всю жизнь был рабыней и ничего не умела лучше, как трудиться и угождать другим.

Причиной отчаянного погружения Лу в работу стали и постоянно приходившие с фронта скверные вести. Спустя месяц после ее приезда в Магматику стало известно об эвакуации гражданского населения Куга. Поток беженцев хлынул во все города империи, включая столицу. Отовсюду доносились слухи о том, что число химер растет с каждым днем. Становилось известно о падении округов, принадлежащих и другим империям, и множились связанные с этим трагические истории. Хотя власти призывали людей сохранять спокойствие, уровень тревожности в обществе постоянно нарастал. Участились волнения, стычки, мелкие преступления.

После сдачи Куга и закрытия местного трансмоста армия Феникса переместилась в Юз, туда же стянулись и все остальные отряды, прежде оказывавшие помощь чужим армиям. Главной целью Шаориса стало как можно быстрее и надежнее организовать оборону этих земель, поскольку прогнозы ученых говорили о скором появлении там химер. И если предыдущие два потерянных округа – Фэб и Куг – были сравнительно малы, то потеря Юза, одного из самых значимых городов империи, стала бы для нее куда более тяжелым ударом.

Хотя постоянно получала весточки от Хартиса и Нами и даже пару раз говорила с ними по астральной связи, Лу сходила с ума от мысли, что где-то там они продолжают подвергать себя опасности в противостоянии полчищам монстров. Погружение в историю о погибшей императрице не только отвлекало ее от тревожных дум, но и сглаживало беспомощность, которую она постоянно испытывала. В какой-то момент зацикленность на почве утерянного пророчества даже придала девчонке смелости заговорить с самым высокопоставленным лицом в империи.

Это был один из тех дней, когда в Партфор прибыла делегация из дворца для обсуждения последних испытаний препаратов от химерной болезни. Совещание проводилось в отдаленной части госпиталя, и Лу под предлогом обеда улизнула из отделения милосердия. Поджидая внизу в холле, она вспоминала прибаутку, которой в Кауре Хартис успокаивал ее перед визитами к высокородным клиентам: «Волноваться будешь, когда предстанешь перед султаном». Хотя Лу не отвергала возможности, что когда-нибудь выходец королевских кровей действительно может заинтересоваться их лавкой тканей, девчонка была уверена – и оттого совершенно спокойна – что на столь ответственное дело господин никогда не бросит неумелую и глупую рабыню.

Но больше Лу не была рабыней, и похоже, ее время волноваться настало, ведь спускавшаяся по лестнице в сопровождении свиты женщина после смерти Алексис правила всем Шаорисом. И именно к ней шагнула девчонка, напряженная, словно туго натянутая струна.

– Простите, регент Реджинальс. Можно задать вам вопрос?

Статная шаотка средних лет, облаченная в простой, но изысканный хитон, остановилась и смерила Лу царственным взглядом. Ее охранники с абсолютно непроницаемыми лицами обступили девчонку полукругом. Пускай они не доставали оружия, Лу знала, что в случае чего не успеет моргнуть и глазом, как из их ножен вылетят кинжалы и превратят ее в решето.

– Ох, леди Реджинальс, не обращайте внимания, – сопровождавшая регента люмерка из исследовательской группы смерила испепеляющим взглядом дерзкую санитарку, посмевшую полезть с разговорами к важной персоне, и попыталась отогнать ее: – Кыш!

– Это… это не займет много времени, обещаю, – выпалила Лу, краснея, и сложила руки треугольником в шаотском умоляющем жесте.

Она начала жалеть о своей затее, но вовсе не потому, что боялась быть отчитанной или уволенной – куда больше она боялась доставить неприятности своим опекунам, Руфусу и Вивис. Люмерка шагнула вперед, намереваясь оттеснить Лу с дороги, но тут к превеликому облегчению девчонки регент повела рукой:

– Что ж, если не займет, то я не возражаю. Кажется, с восточной стороны к зданию прилегает сквер. Как насчет небольшой прогулки?

Она обладала удивительным голосом, мягким, но с затаенной опасностью. Ее речь текла, словно густое масло, обволакивая собеседника.

– Сквер? – не сразу поняла Лу. – Вы имеете в виду некрополь?

Госпожа расплылась в таинственной улыбке.

– Именно. Там тихо, а я устала. – Она повернулась к люмерке и, слегка коснувшись ее плеча, сказала: – Как и обещала, я подниму вопрос о дополнительном финансировании на завтрашнем совете. Мой секретарь позже направит результаты письмом. Благодарю за ваш труд.

Она на прощание одарила ученую жестом Гармонии, и та, все еще озадаченная, ответила тем же и отступила. Покинув госпиталь, леди Реджинальс сделала знак одному из телохранителей, и он последовал за ней с Лу, тогда как остальные направились к запряженному ирбисами богатому экипажу.

– Эта война высасывает из меня все соки, – пожаловалась шаотка своей спутнице, когда они ступили на одну из тенистых дорожек некрополя. Среди пышной флоры мелькали мемориальные плиты и обелиски – согласно местным традициям, усопших кремировали и предавали прах земле. – Узнав, что Юз под ударом, я совсем потеряла сон. Кто мог знать, что до такого дойдет? Все больше людей превращаются в бездушные тела на койках, а мы до сих пор не в силах им помочь. Скажи, девочка… В твоем мире бывают войны?

Что-то внутри Лу дрогнуло, но она не подала виду и, продолжая размеренно шагать рядом, покорно ответила:

– Да, госпожа.

– Ты была свидетелем хоть одной?

– Там, где я жила, по счастью, не было войн. Но несколько раз я находилась в караване, который подвергался нападению. Я видела, как конвоиры и телохранители сражаются с разбойниками. В моем мире люди воюют против людей.

– Хорошие люди с плохими?

– Это в книжках. В жизни, обычно, плохие с плохими.

– Любопытное наблюдение, – отметила ее собеседница, раскрывая большой шелковый веер. – А с монстрами в твоем мире не воюют?

– Мне никогда не доводилось слышать о подобном. В моем мире нет таких монстров, как здесь, с волшебными силами.

Пару минут они прогуливались в молчании. Вокруг царило безлюдье, и, чем дальше пришедшие продвигались вглубь некрополя, тем тише становились звуки верхнего города. Вскоре покой могильных камней нарушали лишь шорох щебня под ногами и мерный шелест веера.

– Откуда вы обо мне знаете? – решилась спросить девчонка, коротко оглянувшись на телохранителя, шедшего позади в десятке шагов.

– Я предпочитаю знать обо всем, что происходит в империи, особенно в столице. Это называется «держать руку на пульсе». В твоем мире так говорят?

– В моем мире говорят «держать ухо востро».

– Что ж, я вижу. Но тебе не обязательно делать это сейчас, милая. Можешь расслабиться. Я тебя не съем.

Ее слова словно отсылали Лу к последнему разговору с Хартисом по астральной связи, когда девчонка спросила, можно ли ей побеседовать с регентом Реджинальс во время визита той в госпиталь. «Гармония, даже не вздумай, – категорично заявил тогда господин. – Ты и понятия не имеешь, что из себя представляет эта женщина. Таких невинных девочек, как ты, она ест на обед».

Теперь Лу вынуждена была спросить себя, совпадение это, или идущая рядом шаотка и правда знает буквально все, что происходит в городе.

– Рада, что вы не голодны, миледи, – с натянутой улыбкой выдавила она.

Женщина расхохоталась, словно этот разговор чрезвычайно ее забавлял.

– Раз вам известно обо мне, – решила перейти к делу Лу, – то наверняка и о вопросе, который я хочу задать?

– Просвети меня, милая.

– Я состою в ОРП, и так вышло, что я заинтересовалась утерянным пророчеством. Все говорят, если кому и известно что-нибудь, то только вам. Знаю, вы уже неоднократно давали расшифровщикам свои комментарии, и мне не хотелось беспокоить вас снова, поднимая эту тему… Но… может, вы все же что-то вспомните?

Она с надеждой глянула на свою спутницу и заметила, что улыбка, которая все это время не сходила с губ регента, слегка искривилась.

– Люди всегда думали, раз Алексис ходит жаловаться мне на жизнь, то выбалтывает все секреты. Это не так. Может, ты слышала – она мастерски играла в манкалу, просчитывала все ходы наперед. Она делала это и в жизни. Эта женщина никогда не теряла бдительность, взвешивала каждое слово, что произносит.

– Вот как… Но что насчет того раза, когда она проговорилась Занису о пророчестве?

– Проговорилась? Значит, так об этом думают… Нет, она не проговорилась. Она сказала ему намеренно. Хотела проследить за его реакцией. Они изводили друг друга. Это была игра – кто кого. Он ее запугивал, а она потешалась над тем, как он бесится, безуспешно пытаясь найти свиток.

– В записях ордена говорится, вы знали, где он был спрятан.

– Что считается знанием? То, что я чувствовала истоком, или видела глазами, или трогала руками? Тогда нет, не знала. Но когда проводишь пятнадцать лет бок о бок с человеком, некоторые вещи известны тебе и без всего этого. Для меня всегда было очевидным, что она хранила свиток при себе. Она постоянно ходила, с ног до головы обвешанная украшениями, точно вождь кобольдов. А в этих украшениях было множество тайничков… прямо как в твоем браслете. – Она усмехнулась, когда Лу машинально схватилась за своего эзеритового «помощника» на запястье. – Правда, в отличие от тебя, она носила в них не кристаллы, а лекарства, потому что была ужасным ипохондриком. Ходячая аптека – так мы ее иногда звали. Таблетки, пучки трав, даже склянки с микстурами – чего она только не умудрялась прятать в своих побрякушках. Что уж говорить о маленьком клочке бумаги? Места надежнее было не сыскать.

– И она не боялась, что кто-то украдет свиток? Ну, скажем, пока она спит.

– Нельзя ничего украсть у человека, который закончил Школу Баланса. Все его чувства обострены настолько, что к нему не приблизишься незамеченным и на дюжину шагов. Впрочем, не мне об этом рассказывать – ты ведь жила с электом Хартисом, не так ли?

Вновь подивившись степени ее осведомленности, девчонка коротко кивнула и беспокойно одернула рабочую рясу санитара.

– И вы считаете, ее высочество никому не показывала свиток?

– Если кому и показывала, то только своему телохранителю Аргосу. Ирония в том, что даже будь он здоров, все равно не сказал бы никому правду. Он ведь был тенью Алексис, смотрел ей в рот, готовый выполнить любой приказ. Более преданной собачонки было не сыскать. Коль скоро она желала оставить пророчество в тайне, он станет хранить эту тайну до конца.

Лу вновь кивнула. Аргос Юшес был одним из тех, за кем ей каждый день приходилось ухаживать. Первый из пустых, он числился на особом положении в Партфоре, ведь именно с него ученые начали исследование летаргического сна, в который впадали выжившие после химерной болезни. О его преданности правительнице девчонка тоже была наслышана; люмеры даже шептались, что это тот редкий случай, когда летаргия – благо, ведь до нее Аргос пребывал на грани срыва, неспособный смириться с гибелью Алексис.

– Вы сказали, ее высочество была крайне осторожна и взвешивала каждое слово, но мне кажется, в этом мире так делает не она одна. И я прекрасно понимаю, почему. Когда люди могут прочесть воспоминания друг друга, а все разговоры хранятся в памяти собеседников, откреститься от своих слов в случае чего будет очень нелегко, так?

– К чему ты ведешь?

– К тому, что со мной вы можете быть откровенны, госпожа. У меня нет истока, и мои воспоминания никто не сможет прочесть.

Регент остановилась, захлопнула веер и приподняла им подбородок собеседницы, пристально вглядываясь в ее лицо, не то испытывая ее, не то изучая, не то раздумывая. Затем кивнула охраннику. Развернувшись, тот ушел.

– Что ты хочешь знать?

– Почему ее высочество так сильно боялась умереть?

Кажется, леди Реджинальс не ждала столь примитивного вопроса, потому что вид у нее тут же стал разочарованным.

– Думаю, тебе известно, – небрежно бросила она, – что у нее было ментальное расстройство.

– Да, но… Что из этого есть причина, а что – следствие?

– Поясни.

– Кто-то говорит, что она боялась умереть, потому что сошла с ума. Кто-то – что сошла с ума, потому что боялась умереть. Все это началось еще до того, как Оракул предрек ей погибнуть от руки Заниса. Здесь словно чего-то не хватает. Какой-то важной детали. Я имею в виду… Может ли статься, что она боялась не самой смерти, а того, что ждет ее после? Может, ей действительно угрожало нечто страшное, но не на этом свете, а… на том?

Леди Реджинальс, фыркнув, вскинула брови.

– А я тебя недооценила. Ты в курсе, что задавать такие вопросы о человеке примерно то же самое, что и обсуждать, какие позы он предпочитает в постели?

Надев хорошо знакомый облик покладистой торговки, Лу смиренно склонила голову и произнесла:

– Понимаю, но… Если вы, милостивая госпожа, сделаете скидку на то, что я из другого мира и не совсем осознаю местные рамки приличий, а также на то, что, в сущности, императрице уже все равно…

– Заявлять такое – неслыханное кощунство, – оборвала леди Реджинальс, но в ее тоне не было особого возмущения. После недолгих раздумий она кивнула. – Так и быть, я отвечу на твой вопрос. Но сперва ты должна ответить на мой. Скажи, почему ты так сильно хочешь отыскать это пророчество?

– Если повезет, оно поможет понять, кто такие химеры. Ученые найдут способ одолеть их, и война закончится.

– Положить конец войне – в этом твоя задача? – не скрывая усмешки, протянула леди Реджинальс. – Так ты пришла в наш мир, чтобы спасти его?

– Я хочу спасти человека, из-за которого я попала в ваш мир.

Ощутив на себе полный дерзости и вызова взгляд, о силе которого сама его владелица до сих пор не догадывалась, шаотка невольно перестала смеяться.

– Любовь спасает мир – сентиментальные поэты обожают повторять эту избитую фразу, – закатила она глаза и развела руками. – Но мне больше по нраву другое выражение: любовь приводит в Ад. Не удивлюсь, если именно она привела туда Алексис… И что ты станешь делать, если я подтвержу, что у нее был контракт? Спустишься в Преисподнюю и отыщешь ее бренную душу, чтобы она приоткрыла тебе завесу тайны над утерянным пророчеством?

– А такое возможно? – уточнила Лу со всей серьезностью. Госпожа лишь покачала головой.

– Ты и вправду отчаянная малая. Но будь осторожна – если продолжишь в том же духе, рискуешь закончить, как Алексис.

Вновь распахнув веер, регент направилась по тропинке, и Лу поспешила за ней.

– Когда вернулся, Аргос был довольно сильно изранен, – сообщила шаотка. – Сперва мы думали, что это дело когтей химер. Однако позже, когда число пострадавших увеличилось и удалось исследовать характер наносимых химерами увечий, одна ученая обратила внимание, что некоторые раны Аргоса отличаются от них. По ее словам, больше было похоже, будто он получил их в сражении с человеком. Я попросила ее не распространяться на этот счет и не вносить информацию в официальные бумаги, потому что поначалу решила, что Аргос вступил в конфликт с кем-то из отряда. Но спустя время, проанализировав все, я подумала, что это на него не похоже. Он бы не стал с кем-то драться, если только не ради защиты императрицы. Но группа состояла из преданных и проверенных людей, у которых не было никаких причин на нее нападать. И тогда я подумала, возможно, он защищал Алексис не до, а уже после ее смерти…

– Думаете, он… вступил в бой с демоном? – прошептала девчонка.

– Перед тем, как впасть в летаргию, он много бредил. В основном он нес какую-то нечленораздельную чушь. Но однажды я услышала… не знаю, может быть, мне показалось, но он сказал, что не уберег Алексис дважды. И если первым разом считать нападение химеры, то второй… – Реджинальс вздохнула, а потом достала из складок хитона шестиугольный карманный хронометр. – Мне пора. Тебе следует знать, что информация, которую я только что рассказала – не более, чем догадка. Хотя я вообще не особо представляю, как она может кому-то помочь…

Разговор с Реджинальс убедил Лу в правоте теории, к которой она склонялась и прежде, и у которой, увы, не имелось никаких весомых доказательств: императрица боялась умереть, потому что у нее был контракт с демоном.

Незадолго до этой беседы во время поисков материалов девчонка наткнулась на толстую подшивку заметок, сделанных одним весьма одухотворенным и слегка тронувшимся умом расшифровщиком. Они представляли собой развернутые комментарии всей биографии Алексис, где выдвигались теории о том, на каком этапе жизни и по каким причинам она могла заключить контракт с демоном, как могла звучать сделка и какой была ее цена.

Изучение этих заметок побудило Лу взять в библиотеке ордена книгу о демонах. В ней говорилось, что душа состоит из эфира, и когда ее владелец умирает, она рассеивается. Однако демоны научились сдерживать это рассеивание при помощи специальных инструментов – так называемых «веретен». Используя энергию самых сильных и искренних человеческих желаний, демоны возникают на Поверхности и предлагают людям их исполнить, взамен получая возможность завладеть душой человека после его кончины. Как только контрактный умирает, сообщал автор, за его душой приходит демон и утягивает ее на веретено, а потом забирает в Ад. Там, среди котлов с лавой и ледяных глыб, существуют механизмы бесконечно жестоких пыток, в которые демон помещает душу и следит, как она агонизирует и страдает, и это приносит ему потеху и удовольствие.

Подробные описания этих пыток и принципов их воздействия, в общем-то, и составляли основную суть книги, а потому она произвела на Лу неизгладимое впечатление. Некоторое время девчонке мерещилось, что поблизости загорается красный круг призыва с восьмиконечной звездой и оттуда возникает уродливый демон. Но на деле этого не случилось, а потом Вивис отобрала у своей подопечной книгу и доходчиво объяснила, что у Лу нет истока и ее душа не состоит из эфира, а значит, демон не сможет ее забрать. К тому же, как продолжали подтверждать многочисленные данные, никто из жителей Ада так ни разу не появился на поверхности со дня начала войны. В конечном счете, самым худшим мучителем в жизни Лу по-прежнему оставался только подлый шакал Неесэ, а никакие не демоны.

Но тем не менее, смутная тревога, что одолела девчонку после прочтения книги, никуда не уходила, и, прежде чем Лу смогла это понять, переросла в панический страх перед чем-то неотвратимым – в до боли знакомое предчувствие, когда-то в Кауре лишившее ее сна на долгие недели. И если тогда ее страхи не имели под собой очевидной почвы, то сейчас тем, за кого она переживала, действительно угрожала опасность – ведь вместе со многими другими Хартис и Нами отдавали все свои силы, чтобы оборонять Юз. Самым большим желанием Лу было слезами, угрозами или шантажом – какими угодно грязными методами убедить их уехать оттуда. Но она понимала, как эгоистично это будет с ее стороны, и потому молчала о своих чувствах, усердно делая вид, что погружена в дела.

Конечно, постоянные тревога и бессонница сказывалась на ее работе не самым лучшим образом. Вот и сейчас леди Гвиневер, начальнице отделения милосердия, пришлось окликнуть подчиненную несколько раз, прежде чем та тряхнула головой, выходя из забытья, и отреагировала на ее зов.

Девчонка послушно пересекла большой зал и приблизилась к койке, где с закрытыми глазами лежал мужественного вида шаот с легкой сединой в густой темной бороде. Лу по привычке подстригала ее так, как раньше подстригала Хартису, но теперь ее посетила мысль, что лорд Лайонс, возможно, предпочитал носить бороду на другой манер. Девчонка понадеялась, что его жена не слишком расстроена этим, переводя взгляд на шаотку, которая сидела возле койки на маленьком табурете и сдержанно всхлипывала. Пожалуй, в ней не было ничего примечательного, за исключением большой шляпы с накладными цветами, перьями и вуалью, покоившейся на коленях владелицы. Лу уже привыкла к экстравагантным нарядам магматийцев, но подобную шляпу побоялась бы надеть даже истовая модница Пьюрис Пэтрис.