Эхо Антеора

– Будь добра, – обратилась к санитарке леди Гвиневер, – помоги собрать вещи лорда Лайонса и подготовить его для транспортировки, и проведи для леди Лайонс инструктаж по уходу за больным.

– О, нет, – после легкого замешательства замахала руками шаотка. – Я не… Дело в том, что я не готова сейчас его забрать… У меня дети, большая семья…

Она неловко замолкла, судорожно теребя в руках поля своей странной шляпы. Покосившись на безмолвную леди Гвиневер, девчонка не удержалась от вопроса:

– Большая семья – и некому позаботиться о больном?

– Мы работаем, – объяснила шаотка, стараясь не встречаться с ней взглядом. – У нас своя ферма, очень много дел, все постоянно заняты…

– Не беспокойтесь, леди Лайонс, – сказала Гвиневер, легко дотрагиваясь до руки санитарки, чтобы осадить ее. – Мы в Партфоре позаботимся о вашем муже должным образом.

Шаотка коротко кивнула, прихватила сумочку и торопливо ушла, на ходу нахлобучивая свою невменяемую шляпу.

– Вон как вырядилась – наверное, вся в поисках нового мужа, – хмуро пробормотала Лу и тут же принялась паясничать: – Ну ничего, лорд Лайонс, не отчаивайтесь! Вокруг вас столько красавиц. Как вам леди Хелен, например?

Она подошла к соседней койке, где лежала миловидная аркана, вытащила небольшой гребень из нагрудного кармашка своей рясы и причесала ее золотистую челку.

– Ты проводишь здесь слишком много времени, – со вздохом заключила Гвиневер. – Твоя смена уже закончилась. Почему ты еще не дома?

– Все равно не могу уснуть. Так хоть займусь чем-нибудь полезным.

Люмеры имели необычайное свойство располагать к себе людей, поэтому Лу со временем стала довольно откровенна с начальницей, делясь с ней своими переживаниями и проблемами; в числе последних была и непрекращающаяся тревожность. К несчастью, ни Гвиневер, ни другие целители не смогли выявить ее причин и заверяли, что с девчонкой все в порядке – кроме, разве что, истощения из-за отсутствия аппетита и нормального сна.

– Кстати, я слышала, сегодня проводили испытания нового препарата, – вспомнила Лу. – Думаете, уже известно, как все прошло?

– Официальное заявление сделают завтра. Однако, если тебе так уж интересно, испытания провалились.

Девчонка кивнула, не выдав не единой эмоции. При этом она осталась в зале, начав проверять таблички в изножье коек, на которых отмечалось, когда больной был обслужен. Леди Гвиневер лишь снова покачала головой и, уходя, бросила:

– Раз уж остаешься, проведай Аргоса. Ему уже давно никто не читал.

– Да, госпожа.

Дождавшись, пока начальница покинет зал, Лу подошла к еще одной запоздалой посетительнице. Пустой, рядом с которым она сидела, был из недавно прибывших – тщедушный шаот с кожей цвета спелой вишни, короткой стрижкой и еще не затянувшимся порезом на щеке. Его возлюбленная, Эстис, приходила сюда каждый день после работы. Она не могла просто так забрать больного к себе, потому что они не состояли в официальном браке, и теперь изо всех сил сражалась с шаорийской бюрократией, чтобы выбить разрешение на уход за парнем.

– Мне иногда кажется, он все слышит и чувствует, – тихо произнесла Эстис, прижимая к щеке безвольную, как у тряпичной куклы, руку пустого. – Просто не верится… До сих пор не верится, что это произошло. Когда смотрю на него… Чудится, что он вот-вот откроет глаза, заговорит… Словно все это время просто спал.

– Так и есть, – подтвердила девчонка. – Они всего лишь спят. Просто крепче, чем обычно.

За три долгих месяца в Магматике Лу поняла, что недооценивала свою способность к убеждению. Как прежде в Кауре она непринужденно увещевала покупателя в необходимости приобрести их товар, так и теперь научилась убеждать родственников пустых, что еще не все потеряно. Проблема заключалась лишь в том, что она все сильнее ощущала укор совести – вот как сейчас, за далекий проблеск надежды в глазах собеседницы. Надежды, за которую Эстис и ей подобные хватались охотно, как утопающие за соломинку.

– Да, мы должны верить, – закивала та. – Однажды они проснутся. Ах, я готова все отдать, лишь бы снова услышать его голос, увидеть, как он улыбается…

Эстис отвернулась, чтобы украдкой смахнуть слезы, наводнившие ее глаза.

– Но мой брат считает по-другому, – бросила она сквозь зубы. – Он говорит, пустые – лишь мешки с мясом и костями, на которые зря переводят ресурсы. У них нет души. И… я понимаю, чувствую это, но…

– Просто их души в другом месте. Но они непременно вернутся. Все будет хорошо.

– Спасибо. Ты так добра. Вы все здесь так добры… Развешиваете все эти прекрасные украшения, – она обвела взглядом разноцветные звезды и ленты, оставшиеся в зале с прошедшего праздника Солнцестояния, – заботитесь обо всех этих людях…

Она подалась вперед и ласково провела рукой по коротким волосам своего возлюбленного, судорожно вздыхая. Ее губы дрогнули, словно она собиралась снова заплакать. Видя это, Лу слегка сжала ее плечо:

– Леди Эстис, вам надо отдохнуть. Сберегите силы на те дни, когда вам позволят забрать Фрэнсиса и вы сможете за ним ухаживать. Ему нужно, чтобы вы были сильной.

Та вновь кивнула, а затем, поднявшись, вдруг порывисто обняла санитарку. Лу утешающе погладила ее по спине.

– Ты права, – сказала она, отстраняясь, и девчонка с облегчением увидела на ее губах слабую, но все же улыбку. – Завтра меня вызывают в Улей на рассмотрение запроса. Если все сложится удачно, уже вечером я смогу перевезти Фрэнса домой.

Проводив посетительницу взглядом, Лу несколько минут отрешенно стояла в зале, прежде чем отправиться выполнять поручение леди Гвиневер.

Аргос Юшес занимал небольшую отдельную палату в самом конце длинного коридора. Лу вошла и, не дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, приблизилась к знакомой тумбе возле койки, чтобы зажечь настольную лампу с помощью своего браслета.

– Привет, лорд Аргос. Как ваше самочувствие сегодня?

Угловатое лицо шаота говорило о том, что он не был красавцем и прежде, а теперь, когда щеки впали, а под глазами пролегли тени, выглядел и вовсе жалко. Дыхание его было слабым, почти неразличимым. Тем не менее, его вид, как и у большинства пустых, был умиротворенный, почти безмятежный.

– Наверное, я совсем схожу с ума, раз завидую вам. Но я… так давно не спала.

Лу растерла ему руки и ноги, проверила записи на табличке у койки, педантично поправила медицинские принадлежности, сложенные на одном из безликих больничных стеллажей, полила цветы в горшках. Не сразу, но поймала себя на мысли, что делает все, лишь бы отсрочить выполнение поручения. Со вздохом отложила тряпку, которой пыталась оттереть засохшее пятнышко на полу.

– Итак, что бы вам хотелось услышать сегодня, милорд?

Придвинув к койке трехногий табурет, Лу не глядя взяла с тумбочки одну из книг, раскрыла на случайной странице и принялась за чтение.

Она продиралась сквозь абзацы рассказа с тем превеликим трудом, с которым только училась читать в Кауре, запинаясь и совсем не улавливая смысл текста. Буквы плясали перед глазами, которые слезились, так и норовя закрыться. Лу казалось, стоит ей сейчас принять горизонтальное положение, и она тут же забудется глубоким сном. Но она знала, что это ощущение обманчиво, что она сможет лишь барахтаться на поверхности дремоты, выныривая из нее с тяжело заходящимся сердцем.

Пустые… Она и сама чувствовала себя такой пустой. Не сопротивляясь, она прикрыла веки и поникла над книгой.

Неизвестно, сколько прошло времени, как из дремы ее вырвал тихий стук. Едва не уронив книгу, девчонка обернулась и увидела одну из коллег-санитарок.

– Ты здесь, Лу? За тобой пришли леди Миэрис и лорд Пэйт. Просят тебя скорее спуститься. Они чем-то очень удручены.

– Удручены? – спросила она, потирая уголки глаз. – Чем?

– Ну, я не уверена, – замялась люмерка, на веснушчатом лице пролегла тень. – Насколько я поняла из их разговора, что-то случилось с электом Хартисом. Кажется, он потерял жизнь.

Сердце Лу пропустило удар.

– Сейчас подойду, – глухо выдавила она.

Люмерка ушла. Удаляющийся быстрый стук ее набоек словно вторил пульсу Лу, гулкому, болезненному. Девчонка машинально захлопнула книгу и вернула ее на тумбу, поднесла к лампе свой браслет, приоткрывая заслонку в его декоративном элементе и выпуская таившуюся внутри энергию кристалла, чтобы потушить свет.

Не оставалось ни толики надежды, что люмерка превратно поняла слова Вивис и Вальтера и что на самом деле Хартис был в порядке. Теперь все встало на свои места – паршивое предчувствие не давало Лу покоя не просто так. Гнетущая неизбежность, что набухала и пульсировала внутри нее все это время, должна была исторгнуться на свет большой, непоправимой бедой.

Так и произошло.

Девчонка стояла в тишине палаты, дрожа всем телом, понимая, что нужно спуститься и поскорее встретиться с Вивис, но также зная, что увидев ее, не сможет сдержать чувств и ударится в слезы. Однако она не имела на это права. Вивис не обязана была никого утешать, ведь это было и ее горе тоже. Лу повторяла себе те же слова, что недавно сказала и Эстис: следует быть сильной. Она была обязана поддержать Миэрисов в эту трудную минуту, отплатить хоть чем-то за их доброту и участие.

– Ничего, это ничего, – прошептала она, пытаясь успокоиться, обняла себя руками и бесцельно сделала несколько шагов туда-сюда по комнате. – У него ведь осталось еще две жизни, так?

Это не сработало. Она тут же разрыдалась. В груди все рокотало от отчаяния, от бессилия. Лу схватила со стеллажа запасную подушку и что есть мочи заорала в нее, падая на колени. В голове помутилось, а глаза застелило пламя гнева, раскаленное, рыжее, прямо как ауры люмеров. На миг Лу показалось, что оно поглотит ее, оставив лишь горстку пепла.

Но она все еще была здесь, живая и невредимая, обычная девчонка-санитарка на полу посреди темной палаты. Она отняла подушку от лица, утерла глаза и вдруг услышала слабый голос:

– К-кто…

Она обмерла, прислушиваясь, и вдруг в сумраке увидела, что рука Аргоса слегка шевелится.

– Кто… здесь?

Второй раз за короткий срок сердце Лу сжалось. Происходящее было настолько нереальным, что она на миг позабыла о своей бессильной злобе, о случившейся трагедии, о Вивис – обо всем. Пустые никогда прежде не приходили в себя.

Но все же Аргос очнулся. Сухощавые пальцы, ожив, слепо шарили по одеялу, из груди вырывалось свистящее дыхание, перемежаясь тяжелыми глухими стонами.

Первым порывом Лу было вскочить и позвать лекарей. Но что-то свыше, не иначе как длань самого провидения, остановило ее. Она вдруг вспомнила о пророчестве, об этом мужчине, о словах Реджинальс.

И тогда в ее голове что-то щелкнуло.

– Аргос, это я, Алексис, – прошептала она.

Тут же она прикусила губу почти до крови, осознавая, что сделала, почему сделала. Все тело прошибали волны холодного пота. Но прямо сейчас она чувствовала, что ей нечего терять. Вцепившись в подушку, как в спасательный круг, она подползла ближе к койке и сказала:

– Да, Аргос. Это я. Это Алексис.

Вселенская Гармония! Она знала биографию этой женщины вдоль и поперек, но не имела и малейшего представления о том, как звучал ее голос. Лу старалась занизить тон и произнести свою реплику шепотом, чтобы тембр был не так различим. И все же ей казалось, что ее затея провалится, что обман очевиден, что никто на свете не примет тонкий девичий голос за голос семидесятилетней шаотки, но…

– Лекс… Неужели… Я боялся, что больше не встречу тебя…

Он поверил! Сердце Лу неистово заколотилось. Она торопливо обтерла вспотевшую от волнения руку о рясу и накрыла ладонь больного своею, и тот слабо сжал ее пальцы:

– Я… Хотел извиниться… Прости меня… Прости… Мне не нужно… было этого делать…

Как иссушенный цветок в знойной пустыне молит о воде, столь же истово этот голос, пусть тихий и слабый, молил о прощении. И Лу почувствовала, что способна утолить эту жажду.

– Все хорошо. Я прощаю тебя.

– Нет… Ты не должна… Я подвел тебя… От судьбы нельзя убежать…

– Аргос…

– Прими… мое раскаяние… Ты говорила, мне не нужно трогать его… Но все же я убил… Пошел против тебя… Я хотел спасти тебя… Думал, что спасаю…

Сдавленные рыдания сотрясли истощенное от долгой летаргии тело мужчины.

– Но теперь я понимаю, что это была ошибка… От судьбы нельзя убежать… Я видел его глаза… Это был он… Занис… Он пришел за тобой… убил тебя… обрек на вечные муки…

Он говорил еле слышно, медленно, через силу выталкивая из себя слова. У Лу было достаточно времени, чтобы осознать и проанализировать его откровения.

– Аргос, я прощаю тебя.

– Я не заслуживаю этого… Подвел тебя…

– Но ты еще можешь меня спасти, – убежденно сказала Лу. – Искупить вину. Молю, Аргос, послушай. Я в руках у демонов, и они мучают меня.

– Нет, о нет… Лекс… Прости… Я пытался… остановить ее… ту демонессу… Но не вышло… Бесполезный, я бесполезный…

– Молю, послушай же. Когда умерла, я многое забыла о прежней жизни. Теперь демоны измываются надо мной днями и ночами… А в перерывах между пытками загадывают мне загадки о том, чего я не помню. Они говорят, если отвечу верно, они освободят меня… Освободят мою душу. А я не могу ответить, потому что не помню! Но мне удалось схитрить, я нашла способ ненадолго вырваться от них. Молю, Аргос, помоги. Ты один можешь мне помочь. Чтобы освободиться из лап демонов, мне нужно вспомнить слова пророчества… Но я не помню их – позабыла, когда меня утащили в Ад… О, Аргос, прошу. Скажи мне, как оно звучало.

Лу и сама поразилась, сколь лихо ей удавалось сочинять на ходу, а главное – с каким жаром она отыгрывала свою роль, жаром, не оставлявшим Аргосу, тонувшему в омуте раскаяния, иного выхода, кроме как поверить ей. Но предчувствие близости к разгадке приносило девчонке не так много радости – куда сильнее был жгучий стыд за то, как цинично она лгала, пользуясь уязвимым состоянием шаота, пускай он и сознался в убийстве.

– Конечно… Я помню и никогда не забуду его… то пророчество… – Он судорожно вдохнул и сжал руку девчонки сильнее. – Чаройтовый артефакт ангелов… превратит возлюбленного твоего Заниса в монстра… который принесет тебе погибель… Так там говорилось…

Лу шевелила губами, повторяя про себя эти слова, словно тайное могущественное заклинание, а по щекам Аргоса ручьями заструились слезы.

– От судьбы не убежишь… Все вышло так… как и было предсказано… Но теперь… Прошу, спасись… Это все, чего я желаю… Будь свободна, Лекс… И знай… я всегда любил тебя, тебя одну…

В этот момент луна вышла из-за облаков, и ее проникший в палату бледный свет озарил лицо девчонки, пока та словно в забытье продолжала взволнованно твердить про себя слова утерянного пророчества. Неожиданно ее глаза встретились с блестящими от слез глазами Аргоса, который с великим трудом пытался приподняться с постели. И без того некрасивое лицо телохранителя перекосилось в страшной гримасе.

– Ты… Ты не Алексис!

Он издал приглушенный, но оттого не менее пугающий вопль и лишился чувств.

– Милорд? Аргос! Милорд!

Лу вновь схватила его пальцы, однако они оставались безжизненными; тормошила его, но он не подавал признаков сознания. Опустошенная, санитарка бессильно осела на пол, прижимая руки к полыхавшим щекам.

– Кто кричал? – вскочил в палату Вальтер, зажигая свет и осматриваясь.

– Лу, что случилось? – подбежала Вивис к девчонке, которая нетвердо поднялась на ноги. – Ты в порядке?

– Вы слышали? Слышали? Это был он! Он очнулся!

Вивис с Вальтером переглянулись.

– Аргос Юшес? – недоверчиво переспросил аркан. – Очнулся?

– Я позову Гвиневер, – кивнула шаотка, но Лу метнулась к двери быстрее и захлопнула ее:

– Нет, стойте!

Увидев в глазах подопечной лихорадочный блеск, граничащий с безумством, Вивис отступила на шаг назад.

– Послушайте… Это очень важно! Он на самом деле очнулся… и говорил!

– Как это произошло?

– Я не знаю, правда, не знаю! Я собиралась идти к вам, но… – она вдруг вспомнила, почему задержалась в палате, и схватилась за грудь. – Хартис… Это правда? Он?..

– Да, – мрачно подтвердила Вивис. – Несколько часов назад. Химеры неожиданно напали на небольшое поселение в стороне от Юза… Харт с горсткой солдат пытались защитить его. Кажется, им удалось спасти большинство жителей, но… Он… Людей в отряде было немного, потому что нападение было слишком внезапным, и он передал им все свои силы, чтобы они справились, но сам он… – Ее губы дрогнули, и она тяжело сглотнула, пытаясь прогнать ком в горле. – Он не смог себя защитить.

Пока его напарница вела сбивчивый рассказ, Вальтер осматривал больного на койке и слушал его дыхание.

– Я, конечно, не эксперт, – заключил он, – но выглядит все так, словно он в глубокой летаргии.

Как бы в доказательство своих слов он аккуратно приподнял кисть Аргоса и отпустил, и та безжизненно упала обратно на одеяло.

– Но вы ведь… вы ведь слышали его голос?

Вальтер в очередной раз обвел комнату озадаченным взглядом, убеждаясь, что кроме санитарки и больного здесь никого нет, и уточнил:

– Ты утверждаешь, что он говорил?

Внутри Лу распирало от переизбытка эмоций из-за информации, которую ей удалось узнать, но она изо всех сил постаралась взять себя в руки и собраться с мыслями. Если она будет выглядеть и говорить, как чокнутая, то ей не поверят.

– Да. Прошу, послушайте. Понимаю, как это звучит. Я бы и сама не поверила. Я ведь ухаживаю за пустыми столько времени, и ни один из них ни разу не очнулся. Но я видела, как он шевелился в постели. И действительно говорила с ним.

– На нем тестировали сегодня какое-то лечение? – нахмурилась Вивис, тоже подходя к койке и оглядывая Аргоса.

– Нет, в том-то и дело. Его уже давно не включали в списки испытуемых. Люмеры говорят, он так долго пробыл в летаргии и так истощен, что любое вмешательство может стать критическим. Я просто пришла ему немного почитать. А потом… он очнулся. И мне вдруг пришла идея. Я… я наврала ему. Выдала себя за Алексис.

Вивис и Вальтер уставились на нее со смесью удивления и сомнения.

– И он мне поверил. Он раскаялся. В том, что совершил убийство, хотя я… то есть, императрица, отговаривала его. Он сознался в убийстве Заниса, понимаете? Но это еще не все… Я смогла убедить его вспомнить слова утерянного пророчества. Он их знал, и он их произнес… «Чаройтовый артефакт ангелов превратит возлюбленного твоего Заниса в монстра, который принесет тебе погибель». Так он сказал.

Повисло молчание. Вивис и Вальтер погрузились в размышления, но вскоре оттуда их вырвали приближающиеся шаги. Девчонка отпрянула от двери, и в проеме возникла начальница отделения.

– Что случилось, Лу? Добрый вечер, – заметила она застывшую у постели Аргоса двоицу. – Уже поздновато для посетителей.

– Простите, леди Гвиневер, – смиренно склонила голову санитарка. – Они пришли за мной. Мы уже уходим.

Лу скрестила пальцы за спиной в надежде, что Вивис и Вальтер не скажут люмерке о произошедшем.

– Как он себя чувствует? – обратилась Вивис к Гвиневер, кивнув на пустого. – Нам показалось, с ним что-то не то.

Целительница вздохнула. Утомленная за день, она явно не хотела лишний раз напрягать исток, но все же приблизилась к койке и направила туда оранжевую ауру.

– Никаких изменений, – констатировала она, убрала руку и встала у двери, всем своим видом давая понять, что ожидает скорейшего ухода гостей.

Вивис и Вальтер вновь переглянулись. Но они промолчали, и Лу облегченно выдохнула. Друг за другом трое покинули палату, проследовали по пустынному коридору и спустились в холл.

– Вы мне верите? – тихо спросила девчонка, заводя всех в укромный закуток между лестницей и регистрационным отсеком.

– В это трудно поверить, – мотнул головой Вальтер. – Почему он вдруг пришел в себя? И почему снова впал в летаргию?

– Я не знаю этого. Ох, не думала, что когда-нибудь пожалею о том, что мои воспоминания нельзя прочесть. Но клянусь, я говорю правду!

– Почему ты не захотела сообщить целителям?

– Так ведь они точно не поверят! Вы же слышали леди Гвиневер? Она ничего не почувствовала!

– Скажу честно – я тоже считаю, что все это звучит, как небылица, – произнесла Вивис, с чьего лица все это время не сходило мрачно-озадаченное выражение. – Будь на твоем месте кто угодно другой, я бы подняла его на смех. Но ты, Лу…

– Мне тоже кажется, что она не врет, – вынужденно согласился Вальтер, приваливаясь спиной к бледно-бежевой больничной стене. – Зачем выдумывать такое? К тому же, я и правда слышал мужской голос…

– Как и я, – кивнула Вивис, потирая лоб. – Хорошо. Допустим. Значит, ты утверждаешь, что он… сознался в убийстве Заниса и сказал тебе слова пророчества?

– Повтори-ка их еще раз, – велел аркан.

Размеренно и отчетливо девчонка воспроизвела фразу, которую затвердила наизусть и которую, она знала, не забудет даже спустя долгие годы. Вальтер сосредоточенно пощипал бородку, а Вивис забормотала что-то под нос, а затем достала из сумки флягу и от души к ней приложилась

– Предположим, именно так и звучало утерянное пророчество, – сказала она, утирая губы. – «Чаройтовый артефакт ангелов»… Алексис думала, что артефакт, о котором предрек Оракул, это Маска. В тот же день Маска сделала Заниса электом, и у того испортился характер – он издевался, глумился над Алексис, угрожая ей новообретенными силами. Она решила, это и значит – «превратиться в монстра». Но на самом деле в пророчестве говорилось буквально… Ее убил монстр – тот, в которого превратился Занис.

– Химера, – выдохнула Лу.

– И она, эта химера, была создана вовсе не Маской, – вступил Вальтер. – Каким-то другим чаройтовым артефактом ангелов.

– Вы хотите сказать, что… Получается… Химер создали вовсе не демоны, а ангелы?

– Как думаешь, – повернулся Вальтер к Вивис, – это мог сделать какой-то другой из шести артефактов?

– Все эти сотни лет они выполняли одну-единственную функцию: транслировали свои силы избранным – электам. И происходило это без сбоев. Другие народы чтут свои артефакты ничуть не меньше, чем мы – Маску. Не может быть, чтобы никто не заметил перемен в их работе.

– Да, именно. Чаройтовые артефакты управляли нашим миром на протяжении сотен лет, и оттого все уже давно привыкли думать, что их ровно шесть. Но, по сути… что мешало ангелам создать еще один? Или два? Или тысячу? Помнится, я читал теоретические выкладки о возможности существования иных артефактов…

– Где?

– Не помню. Но это был труд кого-то из Ордена искателей ангелов. К их писулькам можно относится, только как к развлекательному чтиву перед сном.

– Значит вот, что мы сделаем! – с жаром воскликнула Вивис, ударив кулаком по ладони, карие глаза наполнил хорошо знакомый Лу возбужденный блеск. – Отправимся в ОИА!

– Вы говорили, их называют культистами, – поежилась девчонка, вспоминая множество нелестных отзывов о злополучном Ордене искателей ангелов.

– Да, они снискали себе дурную славу. В ОРП много ученых и других интеллигентных людей, потому что того требует деятельность ордена – знаний, ума, логики. Ну а кто станет искать ангелов? Фрики, фанатики, помешанные. Тем не менее, они располагают куда большей информацией об ангелах, чем кто бы то ни было. Сколько времени сейчас в Глиеринанде, Вальт?

Выглянув из закутка, аркан сверился с большим эзеритовым хронометром в холле.

– Думаю, около семи часов после полудня, – высчитал он. – Но Вивс, ты в самом деле хочешь поехать туда прямо сейчас?

– А какие у нас варианты? Посудите сами. Мы можем все-таки рассказать люмерам о том, что произошло, и застрять здесь на несколько часов допросов и опытов с их стороны. Можем, как и планировали, отправиться в таверну заливать алкоголем безрадостную кончину беглого бандита. Ну а можем поехать в Глиеринанд и попробовать разузнать что-то, потянуть за ниточку, которую нащупала Лу. – Она коварно прищурилась, приобняв одной рукой напарника, а другой – подопечную. – Так что из этого предпочтете вы, друзья мои?

14 Гипноз

Из всех территорий Реверсайда самыми опасными и противоречивыми были те, что объединялись обманчиво дружелюбным названием «Убежище». На этих землях, схожих меж собой лишь обилием преступности, находили приют все, кто не был доволен ни одним из укладов существующих шести империй. В каждом из округов Убежища царили свои порядки, свои законы и своя власть, а порой и отсутствие перечисленного. Не было ничего удивительного в том, что организация, повсеместно признанная нежелательной из-за радикальных взглядов ее участников, обрела пристанище в сердце одной из таких земель.

Обо всем этом Вивис рассказывала Лу, пока они тряслись в крытом общественном экипаже, держащем курс на штаб-квартиру Ордена искателей ангелов по невзрачным улицам Глиеринанда. После пестроты Магматики этот город казался смазанным карандашным наброском, сделанным художником в критической стадии уныния. Приземистые каменные дома мрачно нахохлились под низким сизым небосклоном, окутанные пеленой мелкой мороси. Никаких столпотворений, оживленного движения экипажей и броских вывесок – редкие прохожие отводили взгляды и лишь ниже надвигали шляпы да капюшоны.