Дыра в сердце

И, конечно же, кортеж из пары-тройки других автомобилей, чтобы сделать эту вереницу-гусеницу еще более заметной.

Своих заключенных Томми перемещал настолько незаметно, что даже сами перевозимые были не в курсе куда и зачем их перевозят. Томми был мастером скрытых маневров. И разумеется, заключенный всегда оказывался в бессознательном состоянии. О его транспортировке знали единицы, что исключало нападения и побеги.

Вернемся к прекрасному дню Томми. Особых дел не планировалось, проявлять инициативу и помогать в деле с обескровленным парнем было не в правилах Томми О’Брайана. Сами разберутся.

Темноволосый Томми запланировал день в спа. Даже такие как он любят понежиться в сауне, или пройти курс массажа, искупаться в бассейне, а после с наслаждением выпить чего-то травяного и витаминного в зоне отдыха с расслабляющей музыкой. Сегодня Томми захотел убить двух зайцев.

Он не доел картофель и не допил свое пиво, решив, что перед массажем и прочими приятными процедурами они станут лишними. Расплатился и направился в секретное место, о котором все же знали некоторые человеческие существа.

Место под названием Спа-салон Большого Джо размещался в помещении паба Фингалова пещера на Хай-стрит напротив Собора Святого Джайлса. Томми ходил туда уже более трехсот лет. Человеческое обличие и гравитация терры оставляли отпечаток на любом существе. Надо было как следует заботиться о себе.

Сам паб компактный, на пять столиков и барной стойкой, но то, что скрывалось за стенами дальнего зала, не поддавалось адекватному описанию. Если бы владелец паба и салона Большой Джо мог впихнуть туда море, он бы и глазом не моргнул. Но море, даже теплое, почему-то никого не интересовало, так что идея заглохла сама собой.

Первое, что вы бы увидели пройдя через дверь в углу паба Фингалова пещера, это коридор из грубых камней, конечно, подсвеченных факелами. Затем вы бы попали в зону ресепшен.

Взору же Томми сейчас открылась просторная комната с потолком сводом, уходящим в небо. Бесконечно синее небо с облаками, звездами и планетами кружилось вверх по спирали, ничто не стояло без движения. По периметру вдоль стен из базальтовых шестигранников стояли растения в горшках, слышался приглушенный шум водопада. Пахло морем, йодом и медовой водой, которая вот-вот превратиться в медовуху. Большой Джо воссоздал свое любимое место во всей Шотландии, чтобы все наслаждались его красотой и величием.

За высокой стойкой обычно сидела прекрасная девушка, она же водная нимфа. Такие существа обожают подобные заведения, поближе к воде, где тепло и людей меньше, чем в обычных водоемах. А еще все заходящие существа прилично себя ведут, ну почти. Мурен – златовласая нимфа, предпочитающая джинсы с низкой посадкой и белые короткие топы, сидела в кресле, рассматривая свои разноцветные ноготки. Почти клише для ресепшионистки, но не судите по картинке. Несмотря на яркую внешность: роскошные локоны по пояс, высокий рост, она ходила босиком, в ушах красовались золотые сережки каффы с морскими мотивами, Мурен была мила и учтива. Ее держали там не просто для красоты. Она отлично разбиралась во всех живых и неживых существах, могла распознать, кого пропустить, а кого лучше отправить восвояси. Обычно она расправлялась сама, обладала недюжинной силой. Иногда привлекала гоблина вышибалу. Гоблины на службе Ковена считали за радость быть назначенными на работу в Спа-салон Большого Джо. Там было спокойно, не то, что в тюрьме или больнице. По большей части Сильвер, один из трех гоблинов на службе здесь, сидел тихо в уголке при входе, изредка похрапывая. Не работа, а отдых, одним словом.

– Мистер О’Брайан! – наклонилась она через стойку, показывая Томми красивое декольте. – Какая честь!

Мурен вышла, материализовала полотенце, халат и прочие принадлежности в руках, возвышаясь над начальником тюрьмы. Томми это нисколько не смущало.

– Что желаете сегодня, сэр?

– Добрый день, Мурен. Я пришел на массаж к Беркану. И хотел бы отдохнуть в хаммаме после. – ответил Томми учтиво.

– Конечно, сэр. Проходите, я сообщу о вас Господину Беркану.

Томми прошел дальше по коридору в раздевалку, Мурен же отнесла ему туда все необходимое.

Беркан слыл местной легендой. Кроме него работало еще несколько массажистов, но Беркан знал свое ремесло, как никто другой. После его умелых манипуляций даже самые деревянные выходили окрыленными, будто заново родившимися. Суставы и мышцы, казалось, менялись и молодели, да и само тело следовало за ними.

Для каждого клиента была организована своя раздевалка, ее содержимое менялось, исходя из предпочтений гостя. Томми любил светлые тона, молочный мрамор, сочное дерево, пространство для отдыха, удобный диван, столик с его любимым чаем, и вид на густой дубовый лес в огромных окнах. Не то, чтобы он уставал на работе, но отвлечься от привычных унылых камер и кабинета из темного камня, все же хотелось.

Томми разделся, обнажив мускулистое тело, надел халат из мягкого льна, аккуратно повесив свою одежду на вешалку. Кабинет Беркана располагался неподалеку. Рядом с дверью висела табличка, горевшая красным, когда входить было нельзя, и зеленым, когда можно. Томми поднял голову вверх, увидел зеленый свет и постучался.

За дверью послышался хмурый баритон, сказавший с акцентом «войдите». Томми знал Беркана достаточно давно, чтобы выучить его привычки. Всегда приходил вовремя, и старался особо не болтать, но сегодня разговор был нужен как никогда.

В просторной комнате в бежево-зеленых тонах стоял массажный стол, накрытый белоснежным полотенцем, окно выходило во двор, но звуков слышно не было. Беркан любил тишину. Старый граммофон крутил пластинку c еле слышной восточной музыкой. Пластинка играла негромко, легко завывая и поскрипывая. Звуки убаюкивали и словно гипнотизировали.

Сам Беркан был выше Томми, но все равно не казался высоким. Сущность в виде сирийского медведя иногда выпирала наружу, в случае опасности, и его покрытые густыми черными волосами руки, превращались в квадратные лапы. Беркан жестко стоя на ногах, был коренаст и строг. Он мало говорил, но много делал. Жестом он пригласил Томми лечь на стол лицом вниз.

Обычно, Беркан брал ароматное массажное масло, растирал его в своих широких ладонях, и водил руками по спине клиента, разогревая кожу. Всех существ и людей он видел светящимися фигурами, а болевые точки показывались темными пятнами. И он начинал творить свое мастерство, с силой разминая напряженные мышцы, вправляя позвонки на место.

Томми пришел к нему не просто так сегодня, нужен был личный разговор. А вызвать Беркана на допрос или даже дружескую беседу было практически невозможно. Он был невероятно скрытен, работал беспрерывно несколько дней, прерываясь на сон и еду, затем отдыхал три-четыре дня в никому неизвестном месте. Скажем по секрету, это было далеко за пределами Шотландии.

– Беркан-бей. Могу я спросить вас кое о чем? – кряхтя под нажимом массажа, наконец заговорил Томми.

– Говорите, мистер О’Брайан.

– В городе произошло убийство, обескровили молодого человека.

Беркан остановился, не отрывая одной руки от спины Томми, и взял еще масла.

Томми продолжил.

– Мы знаем, кто это сделал. Знаете ли вы что-то про существо по имени Лайла?

Беркан замер, погружаясь в воспоминание, изо всех сил стараясь не утонуть в нем. Он почуял дух города, который не был ему родным, но стал таковым на пару сотен лет. Он познакомился с ним, когда того звали Константинополь, и пробыл там еще тридцать лет после переименования в Стамбул. Занимался все тем же: врачевал, оказывал услуги массажа, работал сам на себя. Его натура не могла иначе. Суставы начинали больно хрустеть, спина скрючивалась, если Беркан не отдавал свой дар людям. Он понял это довольно рано, когда, живя еще в маленькой деревушке на севере современной Турции, однажды помог отцу залечить сломанную ногу от падения с крыши их дома. Отец тогда воззвал к Аллаху, и помощь тут же подбежала в виде шестилетнего Беркана, который без слов наложил свои детские ручки и за минуту вправил и залечил треснувшую кость. Отец не видел искрящуюся энергию, лившуюся из пальцев сына прямо в кожу его ноги, но полностью ощущал, как срастались кость. В его голове стрелой пронеслось забытое с детства ощущение нестерпимой боли от прогрызающих путь зубов.

Вернемся к повзрослевшему Беркану и двадцатым годам двадцатого века.

Тем непривычно жарким сентябрьским вечером, Беркан возвращался с работы домой, шагая вверх по мощеной улице Константинополя в районе Кабаташ. Он давал себе три дня тяжелой работы, а после три дня отдыхал. И сейчас, предвкушая время расслабления, которое Беркан проводил во сне и неспешных прогулках, ничто вокруг не волновало его более. При этом жизнь города кипела на последних порах уходящего дня. Лавки закрывались, торговцы спешили убрать товары на ночь, цирюльники сворачивали свои инструменты, а редкие прохожие спешили домой. Усталый, Беркан теперь взбирался по крутой улице, ведущей к его дому на улице Фаик Паша. И там он увидел нечто. Брусчатка разогрелась за день, и от нее сейчас шло красноватое марево, или Беркану так показалось. Он не мог понять, что видит. Нечто, похожее на насекомое ростом с человека, держало чье-то обессиленное тело в своих лапах, крылья существа подергивались, потому что клыками красивой женской головы, оно впилось в шею жертвы и сосало кровь.

Беркан почуял страх и беспомощность, жизнь, утекающую с каждым глотком крови. Его конечности тотчас похолодели, а его истинное нутро черного медведя рвалось наружу. Он еле сдержался чтобы сейчас же не разорвать эту бестию в клочья, но что-то остановило его. Чей-то съедающий взгляд, наблюдавший за ним. Он предостерегал от следующего шага и словно угрожал ему. Беркан осмотрелся и никого не увидел. Тем временем, мерзкое создание отпустило уже бездыханное тело из своих объятий, и медленно растворилось в воздухе.

Воспоминание промелькнуло в голове Беркана за секунды и теперь освободившись из его вязких пут, он ответил:

– Нет. Вам лучше узнать у хозяина.

– Я вас понял. Благодарю.

Оставшееся время прошло в относительной тишине, лишь мягко хрустели суставы Томми под уверенным нажимом Беркана.

Начальник тюрьмы провел остаток дня, отдыхая на удобном диванчике после того, как его расслабленное после массажа тело помыли в хаммаме. Ему оставалось уточнить еще один вопрос, и к вечеру, выйдя из спа-салона Большого Джо, он направился к той, которая знала в городе все последние слухи. А слухами полнился город по самый край. И сейчас, сидя в своем любимом пабе на Олд-Фишмаркет Клоуз, Дита, симпатичная женщина человеческого рода чуть старше пятидесяти лет тихо болтала с одним из своих помощников. Они шныряли по улицам, заползали и залетали в бары, магазины, кафе, музеи и парки, и выведывали все секреты. Эти малышки были из рода Пикси, чуть злее, чем феи, но такие же веселые и задорные.

Паб был вполне себе секретным и открывался исключительно для нелюдей города и всей страны, но у Диты был свой личный проход. Она была вхожа и в другие тайные заведения благодаря своей связи с Томми. Для вас, читатели, есть одна подсказка.

Поднимайтесь по Олд-Фишмаркет Клоуз от Каугейт, пока не увидите темно-серую дверь рядом с решетчатым окном. Позвоните в звонок под номером три. Вам ответит неприятный голос, больше похожий на гнусавый скрежет, чем на человеческий. А вы мило скажите ему, что пришли к Дите и вас непременно пустят. Или не пустят, тут уж как пожелает смотритель, а он по натуре вспыльчив и нетерпелив.

Если вас все же впустили, вы бы прошли сквозь эту самую серую дверь и оказались в коридоре, обитым тканью цвета красного вина с рисунками лозы. Далее коридор кончается, и вы попали бы в зал паба. А он просторный, на пару десятков столиков, где можно поболтать по душам, еще длинная барная стойка, тихая музыка. Хозяином всего этого роскошества был Ларри, существо разноликое, но всем представляющееся как импозантный мужчина средних лет, с седой бородой как у моряка, залихватскими шутками и того, кто не прочь выпить не одну пинту пива в веселой компании.

Дита же одевалась по-старому, точнее по моде времени, в котором не жила, но страстно обожала. Тесные корсеты, длинные юбки, дорогой шелк, она выглядела так, будто сбежала из театра прямо со сцены спектакля о викторианской эпохе. Ее наряд был не столь сложен и тяжел как настоящий, лишь силуэт отражал принадлежность. Дита одевалась сама, иногда прибегая к помощи тех же пикси, тянущих за ленты корсета, и затягивающих ее и без того тонкую талию.

В городе ее знали как всем известного экскурсовода эксцентричную Диту Макбирт. Она проводила экскурсии по злачным местам Эдинбурга, какими они являлись в Средние века вплоть до смерти Королевы Виктории. Поэтому все привыкли к ее нарядам.

Также давно живущая Дита была осведомителем Ковена, точнее личным доносчиком Томми О’Брайна. Как-то раз на встречу с Дитой за Томми увязалась маленькая проказница пикси по имени Фьонула. Когда она вылетела из-за спины Томми и самолично представилась Дите, та оказалась в совершеннейшем восторге. Томми же решил рассказать ей кем он является на самом деле. С тех пор начался их рабочий союз. Дита по долгу службы и так знала все происшествия в городе, а с отрядом пикси ей стало еще легче узнавать даже самые скрытые и грязные тайны жителей Старого дымка. Конечно же, Мисс Макбирт всегда могла рассчитывать на всевозможную помощь со стороны Томми.

– Томми, дорогой! – прощебетала Дита и расплылась в улыбке, протягивая руку в кружевной перчатке для поцелуя.

– Мисс Макбирт, как поживаете? – сладко сказал Томми и припал губами к предложенной руке.

Он был ей ровно по грудь, но не пытался выглядеть выше.

– Чудесно, чудесно. В хлопотах. Ну рассказывай! Что ты хочешь узнать?

Дита кокетливо откинулась назад, оценивающе смотря на Томми. Она ценила его мужскую красоту, даже маленький рост не смущал ее. Несмотря на корсет, сжимавший ее ребра, чувствовала она себя прекрасно. Дита закурила сигарету в мундштуке, подзывая официанта. В воздухе запахло сладкой вишней и тягучим жирным табачным дымом.

– Мне десятилетний Арран, а моему джентльмену, – она сделала паузу давая Томми самому закончить предложение.

– А мне Макаллан, двенадцатилетний, двойная бочка. – сказал Томми, обращаясь к официанту.

Высокий работник из рода фейри тут же удалился. Через пару минут он вернулся, принеся виски.

– Перейду сразу к делу. – начал Томми, пригубив свой напиток. – Ты ведь слышала про убийство на Морнингсайд?

– Конечно. Такие новости разносятся даже без моих крошек.

– Мне кажется, я знаю кто это сделал. Однако не до конца уверен.

– Ну, в таком случае, мой дорогой, я скажу тебе все, что знаю на сегодняшний момент. Мальчишку прикончила некто по имени Лайла. Ваш агент Авалинда уже разнюхала про нее, но она не знает откуда та взялась. Да и мы, признаться, в тупике. Вся официальная информация трещит о ней как о цикадоподобном вампире, питающемся кровью и страхом. Она промышляла в Лондоне до недавнего времени, но там солнечных дней стало больше, как ты знаешь, и ей пришлось переместиться к нам. Солнечный свет ее просто дико раздражает, не убивает, конечно. Еще она скорее всего впрыснула яд в мальца. И он вскоре очнется.

– Так-так, очнется. Интересно. – протянул Томми, задумавшись.

– А еще одна вещь тебя может заинтересовать. – сказала Дита, приблизившись к Томми так близко, что он почуял запах ее лавандовых духов, почти потерявшихся в сигаретном дыме. – За этой самой Авалиндой следят. И не просто кто-то, а Роан Стил.

Лицо Томми исказилось в легком отвращении.

– Да-да, – с придыханием продолжила Дита. – Вроде она не важная особа и уж точно не преступница по вашим меркам. Еще и назначили этого Роана. Мерзкий тип.

– Я узнал больше, чем надеялся. Благодарю тебя.

Томми встал изо стола, вновь поцеловал предложенную руку и с почтением удалился.

***

Этим вечером им не суждено было насладиться в полной мере их привычными ритуалами. Роузи и Гейб провели вечер, слоняясь по району Горги, поели в какой-то закусочной. Роузи еле осилила сосиску в тесте, выпив приличное количество пива, Гейб же сумел съесть целых две, уныло разглядывая свою подружку. Недавний поход в специальный центр для таких как Роузи и Гейб, почистил их тела и одежду, дал ложную надежду на выздоровление. Они шли по Горги-роуд, держась друг за друга, словно вот-вот упадут на землю, а их сухие, костлявые тела рассыпятся и больше не соберутся. Привычными шагами, словно обувь была из чугуна, на закатном солнце парочка вошла на кладбище. Там в глубине под старым дубом располагался заброшенный склеп, где Роузи устроила некое подобие их райского места. Она уже достала все, что нужно для вечернего удовольствия, а Гейб не сопротивлялся. В конце концов, она была его миром.

В склепе сейчас все поменялось. Роузи использовала керосиновую лампу, которую украла где-то, а когда вошла обнаружила на ее месте множество свечей, которые сумели осветить все пространство склепа и даже придать ему мрачного уюта.

На месте старого прогнившего матраса стоял диван, тоже старый, но на нем хотя бы никто не умер. Роузи вошла и обомлела. Лайла величественно расположилась у свечного алтаря в своем зеленом платье с корсетом, накидка лежала рядом. Несмотря на убогость пространства, накидка пришлась ему впору, словно дополнила общее настроение уныния и безысходности.

Она обернулась, отражаясь в двух зеркалах, смотрящих друг напротив друга. Коридор пронзился миллиардами проекций Лайлы в бесчисленном количестве вариаций, каждая из которых была в восторге от предстоящего пира.

– О, прошу прощения, – оскалилась Лайла. – Не хотела напугать столь респектабельную пару. – язвительно хихикнула она.

– Ты кто мать твою такая? – еле стоя на ногах, спросила Роузи.

Гейб зашел после нее и больше не смог сдвинуться с места.

– Лайла. Я пришла одарить вас.

– А ну проваливай! – хрипло выпалила Роузи в полной уверенности собственных сил, и направилась к незваной гостье.

Однако, не сделав и пары шагов, Роузи застыла столбом. Лайла гипнотизировала их обоих, заставляя стоять и смотреть как превращается в цикаду. Руки теперь стали лапками, тело расширилось, вырвавшись из плена платья, крылья развернулись угрожающим полотном на спине омерзительного темно-коричневого кольчатого тела. Подойдя ближе, Лайла схватила Роузи за горло одной рукой, а Гейба второй. Насладившись их кровью и выражением ужаса на их лицах, пока они лицезрели ее в зеркалах, Лайла заточила искры обоих в этом последнем мгновении. Энергии от подобных людей оказывалось мало, зачастую они не понимали, где вообще находятся, а любые события воспринимали как сон. Только после этого сна они уже не проснуться. Лайле хватило и этого. Их кровь с наличием остатков яда только взбодрила Лайлу, хотя и не входила в ее привычный рацион, но сейчас ей было не выбирать. Она чувствовала приближение врага, охотящегося за ней, но не понимала кто он.

Тела же вспыхнули и за несколько секунд сгорев до дотла, развеялись в протухшем стоячем воздухе. Сквозняк с остальной территории унес последние воспоминания об этой парочке. Лайла, уже в обличии женщины, голышом уселась на диван, сытая и довольная. Теперь ей предстояла задача посложнее.

Она не стала испытывать судьбу как когда-то, давая себе переварить вкусный обед, а тут же настроилась на нужную ей волну. Лайла учуяла присутствие дракона в этой части острова, и, хотя она не гонялась за подобными ей, все же природный гонор не давал ей покоя, что где-то совсем рядом, находится нечто столь грандиозное, мощное. Тот, кого можно повернуть на свою сторону и наслаждаться жертвами в еще более эффектной и масштабной мере.

Цикада начала свое сканирование. Она легко отлетела из Эдинбурга, находясь своим физическим телом все еще в склепе. Ее тянуло по побережью на север, где водопад сливался с холодным морем. Лайла парила своим землистым астральным телом, и ветер с дождем не могли ей помешать.

Дракониха излучала теплую зеленую энергию, как дуновение летнего ветерка, и Лайлу это страшно раздражало. Она собрала всю свою волю в кулак и просочилась туманом в замок Гуэнты. Его защита не была проблемой для Лайлы, ведь строилась не только на основе энергии любви. Гуэнта любила освобождать свою темную сторону, через эту лазейку и проникла Лайла.

Внутри замок предстал перед ней без прикрас. Старинный, полуразрушенный, кое-где окна зияли пустыми дырами. Отреставрированные комнаты, в которых располагалась Гуэнта и ее слуги, составляли меньшую часть сохранившихся развалин.

Марайя спала, свернувшись калачиком-уроборосом, и разместив свою усатую изумрудную голову под крылом. Ее жилище обустроили в одной из самых больших комнат, где она свила себе гнездо из сена и овечьей шерсти. Малышка не любила холод. В это время суток, ближе к десяти вечера, дракониха уже спала, отужинав двумя овечками, которые Гуэнта любезно приказала разделывать для нее два раза в неделю.

Присутствие цикады дракониха не учуяла, ее сон был настолько глубок, что даже грохот Часовой пушки не смог бы потревожить. Лайла постаралась сразу обескуражить Марайю. Она окружила ее своим астральным телом, мягко впиваясь в каждый сантиметр тела, убаюкивая ее. Войдя в еще больший транс, дракониха открыла глаза и расплелась из своего завитка. Легко взмахнув крыльями, она открыла глаза, пустые сейчас. На них белой пеленой нависла магия Лайлы, и теперь она более не принадлежала самой себе. Тяжелой походкой дракониха прошлась по своему жилищу, и вскоре с легкостью вылетела из окна, полетев еще дальше на север, где обосновалась в пещере, ожидая приказа своей новой хозяйки. В это же время нагая, сытая Лайла открыла глаза в склепе, и злобная улыбка повисла на ее губах.