Дыра в сердце

Тюрьма под названием Тромлайе или ночной кошмар, располагалась в отдельно созданном пространстве. Эта идея возникла у Верховной ведьмы Этейн еще на заре ее правления, когда низших существ, невозможно было держать в тюрьме Ковена. Так много их было. Со временем было решено сразу избавляться от самых примитивных паразитов, а тех, кто выше рангом, отправлять в Тромлайе. Произвести на свет подобное потребовало немалых усилий, и Этейн тогда заручилась помощью всех главных ведьм Ковена.

Узники не просто отбывали свое время в камерах без окон, дверей и вообще любых источников света. Их туда помещали в полуобмороке, а после усыпляли совсем, проверяли лишь изредка, а когда подходил срок освобождения, мало кто просыпался. Известен лишь один зарегистрированный случай в начале двенадцатого века. Осужденный на пятьсот лет маг Рэймонд Сарс за убийство одной из ведьм Ковена, проснулся после полувека отбывания в Тромлайе. Хранитель не спешил будить его, но, когда все было сделано, Рэймонд не вспомнил ни кто он, ни как попал туда. Оказавшись в Эдинбурге середины семнадцатого века, он даже не почуял природную магию, когда-то жившую в нем. Прожил остаток лет в полном неведении, и умер совершенно по человечески через десяток лет, подхватив мерзкую хворь в разгар эпидемии.

Те, кто знали об этой тюрьме, сторонились ее всеми силами. Сбежать невозможно, если уж оказался там. Все попытки побегов заканчивались еще до перемещения в Тромлайе.

Авалинда за всю свою карьеру агента Ковена Эдинбурга, конечно же, слышала об этом месте, но никогда не бывала там и уж тем более не думала, что именно там ей придется искать ответы в ходе своего расследования. Она твердо решила, что другого выхода нет, надо спуститься вниз и поговорить с Минотавром. Ей представлялось, что Хранитель похож на мужчину с головой быка и что ей придется с ним сразиться или хотя бы не умереть от его грозной руки.

Оказавшись напротив каменной стены, Ава увидела вход в лабиринт. Он скрывался меж двух чернеющих стен, возвышавшихся ровными выточенными глыбами. Поправив цепочку с Магной, Ава зашла внутрь. Ее друг и помощник кот Магна всегда сопровождал ее в виде серебренного кулона на шее, готовый тотчас обратиться и помочь.

«Будь осторожна», послал ей свои мысли Магна. Авалинда ответила ему про себя.

Стены лабиринта вели ходами, узкими и широкими проходами, вход остался позади, и Ава почувствовала укол паники. Он ужалил в солнечное сплетение, даже не разыгрался еще, но и этого хватило, чтобы прибавить шаг. Ведьма перешла на легкий бег, когда услышала чей-то зов.

Она обернулась, посмотрела вверх, легко взлетела над стеной и поразившись масштабом лабиринта сразу же опустилась вниз, как только заприметила башню вдалеке. Под ее ромбовидной крышей горел свет из окна.

– Если тут кто есть, отзовись! – закричала Ава.

Ее голос эхом вернулся обратно, вместе с ним ветер принес аромат тины. Не успев пройти и пары шагов она упала в обморок.

***

Когда ведьма открыла отяжелевшие веки, зеркальный потолок навис над ней, отражая кафельный пол. Ава попыталась подняться на локти и осмотреться. Столы патологоанатома росли перед ее глазами, словно она создавала их. Стены из зеркал отражали железные поверхности, а трупы на них уже стали разлагаться, источая удушающее зловоние. Ведьма закрыла глаза и вскрикнула:

– Довольно! Покажись уже!

И снова обморок. Авалинда открыла глаза. Она почувствовала ночь за окном, сама встала на ноги, борясь с тошнотой, горьким комком застрявшей в горле. Кто-то таскал ее по местам памяти слишком резко, тело не смогло так быстро привыкнуть.

Ава увидела кого-то на полу тюремной камеры, она точно знала где она. Помнила где-то далеко в душе, что сделала тогда, но отказывалась оживлять воспоминания.

Наконец перед глазами предстал тот самый, кого она так просто отправила за черту. Его тело давно кремировали, развеяли. Но Авалинда смотрела в пустые глаза своей жертвы и силилась сделать вдох.

Снова обморок. Только теперь она проснулась в кресле, напротив камина, и тепло, шедшее от него, грело ее закоченелые руки. Чайник на кофейном столике рядом шипел и пах крепко заваренным черным чаем. Всем телом Авалинда ощущала тепло, не уютное, скорее как от вулкана вдалеке.

Ава приподнялась, удобно усевшись в кресле, и осмотрелась. Комната была обита черными обоями, будто поблескивающими, вся мебель также чернела, отражая оранжево-красные всполохи камина. Единственный кроме него источник света лился из круглого маленького окна. Авалинда вздрогнула, когда чья-то голова похожая на черный череп приблизилась к ней настолько близко, что затылком ведьма вжалась в мягкую спинку кресла. Дыхание черепа пахло болотной тиной.

– Ну здравствуй, ведьма. Вот уж не ожидал я увидеть здесь кого-то по собственной воле пришедшего ко мне.

Авалинда пока не проронила ни звука, наблюдая за головой черепом, которая крепилась к телу в прорезиненном плаще, костлявые кисти рук, обтянутые черной кожей, он сложил перед собой, сев в кресло напротив.

– Чай? – спросил Хранитель и чашка с невероятно крепко заваренным черным чаем подлетела к Аве.

– Я бы выпила воды. Эти перелеты меня совсем осушили. – ответила Ава, закрыв глаза и трогая голову обеими руками.

– Не преувеличивай. Я всего лишь поиграл с тобой и только. – просипел череп, искрясь пустыми глазницами.

Кувшин с водой тут же возник вместе со стаканом из черного оникса. Ава потянулась налить себе воды, но проворный сосуд опередил ее.

– Как к тебе обращаться? – спросила Ава, осушив пару стаканов воды, пока не почувствовала легкий аромат тины, исходящий от нее.

– Я Хранитель Тромлайе, единственный и неповторимый. А кто ты я знаю. Вот только пока не могу понять, зачем ты пришла ко мне.

– У меня к тебе вопросы.

– Ну так задавай! А то наскучило мне здесь. – сказал Хранитель, и в пустых глазницах потухла бегающая до этого момента живая красная искра.

– Что значит наскучило? Это же твоя работа. – спросила Ава, потягивая третий стакан воды с привкусом тины.

Уже захотелось выплюнуть, но страшно неудобно.

– Ну работа и что? Скучно мне. Даже поболтать не с кем. Я планировал и тебя усыпить и поместить в свою лучшую камеру, иногда будить и проводить время за разговорами у камина. Ты занятная.

– Вот уж спасибо. – вздрогнула Ава. – Я всего лишь хотела найти информацию и спокойно вернуться домой.

– И где же твой дом, ведьма?

– Настоящий дом в Дан Эйд, а работаю в Эдинбурге.

– А! Эдинбург! Давно не слыхал оттуда вестей. Хотел бы я там побывать.

– Боюсь с такой физиономией ты там всех распугаешь. – робко рассмеялась Ава.

– Не тушуйся. Думаешь я не видел себя в зеркале? Ну, это так. Напускное, показное. Могу быть кем захочу. Тебе ли не знать.

С последним словом внешность Хранителя стала меняться и, к большому удивлению, Авалинды, перед ней теперь сидел молодой человек с благородными чертами лица, темноволосый, взгляд исподлобья, но все еще пытливый, не тяжелый.

– Могу так. – ответил Хранитель и пустые глазницы его вновь засияли. – Никого не напоминает?

Авалинда застыла, вытаращив глаза на Хранителя. На нее смотрело так знакомое, но абсолютно неизвестное ей лицо. Черный рот его расхохотался отчего Ава вжалась в кресло, не понимая, чего ожидать.

– Ладно хватит! – вскрикнул Хранитель, приняв свой обычный для Тромлайе вид, и свет в глазницах притих, сосредоточившись красными пуговками. – С чем пришла, выкладывай. Мне еще заключенных проверять.

– Я хочу видеть шестеро ведьм, которые прибыли сюда в тысяча пятьсот шестьдесят втором году. Где они?

– Их тут нет и не было. – буднично ответил он, вливая горячий чай прямо себе в глотку.

Из дырочек на месте носа повалил пар, как из вскипевшего чайника.

– Как это не было? А где же они?

– Если верить моим источникам, их уничтожили еще на стадии перевода сюда.

– Как?

– Убили и все – сказал он. – Дело замяли. Утром мне сообщили, что они прибудут, но в конце дня я получил двух огрызков и ноль объяснений.

– Огрызков?

– Так я называю объедки, неполные сущности, которых могли покарать и на Земле, без отправления ко мне.

– А почему их убили?

– Понятия не имею. Но ты будь осторожна.

Ава не успела задать еще вопрос, как вылетела из кабинета Хранителя, понеслась по кольцевидному искрящемуся тоннелю, отчего тело заколотило в судороге, а после аккуратно опустилась на скамейку напротив Принцесс-стрит. Уже почти по-осеннему прохладный воздух августовского города встретил ее, дав передышку.

Глава 16 Пробужденная

Кровь хлестнула ей в лицо из обнажившейся раны, когда ведьма с усилием вытащила свой клинок из противника. Сквозь крики бушующей толпы ее соратников и обезображенных чудовищ с уродливыми мордами Эмма различила чей-то знакомый голос, и тут же обернулась. Она видела силуэт в водовороте битвы, которая кричала, стонала и погибала, истекая красной и желтой кровью. Силуэт кого-то хорошо ей знакомого так и не приобрел четкие очертания, лишь голос не переставал звать её. Она слышала его эхом, он истошно звал на помощь.

Битва казалась такой знакомой и чужой одновременно. С кем она сражалась? В каком измерении? Где она вообще находится?

Не дав ведьме додумать, чернота накрыла её, с головой проглотив.

Эмма Райс очнулась, медленно открыв глаза. Она ощутила свое тело почти мгновенно, но, казалось, оно было без движения продолжительное время, и отказывалось отвечать на простейшие запросы, поднять руку, согнуть колени. В висках запульсировала кровь, заставив ведьму повернуть голову. Руки пока не слушались, во рту пересохло. Эмма осторожно подвигала пальцами, чтобы ощутить поверхность, на которой лежала. Мягкая сатиновая ткань простыни продавилась под легким нажатием. Отголоски какого-то ранения еще чувствовались в правой ноге, но словно успели зажить. Эмма ощутила на себе хлопковую пижаму, теплоту комнаты с белыми выкрашенными стенами, лившийся солнечный свет из окна над ней.

Доктор поспешил к ней, и вскоре стоял на пороге. Зайдя в палату, он сел рядом и осторожно взял ее за руку.

– Эмма, ты меня слышишь? – чуть слышно спросил он.

Ведьма повернула голову в его сторону. Голос пропал, она тут же тихо закашляла в попытке выговорить слово, и Эдвард осторожно нажал на ее ладонь, отдав ей часть своей энергии. Та влилась светящимся потоком, насыщая вены, и кровь в них засветилась. Таких процедур требовалось еще немало. Ее внешность мало изменилась с тех пор, как он усыпил ее по приказу Верховной ведьмы. Эдвард регулярно кормил ее, ухаживал. Тем не менее, тело утратило большую часть мышечной массы, Эмма казалась сильно исхудавшей. Мелкая проседь поселилась серебром, молниями исходившая ото лба то там, то тут.

– Эдвард, – прошипела она по слогам.

– Да-да, моя дорогая, ты в безопасности.

– Что случилось?

Казалось, она все больше обретала голос, но еще не была способна полноценно двигаться. Эдвард решил начать с официальной лжи.

– Ты была ранена, тебя нашли и привезли сюда. Я лечил тебя больше месяца. Тяжелое ранение в правой ноге. Ты что-то помнишь?

Эмма пыталась вспомнить хоть что-то, но в голове вертелся сон. Странная битва в непонятном мире. Еще стоны, чьи-то крики, какой-то суд, реки крови, в которых она была в том числе повинна, и пылающий дом на берегу залива. Сознание вертело все это по кругу и, казалось, голова вот-вот лопнет.

– Я не могу… вспомнить… – простонала Эмма.

Доктор тут же дал ей стакан целительной воды. Голос обрел силу, однако все, что она смогла сделать, это провалиться в сон.

***

Несмотря на куцую заметку в газете The Witching Herald об открытии своего кафе после небольшого, но мучительного для нее ожидания, Мэйбл решила устроить грандиозный первый день. Про заметку она знала, и плюнула на нее, смачно выругавшись по-французски. Вполне физический плевок тут же прилетел Джимми Рэймонду, главному редактору вышеупомянутого еженедельника прямо в его гнусное посеревшее от пачки сигарет в день лицо, однако откуда тот самый плевок прилетел, Джимми не понял. Был глуп и недальновиден.

Джимми когда-то пришел в кафе «У Мэйбл», с порога обомлев от всего сразу. От грациозной красоты хозяйки, от количества аппетитной еды и минималистичного стильного убранства внутри. Конечно, его самоуверенность перешла все границы в тот день, когда, недолго думая, лысеющий дурно пахнущий Джимми сразу после съеденного ланча, решил пригласить хозяйку на свидание. Мэйбл деликатно отказала, но в глубине своей душонки Джимми точно прочел, что отказала она ему, потому что он никчемный, вонючий и не стоит и мизинца на ее левой ноге.

С тех пор он затаил обиду, и раз в месяц эта обида выливалась на него откуда не понятными помоями из окон на Королевской миле, как в старые добрые времена. Почему-то его тянуло на эту знаменитую улицу всегда в один и тот же день месяца, и он словно завороженный, бросал все дела, свой офис на Каугейт и шел на Королевскую милю, чтобы получить порцию смрадной жижи прямо на голову. Мэйбл это не стоило ровным счетом ничего. Джимми сам таким образом материализовал свои затаенные эмоции.

Вывески об открытии можно было увидеть на билбордах в радиусе полмили во все четыре стороны света, и по городу в районах Полварт, Морнингсайд и Брантсфилд ходили симпатичные девушки, раздающие флайеры. Мэйбл наняла знакомых Софи, тоже из рода фэйри. Они порхали с улицы на проспект, раздавая светящиеся бумажки, очаровывая прохожих. Всех желающих, конечно, нельзя было принять в один день. Поэтому кто-то получал флаер с открытием сегодня, кто-то завтра, кто-то еще пару дней спустя. Таким образом, открытие растянулось на неделю. А после того, как гость приходил на этот самое открытие, флаер исчезал, чтобы не создавать путаницы. Флаер обещал каждому то, что они хотели более всего. Кому-то свежую выпечку, другому первую чашку кофе бесплатно, третьему полный шотландский завтрак за полцены. В зависимости от того, кому попадал флаер, надпись менялась, а феи наблюдали счастливые лица. Если вдруг попадалась парочка, их интересы копировались. С большими компаниями было сложнее, но флаеры работали чудесно и здесь.

Авалинда встретила одну из прелестниц в районе Бранстфилд-плейс. Фея подмигнула ведьме и вручила искрящийся флаер, мило улыбаясь. Она весело побежала дальше в развивающейся плиссированной юбке и топе, из вырезов на спине которого выглядывали переливчатые крылья. Ведьму всегда очаровывали эти создания, такие кокетливые и живые, словно смотришь на красивую бабочку, легко порхающую по летнему лугу. А еще смешной диалект, словно капает вода с деревянной крыши на камни или маленькая птичка возвещает всю округу о приходе весны и радуется длинному дню. Ава хорошо знала его. Она посмотрела на флаер и тут же прочла: «Мы открылись! Каждому гостю чашка горячего шоколада и выпечка на выбор!»

Недолго думая, Ава решила прогулялась прямо до кафе. Уже проходя по знакомой Мёркистон-авеню, она почувствовала, что вместе с открытием кафе и все близлежащие улицы ожили. Прохожие улыбались, деревья вишни, клена и рябины по бокам улицы словно впитали в себя всю неуемную страсть Мэйбл к жизни, и, покачиваясь, здоровались с ведьмой.

Мэйбл была воистину хранительницей этого места. Её живительная энергия раскинулась вплоть до торгового центра на Фаунтенбридж, где слегка стихала под натиском стекла и бетона. Район активно застраивался, чем прилично раздражал многих магов. Однако, никто не мешал процессу. Все должно идти своим чередом.

На пороге кафе Авалинду радостно встретила Софи, словно они дружили веками, и снова увиделись после долгой разлуки. Мэйбл тоже была счастлива видеть ведьму и кокетливо подмигнула ей, как обычно мечась между кухней и залом. Ава села за свой привычный столик спиной к окну, не сразу заметив нового сотрудника за стойкой.

– Очень рада, что вы открылись, Софи. Как прошел ваш отпуск?

– Благодарю, мисс Райс! Воистину прекрасно. Мы почти каждый день гуляли по пляжу Брайтона и наслаждались солнцем.

– У вас новый работник? – тихо спросила ведьма, когда Софи положила перед ней меню.

– Да! – весело прошептала та. – Это Стэн, он теперь отвечает за кофе и также отчеты наверх. Обратите внимание, сколько у нас теперь напитков.

Софи ткнула аккуратно подстриженным ноготком на обратную сторону заламинированного меню. Как минимум десять видов различных кофейных напитков добавилось к привычным американо и капучино.

Ава же незаметно для окружающих направила свой палец в сторону Стэна, который стоял спиной и творил несколько заказов подряд. Кому-то капучино, кому-то флэт уайт, а девушка, не выпускавшая из рук смартфон, ждала свой холодный ванильный кофе.

В голове Авалинды замелькали картинки битв, и чей-то голос, тихо говоривший: «Таких как я раньше приглашали на битвы, уважали и почитали. А после забыли и стали использовать как пушечное мясо, которое сложно убить. Я долгое время подчинялся их правилам, я думал, так нужно. Но после смерти моих товарищей, я понял, что у меня есть выбор. И я ушел».

Ава закрыла глаза и ее словно обдало ветром, принесенным из начала века, она почуяла запах пороха и крови. Грудь сдавило, словно сердце попало в железные тиски. Пришлось откашляться и выпить воды. Теперь на каждом столике располагался кувшин с чистой водой и пара стаканов из тонкого голубого стекла.

Новый бариста расправил плечи, словно скинул плащ, и обернулся в пол оборота. Его аккуратно завязанные волосы в хвосте под бейсболкой, прошлись по верху лопаток и вернулись на место. Ава почтительно кивнула. Стэн не ответил, а позже подошел к ее столику сам с заказанным ею напитком.

– Не надо меня так явно рассматривать, мисс. Я помладше вас, но кое-что умею. – сказал Стэн, любезно ставя чашку с горячим шоколадом на стол.

– Прошу прощения. Не удержалась. Веду дело поэтому везде в рабочем режиме.

– Работаешь в Ковене?

Он по привычке быстро перешел на ты. Свои всегда свои.

– Да. Авалинда Райс, третий ранг. – сказала Ава, протягивая руку.

– Стэн Ригл. Новый бариста у госпожи Мэйбл, – сказал он, осторожно пожав ей руку.

– Ты перевертыш? Если могу спросить.

– Да. – обыденно ответил он и добавил. – А что за дело ты ведешь?

– Убийство молодого человека на Морнингсайд. Обескровили.

– А, слышал. Сразу скажу без записи, всю информацию я знаю из газетенки Ковена.

– Стэн, – весело пролепетала Софи. – новый заказ.

– Иду! – ответил он. – Приятно было познакомиться, Авалинда.

Ава кивнула и решила более не копаться в недрах подсознания нового баристы-оборотня и молчаливо прикончила шоколад, поглядывая на разношерстную публику, ливнем нахлынувшую к Мэйбл.

***

Дэнни шла по коридору родительского дома, в котором жила до переезда в Эдинбург.

Он казался знакомым и чужим одновременно, все то же самое, но что-то отличалось, и она чувствовала это выжигающим сердце предчувствием. Девушка смотрела вперед, не видя, что по бокам, они казались затуманенными, словно кто-то навесил шоры. Она шла и шла, коридор не кончался, хотя она знала, что вот тут должна быть дверь в мамину комнату, а дальше комната ее брата. Джон был младше родной сестры на пару лет, они общались довольно близко, но после ее переезда, Дэнни перестала звонить ему. Не хотела нарваться на мать. А брат, будучи скромным и отстраненным никогда не проявлялся сам. Дэнни скучала по нему, они росли вместе в большом каменном доме на окраине Фолкерка, где в саду мать высаживала розы и гардении, а по периметру участка росла смородина и малина. Дэнни бегала с Джоном на перегонки, а после им всегда было велено собрать ягоду или убрать слизняков. Сейчас Дэнни не могла понять почему не хочет видеться с матерью. Лишь иногда во сне она звала ее, когда снова видела каменный дом, а та никогда не поворачивалась лицом, отвечая сухо и невпопад.

Сейчас, находясь во сне, Дэнни тоже подумала о матери, но почему-то не могла зайти в комнаты, их просто не было, а коридор тянулся и тянулся, бесконечно уходя вперед.

Сон быстро перебросил ее в другое место, оставив дом матери где-то позади, до него было не дотянуться, как ни старайся.

Теперь она лежала в своей кровати на улице полумесяца, накрытая одеялом. За окном стемнело, Дэнни сладко перевернулась на другой бок и увидела тень в углу. Ничто в комнате не могло ее отбрасывать, и девушка вцепилась в одеяло, а после догадалась включить прикроватную лампу. Тень тут же исчезла, оставив рассеивающийся красноватый туман после себя. Дэнни же снова провалилась в беспокойный, тревожный сон.

И очнулась снова. Открыв глаза, она ощутила тяжесть на груди, будто кто-то сидел сверху и давил всем своим весом. Она не могла пошевелить не единой конечностью, широко выпучив глаза и хватая воздух ртом. В исступлении Дэнни осторожно повернула голову влево и медленно вправо, поняв, что все же одна. Воздуха не хватало, Дэнни отдалась панике. Она шарила глазами впереди себя, пытаясь понять, что же так давит на нее. С каждым ее вдохом существо проявлялось, и через двадцать глубоких прерывистых попыток дышать, Дэнни с ужасом разглядела нечто сидящее на ее груди. Горгульи глаза смотрели на Дэнни, само существо черное, покрытое густой шерстью, оно сидело, надавливая лапами на грудную клетку. Дэнни попыталась закричать, позвать на помощь, но голос будто пропал, и она хватала его губами, как рыба. Существо скалилось в злобной кривой улыбке, наслаждаясь паникой Дэнни, которая лилась из нее потоком.

Глава 17 Спа-салон Большого Джо

Маленький человек с красивым лицом, вдовьим пиком и темными волосами, зачесанными назад, вышел на Королевскую милю из здания, вход которого венчала скульптура золотого ястреба с крысой в клюве. Легко и уверенно он пошел на юго-запад, свернул налево, оказавшись напротив паба. Внутри направился к дальнему столику в углу под витражным окном с чертополохом. Через минуту к нему подошел официант и спросил, чего он желает.

– Будьте добры, стейк с картофелем полпинты темного пива. Прожарка medium rare. – ответил Томми О’Брайан и вытащил газету из кармана, сложенную в несколько раз. В его руках она тут же выпрямилась и стала как новенькая.

В The Witching Herald, еженедельном вестнике всего паранормального в Эдинбурге, на первой полосе красовалась статья про обескровленного молодого человека, которого нашли у кофейни в районе Морнингсайд-роуд. Статья называлась «Вампир или нечисть похуже? Какие еще ужасы произошли в тихом районе Морнингсайд?» Томми поднял бровь с недовольным видом. Ниже более мелким шрифтом значилось: «Официальные власти не дали никаких комментариев. Кто же возьмется за это жуткое дело?»

Название кофейни тщательно скрывали, хотя и так всем было ясно, где именно произошло это печальное событие. К слову, гостей кофейни прибавилось после этого. Владелец заведения поспешил внедрить в меню кровавокрасные напитки, умолчим про торт Красный бархат, который стал продаваться в разы чаще (как только на каждый кусочек водрузили шоколадных летучих мышей), а также он договорился с местными экскурсоводами, чтобы завозили туристов именно к нему в рамках экскурсий по таинственному Эдинбургу. А поскольку это сеть кофеен, остальные точки в городе также переняли меню, наводнив его своими изобретениями.

Официальные власти скрыли это убийство и даже не сразу позвонили подруге жертвы, чтобы та, Даниэла Миллар, опознала его. Позже им все же пришлось пригласить девушку на опознание, потому что других вариантов у них не оказалось.

Читая статью, Томми вспомнил одно имя. Около восьмидесяти лет назад он впервые услышал его в контексте убийства, вдыхая сухой воздух Марокко через ткань, чтобы не наглотаться пыли и песка, и с тех пор запомнил. Сейчас, сопоставляя обстоятельства происшествия, Томми понял, что речь идет о том же существе. Совпадений быть не должно, но перепроверить стоит. Именно эта особа могла так театрально заявить о себе.

Между тем, Томми давно невзлюбил главного редактора газеты Джимми Рэймонда, наполовину существа из недоразвитого мира за дурацкие заголовки и излишнее привлечение внимания к Ковену. Такие как Джимми, полукровки, не были редкостью. Разношерстные браки или просто связи пестрили всегда и везде, и мир ведьм и сущностей это не обошло стороной. Ковен не интересовался этими связями, главное не нарушать Кодекс.

Газета же была необходима. Она давала понять всем нелюдям в стране, что происходит в Эдинбурге, и что сюда стоит приехать, если нужна работа в Ковене. Агенты всегда в спросе.

Официант принес основное блюдо через пятнадцать минут, а пиво почти сразу. Томми поблагодарил его и, отложив газету, принялся за свой обед.

Пока начальник тюрьмы Ковена поглощает свой обед, расскажем о нем пару деталей. Ему вспомнилось, что один раз все же удалось поймать эту самую особу из Марокко, но поймала ее обычная лондонская полиция. И она совсем не предусмотрела, что особа та далеко не человек, и может сбежать, просочившись сквозь щель в виде дыма. Томми всегда забавляла ситуация, когда официальные власти перевозили своих особо опасных заключенных. Они всегда делали это максимально заметно. Черные автомобили полицейских, фургоны из пуленепробиваемой стали обязательно с обозначением того, что это полицейская машина.