Вереск и Полынь

Эриш видел, как Рюу подошёл к нему, сжимая в руке обсидиановый нож. Он дожидался первого луча солнца, чтобы нанести удар. Сэтору открыл глаза и схватил Рюу за руку ровно в тот момент, когда первый рассветный отблеск коснулся неба. У Ниола был с собой другой нож, поэтому он сам попытался убить Сэтору, но его остановил Рюу. Эриш махнул рукой, отдавая приказ схватить всех сектантов, и лично надел наручники на Ниола.

– Кстати, это не Хизока, – сказал он, показывая на Сэтору.

– Меня надо было приносить в жертву, – хмыкнул Рюу. – Я хотя бы принц. А этот просто военный.

– А где Хорейс? – вдруг спросил Шиори, оглядывая арестованных. – С ними же ещё норт был.

– Не мог же он профессионально скрыться, – проговорил Эриш. – Он ведь обычный чиновник.

– Однако его нет.

– Думаю, его быстро найдут, если он где-то в лесу, – сказав так, Эскот вдруг замер. Он чётко увидел перед собой схватку Рюу и Хорейса.

– Эриш? – Шиори осторожно коснулся его руки.

– То ли он такой же фанатик, как Ниол, и верит в то, что жертвоприношение необходимо, то ли всё намного серьёзнее.

– С чего ты это взял?

– Есть вероятность, что он будет пытаться убить Рюу. Я это видел. Но вопрос, как ему удалось скрыться, остаётся открытым. Его немедленно объявят в розыск.

– Что значит, ты это видел? – спросил Дракон.

– Я иногда вижу то, что совсем не хочу видеть. И так всю жизнь. Не буду утверждать, что оно сбывается на все сто процентов, но… Тебе бы лучше поберечься.

Эриш отвёз Шиори и Рюу в сыск, а сам отправился в отдел кадров губернаторского дворца. Там никого ещё не было, кроме охраны, но Эскот не собирался ждать, поэтому просто использовал на ней гипноз. Найдя личное дело Хорейса, Эриш быстро его пролистал, и ему очень не понравилось то, что он увидел. Он вернулся во дворец правосудия и без стука зашёл в кабинет Эфы, который всё ещё беседовал с Шиори и Рюу.

– Личное дело Хорейса из отдела кадров, – сказал Эскот.

– Ты сам читал?

– Просмотрел.

– И?

– Не за что зацепиться, кроме одной маленькой детали. Прежде чем поступить в академию управления, он год отучился в школе сыска.

– Был отчислен или сам ушёл?

– В деле не сказано, но я узнаю.

– Не нравится мне всё это, – проговорил Эфа.

– Думаешь, его кто-то завербовал?

– Есть у меня предчувствие, что нам скоро понадобится Манекенщик.

– Давай пока без этого.

– Без этого так без этого. Разбирайся, при каких обстоятельствах Хорейс бросил школу сыска.

Чтобы это выяснить, Эриш направился туда, где когда-то учился сам. Директор школы как раз только пришёл на работу, и Эскот сразу задал ему интересующий его вопрос о судьбе некого Хорейса.

– Сам ушёл, – ответил директор. – А ведь подавал надежды.

– Чем он объяснил своё отчисление?

– Тем, что передумал и понял, что у него совсем иное призвание. Мол, он по-прежнему хочет служить людям, но иначе, и решил поступить в академию управления.

– Как думаете, мог на него кто-то повлиять, или это всё-таки было только его решение?

– Мог, – кивнул директор. – Он был слишком хорошим учеником. У него всё получалось.

Эриш позвонил Эфе и доложил о том, что узнал о Хорейсе.

– Не обойдёмся мы без Манекенщика, – ответил Гоун. – Вот увидишь.

– Ты знаешь что-то ещё, но не говоришь мне?

– Пока просто смирись, – и Эфа повесил трубку.

Гоун вызвал к себе обоих Эскотов вечером следующего дня.

– Ты хоть иногда спишь? – поинтересовался Юстас, глядя на три пустых чашки из-под кофе и тёмные круги под глазами Эфы.

– Пока Вернер не выиграет следующие выборы, о сне придётся забыть. Причём нам всем.

– То есть я снова был прав!

– Не знаю, что ты там себе напридумывал, но ситуация такова. Рюу арестовали на улице и посадили в одну камеру с Хорейсом, которого прятали именно в КПЗ, где его, конечно, никто не искал. Хорейс напал на Рюу, не подозревая, что этот человек на самом деле мастер скрытности. Как вы можете догадаться, Рюу убил Хорейса. После этого человек, работающий в КПЗ, который и подстроил эту чудесную встречу, поспешил на важную встречу к губернаторскому дворцу. Шиори за ним проследил и детально описал человека, который, как мы теперь понимаем, изначально стоял за всем. Это Дерек Тод, новый министр здравоохранения.

– Если я что-то понимаю в истории языка, то его фамилия означает «смерть», – проговорил Юстас. – Отличный у нас министр здравоохранения, лично я в восторге.

– Тебе с ним работать, – сказал Эфа.

– А он идиот?

– Очень вряд ли.

– Тогда на кой он захочет работать с бывшим помощником провалившегося Буркхарда?

– Надо, чтобы захотел, агент Бешеная ладья. Ты Манекенщик или нет?

– Мне нужна вся возможная и невозможная информация об этом Тоде. Я хочу знать его сильные и слабые стороны. Особенно слабые.

– Пока держи фото и личное дело, – Эфа протянул Юстасу папку.

С фотографии на него смотрел мужчина-норт лет тридцати с уверенным волевым лицом. На галстуке красовался необычный золотой зажим в виде пернатого змея.

– Так вот откуда идея о жертвоприношениях Кецалю, – догадался Эскот. – Наш Тод любит мифологию амаргов.

Затем Юстас открыл личное дело, из которого выяснил, что Тод поступил в медицинский, но, получив специальность фельдшера, продолжать обучение не стал, а подал документы в академию управления, которую окончил с отличием. Устроился на работу в министерство здравоохранения и дослужился до министра.

– Скудненько, – заметил Эскот.

– Будет больше, – ответил Эфа.

– А у меня показ скоро. Ты придёшь?

– На него собрались все наши гости из Ямато, так что мне придётся обеспечивать охрану. С учётом всего случившегося даже думать не хочу о том, что может там произойти.

Информацию о Тоде Юстасу принесли как раз накануне показа. В «Ирбис» явился курьер, доставляющий канцелярские товары и между делом всучил Эскоту конверт. Раскрыв его и обнаружив, что это письмо от службы безопасности, Юстас понял, что игра началась. С этого момента дорога во дворец правосудия была для него снова закрыта, даже при всех предосторожностях. Теперь он был Манекенщиком, за плечами которого работа на Буркхарда, несколько арестов и куча разнообразных слухов, один другого краше.

Эфа выполнил просьбу Юстаса как нельзя лучше, подчеркнув именно то, что он просил. Среди сильных сторон Тода он выделил его ум, проницательность, хорошую физическую форму и регулярные занятия спортом.

– Неужели на этот раз никаких попоек, наркотиков и оргий? – проговорил Юстас.

А вот слабая сторона у Тода нашлась только одна. Министр здравоохранения очень боялся заболеть. Он страдал ипохондрией, которую старался тщательно от всех скрывать.

– Так мы же созданы друг для друга! – довольно улыбнулся Эскот. – Я найду у тебя все возможные и невозможные болезни и сам же их вылечу. При идеальном раскладе ты жить без меня не сможешь. Главное теперь не перестараться и не спугнуть. Ты должен захватить наживку медленно и, что важно, самостоятельно.

Юстасу не терпелось познакомиться с Тодом ещё до показа, но он понимал, что времени было уже слишком мало. Однако Эскот решил хотя бы попробовать. Он знал, что помощник министра просвещения регулярно ездил на юг к его матери Шушаник как к известной знахарке, и решил воспользоваться этим как поводом для того, чтобы заявиться в губернаторский дворец. Оставив пистолет у охраны на выходе, Юстас поднялся на второй этаж и зашагал по коридору по направлению к кабинету министров. В его руках была старая знахарская сумка, которую он обычно держал в машине на всякий случай. Конечно, не было никаких гарантий, что он встретит там Тода, но Эскот надеялся на своё везение и ту самую серендипность. Однажды он уже проделывал то же самое, один в один, чтобы встретить человека, который занимался скупкой картин и был готов убить ради пополнения своей коллекции. Тогда Юстасу повезло.

Теперь же Эскот повстречал какого-то молодого человека в довольно скромном, но опрятном костюме, который, увидев Юстаса, вдруг замер и уставился на него, выпучив глаза.

– Мы знакомы? – улыбнулся Эскот.

– Нет. То есть я вас знаю. Вы Юстас Эскот?

– Да. Хотите автограф? Или приглашение на показ?

– Нет. То есть… это правда, что вы знахарь?

– Потомственный. Моя мама – Шушаник, моя бабушка – Кейлин, если вам о чём-то говорят эти имена.

– Ещё как говорят! Я давно пытался отвезти шефа на плантацию Эскотов, чтобы он показался им, но ему некогда. Он ходил к обычным врачам, а те только деньги с него берут. Он всё возвращается к ним, а толку никакого. Они то вообще ничего не находят, то лечат явно не от того.

– Прошу прощения, а кто ваш шеф?

– Господин Тод.

– Мне ни о чём не говорит эта фамилия, извините.

– Это министр здравоохранения.

– Можно сказать, что теперь стало немного понятнее.

– Вы согласитесь с ним встретиться?

– Конечно, только сейчас я не могу, я пришёл к другому пациенту.

– Я всё понимаю, господин Эскот. А что если завтра?

– Завтра никак не получится. У меня показ. Вы, наверное, знаете, что я работаю манекенщиком?

– Послушайте, господин Эскот, а если сегодня вечером?

– Дайте подумать… Наверное, я смогу.

– Было бы чудесно! Приходите сюда после шести, я вас встречу. Шеф всегда задерживается на работе.

– Договорились, – улыбнулся Юстас. – А как вас зовут?

– Кевин Стюарт. Я помощник господина Тода.

– Очень приятно, – Эскот протянул ему руку.

«Какой же я везунчик!» – промелькнуло в мыслях Юстаса.

– Как не повезло Тоду, как повезло Максу, – сказал он сам себе, вспоминая слова из рекламы крема для лица.

Вечером Эскот предупредил Эриша, что пойдёт охотиться на пернатого змея, и отправился обратно в губернаторский дворец. Стюарт уже поджидал его у входа в кабинет Тода.

– Большое вам спасибо, что вы пришли, – заговорил Кевин. – Я рассказал о вас шефу. Он очень недоверчивый, я заранее хочу извиниться за него, но я уверен, вы сможете ему помочь.

– Будем надеяться, – ответил Юстас и зашёл в кабинет вслед за Стюартом.

– Это господин Эскот, – представил его Кевин. – Я говорил вам о нём.

Тод сидел за массивным столом и был погружён в чтение каких-то бумаг. На нём были очки в дорогой оправе, на руке красовался золотой перстень-печатка, на галстуке – тот самый зажим в виде пернатого змея. На столе царил идеальный порядок, за спиной Тода на стене висела карта Айланорте с отмеченными на ней больницами.

– У меня мало времени, – проговорил министр.

– У нас всех его не так много, – ответил Юстас.

Тод снял очки и заинтересованно взглянул на знахаря.

– Кевин, ты можешь быть свободен, – сказал он. – Завтра утром жду от тебя выкладки по закупкам нового оборудования.

– Всё будет готово, шеф, – кивнул Стюарт и, попрощавшись, покинул кабинет.

– Значит, вы потомственный знахарь, – проговорил Тод.

– Верно.

– Я успел навести о вас справки.

– Страшно представить, что вы узнали.

– То, что вы работаете манекенщиком, дело ваше и меня не касается. То, что вы были помощником Буркхарда, в целом создаёт любопытный портрет. Вы были арестованы и не раз, но вы ни разу не получили реальный срок.

– Меня не за что было сажать, – улыбнулся Юстас.

– Допустим. Ваш кузен работает в сыске.

– Кто-то из нас должен был. Вы же знаете, кто наши родители.

– Почему же не вы? Разве вы не окончили школу сыска?

– Сразу после окончания школы я устроился на работу к Буркхарду. С тех пор дорога обратно для меня была закрыта.

– Не жалеете?

– Не смотря ни на что, нет.

– Это правда, что Буркхард чуть не убил вас, обвинив в предательстве?

– Правда. Я долго не мог ему этого простить. После всего, что я для него сделал. Но сейчас это в прошлом. К тому же, где я и где Буркхард.

– Признайтесь, вы тоже наводили обо мне справки?

– Я попытался. Узнал лишь, что вы занимаетесь спортом, что похвально.

– А я узнал о вас ещё кое-что, но об этом позже. Давайте к тому, зачем вы пришли. Кстати, сколько вы берёте за консультацию?

– Сколько дадите. Поймите, в деньгах я не нуждаюсь, но и оставить знахарство не могу. Я люблю маму.

– Знахарство порой позволяет узнать то, что обычный манекенщик не сможет, не так ли?

– Но насчёт мамы я всё-таки не соврал.

– Что ж, приступайте.

– Тогда расскажите, что вас беспокоит.

– Вы соблюдаете врачебную тайну?

– Конечно. О том, что вы мне скажете, никто не узнает. Иначе я бы не был знахарем. Разве вы уже об этом не узнали?

– Хорошо, давайте попробуем. У меня регулярные головные боли, боли в груди, иногда в животе. Я прошёл все необходимые обследования, но врачи утверждают, что сердце у меня совершенно здорово, и, кроме небольшого гастрита, ничего найти не могут.

– Вы позволите вас осмотреть? – спросил Юстас.

– Да, – Тод кивнул.

– Вам нужно будет раздеться по пояс и прилечь на диван. Очень удачно, что в вашем кабинете он есть.

Министр послушался. Завершив осмотр, Эскот задал вопрос:

– А сейчас болит что-нибудь?

– Да. Грудь и живот.

– Позвольте усомниться.

– Что?

– В данный момент у вас… – Юстас сделал паузу и легко коснулся лба Тода, – у вас головная боль. Дольно сильная.

– Вы считаете, что я вам солгал?

– Вы мне не доверяете, вот и всё. Но с головной болью я могу помочь, если пожелаете.

– Пожелаю.

– Присядьте, – и Юстас обхватил ладонями голову своего пациента и начал читать старую молитву амаргов:

– Белый шалфей, эхинацея, косички из сладкой травы и свет юкили, сила твоя, мудрость твоя через мои руки да придёт.

Он далеко не всегда говорил что-нибудь, когда снимал боль, но решил, что человека, интересующегося мифологией, это должно впечатлить.

– Поразительно, – сказал Тод. – Мне больше не больно.

– Это временный эффект.

– Что нужно сделать, чтобы он стал стабильным?

– Понять причину. Дайте мне пару дней на то, чтобы я подобрал вам нужное лечение.

– День. Дня вам хватит.

– Завтра у меня показ. Я ведь манекенщик.

– Хорошо. Послезавтра утром.

– Не хотите прийти посмотреть?

– Нет. Я вас больше не задерживаю.

– Хорошего вечера, – улыбнулся Юстас и покинул кабинет министра. Вернувшись домой, он первым делом позвонил Эфе и проговорил:

– Мне нужна информация из всех медицинских карт Тода, которые он только заводил. Особенно меня интересуют анализы и прочие обследования.

– А что, сам уже мух не ловишь? Или ты не такой гениальный знахарь, как о тебе говорят?

– Я ловлю и мух, и змей. Я прекрасно знаю, что у Тода. Мне нужно, чтобы мой диагноз не совпал ни с одним из тех, которые ему уже поставили. И я не хочу брать у него анализы, я должен быть ещё гениальнее, чем я есть.

– Как быстро?

– Завтра.

– Всё будет, – и Эфа положил трубку.

На следующий день Эриш с удивлением обнаружил брата дома, хотя полагал, что тот будет вовсю готовиться к показу. Юстас сидел на диване в гостиной и внимательно читал какие-то бумаги, очень похожие на медицинские документы.

– Надеюсь, это не твоё, – Эриш взял одну из бумаг.

– Это вообще-то врачебная тайна! – Юстас выхватил результаты анализов обратно.

– Это ведь Тода?

– Да, его.

– И что там такого таинственного, что мне нельзя знать?

– Ты всё равно в этом ничего не понимаешь, братец лис.

– Допустим, я не все слова там понял, но в целом…

– Я завтра утром должен поставить ему достоверный диагноз. А он очень подозрительный.

– Тод? Если бы он не был подозрительным, тебя бы не отправили с ним работать.

– Братец лис, и ты меня ещё туканом зовёшь. Так, – Юстас взглянул на часы, – мне надо бежать в «Ирбис». А это всё…

Он собрал все бумаги и отправился с ними на кухню. Когда туда пришёл Эриш, он увидел, что брат сжигает их в раковине.

– Это что за костёр? – поинтересовался он. – Вроде мы не на празднике в Тиере.

– Я запомнил всё, что нужно, а Тод ни в коем случае не должен узнать, что в моих руках были его анализы.

– Звучит отвратительно.

– Я знахарь, меня трудно таким смутить, – и Юстас включил воду.

Понимая, что Тлалок будет недоволен, он решил обязательно выдать старому слуге премию и поехал в «Ирбис», где ему предстояло познакомиться с главной изюминкой показа – огромным жёлтым питоном по кличке Одуванчик. Юстас живо представлял себе реакцию Эриша на его эффектное появление с этой милой рептилией, но с другой стороны, это было весело.

Молодые перспективные дизайнеры Свит и Кейдж представляли свою первую коллекцию, на которую их вдохновила культура Феса и Фейсалии. Первый выход Юстаса был вполне стандартным – он демонстрировал костюм, вышитый фейсальскими узорами, и необычным была только вуаль на лице, такая же, как у девушек-моделей. Второй его выход был в узорчатых брюках и полупрозрачной рубашке, а вот третий… Юстас надел просвечивающие брюки, жилетку на голое тело и вуаль, а затем ему на шею повесили Одуванчика. Эскот посмотрел на себя в зеркало и остался очень довольным собой. Дойдя до конца подиума и приняв эффектную позу для фотографов, Юстас бросил взгляд на Эриша. Выражение лица брата было таким, что ему стало смешно.

Вернув питона хозяевам и отправившись на общий финальный выход, Юстас внимательно осмотрел зал. Эфу он там не обнаружил, но агентов приметил. Мидори вообще сидел прямо на первом ряду. Что ж, возможно, сегодня оппозиция ничего и не готовила или у неё просто не получилось.

– Тебе не понравился Одуванчик, братец лис? – с улыбкой спросил Юстас, когда Эриш подошёл к нему после показа.

– Какой ещё одуванчик?

– Мой питончик.

– Как можно было так назвать питона?

– По-моему, милое имя.

– Он хотя бы был сыт?

– Да, я скормил ему манекенщика конкурента.

– Отлично. Кстати, нас Макс зовёт на прощальный ужин.

– Он опять уезжает?!

– Не он, гости из Ямато.

– Не пугай меня так больше. Ему ж нельзя уезжать сейчас. Он должен делать добрые дела и завоёвывать любовь электората.

– Добрые дела?

– Да. Бабушек там через дорогу переводить, макулатуру собирать.

– Братец суслик, ты уже выпил?

– Едем к Максу.

Эскоты едва вернулись домой, как в «Элизиуме» зазвонил телефон.

– Час ночи, какого вообще? – выругался Эриш и снял трубку. – Слушаю. Братец, это тебя, какой-то Кевин Стюарт.

– Ничего себе! – Юстас буквально вырвал трубку из рук брата. – Доброй ночи, господин Стюарт. Что случилось?

– Простите за поздний звонок, господин Эскот. У шефа проблемы. Вы не могли бы приехать?

– Куда?

– К нему домой, – и помощник министра назвал адрес.

– Сейчас буду.

– Ты не можешь сесть за руль, – проговорил Эриш, когда Юстас повесил трубку.

– Прогуляюсь, – кивнул Юстас и, схватив свою сумку, вышел из дома.

Тод жил не очень далеко от Эскотов, и его дом был одним из тех старинных особняков, которые не так давно были отреставрированы и приобрели некий флёр современности. Юстас позвонил в дверь, и ему открыл высокий стройный мужчина средних лет, одетый так, словно сейчас был полдень, а не разгар ночи.

– Господин Эскот? – проговорил он.

– Да, – улыбнулся Юстас.

– Проходите, вас ждут.

Эскот зашёл в дом и оказался в гостиной, которая чем-то напомнила ему «Элизиум». Здесь время словно застыло, и гость мог почувствовать себя в эпохе до «Атадо». Юстас, который с одной стороны, любил почти всё современное, обожал свой дом и не хотел ничего в нём менять. Здесь всё тоже было пропитано тем самым традиционным духом Айланорте, которого не хватало в новостройках.

Слуга проводил Юстаса в кабинет, где за старинным столом сидел Тод в длинном шёлковом халате.

– Благодарю, что смогли приехать, господин Эскот, – проговорил он.

– Что вас беспокоит, господин Тод?

– Мигрень, и обезболивающие не помогают.

– При мигрени это частое явление.

Юстас подошёл к министру и проделал то же самое, что и при их прошлой встрече.

– Вы помогли, спасибо, – сказал Тод. – Что вы можете сказать о дальнейшем лечении?

– Я не уверен, что вам понравится то, что я вам скажу.

– Говорите.

– У вас соматизированное расстройство, а также мигрень, вызванная постоянным переутомлением и стрессом. Плюс небольшой гастрит, который тоже вызван стрессом и нерегулярным питанием.

– Соматизированное расстройство – это что такое?

– Это нервное.

– В каком смысле?

– В прямом.

– Вы что, намекаете на то, что я нервно больной?

– Видели бы вы сейчас себя со стороны. С каким выражением лица вы это говорите. После этого любой врач скажет вам, что у вас отменные нервы и найдёт другую болезнь. Любую, лишь бы она вас устроила.

– А вы, значит, не боитесь говорить мне правду?

– Нет. Я Манекенщик, чего мне бояться?

– И чем же вы предлагаете мне лечиться?

– В вашем случае ничем.

– То есть как?

– Вы же не планируете сменить работу?

– Нет.

– Значит, смиритесь. Нервы и переутомление будут вас преследовать. К тому же, как я понимаю, расслабляетесь вы примерно никогда?

– Я занимаюсь спортом.

– По расписанию и оставаясь в напряжении. Вы не пьёте и не курите, и это похвально. Но… в общем я всё сказал и могу уходить.

– Подождите. Я хочу сделать вам одно предложение.

– Любопытно.

– Я предлагаю вам должность моего личного лекаря.

– Но разве вам нужен личный лекарь?

– Такой, как вы, да.

– Я не брошу работу в «Ирбисе».

– Если вы сможете совмещать, то я не стану возражать.

– Это всё довольно неожиданно, но… я принимаю ваше предложение.

Домой Юстас шёл пешком по пустынным ночным улицам и радовался тому, что его внезапное решение сказать Тоду правду попало в точку. Это был излюбленный способ Эриша действовать на людей – не врать, а это подчас обезоруживало сильнее самой изысканной лжи. Юстас не произнёс слово «ипохондрия», заменив его соматизированным расстройством, коим она и являлась, и придал заболеванию весомости.

Теперь, когда Эскот заполучил место под боком Тода, ему нужно было заработать максимальное доверие и показать готовность выполнить любое поручение, а в этом Манекенщику не было равных.

III

Юстас почти привык приезжать к Тоду в районе полуночи, но когда тот вызвал его в шесть утра, Эскот не выдержал и не поехал. Вернее, поехал, но не сразу, а сначала позволил себе принять душ и выпить кофе.

– Почему вы заставили себя ждать, господин Эскот? – услышал он, когда, наконец, приехал в дом Тода.

– Потому что вы не за того меня принимаете. А ещё говорили, что наводили обо мне справки.

– Я как раз принимаю вас за того, кем вы и являетесь, а ошибаетесь здесь вы.

– И в чём же я ошибся?

– Вы тоже узнавали обо мне. Не поверю, если скажете, что нет. Манекенщик должен понимать, с кем работает.

– Самую малость.

– Вам известно о моём образовании?

– В общих чертах.

– И вас не удивило, что я переспросил вас о том, что такое соматизированное расстройство? Полагаете, фельдшеру не знакомо это понятие?

– Господин Тод, вы подняли меня в такую рань, чтобы обсудить мою невнимательность? Я думал, вы тут от боли умираете.

– И поэтому так спешили ко мне, что у меня было достаточно времени для того, чтобы выбрать себе памятник получше?

– А место вы уже приобрели?

– Разумеется. А если вы будете продолжать в том же духе, то для вас я куплю землю по соседству.

– Мне никто никогда не делал таких подарков, господин Тод. Я тронут.

– Кажется, голова у меня начала проходить.

– Вот видите, как положительно я на вас влияю. Мы просто поговорили, а вам уже полегчало.

– Скажите, господин Эскот, насколько именно вы беспринципны?

– У Эскота довольно много принципов, фамилия обязывает. А вот у Манекенщика их практически нет.

– Смог бы Манекенщик убить своего кузена, если бы тот встал у него на пути?

– Хороший вопрос. Однажды я сдал его сыску. Эришу тогда грозил электрический стул. Но я же потом его и вытащил. Он всё-таки сын брата моей мамы. Родная кровь.

– Рад, что вы так ответили. Если бы вы были готовы убить брата, пусть и двоюродного, то и на меня вам будет, тем более, плевать.

– Мне никогда не плевать на того, кто платит мне деньги. А сейчас платите мне именно вы.

– Вы ведь догадываетесь, какие у меня ближайшие карьерные планы?

– Вы всё-таки решили последовать моему совету, бросите работу и уйдёте в горы, где будете пасти альпак?

– Нет, я буду баллотироваться на пост губернатора.

– Айланорте?

– Нет, Феса.

– Там правит амир и не бывает выборов. А, вы умеете шутить, господин Тод. Вы меня приятно радуете.

– Мне нужен человек для некоторого рода поручений. Вы вполне можете подойти, но я должен вас проверить.