Воровка Дагорских лесов

Решительно поднимаюсь, поправляю порванное пальто и обтираю слезы рукавом. Смотрю на толпу и повторяю попытку прорваться. Теперь мне плевать, кто станет толкать или биться, я должна пройти.

Слепая от гнева, я сбиваю плечи в синяки, дорываю рукав пальто окончательно и не слышу оскорблений. Обезумевшие от горя и гнева лица проносятся фоном, меня пытаются хватать и толкать, но просвет уже близко. Как только добираюсь до металлической решетки, громко кричу, – Катерина! Катя!

Ограждение высотой в полтора метра. Можно попытаться перелезть и я пытаюсь, но не выходит.

– Стойте! Дальше нельзя!

– Мне надо!

– Девушка, стойте!

Военный грубо хватает меня за плечи и толкает назад от оцепления из военных Темного горизонта. Из-за широких плеч я не вижу задержанных, но знаю, Катя там. Я чувствую это. Скорее всего девочка побежала к Диане, ведь я сама просила остаться у нее. А это сразу за мостом…

Задержанных десятки. И становится больше. Военные ведут людей с противоположной стороны моста. Каждого промаркируют и транспортируют в Мрачный удел на карантин. Говорят, так проводят выборку реально зараженных. Тот, кто здоров, может после вернуться домой, в родной Дагор. Так говорят военные, но за все время из тех мест не возвращался ни один человек.

– Пожалуйста, пропустите меня! Пропустите, я должна попасть к сестре!

Бородатый военный лет сорока, сильный и пахнущий табаком снова отпихивает меня к остальным, назвав "идиоткой".

– Вы не понимаете! Она мэрок! Неприкасаемая.

– Ничего не знаю. Стой, где стоишь!

– Мрак, – цежу сквозь зубы.

Пройти здесь не получится. Тогда я продвигаюсь чуть левее, уступив место другим буйствующим горожанам, и снова пробую перебраться через забор. Сзади кто-то помогает, но второй военный повторяет действия первого, затем третий и тогда я теряю терпение. Ни мне, ни другим родственникам задержанных не удастся пробраться через оцепление силой. Время уходит и, если я ничего не придумаю, Катя погибнет.

– Я требую, чтобы вы немедленно пропустили меня! – Хватаюсь двумя руками за металлическую трубу и толкаю вперед, раскачивая.

– Стой, дура, куда ты лезешь? Там заражённые, – передо мной страж помоложе предыдущих, – Мы не можем допустить распространения инфекции.

– Не все в зоне заражены. Вы же знаете, без повреждений человек здоров.

Парень без маски, она вздернута вверх. Очень юн. На службе недавно, а от того еще сохраняется сострадание. В этом военном присутствует сомнение и страх в глазах, как будто среди горожан могут быть и его родственники. Заметно по бегающему взгляду, изучающему толпу, и пересохшим губам.

– Вы не имеете права препятствовать супруге военного из Темного горизонта пройти в зону маркировки задержанных.

– Что? Ваш муж воин Темного горизонта?

Есть! Сама не уверена, что есть такое право, но парень засомневался, а люди рядом с интересом примолкают.

– Да! Мой муж лейтенант Веслав, Страж Темного горизонта, – громко чеканю я. Чувствую, как губы дрожат и руки тоже. Но я все же поднимаю их, демонстрируя серебряную повязку. Ту, что повязал Дмитрий, – Возможно вам будет проще вспомнить, если я скажу, что он Бион!

– Веслав, – повторяет коротко стриженный широкоплечий парень с винтовкой. На мгновение он смотрит под ноги, а затем оборачивается к своим за спиной, – Сержант! Тут супруга лейтенанта Веслава Истрова. Требует, чтобы пустили.

– Дочка, разве ты замужем за Стражем? – Причитает старушка рядом со мной, – Ты внучка моего посмотри, пожалуйста? Его Ванечкой зовут. Двенадцать лет, он мэрок.

– Посмотрю, – шепчу, не сводя глаз с военного, а затем касаюсь рукой ладони женщины на моем плече, – Обязательно.

Время тянется вечность, даже если это несколько минут. Секунда за секундой утекают от меня, отнимая надежду найти Катерину.

Не так быстро, как бы хотелось, но план срабатывает. Молодой военный получает сообщение в наушник и обращается ко мне.

– Пропускаю! Но только одну. Подтягивайся, помогу перелезть.

Рев толпы усиливается. Кто-то ликует, а кто-то проклинает. Я хватаюсь руками за перила, и сильный парень перетягивает меня на себя, убрав винтовку за спину. Я чувствую, как дорывают мое пальто, остаюсь только в платье за ограждением.

Мне удалось! Я увижу Катю!

Благодарю стража, захожу за оцепление и столбенею. Всего в двадцати метрах впереди стоит ОН. Веслав держит одной рукой винтовку, перекинутую ремнем через плечо, и пристально смотрит мне в глаза. За спиной Биона колонна. Людей по одному маркируют и усаживают в тентованный кузов грузовых машин. Никто из задержанных не сопротивляется вооруженным стражам. Крики родственников за чертой остаются всего лишь гулом, ничего не значащим для зачистки.

По телу бегут мурашки. Как будто от морозного ветра подступающей Стужи, но это не так. Пронзительный взгляд Веслава сжигает изнутри. Он знает – я соврала. Никакая я не жена. Не была и никогда не буду…

Я решаюсь выйти на встречу. Ноги ватные, едва слушаются. А еще ужасно холодно наступать на каменные плиты. Только сейчас понимаю, что потеряла обувь в борьбе. И пальто. А платье, то самое, белое – перепачкано. Я больше не похожа на ту девушку, которую мужчина желал получить в проклятом лесу.

– Веслав, – подхожу почти вплотную. Смотрю в глаза стараясь не блуждать взглядом в поисках Катеньки, – Спасибо!

– Женой назвалась? – без эмоционально проговаривает мужчина, не сводя с меня глаз, – В тебе нет чувства самосохранения?

– На свою жизнь мне плевать.

– Даже так? – С издевкой проговаривает военный.

– Но тут моя сестра. Она здорова.

– Нет.

– Я знаю, что здорова. Катя никогда бы не подошла к зараженным, – говорю спокойно, но голос подрагивает. Делаю еще шаг вперед, приближаясь к биону будто к зверю. Тихо, медленно, нежно прикасаясь пальчиками руки к его руке. Замечаю, как глаза Веслава чуть дергает от контакта, – Помоги мне! Я сделаю все, о чем попросишь. Она мэрок, ей нельзя в Мрачный удел.

– Женой назвалась, – повторяет военный. Высокий мужчина перехватывает мою руку у запястья и болезненно его сжимает, – Значит будешь женой.

– А Катя?

– Назад никто не вернётся, – Бион поднимает запястье выше, принуждая меня встать почти вплотную, уперевшись в винтовку на его груди.

– Но, – я пытаюсь высвободить руку. Бесполезно.

– Поедешь со мной, жена. В Мрачный удел. Там и увидишь свою Катю.

Веслав разворачивает меня к очереди на маркировку и толкает в спину.

– Борис, оформи эту как сопровождение. Поедет в кузове пятой.

За металлическим столом сидит мужчина в очках. Худой, долговязый, средних лет. Веслав обратился к нему и подталкивает меня туда.

– А как оформить?

– Моя жена.

– Разве вы….?

– Сегодня, – с ухмылкой отвечает бион. Он наклоняется к моему уху со спины, – А я был прав. Белое недолго остается белым.

С этими словами он уходит вперед. Меня же оформляют. Без документов. Этот Борис еще та канцелярская крыса. Он упоминает, что сделает записи в административных книгах Дагора, а также по приезду в Мрачный удел я должна буду подойти к управлению, чтобы получить чип. Все жены военных имеют такое устройство, чтобы проходить туда, куда не пустят гражданских, и чтобы такие, как я, не имели возможности бежать.

– Вот и все. Проходите в пятую, – резюмирует Борис, – В другой раз говорите правильный статус. Вы невеста, еще не жена.

Невеста? Какая я невеста? Чья? Этого сухого палача с внешностью демона, так голодно смотрящего на меня со стороны?

Он пропуск в большой мир, где доступно больше, но не такой ценой.

Рядовой солдат ведет меня к машине. Затем для чего-то связывает руки, упоминая повторно о том, что невеста это не точный статус и так будет лучше. Возникнет меньше вопросов у проверяющих. Я не возражаю, а сама ищу глазами Катерину. Не вижу, пока не сажусь в кабину пятой рядом с водителем. Двери закрываются и тут, среди ожидающих погрузки в грузовой кузов одной из машин я вижу сестру с маркировкой на левой руке….

Глава 8. ТВАРИ

Мы выдвигаемся через четверть часа. Направляемся колонной через вторую часть города, за мостом и едем к огромной пробоине в стене. Здесь все в дыму, много военных, живых мертвяков и только что зараженных. Тех, кто уже приговорен к смерти несмотря на то, что все еще понимает происходящее и помнит себя. Люди, укушенные тварью, обезображенные. Я вижу женщину без руки. Ее левый рукав буквально повис вдоль тела. Одежда перепачкана кровью, глаза безумные, рот широко открыт. Она идет к колонне, ударяется о борт впереди идущего грузовика. Ноги несчастной подкашиваются, и она падает под капот. Бездушная машина на колесах безжалостно едет вперед. Я закрываю глаза и жмурюсь от противного чувства. Нас подкидывает, а затем заднюю осень.

– Мрак! Прутся под колеса, как собаки, – ругается водитель. Полный коренастый мужчина в синей кепке и старой военной форме Дагорцев жует сигару и с силой выкручивает руль от следующих зомбированных зараженных, – Давно я такого дерьма не видел.

– Они же люди, – шепчу я, – Они еще в сознании…

Но меня не слышат. Мотор ревет. Трое военных солдат в кабине никак не комментируют ужас, происходящий за окнами. Но каждый из них держит винтовку наготове.

Чем дальше продвигаемся, тем больше дыма и огня. Стражи Темного Горизонта используют огнеметы против толп прорвавшихся мертвяков. Из-за темноты я с трудом отличаю тени одну от другой, но машина периодически подскакивает, напоминает – они тут, их много.

– Так, всем хорошо держаться! – Командует водитель. Сам хватается за ручку слева над окном.

– А те, что в прицепе? – Спрашивает солдатик.

– Кто вылетит, тот останется. Они все равно не жильцы.

Парень бледнеет. Он сидит справа от меня, за водительским креслом. Молодой совсем, лет шестнадцать на вид, но он не мэрок, значит старше восемнадцати. Испуган, хоть и держится. Из Дагорских. Среди Темного Горизонта зеленых юнцов почти не бывает.

Я реагирую спокойно. Пятые в колонне, мы не можем хорошо просмотреть проем в стене. Движемся почти вслепую. Еще немного и Дагор останется позади. Впереди лес и долгая дорога к Мрачному Уделу. Я не была там прежде. Наслышана о каторжных полях и центрах реабилитации. Это место зла и боли. Моей Катьке туда нельзя…

Машину подкидывает, затем снова. Водитель газует, мы ускоряемся. Я хватаюсь руками за кресло спереди, но со связанными руками это непросто, поэтому при повторном подскоке я сильно влетаю головой в боковое стекло. Так, что на нем остается кровавое пятно, а по щеке бежит теплая дорожка крови. Солдатик замечает, тянет ко мне левую руку и подхватывает под локоть. Это спасает от повторной травмы.

– Спасибо!

– Не благодарите.

Улыбаюсь, сама смотрю на свое платье. Воротник в крови и пятно расползается. Но боли нет. Разбитый висок не дает о себе знать.

– Твою мать!

– Что там, Саныч?

Водитель выворачивает колеса в сторону, машина впереди нас выкручивает вправо и тут появляются ОНИ! Ровно под пробоиной огромной стены, пригнув уродливые длинные морды, стоят ТВАРИ!

– Мрак! Что делать? – Почти пищит солдат. Двое военных с переднего сидения направляют в лобовое стекло оружие. Но смелее всех водитель Саныч. Он за машину жизнь отдаст.

– Чего на дыбы встали, кошки драные! А ну хватайтесь за портки! Сейчас мы им покажем!

Меня удивляет, как военные отставляют винтовки в стороны и хватаются за что можно. А мой сосед еще и держит меня. Машина ревет, набирает оборот и газует в сторону тварей. У меня искры летят перед глазами от волнения и адреналина. Никогда раньше я не видела, чтобы кто-то пытался сбить или переехать ИХ!

Черные, длиной метров в пять и высотой в холке под два метра. Длинные когтистые четыре лапы. Более короткие передние и длинные задние. Четыре маленьких, но острых на зрение, глаза голубого цвета располагаются с каждой стороны приплюснутой головы монстра. Его пасть напоминает крокодилью, но короче и шире. Острые зубы в три ряда с выступающими передними. Именно передние зубы оснащены ядом. Монстры используют их, чтобы поразить жертву, оставить ее блуждающей или, как говорим мы – законсервированными на потом.

У существа длинный хвост, зауженный у основания и острый как копье. Им оно поражает цель, когда не удается сожрать или укусить.

Сейчас почти непробиваемый панцирь твари кажется черным, но это не так. Каждая особь, а именно самка – хамелеоны. Именно поэтому люди так часто не успевают заметить их, даже спящими и идут в пасть смерти…

Твари сильные, способные пробить металлический кузов старого военного грузовика, но Саныч слишком сильно заботиться о своей развалине. Он едет так, что тварь справа пригибается, а две других подаются в сторону. Нам вслед раздается шипение. Водитель кривится, ругается матом.

– Дерьмово работают военные, пустили эту шваль в город. А, преследовать надумали? Ну вот я покажу!

Я думаю о Кате, пока нас мотыляет по кабине в разные стороны. Кровь спеклась на виске, но я рискую приблизиться к стеклу, чтобы посмотреть, что творится сзади нас. Мы как раз пробираемся по бугристой насыпи мелкого камня – все, что осталось после взрыва.

Ничего. Машины стоят, а за нами несутся монстры. Грузовой тентованный кузов открыт. Страшнее всего тем, кто едет с меткой зараженного. Саныч о них не заботится. Но претензий ноль. Этот мужик спас не только нас, но и тех, от кого увел хищников.

Глава 9. Погоня

За стеной Дагорский лес. Не самая его проходимая часть. Всюду кустарники и паразитарные лозы, давно высохшие и точно окаменевшие. Они рвутся, напарываясь на капот и лобовое стекло груженой машины. Благодаря паре десятин сухих дней, почва устойчивая. Колеса справляются и вывозят нас вперед. Тварей не видно. Темно, а габаритные фонари давно разбиты в схватке за жизнь. Саныч неоднократно прикрикнул о том, что ненавидит свою работу и пора бы в отпуск. Военные молчат, все терпят и молятся о жизни не меньше моего.

– Они отстали? – Хватаюсь за переднее сидение, но солдат все еще страхует. Сейчас мы едем более-менее ровно.

– Как будто я вижу! Выгляди, проверь, если такая смелая!

Я оборачиваюсь к солдату, – Разрежь веревку!

– Что? Нет, нельзя, это против правил.

– Мрак! Да я ведь не зараженная, а невеста. Я по доброй воле тут. Потом свяжете мне руки, а сейчас дайте помочь!

– Ты серьезно высунешься? – Интересуется Саныч, не оборачиваясь. Я вижу его маленькие глаза в отражении зеркала заднего вида. Совиные седые брови торчат в разные стороны, а нос огромный и бугристый как картошка, – Если полезешь, сослужишь службу. Коробка передач скрипит от перегрузок.

Солдатик теряется, ищет поддержки от двух других военных, но они как будто окаменели, даже не оборачиваются.

– Только быстро, – решается парень, вытащив карманный ножик. Он разрезает пути, высвобождая мне руки, – И постарайтесь не убиться.

Запястья приятно чешутся после плотной веревки, я потираю их и согласно киваю. Поднимаюсь на одно колено на сидении и выкручиваю стеклоподъемник вниз. Внутрь прорывается холодный и свежий воздух.

– Не пахнет мертвечиной, хороший знак, – проговариваю я и высовываюсь наполовину, удерживаясь руками за края окна и ручку сверху, – Саныч, постарайся держать прямо, чтобы меня не убило деревом.

– Обижаешь, девка, я сорок лет за рулем!

Показываю большой палец вверх и высовываюсь чуть больше. Слева сверху есть балка, она для тента и за нее удается хорошо ухватиться. Это помогает мне почти стоять на окне и видеть, что происходит за машиной. Временами мигает один из фонарей. Я вижу, что мелькают тени. Но это не следы тварей. Существ больше нет и некоторые пойманные дагорцы решают рискнуть остаться в лесу, чтобы не попасть в зону карантина.

– Ааах, – высокая кочка, моя нога соскальзывает, я повисаю и к окну бросается солдатик. Он хватает меня за талию, пытается поднять, – Все нормально. Под коленом обхвати, чтобы я встала.

Это верх безнравственности – хватать девушку за ногу под юбкой. Но ему приходится. Проходит огонь и воду.

– Все нормально? Встала?

– Встала, – отвечаю Санычу. Получаю несколько раз мелкими ветками по лицу и бокам. Мы пробираемся через кусты, – За нами никого. Твари отстали.

– А что с кузовными?

– Похоже есть утраченные, – отвечаю сдавленно. Мужчины все понимают.

– Назад тогда воротайся. Не стой там.

– Лучше тут, если дорога скоро.

– Да почти, километров пять осталось.

Я решаюсь стоять на окне и держаться за поручень. Руки оцарапаны от старой облупившейся краски, висок слева пульсирует, а белое платье давно перестало быть белым.

Через минут десять мы выруливаем на подъем и там горят фонари. Впереди колонной стоят грузовые машины. Они ждут нас.

Вижу воинов Темного Горизонта. Оцепили проезд, поднимают руки, призывая нас встать дальше. Я до последнего не забираюсь внутрь. Когда Саныч останавливается, молодой солдатик бежит ко мне с разрезанной веревкой, но не успевает повязать ее обратно.

– Всем военным и штатским построится для проверки заражения, – командует суховатый мужчина лет шестидесяти. Он единственный, кто стоит без маски. В рядах стражей вижу биона. Он подходит последним, когда трое военных, водитель и я стоим в шеренге. Я встаю сама, так было велено. Чуть стражей заходят проверить кузов, а к нам подходит мужчина в белой форме с маленьким пистолетом-иглой, на котором есть табло голубого цвета со стороны пользователя.

– Почему женщина в таком состоянии? – Спрашивает командир отряда горизонта.

– Она выполняла поручение, проверяла отстали ли твари. У нас габаритные огни не работали, фары задние сбиты. Шли вслепую, а она юркая, забралась без проблем, – немного вспотев, доносит Саныч, – Нарушений не было.

– Как не было, если пассажирка не в составе военных? Гражданские не участвуют в устранении опасности.

– Командир, разрешите обратится, – бион подходит к мужчине, отдав честь.

– Разрешаю, Веслав.

– Эта женщина моя жена. Пока не фактически. Формально она не имеет права принимать участие в спасительной операции, но статья три может допускать отступление в случае, когда она подписала соглашение на биологические мероприятия препятствующие гибели.

Веслав врет. Он дает ложные сведения о моем несуществующем согласии стать бионом в случае смертельной агонии.

Мы встречаемся взглядом. Его губы поджаты, желваки заметно подергиваются. Командир же как будто ничего не видит.

– Описать ее. Проверить кровь и внести в списки, – мужчина оборачивается к Веславу, – А вы сразу по прибытии оформите ее. На женах должен быть чип. И предпишите особе обязательные работы за нарушение дисциплины.

Сглатываю. Выдыхаю. А Веслав смотрит. Он отдает честь командиру, строит своих солдат на полную проверку кузовных. Тем временем у меня берут кровь. Прибор не реагирует ни у меня, ни у Саныча с военными.

– А теперь пошли. Живо! – Веслав грубо хватает меня под руку, ведет вперед к машинам. Я не возражаю. Но ногами едва перебираю, чтобы успеть. Мы проходим четыре военные машины и у пятой, которая стоит поперек дороги первой в колонне, бион заворачивает за тентованный кузов и резко прижимает меня к металлической кабине.

– Вот так! Тут никто не увидит.

Я успеваю только вдохнуть, когда он накрывает мои уста болезненным, требовательным поцелуем. Сухие, изголодавшиеся губы мужчины игнорируют вкус до этого момента запекшейся в уголке рта крови, сажи на лице и всего того, что есть вокруг нас. Хотя вокруг ничего, кроме фонарей и дороги, уходящей в мрачный лес. Нас никто не видит, а страсть воина пролегает контрастом между отвращением к военным и странной жаждой мужской ласки.

Глава 10. Мрачный удел

Я схожу с ума или все в действительности? В темном мрачном мире может быть что-то приятное?

Веслав резко прерывает поцелуй и шарахается от меня точно от зверя. Два шага в сторону. Мужчина брезгливо отбирает губы воротником и смотрит остро, пронзительно. Я едва дышу. В правой руке сжимаю электронный универсальный ключ. Получилось вытащить его, пока бион терял над собой контроль. Только бы не заметил.

– Выглядишь плохо, – цедит Веслав, – Для чего рисковала? Знаешь же, что твоей сестрицы не было в кузове грузовика.

– Жить хотелось, – я дублирую поведение военного, обтерев губы тыльной стороной ладони, – Саныч потащил за собой тварей, нужно было убедиться, что их нет на хвосте.

– Благородная сказка.

– Это правда.

– Идеальным вариантом было бы сбежать, прихватив с собой сестру. Но колонна не поехала следом и план сорвался. Разве я не прав?

– Прав. Но я уже знала, что колонны за нами нет. А люди в открытом кузове есть и мне не все равно. Для меня каждый дагорец – человек.

– Они не люди, они потенциальная опасность.

– Как и ты когда-то, но теперь нет?

Я вызываю гнев у Веслава, но он реагирует очень спокойно. Только глаза вспыхивают и желваки ходят. Военный осматривает меня с ног до головы, сплевывает в сторону и сокращает расстояние быстрым шагом. Я даже подаюсь назад от испуга. Бион одной рукой до боли хватает меня за плечи и разворачивает назад. Мы возвращаемся к остальным.

Военные подсчитывают оставшихся пленных, ставят дополнительную защиту на открытую часть кузова для тех, кто решит бежать и далее все трогаются в Мрачный удел. В этот раз я сижу на заднем сидении третьей машины. Веслав там же, рядом с водителем. Он не говорит со мной, да и с водителем тоже. Смотрит вперед, оружие наготове. Словно робот. Красивый и безобразный. С ним спокойно, чувствуешь себя как за огромной металлической стеной. Не то, что с юнцами солдатами.

И руки мне не связал, сказал – не требуется. Конечно, попробуй я куда-нибудь сорвись, он остановит меня одной рукой. Мощной, сильной, со множеством искусственных проводов на стыках локтя и плеча. Бион не человек и не известно, что у него там, под металлическими серыми доспехами на серой военной форме.

Я засовываю руку в карман перепачканного белого платья. Нащупываю ключ и думаю о том, как освободить Катерину. Ей не место в уделе. Хотелось бы, чтобы ни дня там ни пробыла, но теперь это неизбежно…

Час, два, пять. Мы едем и едем, пока не начинает светать. Вижу впереди выжженные территории с черной землей и серо-зеленым душным туманом. Там впереди возвышается забор и черные постройки – Мрачный удел. Его называют полигоном смерти. От дороги в паре километров справа и слева есть обрывы. Туда сгоняют стада живых мертвецов и тех, кого ими сделали здесь. Военные называют это – обращение. Но я считаю, что девяносто процентов людей на карантине просто подвергают прямой опасности. Никто не делит на больных и здоровых. За несколько суток больными становятся все.

– Респиратор под сиденьем, – проговаривает водитель скорее мне, нежели биону, – по началу тут непривычно горький воздух и трупаками тянет. Со временем привыкаешь. Если ветер гонит с соленого побережья, тогда считайте повезло.

Веслав нехотя оборачивается ко мне. Во взгляде голубого и темно-карего глаза замечаю заботу.

– Надень респиратор. Ты ослабла после травмы, не стоит подвергать организм дополнительной нагрузке.

Соглашаюсь. Спорить тут не с чем, пусть и хочется задать вопрос – заботятся ли так об остальных?

Ворота города открываются, колонна въезжает.

Как бы мне не хотелось, из кабины я выхожу последней, когда пройдено построение, и все пленные сцеплены общей цепью.

Как только ступаю босиком на землю, Веслав подходит почти вплотную, забрасывает мою руку себе на плечо и поднимает на руки. Я пытаюсь сопротивляться, бион же встряхивает меня, довольно ухмыльнувшись.

– Как в большой собаке, килограмм сорок пять.

Я против него не боец. Не смогу высвободится, как бы не старалась. А Истров нарочно не дает мне рассмотреть обстановку. У ворот совсем небольшая площадка и пленных как будто становится меньше. Все от того, что они стоят в несколько рядов, точно заключенные. Катю не видно, а я, как бы не старалась, удаляюсь прочь. Веслав уносит меня к улицам города. По обоим сторонам узкой дороги будто бетонные стены вырастают одноэтажные дома темно-серого цвета прямоугольной формы. Все будто прибиты сверху. Нет никакого ската на крыше. Абсолютно не практично, но для чего-то так нужно.

И только вдалеке эти маленькие постройки переходят в высотные здания до семи – десяти этажей.

– Пятьдесят пять, – гундосо произношу через маску.

– Чего?

– Пятьдесят пять килограмм. Больше чем в собаке! – Поправляю Веслава. Он морщиться, – Куда ты несешь меня?

– В дом, – не смотря на меня, отвечает бион, – У меня есть три часа для отдыха.

– Мне нужно к сестре, а не спать в одном из этих домов!

– Спать? Кто говорит про сон? Ты жена, так поможешь мне отдохнуть, как следует жене.