скачать книгу бесплатно
– Показания сбивчивые, но практически все одинаковые.
– Сейчас сюда едет врач, чтобы осмотреть Анну. Я позвал…
– Позвольте, Александр Николаевич, – мягко возразил Яковлев. – Мы все же сами будем решать…
– Он числится в штате ваших сотрудников. До тех пор, прошу, уберите из моего дома всех посторонних.
Из кабинета, где они сидели, Арцыбашев пошел в детскую. Яковлев с презрительным, но также и покорным лицом, вышел вслед за доктором и повелел уйти всем своим подчиненным. Комнаты быстро опустели – только двое городовых, словно ничего не произошло, мирно стояли снаружи, у закрытых парадных дверей; да еще один продолжил караулить Анну.
– Милая моя… – Ника бросилась к отцу, едва он вошел к ней в комнату. – Прости меня, я так тебя напугал…
– С мамой все будет в порядке?.. – дрожащим голосом спросила девочка.
– Я надеюсь.
– А с бабушкой?..
– Милая моя, – Арцыбашев присел. Девочка устроилась на его коленях и, прижавшись к его груди, заплакала. – Я так виноват перед тобой. Маме сейчас очень плохо. Врач приедет и осмотрит ее.
– Я хочу ее увидеть…
– Нет, – решительно сказал Арцыбашев. – Извини, но сейчас ей лучше побыть одной.
– А потом? – Ника подняла блестящие от слез глазки.
– В свое время, – кивнув, он поцеловал ее в лоб, а затем, шумно вздохнув, вобрал запах ее волос. – Я подойду попозже. Позаботишься о ней, Варвара?
Старуха угрюмо кивнула.
– Я позвоню матери в Москву. Может, она согласится присмотреть за тобой, милая моя, пока я буду на работе.
Анна находилась в своей спальне. С тех пор, как произошло убийство, она, похоже, окончательно потеряла связь с материальным миром. Ее, опустошенную и молчаливую, отвели в комнату и уложили на кровать, где она смирно пролежала под присмотром до приезда врача.
Врач – сухонький старичок в клетчатом костюме, прослушал сердце и пульс, проверил рефлексы, задал женщине несколько простеньких вопросов, на каждый из которых она ответила гробовым молчанием, и после своего нехитрого осмотра вывел заключение:
– Пациентка явно не в себе.
– Помешательство? – уточнил Арцыбашев.
– Боюсь, Александр Николаевич, именно так.
– Нельзя ее в тюрьму, вы же понимаете?.. – зашептал Арцыбашев Яковлеву. – Тут нужно другое средство.
– Какое?
– Мой коллега Градов открыл в Москве клинику – специально для таких случаев.
– Хороший врач, – подтвердил старичок.
– Да. Он ученик Фрейда. Но до тех пор, я бы хотел, чтобы вы взяли ее к себе в стационар. В лучшую палату, разумеется, – в руках Арцыбашева появился бумажник.
– Не надо, Александр Николаевич, сочтемся, – возразил старичок. – Лучше соберите для нее одежду и постельное – все, что ей может пригодиться.
– Я соберу вещи, – пообещал Арцыбашев.
– Позвольте, – Яковлев поправил очки. – Я понимаю – состояние вашей жены тяжелое; но она, как-никак, главная подозре…
– Моя заплаканная дочь сидит в соседней комнате, – холодно напомнил доктор. – Может, вы зайдете и объясните ей, почему вместо больницы вы заберете ее мать в тюремный изолятор?
– Я? – Яковлев, нервно дернувшись, скромно отвел глаза в сторону. – Полагаю, это дело должен решить сам господин полицмейстер.
Арцыбашев ответил ему сдержанным кивком:
– Премного благодарен.
В комнате для слуг – неловкая, неприятная тишина. Григорий и повар играют в карты, управляющий курит в форточку, Ксения гладит свою униформу. Беззвучно приговаривая что-то, она чуть ли не скалится – от негодования и отвращения.
– Ты можешь громче? – попросил помощник повара, устав от ее гримас.
– Это он ее удавил.
– Как удавил? – от неожиданности парень вздрогнул. – Она ведь жива!
– Ну, довел! – пояснила Ксения. – Специально доводил ее до такого состояния, вот и довел!
– Кто тебе такое ляпнул?
– Девушка, которая работала до меня. А ей – другая, до этого.
– Понятно! А та ей до этого, и еще до того…
– Хватит господ хаять! – грозно вступился управляющий. – Болтать не о чем, так обязанностями займитесь! Или хотите другую работу?
Никто не ответил, и он, докурив, ушел. Ксения, проводив его презрительным взглядом, сплюнула:
– Сцепились все, как змеи; вот и обкусались ядами!
5
Нахмурившись, Ника рассматривала ноты и медленно двигала пальцами над клавишами – все по совету ее учительницы, молодой француженки мадмуазель Конте.
– Бетгховен совсем не сложьен, Николь, – говорила та с присущим акцентом. – Особенно это пгроизведенье.
– Простите… – Ника безвольно опустила руки. – Не могу настроиться…
– Давайтье я, – женщина медленно проиграла небольшой отрывок. – Слегдитье за моими пальцами, Николь, и смотгитье на ноты. Вот, – закончив, она отстранилась. – Тепгерь ви.
– Я не могу думать о Бетховене, мадмуазель Конте, – грустно выдохнув, сказала девочка.
– Погчему?
– С тех пор, как несколько дней назад умерла моя мама… – Ника, глядя на реакцию француженки, подавила злоехидный смешок.
– Каг таг? – удивленно спросила она. – Ваша мать умергла, Николь?..
– Да. Она хотела убить папу, но передумала, и вместо этого застрелила себя… – девочка притворно захлюпала носом.
– Мон дью! Николь, ви таг шутитье? Скажьите, что ви шутитье! – с ужасом в глазах спросила француженка. Девочка помотала головой. – Mon Dieu![1 - Боже мой! (фр.).]
– Папа вызвал доктора, чтобы ее труп осмотрели. А потом ее увезли в морг, – продолжила Ника. – Он поехал за ней. Как думаете – папа будет резать ее?
– Николь, это отвгатительно! – воскликнула мадмуазель Конте. – Прегратите немедленно!
Девочка, испытывая истинное наслаждение от страха глупой француженки, невинно спросила:
– А если мамочку закопают, возле нее оставят место для меня?
– Месье Кагпов! Месье Кагпов! – мадмуазель Конте вышла из гостиной, в поисках управляющего. – Месье Кагпов! Кде вашь телефьен?..
Добравшись до заветного аппарата, женщина дозвонилась до клиники Арцыбашева и очень долго, смешивая ломаный русский с французским, разговаривала с доктором.
– Все, Николь, я ухожью! – вернувшись после этого в гостиную, строго объявила француженка. – А тебе, маленьгкой хулигангке, дольжьно бить стидно! Очьень и очьень стидно!
Девочка, сидящая за фортепиано, недоуменно посмотрела на нее:
– А Бетховен, мадмуазель Конте? Я вроде начинаю запоминать.
Француженка все-таки ушла, и больше не появлялась в их доме. Арцыбашев, вернувшийся под вечер, не оставил это незамеченным:
– Вот зачем ты, Ника, наговорила всяких ужасов? У меня пациент, а тут звонит твоя учительница и начинает рассказывать такое…
– Она глупая. Так ей и надо, если поверила, – скромно ответила девочка.
– Зачем ты это сделала, милая моя? – ласково спросил доктор. – Хочешь, чтобы от нашего дома шарахались в стороны?
– Мне было скучно. А Варвара всегда спать ложится, когда у меня уроки музыки.
– Вот как? – Арцыбашев посмотрел на старуху. Та молчала. – Хорошо повеселилась? А мне теперь придется искать для тебя другую учительницу… – он призадумался.
Девочка бросилась к нему:
– Папочка, когда я увижу маму?
– Нескоро, милая моя, очень нескоро. Ее увезли в Москву, на лечение.
– Тогда давай поедем в Москву!
– Не уводи разговор, милая моя, – мягко напомнил Арцыбашев. – Мы не до конца обсудили твое поведение с мадмуазель Конте.
– А что тут обсуждать? – притворно удивленным голосом спросила Ника. – Она сама виновата – верит всякой ерунде!
– За плохое поведение ты наказана. Останешься без десерта.
– Отлично! Сам лопай свой десерт! – сердито бросила девочка, и пошла к себе в комнату.
– Ника!.. – старая нянька засеменила за ней.
– С удовольствием съем его! – весело ответил Арцыбашев. – Поскольку я единственный в этом доме, кто работает и зарабатывает деньги. А вечером я поеду в оперу и отдохну, а в это время все маленькие вредные девочки будут спать!
Поужинав, он долго приводил себя в порядок перед поездкой – принял ванну, побрился, приказал выгладить свой лучший фрак и рубашку. К девяти вечера он, готовый и к опере, и к встрече с Тарасовой (девушка обещала быть на премьере), важно спустился в фойе и бросил управляющему:
– К полуночи поставь в кабинете ведерко с шампанским.
Нике спалось плохо. Она ворочалась, мучаясь тяжелым сном. Ей казалось, что вокруг нее – холодные больничные стены; что лежит она на жесткой панцирной койке, а врач (она его не видела, но его голос был точь-в-точь, как у отца) раздраженно бьет вопросами:
– Зачем ты это сделала? Зачем?
«Что сделала?» – Ника понимала только, что ее обвиняют в чем-то ужасном. Перед глазами вдруг появился бледный отец, весь покрытый кровью, а на его руках чистая, веселая мама в свадебном платье.
– Вероника… – заметив ее, мама улыбнулась. Ее улыбка потянулась вверх, куда-то за уши, становясь все более страшной и зловещей. – Вероника, подойди ко мне, – сказала она, не двигая растянутым ртом…
– Тише, тише дитятко… – Варвара медленно растолкала стонущую девочку. – Ох, Господи, ты вся вспотела!.. Давай-ка сменим пижаму…
Полусонная Ника, успокоившись зеленым светом ночника и тихим ласковым голосом няньки, покорно позволила себя переодеть и легла обратно в кровать.
– Тише, дитятко мое, тише… – Варвара поправила одеяло и ушла. Ника почти заснула, но дробный женский смех оборвал нить ее сна.
– Мама?.. – девочка привстала. Поколебавшись, она поднялась и на цыпочках прошла к двери, приоткрыла ее.
Снаружи темно. Дом спал, за исключением трех его обитателей. Ника, дрожа от волнения, пошла на голоса – к спальне родителей.
– Александр Николаевич, м-м-м… – простонал молодой незнакомый женский голос.
– Саша, просто Саша… – глухо ответил Арцыбашев.
Дверь в спальню закрыта не до конца. Ника прижалась к щелке, наблюдая за происходящим. В комнате темно, слышны только женские стоны, шелест и тихое поскрипывание кровати. Гибкий человеческий силуэт, восседающий на постели, чуть откинулся назад, застонал еще сильнее:
– Я сейчас… сейчас…
– Я тоже… – ответил ей напряженный голос отца.
– Папа?! – Ника отшатнулась от двери. Скрип и стоны замерли. Силуэт повернул голову:
– Кто это?.. Ты же сказал, что мы одни…
Ника спряталась за стеной. Она слышала торопливый шорох одежды и тихие переругивания между Арцыбашевым и женщиной. Свет в спальне включился, и отец, в наспех застегнутых брюках, вышел в коридор.
– Ты что тут делаешь, Ника? – строго спросил он. – Тебе давно пора спать.
