скачать книгу бесплатно
Доктор виновато улыбнулся:
– Мы уже давно не любим друг друга, вот в чем дело. Но к тебе это не относится, ты же знаешь?
Дочь понимающе кивнула. Арцыбашев быстро поцеловал ее в носик:
– Спи. Когда я приеду, я куплю тебе… Что ты хочешь?..
– Куклу. Помнишь, мы видели на витрине в Пассаже?
– Фарфоровую, в синем платье?
– Да.
– Хорошо, будет тебе кукла. Я приеду… – он взял часы и щелкнул крышкой, – …когда обе стрелки, одновременно, двенадцать раз пересекут эту цифру.
– Это… – Ника задумчиво нахмурилась, пытаясь разгадать.
– Через неделю, – подсказал Арцыбашев. – А теперь засыпай.
Мужчина вышел из детской, закрыл дверь. Варвара стояла тут же:
– Ну что?..
– Через неделю я приеду, а ты, до тех пор, займи Нику.
«Слишком рано ей это слышать, слишком рано», – подумал он.
– А они?.. – старуха кивнула в гостиную.
– Смотри, чтобы не настраивали дочь против меня.
Потом Арцыбашев зашел в спальню, погрузил в большой чемодан несколько костюмов и чистых пар белья.
– Я приеду через неделю, – напомнил он, возвращаясь в фойе, – и ваших лиц здесь видеть не желаю.
Это относилось к Прокофию и Альбине.
3
Анна, словно в сонном бреду, жила одними многолетними привычками. В половине десятого завтрак, потом книги. Но книги она не брала – она вспомнила, что эти книги ей покупал муж, и становилось противно просто смотреть на них. Ездить в магазины не было ни сил, ни желания. Ее друзья по переписке, из Парижа и Марселя, давно бросили ее (на самом деле, Арцыбашев перехватывал письма и жег), а друзей здесь, в сером и унылом Петербурге, у нее так и не появилось. Даже дочь давным-давно отдалилась от нее, усилиями вездесущей, преданной мужу Варвары. Анна подолгу стояла у двери в детской, слушая, как старая нянька всячески развлекает Нику, и никак не могла заставить себя принять участие в этом. Развода она желала, но боялась, что дочь останется у мужа – Ника, хоть ей всего двенадцать, всеми силами тянулась к отцу.
Прокофий Антонов уехал – дела не могли терпеть долгое отсутствие хозяина. Осталась только мать – та, кто утешала и защищала Анну с самого детства. Но мать, как и ее дочь, переменилась. Альбине было тяжко – ее тяготил этот чересчур пышный дом, эта вычурно богатая, в сравнении с антоновской, квартира-дворец. Пока доктора не было, Альбина пыталась переманить Анну жить к себе, но безуспешно. Молодая женщина, желая развязки, стремилась к одному – раз и навсегда разобраться с опостылевшим браком.
Было так, однако, не всегда. Еще до свадьбы Арцыбашев, перспективный выпускник престижного столичного университета, обратил свое внимание на юную дочь богатого промышленника. Красивые ухаживания, ароматное море цветов, прогулки по паркам и плавание в лодке по городским каналам – Арцыбашев прочно завоевал ее сердце, никому не позволяя приблизиться к Анне. Когда он делал ей предложение о замужестве, она не смогла сдержать слезы радости. Пускай, ее избранник не понравился родителям, как и она сама не пришлась по вкусу его странной, чопорной и строгой матери – она знала, что их ждет долгая и счастливая совместная жизнь, что она станет всем для Арцыбашева – его новым смыслом, его судьбой, его единственной любовью…
Потом было волнительное венчание, пышная свадьба, пугающая неизвестностью первая брачная ночь – окончательное вступление в новую, взрослую супружескую жизнь; медовый месяц-турне в Италии и Франции; многозначительные взгляды иностранных модниц – Анна видела, как сильно они завидуют ей и ее счастью… Она наивно полагала, что нет во всем мире никого счастливее, и Арцыбашев, то ли подыгрывая, то ли взаправду, убеждал ее в этом. Потом – неожиданная беременность, почти год тяжелой трансформации и болезней, и в качестве кульминации – непростые долгие роды, после которых Анна зареклась когда-либо еще вынашивать и рожать детей.
Арцыбашев, где-то в этом промежутке времени, начал хладеть к ней. У него вдруг стали появляться неожиданные дела, занимавшие его на весь день. Молодой доктор все чаще вспоминал о жене и доме исключительно по вечерам – от него пахло вином и, порой, женскими духами. Начались первые ссоры и скандалы, ночевки в разных комнатах, угрозы развода со стороны Анны и еще большая отстраненность со стороны Арцыбашева.
С рождением Ники все слегка успокоилось. Пока Анна приходила в себя и восстанавливалась, забота о дочери легла на плечи старой няньки мужа, вызванной из какой-то глухой глубинки; а в жизни Арцыбашева, покончившего с картами и вином, начался новый период – период долгих заграничных поездок, в которых он совершенствовал свои медицинские навыки, учился и стажировался, зарабатывал первые крупные деньги…
А еще, как потом поняла Анна – заводил все новые и новые романы без обязательств, отдаляясь от жены, насколько это вообще возможно, во всех возможных смыслах.
Приезжая домой, он в первую очередь интересовался Никой – подолгу мог играть с ней, и даже не стыдился менять пеленки. Анна же была предоставлена самой себе. Иногда Арцыбашев уделял ей внимание, но делал он это с такой неохотой, что женщина, лелеющая в себе надежду о возвращении прежнего любящего супруга, разочаровывалась и начинала раздражаться – с каждым разом все сильнее и сильнее…
Через неделю Арцыбашев приехал, как и обещал. С порога, едва сняв пальто, он громким голосом позвал дочь. Ника спустилась к нему бегом – нарядная, сияющая от счастья. Доктор заключил ее в объятья и тепло поцеловал в щечку.
– У меня кое-что есть для тебя, милая моя, – подмигнув ей, он указал на огромный сверток.
– Это она?! – радостно воскликнула девочка.
– Она самая, – взгляд Арцыбашева мелькнул вверх по лестнице. Там, скромно улыбаясь, стояла Варвара. В стороне от нее, держась за колонну, в траурно-черном платье возвышалась хмурая Анна.
– Иди к Варваре – покажи ей, – весело сказал доктор. – Ну а я пока с мамой поговорю.
– Пойдем ко мне в кабинет, – сказал он жене, когда поднялся по лестнице. – Ты одна?
– Со мной мать, – напряженным тоном ответила женщина.
– Ей придется остаться за дверью.
Анна вскинула голову. Ее голубые глаза, покрасневшие от многодневных слез, смотрели на мужа вызывающе-яростным взглядом.
– Пойдем, – он взял ее за руку и повел в кабинет. – Коньяк, вино…
– Оставь эти поганые замашки для своих шлюх! – резко ответила Анна и выдернула пальцы. Едва переступив порог кабинета, она, махнув юбками, села на диван. – Я не дам развода просто так!
– А я не прошу. Я не нищий, – заметил Арцыбашев, наливая себе коньяк. – Я богаче твоего папаши, хоть не спекулянт и не барыга, и связей у меня больше. К тому же, моя дочь без ума от меня…
– Потому, что ты одариваешь ее дорогими игрушками! Она еще совсем ребенок! Думаешь, что, играя ее наивностью, ты сможешь удержать ее возле себя?!
– Думаю, что дело тут не в наивности, а в любви и заботе.
– Да что ты знаешь о любви и заботе, мерзкий…
– Анна, доченька, хватит себя растравливать, – вмешалась Альбина Антонова. Она, взяв на себя роль третейского судьи, стояла в дверях кабинета и бросала тревожный взгляд то на дочь, то на зятя. – Александр Николаевич, пожалуйста, давайте обойдемся без оскорблений.
– Обойдемся, – Арцыбашев выпил коньяк и едко улыбнулся. – Если получится.
Чтобы избавиться от посторонних ушей, он закрыл дверь и запер на замок:
– Начнем переговоры, если никто не возражает?
Беседа в кабинете протекала спокойно и ровно – дом вздохнул от облегчения. Горничная Ксения, на цыпочках подбегая к двери, прислушивалась пару минут, а потом убегала к остальным слугам:
– Похоже, господа все и так уладят. Решают, как без развода жить.
Но затем – даже через запертую дверь – послышался громкий, словно громовой раскат, голос Анны:
– Она моя, слышишь?! Не смей забирать мою дочь!
Ей отвечали глухим спокойным голосом. Ксения ощутила, как по ее спине, от страха, ползут мурашки. Повар молча перекрестился, и вслед за ним – Гришка.
Ника, игравшая в детской, услышала этот отчаянный крик тоже. Ее сознание, поглощенное игрой с новой, восхитительно красивой куклой, вспомнило о матери.
– Что с тобой, дитятко? – ласково спросила Варвара, когда девочка замерла и оглянулась на дверь.
– Там мама кричит… – прошептала она. – С ней все в порядке?..
– А как же иначе, дитятко? – ответила Варвара, засуетившись вокруг девочки с удвоенной силой.
– Нет, и нет!!! – голос Анны, поднявшись до истерических ноток, сорвался. Прозвенел разбитый хрусталь.
– Ох, похоже, разойдутся дорожки наших господ, – проговорил управляющий.
– А что ты можешь дать ей, кроме своего скользкого вранья?! – продолжала свирепствовать Анна. – Что ты можешь ей дать?! Научишь резать людей?! По моргам таскать будешь?! Нет, не смей!.. – неожиданно раздался надсадный женский крик. – Не подходи ко мне, слышишь?!
– Мамочка! – Ника бросила игрушки и побежала к кабинету. Возле него стояла уже вся прислуга. – Мамочка!
Девочка, глотая слезы, заколотила в запертую дверь:
– Мамочка! Открой!
БАХ!..
Стены комнаты содрогнулись от выстрела.
– Ломайте дверь! – приказал управляющий, оттащив Нику в сторону.
– Чем же ломать? – растерянно спросил помощник повара.
– Да я откуда знаю?! Ну, посмотрите кочергу возле камина, в гостиной!
Но ломать не пришлось. Щелкнул замок, дверь открылась…
– Мамочка! – Ника, освободившись из чужих лап, первой ворвалась в комнату.
Побледневший Арцыбашев неуверенной походкой подошел к окну. Перед ним, в луже быстро растекающейся крови, распростерлась мертвая Альбина Антонова.
– Мама?.. – пораженная девочка позвала Анну. Та, диким взглядом наблюдая за трупом матери, стояла в дальнем углу. У ее ног лежал новый шестизарядный «смит-вессон».
– Мама! – Ника бросилась было к женщине, но Варвара быстро схватила ее, глупо приговаривая:
– Тише, дитятко, ты что?..
4
– Что же, Александр Николаевич, давайте сверимся? – Яковлев, старший помощник полицмейстера, поправил очки и побежал глазами по записанным показаниям. – Стреляла ваша жена?
– Верно, – ответил Арцыбашев. Рядом с ним, на столике, стояла бутылка с коньяком и два бокала – наполненный и пустой.
– Она стреляла в вас?
– Верно.
– А убитая… Альбина Ивановна… в общем, она попала под выстрел?
– Да.
– Она защищала вас?
– Нет, – Арцыбашев глотнул из бокала. – Она защищала себя.
Яковлев удивленно посмотрел на него. Доктор выпил еще.
– Я собирался развестись, и объяснял условия развода. Дочь должна была остаться со мной, но Анна была категорически против этого. Ее мать настаивала на моей позиции.
– Почему?
– Потому, что не любит свою внучку. Ее дочери за отказ от Ники полагались отступные – вот они-то и волновали Альбину Ивановну больше всего. Она пыталась объяснить Анне, что так будет лучше. Ну а потом, – Арцыбашев махнул рукой в сторону окна. – Анна вытащила револьвер…
– Ваш револьвер?
– Из моей коллекции, – поправил доктор. – Он хранился в запертой шкатулке, был спрятан в нашей спальне на тот случай, если в дом проберутся грабители. Последняя мера защиты, так сказать.
– Ваша жена выкрала его?
– Судя по сорванному замку – да, – Арцыбашев, предоставивший все улики на осмотр, насмешливо посмотрел на Яковлева, приложился к бокалу. – Когда ситуация накалилась, она вытащила его и сказала следующее: «Мне плевать на твои деньги, подонок и скот, я убью тебя!»
– Так и сказала?
– Примерно так я запомнил.
– Что же… – Яковлев пробежался по листкам. – Ваша дочь видела ссору?
– Нет. Она видела мертвую бабушку и обезумевшую мать.
– А слуги пришли следом за ней?
– Да.
– До этого они так же были за дверью, и тоже ничего не видели?
– Все верно, – Арцыбашев осушил бокал. – Господин помощник полицмейстера, я полагаю, вас позвали сюда с определенной целью – не только полностью разобраться в случившемся, но также и не дать огласку делу. Здесь все очевидно, – он налил на пару глотков в соседний бокал и подал полицейскому. – Если я преступник – наденьте на меня наручники. Если нет…
Яковлев, на миг поколебавшись, молча взял бокал и опустошил его в одну секунду.
– Кстати, что говорит прислуга? – спросил доктор.
