Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1824-1836

«Новая брань» М. А. Дмитриева – его «Возражения на Разбор Второго Разговора», напечатанные не в 7-м, а в 8-м номере Вестника Европы (стрр. 271-301). За это. ю статьей последовало «Мое последнее слово» князя Вяземского, также не вошедшее в Полное собрание его сочинений, но напечатанное в Дамском Журнале 1824 г., ч. VI, № 9, стрр. 115-118. Вот оно:

«В 7-м номере Вестника Европы напечатан ответ на мою статью: «О литературных мистификациях». Почитаю его совершенно удовлетворительным. Главным побуждением моим, когда я писал упомянутую статью, было сначала отклонить от себя худую славу и подозрение, что Второй Классик мог иметь с издателем «Бахчисарайского фонтана» разговор, подобный тому, который напечатан в 5-м номере Вестника Европы: они отклонены признанием сочинителя Второго разговора, что он им вымышлен (Вестник Европы, № 7, стр. 199). Вторым побуждением моим было принудить сочинителя-анонима к молчанию или объявлению своего имени. Он избрал труднейшее из двух предстоящих средств (Вестник Европы, № 7, стр. 211): жертва достаточная! Без сомнения, не легко было решиться сочинителю Второго разговора и Ответа приписать к двум последним произведениям своим прозаическим (здесь говорю уже чисто и буквально о его прозе) имя, почтенное у нас как в государственном, так и в литературном отношении – имя, которое обязывает преемника его носить оное с достоинством и честью. Наконец, сочинитель, бывший г. N., что ныне Михаил Дмитриев, сознается в Postecriptum перед читателями своими (в числе коих и я по несчастию своему), что он был неправ в некоторых своих выражениях (Вестник Европы, № 7, стр. 210). Мне нужно было обличить безыменного сочинителя, который заставлял меня будто бы говорить не так, как я говорить привык, и будто бы слушать то, чего я слушать не должен. И я достиг своей цели. Повторяю уже сказанное мною, но в этом заключается вся сущность дела: издатель книги названной есть имя личное, точно так же как автор книги определенной, как хозяин дома означенного; итак, вводить перед публикою человека известного и определенного в разговор небывалый и несбыточный есть злоупотребление нетерпимое и преступающее за границы дозволенного. Границы полемических монологов гораздо пространнее, и потому не останавливаю сочинителя Ответа в новом его похождении. Преимущества писателей, ему подобных, известны; известно также и право человека, себя уважающего. Он не обязав входить в полемическую распрю, в которой и самая победа его не обещает ему ни чести, ни удовольствия. Вследствие сего, крепкий собственным убеждением и мнением людей, на коих с гордою доверенностью указать могу пред лицом отечества, я в праве, я в обязанности не дорожить суждением о себе человека, мне совершенно чуждого и ни чувствам, и во образу мыслей.

Что же касается до неведения, объявленного г. Редактором Вестника Европы (№ 7, стр. 208) о препятствиях, встретившихся при печатании поэмы г. Пушкина, то долгом своим поставляю сказать следующее: призывая свидетельство г. редактора, показал я, что он, как член Ценсурного московского комитета, должен был звать о переменах, требованных ценсурою в поэме, по которым принужден я был войти в переписку с автором, находящимся в Одессе, и о переменах в предисловии моем, которое я старался защищать.

Вот все, что оставалось досказать в сказанному мною прежде в отношении личной сущности предлежащей тяжбы; что же касается до сущности литературной, то, кажется, в «Разборе второго разговора», (напечатанном в 8-м номере Дамского Журнала) достаточно доказано, что мне неприлично и неспоручно входить в литературные рассуждения с классиком, каков Михаил Дмитриев.

Сим заключаю возражения свои на прошедшие и будущие прения журнальных клевретов, говоря с Шенье:

Je réclame leur haine, et non pas leurs suffrages,Je leur demande encor d'honorables outrages.Contre moi réunis, qu'ils me lancent d'en basDes traite empoisonnés, qui ne m'atteindront pas.»

Князь Вяземский.

Москва. Апреля 23.

В 33-м номере Московских Ведомостей (от 23-го апреля) напечатано следующее объявление: «Спешим уведомить любителей отечественной поэзии, что 3-е, исправленное и дополненное издание Стихотворений В. А. Жуковского вышло из печати и поступило в продажу. (В дохе князя П. А. Вяземского, в Чернышевском переулке, у коммиссионера Андрея Иванова, по 25 рублей экземпляр). Сие издание в типографическом отношении едва ли не превосходит все, доныне напечатанное в России. Бумага, формат, литеры, исправность и чистота набора – все соответствует одно другому и приносит особенную честь типографии Департамента народного просвещения и почтенному фактору оной г. Гюэту, истинному художнику в своем роде.

Сочинитель имел счастие подвести экземпляр сего нового издания государыне императрице Елизавете Алексеевне и получить от её величества драгоценный бриллиантовый перстень».

Карамзин был произведен в д. е. советники 6-го апреля 1824 г. «в воздаяние за ревностные труды его» (С.-Петербургские Ведомости 1824 г., № 31).

620. Тургенев князю Вяземскому. 29-го апреля [1824 г., Петербург].

Об А. C. Бирукове см. т. II.

Иоганн Госнер (род. в 1773 г., ум. в 1858) был священником сперва в Мюнхене, а потом в Дюссельдорфе и принадлежал к секте католических пиэтистов, известных под именем «Пробужденных». Религиозные верования Госнера, близко подходившие в учению Моравских братьев (Герригутеров), навлекли на него гонения со стороны католического духовенства, и он вынужден был оставить Германию. Как деятельный член Библейского Общества, Госнер находился в сношениях с русским Комитетом. Благодаря этим связям, он получил приглашение приехать в Петербург, куда и явился в июне 1820 г. Избранный тогда же в число директоров петербургского Комитета Библейского Общества, Госнер, славившийся своим красноречием, был назначен проповедником. Вскоре он приобрел большую популярность среди всех христианских вероисповеданий столицы. В первый же год своего пребывания в Петербурге Госнер напечатал в типографии Карла Крайя книгу: «Geist des Lebens und der Lehre Jesu Christi, iu Betrachtungen uod Bemerkungen über das ganze Neue Testament. Erster Band. Matthäus und Marcus». Книга эта была одобрена цензором Карлом Карловичем фон-Ноль, большим поклонником Госнера, занимавшим также должность помощника секретаря в комитете Российского Библейского Общества. Другой почитатель его, отставной инженер-генерал-маиор Александр Максимович Брискорн, задумал перенести книгу Госнера на русский язык в сотрудничестве с бывшим профессором Казанского университета Ильею Федоровичем Яковкиным и чиновником 5-го класса Трескинским. В конце 1823 г. Брискорн умер. Госнер принял на себя продолжение издания, а директор Департамента народного просвещения Василий Михайлович Попов взялся за окончание перевода, который должен был появиться в 1824 году, под следующим заглавием: «Дух жизни и учения Иисуса Христова в Новом Завете. Часть I. Отделение первое, содержащее Евангелие от Матфея». Печатание книги производилось в типографии Н. И. Греча. Цензурное одобрение было подписано Бируковым еще 24-го мая 1823 года. Известно, как Аракчеев и его союзники, в лице Магницкого, Фотия и митрополита Серафима, ловко воспользовались «еретическою» и «революционною» книгой Госнера, чтобы свергнуть ненавистного им князя Голицына. Госнер же, еще до удалении последнего, был выслав за границу; книга его сожжена, а переводчики, два цензора и типографщики отданы под суд. Дело это тянулось до 1828 года, и все подсудимые в конце концов были оправданы. Между тем Госнер поселился в Берлине, перешел в протестантизм и на ряду с проповедничеством занимался основанием различных школ и благотворительных обществ (А. Н. Пыпин. Российское Библейское Общество – в Вестнике Европы 1868 г., № 9, стрр. 276-279; № 11, стрр. 260-283. – Записки А. С. Шишкова. Прага. 1870. – Записки Я. И. Греча. С.-Пб. 1886. – Библиографические Записки 1892 г., №№ 3 – 5, 9, 10: Ив. Мих. Остроглазов. История одной редкой и замечательной книги).

О Д. П. Бутурлине, женатом на Елизавете Михайловне Комбурлей, см. тт. I и II.

Апраксин – граф Александр Петрович (род. в 1784 г., ум. в 1840), в первом браке женатый на Александре Васильевне Давыдовой, а во втором на Елене Николаевне Безобразовой (см. т. II, стр. 603).

Мюллер – лейб-медик Карл Яковлевич Миллер.

Пашкова – Евдокия Васильевна (род. 2-го октября 1796 г., ум. 23-го мая 1868), дочь обер-егермейстера В. А. Пашкова (см. т. II).

О Bac. Bac. Левашеве см. тт. I и II.

В 76-м номере Русского Инвалида (от 26-го марта) напечатано следующее известие из Кишинева от 23-го февраля: «С неделю наслаждались мы прекраснейшею весеннею погодой; небольшой снег, покрывавший землю, совершенно исчез, и трава начинала уже показываться на полях, как 21-го сего месяца внезапная и странная перемена атмосферы сию благоприятно начинавшуюся весну снова превратила в зиму. Утро сего числа было весьма пасмурное: темные облака, беспрестанно скопляясь, образовали, особливо с северной стороны, густые тучи, которые и разразились около двенадцатого часа с ужасным громом и сильным блеском молний. Вскоре десять сильных и восемь слабых ударов последовали один за другим, в продолжении полутора часа, сопровождаемые проливным дождем. Гроза сия не причинила в городе никакого несчастья. Около второго часа по-полудни оная утихла; но место дождя заступил сильный град, коего большие зерна, величиною с грецкий орех, разбили множество стекол в домах. Град сей, конечно, мог бы сделать еще больший вред, если бы продолжался долее. Но к счастию в третьему часу погода переменилась: небольшой мороз начал скреплять землю, и град превратился в снег, падавший правильными осьмигранными звездочками. Ночью продолжалась ужасная нетель, а к утру следующего дня увидели мы землю, покрытую снегом более чем на одну четверть. Утро 22-го числа било, впрочем, прекрасное; холод простирался до шести градусов. Погода до сих пор стоит здесь хорошая, и продолжающиеся морозы произвели прекрасный зимний путь. Находясь более сорока лет в Молдавии, мне никогда еще не случилось видеть столь странное явление природы. Самые старожилы уверяют, что они никогда не бывали свидетелями таковых феноменов. Столь ранний и сильный гром, столь быстрая перемена времени года возбуждают всеобщее любопытство к узнанию причины оных. Впрочем, старики питают надежду, что сие должно послужить к совершенному истреблению падшей на землю саранчи и предзнаменует особенно плодородное лето. Желая, чтобы сие исполнилось и имея хутор в Буджаке, я знаю только, что сие чрезвычайно вредно для рогатого и мелкого скота: если погода сия продолжится еще несколько времени, то много буйволов и мериносов во недостатку пищи и от холода сделаются жертвами оной. Гор. Марепулл».

Екатерингоф, основанный в 1711 году Петром Великим, после его смерти приходил в постепенный упадок, пока в 1823 году не был заново реставрирован Петербургским генерал-губернатором графом М. А. Милорадовичем, обратившим на него свое внимание (И. И. Пушкарев. Описание Санктпетербурга, ч. III. С.-Пб. 1841, стрр. 157-160). См. также статью Булгарина: «Прогулка в Екатерингоф» (Литературные Листки 1824 г., ч. II, No VIII, стрр. 291-312).

621. Князь Вяземский Тургеневу. 1-го мая [1824 г. Москва].

О «Последнем слове» князя Вяземского см. в примечании к 37-й странице.

Приведенный стих взят из «Причудницы» И. И. Дмитриева.

Настасья Григорьевна Оболонская 27-го апреля вышла замуж за Грузинского царевича Илию Георгиевича (род. в 1792 г., ум. 18-го июля 1854), сына последнего Грузинского царя Георгия XIII. О богатстве Оболонских см. Русский Архив 1901 г., № 5, стрр. 54, 56. Другая дочь Оболонского. Анна Григорьевна (ум. 24-го июня 1852 г.), была замужем за генерал-маиором Петром Николаевичем Ермоловым (род. 8-го октября 1787 г., ум. 20-го июня 1844), двоюродным братом Алексея Петровича Ермолова.

Упоминаемое письмо князя Вяземского в А. Ф. Воейкову, относящееся к 1-му мая 1824 г., напечатано И. А. Бычковым в СХVИИ-м томе Русской Старины за 1904 г., январь, стрр. 117- 122.

Александр Иванович Писарев (род. 14-го июля 1803 г., ум. 15-го марта 1828), воспитанник Московского университетского благородного пансиона (выпуска 1821 г.), талантливый водевилист и сатирик, принадлежал в кружку московских писателей старой школы. группировавшихся в Обществе любителей российской словесности, членом которого состоял и Писарев. Наиболее близкими приятелями его были: князь И. М. Долгоруков, М. H. Загоскин, Ф. Ф. Кокошкин, князь А. А. Шаховской; к ним примыкали также С. Т. Аксаков и М. А. Дмитриев. В своих литературных воззрениях Писарев отличался едва ли не большею нетерпимостью и пристрастием, чем все остальные члены кружка, в котором он вращался. Нетерпимость эта с особенною резкостью проявлялась в его злых, но под час остроумных нападках на Грибоедова, князя Вяземского и Полевого. Вообще, в полемической литературе двадцатых годов прошлого столетия, в особенности рукописной, имя Писарева занимало довольно видное место. Экспромпты, эпиграммы, пародии и сатиры Писарева, большею частью оставшиеся не изданными, пользовались у современников такою же известностью, как и его водевили. Последние все почти являются переделками с французского, но вставленные в них куплеты представляют собою оригинальное достояние Писарева, полны сатирических намеков на различные явления общественной жизни и нередко содержат в себе желчные выходки против литературных деятелей враждебной автору партии. Так, в водевиле «Учитель и ученик, или в чужом пиру похмелье», представленном впервые 24-го апреля 1824 г., задет князь Вяземский в следующем куплете:

Известный журналист ГрафовЗадел Мишурского разбором;Мишурской, не теряя слов,На критику ответил вздором.Пошли писатели шуметь,Кричат, бранятся от безделья,А публике за что-ж терпетьВ чужом пиру похмелье.

Подробности об этом см. в Полном собрании сочинений князя Вяземского, т. VII, стрр. 338-340.

Позднее князь Вяземский был осмеян в водевиле «Хлопотун или дело мастера боится», представленном 4-го ноября 1824 г., и в сатире «Певец на биваках у подошвы Парнасса» (Библиографические Записки 1859 г., № 20).

Главным источником для биографии Писарева служат воспоминания С. Т. Аксакова (Полн. собр. соч., т. IV), но его восторженные отзывы о талантах рано умершего друга не отличаются беспристрастием. Верно оценил Писарева Белинский, который в 1842 году дал о нем такой отзыв: «Покойный Писарев принадлежал в числу тех дарований, которые очень сильны в мелочах – обстоятельство, которое, вероятно, и причиною того, что он теперь забыт. Не смотря на это, все наши теперешние водевилисты, вместе взятые, не стоят одного Писарева. Вот как ненадежно на Руси бессмертие водевилиста» (Соч., изд. 4-е, ч. VI. М. 1882, стр. 654).

О Писареве см. статью С И. Пономарева в Еженедельном Новом Времени 1879 г., т. I, стт. 342-357.

Знакомство князя Вяземского с Грибоедовым состоялось, по всей вероятности, в апреле 1823 г., когда Грибоедов, находясь в отпуску, проживал в Москве (Полн. собр. соч. А. С- Грибоедова, изд. под редакцией И. А. Шляпкина, т. I. С.-Пб. 1889, стрр. XVII-ХVIII; Полн. собр. соч. князя П. А. Вяземского, т. VII, стр. 338).

«Ответ» князя Вяземского находятся в указанном уже письме его к Воейкову. Здесь же приведена и следующая эпиграмма на князя Петра Андреевича, как образец «низости и глупости близнецов», то-есть, А. И. Писарева и М. А. Дмитриева:

Я, веря слухам, был в надежде,Что он Варшавой проучен;Знать ложен слух! Как был и прежде,Все тот же неуч он.

«Плоская грубость» заключается в заметке Булгарина, появившейся в Литературных Листках 1824 г., No VII, стрр. 280-282 и касающейся анонимной статьи князя Вяземского «О Бахчисарайском фонтане не в литературном отношении» (см. примечание в 22-й странице), напечатанной в Новостях Литературы, кн. VIII, No XIII. Вот заметка Булгарина:

«Издатель Русского инвалида говорит в примечании, что автору сей статьи не нужно подписывать своего имени, потому что зрелые мысли и остроумие обличат его. Прочитав со вниманием эту статью, мы, к сожалению вашему, не нашли обличения зрелых мыслей и остроумия, не догадались даже об имени сочинителя, но усмотрели обличение его в совершенном незнании не литературных отношений «Бахчисарайского фонтана». Нам кажется, что г. сочинителю статьи, прежде выпуска свой в свет, надлежало бы посоветоваться с почтенным издателем поэмы, князем П. А. Вяземским, которому известны все подробности свой в нелитературном отношении. Тогда бы оказались совершенно неуместными похвалы Московскому книгопродавцу Пономареву, который, как сочинитель статьи говорит, заслуживает за покупку манускрипта, чтобы имя его, доселе еще негромкое в списке ваших книгопродавцев, соделалось известным, ибо он обратил на себя признательное уважение друзей просвещения, оценив труд ума не на меру и не на вес. Voilа comme on écrit l'histoire! – Удивительно, что г. сочинитель не узнал прежде, что поэму купили гг. книгопродавцы Александр Сергеевич Ширяев и Александр Филиппович Смирдин, а г. Пономарев имел только поручение окончательного торга от вышеупомянутых книгопродавцев. Вот доказательство верности заключений гг. сочинителей, которые смотрят на вещи чрез цельные стекла гостиных и во слухам пишут о России и русских сочинениях. Остроумие, отысканное г. издателем Русского Инвалида в сей статье, состоит в переводе французской фразы le patriotisme rechaufé, подогретого патриотизма, и в заимствовании из комедии князя А. А. Шаховского «Полубарские затеи» слова: доморощеной, весьма не кстати примененного к книге. В комедии говорится об арапах доморощеных; это на своем месте весьма остро и забавно, но доморощеная книга ничего не значит. Гораздо приличнее было бы сказать о доморощеных сочинителях, поэтах, издателях и т. п. Что же касается выходки г. сочинителя статьи на счет скорой продажи так названных им русских европейских сочинений, что он подкрепляет примерами Полярной Звезды и Бахчисарайского фонтана, то мы советовали бы г. сочинителю, для удостоверения его в противном, прочесть номер 5-й Северного Архива и 1-й номер Литературных Листков на 1823 год, где исчислены отличные русские сочинения, поныне не распроданные первым изданием. Для примера скажем о сочинениях первоклассного русского поэта Батюшкова, изданных в 1817 году и поныне не проданных. Но лучше всего, чтобы г. сочинитель статьи для опыта издал свои собственные сочинения: тогда бы сладкое его очарованье исчезло,

Как обман, как упоенье! и проч.(Св. «Песню», соч. князя 11. А. Вяземского).

Г. сочинитель статьи тогда бы поверил Вестнику Европы, что гораздо легче прослыть великим писателем в кругу друзей и родных, под покровом журнальных примечаний, нежели на литературном поприще в давках хладнокровных книгопродавцев и в публике.

«Ma vie est un combat» – выражение Вольтера (см. т. II, стр. 577).

622. Тургенев князю Вяземскому. 2-го мая [1824 г. Петербург].

Оболенский – князь Андрей Петрович (см. т. I).

Мейстер – граф Ксаверий Местр.

Секретарь – Б. М. Федоров (см. т. II).

Стихи графа Хвостова – «Майское гулянье в Екатерингофе 1824 года. Графу Милорадовичу». Они напечатаны в «Полном собрании стихотворений» Хвостова, т. II. С.-Пб. 1829, с следующим примечанием автора: «Стихотворение «Майское гулянье» сочинено в 1824 году, по желанию графа М. А. Милорадовича. Оно при первом появлении отдельно было напечатано иждивением И. В. Слёнина и оглашено с похвалою в отечественных журналах. См. разбор оного в Украинском Вестнике и также выписки на немецком языке во многих журналах. См. «Дрезденскую Вечернюю Газету».

П. П. Свиньин (см. т. I), издатель Отечественных Записок, в своих патриотических увлечениях часто доходил до смешных крайностей и пропагандировал таких лиц, которые вовсе не обладали талантами.

Пушкин прожил в Одессе, находясь на службе в Канцелярии Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора графа М. С. Воронцова, с начала поля 1823 г. по 30-е июля 1824 г., когда, по высочайшему повелению, был выслан в Псковскую губернию, с исключением из службы.

623. Князь Вяземский Тургеневу. 5-го мая [1824 г. Москва].

Сын князя Алексея Борисовича Куракина – князь Борис Алексеевич (род. в 1783 г., ум. 2-го октября 1850). Он был зачислен на службу в Сенат 2-го января 1797 г., а в 1801 г. (15-го сентября) пожаловав камер-юнкером 5-го класса. В следующем году причислен к Малороссийскому генерал-губернатору. В 1804 г. (20-го июля) назначен действительным камергером. С 7-го декабря 1807 по 27-е января 1811 г. находился на службе в Министерстве внутренних дел, а потом в Министерстве финансов. С 13-го января 1822 по 4-е марта 1833 г. был сенатором. Умер в отставке.

О полемике князя Вяземского с Булгариным см. примечание в 10-й странице.

О St.-Brice см. т. I.

Шлегель на французском языке вышел в 3-х томах под заглавием: «Cours de littérature dramatique». Paris. 1814. Имени переводчика не обозначено, но перевод сделан двоюродною сестрой г-жи Стааль, Альбертиною-Адриенною Неккер, рожд. Соссюр (род. в 1766 г., ум. в 1841). Первое издание напечатано было в Женеве в 1804 году.

624. Тургенев князю Вяземскому. 6-го мая [1824 г. Петербург].

Приведенный стих – пародия стиха из послания Жуковского «Александру Ивановичу Тургеневу, в ответ на его письмо» (Стихотворения, изд. 9-е, т. I, стр. 292).

Жуковский проводил Батюшкова до Дерпта, но пристроить там больного не удалось, и он был отправлен в Зонненштейн (Л. Н. Майков. Батюшков, его жизнь и сочинения. Изд. 2-е. С-Пб. 1896, стр. 229).

Царский билет – пригласительный билет, о котором упоминается в 621-м письме.

О Николае Карамзине см. т. I.

625. Князь Вяземский Тургеневу. 12-го мая [1834 г. Москва].

Дмитрий Владимирович – князь Голицын, Московский генерал-губернатор.

Гундоров – быть может, князь Дмитрий Андреевич (А. Б. Лобанов-Ростовский, князь. Русская родословная книга, изд. 2-е, т. I, стр. 173). О. П. Жихарев дает такой отзыв о Гуздорове: «Этот князь считается одним из лучших наездников на рысаках… Он также известен и неугомонностию своего аппетита, которому однако же не всегда расположена служить его натура, несмотря на свою солидность: случается, под конец обеда или ужина, что, наложив себе верхом тарелку какого-нибудь кушанья и приготовясь наслаждаться им, он вдруг с глубоким вздохом отталкивает его от себя, с досадою промолвив: «не могу!» (Записки. М. 1890, стр. 109).

Племянник И. И. Дмитриева – М. А. Дмитриев.

Об Е. Г. Пушкиной см. т. II.

Прекрасная Юлия – Татищева, Юлия Александровна. О ней см. т. II.

626. Тургенев князю Вяземскому. 16-го мая [1824 г. Петербург].

О К. В. Гуфеланде см. т. I.

Князь Борис Николаевич Юсупов (род. 9-го июля 1794 г., ум. 25-го октября 1849), обучавшийся в пансионе аббата Николя и выдержавший экзамен в Педагогическом институте, с 1815 г. служил в Министерстве иностранных дел. В 1824 году он взял заграничный отпуск я полтора года путешествовал по Европе. Впоследствии был гофмейстером и почетным опекуном (Князь Николай Юсупов. О роде князей Юсуповых, ч. I. С.-Пб. 1867, стрр. 179-184).

Тайный советник граф Александр Иванович Рибопьер (о нем см. т. I) с 16-го августа 1817 по 10-е августа 1823 г. состоял управляющим Государственным Коммерческим банком, а с 13-го мая 1824 г. был зачислен в ведомство Государственной коллегия иностранных дел (формуляр).

О Сергее Степановиче Ланском см. тт. I и II.

627. Князь Вяземский Тургеневу. 20-го [мая 1824 г. Москва].

Говоря о Булгаринской ругани, князь Вяземский разумеет, между прочим, и следующие строки из рецензии на «Сочинения» В. А. Озерова, изданные под наблюдением А. E. Измайлова: «Мы не знаем, кого благодарить за исправление весьма важной ошибки, находящейся в издании 1817 года, в статье: «О жизни и сочинениях В. А. Озерова», соч. князя П. А. Вяземского. Сочинитель сей статьи, желая озарить оную блеском древних греческих классиков, говорит: «В Поликсене взята обильная дань с Илиады, и в этом смысле можно, по выражению Эсхила, назвать ее барельефом пиршеств Гомера» (см. стр. XLV). Очевидно, что князь П. А. Вяземский почерпнул это выражение Эехила не из греческого подлинника, но из французского автора и вместо: reliefs des festins d'Homиre, то-есть, крохи или остатки от пиров Гомеровых перевел: барельефы пиршеств Гомера (!!). Впрочем, и новая поправка не весьма удачна. В новом издании сочинений Озерова сказано (стр. LIV): Новым пиршеством из остатков от пиршеств Гомеровых. Какое может быть новое пиршество из крох или остатков пиршеств! Сочинитель статьи, сделавший первую ошибку, и поправивиший оную, вероятно, не поняли, что Эсхил говорил в насмешку. Они шуточное выражение его употребили в похвалу Озерову! Краткия сии замечания мы заключаем сожалением об участи всех писателей, которые всегда более претерпевают от знаменитых своих друзей, нежели от мнимых врагов, и повторяем стих Крылова: