Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1824-1836

Franèois-Charles-Hugues-Laurent Pouqueville (род. в 1770 г., ум. в 1838), бывший долгое время вонсулом на Востоке, известен как горячий сторонник и пропагандист независимости Греции. Из многочисленных сочинений его, посвященных изучению этой страны, главнейшим является: «Histoire de la régénération de la Grèce, comprenant le précis des événemens depuis 1740 jusqu'en 1824». Quatre volumes. Paris. 1824.

Под стансами на смерть Байрона Тургенев разумел следующие произведения: 1) Deux odes sur la Grèce, suivies de vers à M. de La Martin, au sujet de sa lettre à M. Casimir Delavigne, insérée dans les derniers journaux. Par M. Charles Massas. Lyon et Paris. 1824. 2) Stances sur la mort de Lord Byron. Par son ami sir Thomas Moore; traduit de l'anglais. Paris. 1824. En prose.

Самойлов – граф Николай Александрович (ум. 23-го июля 1842 г.), последний в роде. Был женат на графине Юлии Павловне фон-дер-Пален, вступившей во второй брак с доктором Перри (ум. в 1846 г.), a в третий – с графом Карлом де-Морнэ.

Князь А. М. Голицын (род. 6-го апреля 1792 г., ум. 18-го мая 1863) был в то время флигель адъютантом и обер-квартирмейстером резервного кавалерийского корпуса, впоследствии Витебский, Moгилевский и Смоленский генерал-губернатор (с 1846 г.) и сенатор (с 1853 г.). Он был женат (со 2-го сентября 1824 г.) на фрейлине Софье Петровне Балк-Полевой (род. в 1806 г., ум. в Париже 10-го февраля 1888 г.), с 1873 г. бывшей замужем за графом Эдуардом Гейнингер д'Эрисвиль и Гудневиль (ум. в 1886 г.).

Сухозанет – Иван Онуфриевич (см. т. II). Он был женат на княжне Екатерине Александровне Белосельской-Белозерской, дочери князя Александра Михайловича от брава его с Анною Григорьевной Козицкой.

Саблукова – Софья Александровна (род. 21-го ноября 1787 г., ум. 4-го сентября 1875), фрейлина Елизаветы Алексеевны, дочь члена Государственного Совета А. А. Саблукова (см. выше). Она вышла замуж за генерал-лейтенанта князя Валериана Григорьевича Мадатова (род. 18-го мая 1782 г., ум. 4-го сентября 1829), прославившагося своими геройскими подвигами на Кавказе. О нем см. книгу: «Жизнь генерал-лейтенанта князя Мадатова». С.-Пб. 1875. В Русской Старине 1884 г., т. XLIV, стрр. 381-388, напечатаны в переводе с французского воспоминания княгини Мадатовой об императрице Елизавете Алексеевне. 15-го июля 1824 г. К. Я. Булгаков писал своему брату: «Мы в воскресенье на свадебном ужине у Мадатова. Это походило немного на тысячу и одну ночь. Улица и двор весь наполнены были любопытными, лестница цветами и музыкантами; в первых дверях Арап и Персиянин в богатых одеждах, в гостиной все Грузинские цари и царицы в нарядных платьях, везде освещение ужасное. Ужин был славный, играла музыка, пили Шампанское и разъехались, взяв по фунту конфект» (Русский Архив 1903 г., кн. II, стр. 64).

Кологривов – Петр Александрович (см. т. I). – Нарышкина – Марья Антоновна (см. тт. I и II). – Женихом С. Д. Нарышкиной (см. о ней выше) был граф Андрей Петрович Шувалов (ум. 23-го июля 1873 г.). впоследствии обер-гофмаршал и член Государственного Совета (Князь А. Б. Лобанов-Ростовский. Русская родословная книга, т. II, стр. 14).

Софья Николаевна – Карамзина.

642. Князь Вяземский Тургеневу. 25-го июля [1824 г.]. Остафьево.

Статья Тургенева, напечатанная во ИИ-й части Северного Вестника (стрр. 267-293), была написана еще в нарте 1804 г., когда автор находился в Гёттингене и слушал лекции знаменитого Шлёцера (Соч. К. Н. Батюшкова, т. I, стр. 357). Она являлась как бы ответом на анонимную статью Карамзина «О случаях и характерах в Российской истории, которые могут быть предметом художеств», помещенную в Вестнике Европы 1802 г., ч. VII, № 24.

Соглашаясь с положением автора, что «таланту русскому всего ближе и любезнее прославлять русское», Тургенев замечает: «Предметы, выбранные им для художников, большею частию прекрасны не только по одному интересу, который они будут иметь для всякого Русского, но и потому, что они показывают нам, некоторым образом, вить, хотя не везде беспрерывную, и важнейшие эпохи нашей истории. Жаль только, что некоторые между ними не могут устоять против правила» автором же принятого: не изображать ничего баснословного. И в самом деле, разве История наша суха и не довольно богата историческими характерами и произшествиями, чтобы мы имели нужду прибегать в басням, которые наши летописцы, не исключая и Нестора, или заимствовали из других, или выдумывали из ложного патриотизма?»

Разбирая исторические моменты для художников, указанные Карамзиным, Тургенев пришел к тому заключению, что от критического обработывания вашей Истории и сами художники не останутся в накладе и вряд ли еще не выиграют».

«В наше же время», продолжает Тургенев, «когда те, кой лучшую часть деятельной жизни своей посвятили критической Русской Истории, ободряются в полезных для России трудах своих, когда Александр с величественного трона своего бросает милостивый взор на труды бессмертного Шлёцера, сего первого критического издателя отца Русской Истории – Нестора;– в наше время, говорю я, можно ли опасаться, что Историческая Критика, сия по видимому сухая предшественница всякой прагматической Истории, останется в России в таком же забвении, в каком она была доселе; и неужели Болтин был первым и последним из Русских, который чувствовал в полной силе истину сего правила: prima Иех hisioriae, ne quid falsi dicat?»

Статью свою Тургенев заканчивает такими словами: «Поэту представлять баснословные сцены позволено, так как и художнику, коего главное намерение состоит только в том, чтоб тронуть зрителя или возбудить в нем чувства изящного; но не тому, который кистию своею хочет увековечить для нас дела предков наших, в галерее картин открыть пред нами ряд веков протекших – и с красотою соединить истину. В сем случае делается и художник, некоторым образом, Историком и принимает на себя великия его обязанности; а Историк, как частного человека, так и целый народ, должен изображать беспристрастно и характер того и другого представлять в истинном виде, собирая для сего материалы не как нибудь, но с критическим разбором; пропуская сквозь чистилище критики каждое сказанное слово, каждое историческое известие, застарелое ли или новое, не полагаясь на Авторитет славного писателя, должен сам доходить до источников, и не прежде выдавать что нибудь за был, как по точном исследовании. Наконец, он должен стараться вникнуть в дух того народа, коего он хочет быть Историком, или – что все равно – строгим судиею предков его пред современниками и потомством».

Об опале Шатобриана см. т. II, стр. 437.

Упоминаемое письмо Пушкина к князю Вяземскому см. в академическом Издании «Переписки» Пушкина, т. I. С.-Пб. 1906, Я 82.

Лобанов-Ростовский – вероятно, князь Иван Александрович.

Волконская – княгиня Софья Григорьевна (ум. 26-го марта 1868 г.), дочь князя Григория Семеновича Волконского (род. 25-го января 1742 г., ум. 17-го июля 1824) от брава его с княжной Александрою Николаевною Репниной (род. в 1757 г., ум. 23-го декабря 1834). Княгиня С. Г. Волконская была женою князя Петра Михайловича Волконского, о котором см. в I тоне «Остафьевского Архива» (Княгиня Е. Г. Волконская. Род князей Волконских. С.-Пб. 1900, стр. 754). Княгиня Софья Григорьевна, по выражению А. О. Смирновой, представляла собою олицетворенную оригинальность» (Записки. Ч. I. С.-Пб. 1895, стр. 35). Об её оригинальности рассказывает в своих записках и граф М. Д. Бутурлин (Русский Архив 1901 г., кн. III, стрр. 419-420).

Княжна Алина – её дочь, Александра Петровна (род. 7-го июня 1804 г., ум. 1-го июня 1859), вышедшая впоследствии замуж за шталмейстера Павла Дмитриевича Дурново (род. 6-го марта 1804 г., ум. 12-го марта 1864). Она также отличалась оригинальностью и была «женщина в высшей степени умная и образованная». С нею были дружны Гоголь и Жуковский, который в письне в И. И. Козлову из Эмса от 8/20-го августа 1827 г. дал такой отзыв о ней: «Алина – прелестное, милое, доброе, умное создание. Она стоит счастья и авось будет иметь его. Я рад, что судьба меня с ней познакомила, хотя на короткое время» (Записки А. О. Смирновой, ч. I, стр. 35; ч. II С.-Пб. 1897, стр. 83. Соч. В. А. Жуковского. Изд. 7 е, т. VI, стр. 469).

Стурдза – Александр Скарлатович (см. т. I).

О романе «Ourika» см. примечание к 33-й странице.

Во ИИ-й части Мнемозины, стрр. 29-44, напечатана статья Кюхельбекера: «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие»,

Автор, поставив своею обязанностью «смело высказать истину», начинает с того, что исчисляет «предводителей мощного племени» русских лириков, к которым относит Ломоносова, Петрова, Державина, Дмитриева, Капниста, «некоторым образом» Боброва, Востокова и князя С. А. Ширинского-Шихматова, «заслуживающего занять одно из первых мест на русском Парнассе».

Указав на то, что элегия и послание вытеснили у нас оду, которая «одна совершенно заслуживает названия поэзии лирической», Кюхельбекер приступает к рассмотрению «качеств сих трех родов», определяя и «степень их поэтического достоинства». Затем, останавливаясь на вопросе: «Выиграли ли мы, променяв оду на элегию и послание», Кюхельбекер говорит: «Жуковский первый у нас стал подражать новейшим Немцам, преимущественно Шиллеру. Современно ему Батюшков взял себе в образец двух пигмеев французской словесности – Парни и Мильвуа. Жуковский и Батюшков на время стали корифеями ваших стихотворцев и особенно той школы, которую ныне выдают нам за романтическую. Но что такое поэзия романтическая? Она родилась в Провансе и воспитала Данта, который дал ей жизнь, силу и смелость, отважно сверг с себя иго рабского подражания Римлянам, которые сани были единственно подражателями Греков, и решился бороться с ними. В последствии в Европе всякую поэзию свободную, народную стали называть романтическою. Существует ли в сем смысле романтическая поэзия между Немцами?

Дав отрицательный ответ, Кюхельбекер обращается к русским романтикам и говорить: «Изучением природы, силою, избытком и разнообразием чувств, картин, языка и мыслей, народностию своих творений великие поэты Греции, Востока и Британии неизгладимо врезали имена свои на скрижалях бессмертия. Уже ли смеем надеяться, что сравнимся с ними во пути, во которому идем теперь? Переводчиков никто, кроме наших дюжинных переводчиков, не переводит. Подражатель не знает вдохновения: он говорит не из глубины собственной души, а принуждает себя пересказать чужия понятия и ощущения. Сила? Где найдем ее в большей части своих мутных, ничего не определяющих, изнеженных, бесцветных произведениях?.. Богатство и разнообразие? Прочитав любую элегию Жуковского, Пушкина или Баратынского, знаешь все. Чувств у нас уже давно нет: чувство уныния поглотило все прочия. Все мы в запуски тоскуем о своей погибшей молодости; до бесконечности жуем и пережевываем эту тоску и за перерыв щеголяем своим малодушием в периодических изданиях. Если бы сия грусть не была просто реторическою фигурою, иной. судя по нашим Чайльдам-Гарольдам, едва вышедшим из пелен, мог бы подумать, что у нас на Руси поэты уже рождаются стариками… Печатью народности ознаменованы какие нибудь 80 стихов в «Светлане» и в «Послании к Воейкову» Жуковского, некоторые мелкие стихотворения Катенина, два или три места в «Руслане и Людмиле» Пушкина».

Строго осудив французский ложно-классицизм, Кюхельбекер замечает: «Не те же ли повторения наши младости и радости, уныния и сладострастия и те безымявные, отжившие для всего брюзги, которые даже у самого Байрона (Child-Harold), надеюсь, далеко не стоят не только Ахилла Гомерова, ниже Ариостова Роланда, ни Тассова Танкреда, ни славного Сервантесова витязя печального образа, которые слабы и не дорисованы в «Пленнике» и в элегиях Пушкина, несносны, смешны под пером его Переписчиков. Будем благодарны Жуковскому, что он освободил вас из-под ига французской словесности и от управления нами по законам Лагарпова «Лицея» и Баттёева «Курса»; но не позволим ни ему, ни кому другому, если бы он владел и в десятеро большим перед ним дарованием, наложить на вас оковы немецкого или английского владычества. Всего лучше иметь поэзию народную», во «если уже подражать, не худо знать, кто из иностранных писателей прямо достоин подражания. Между тем ваши живые каталоги, коих взгляды, разборы, рассуждения беспрестанно встречает в «Сыне Отечества», «Соревнователе просвещения и благотворения», «Благонамеренном» и «Вестнике Евровы», обыкновенно ставят на одну доску: словесности греческую и латинскую, английскую и немецкую, великого Гёте и – недозревшего Шиллера, исполина между исполинами Гомера и – ученика его Виргилия; роскошного, громкого Пиндара и – прозаического стихотворителя Горация; достойного наследника древних трагиков Расина и – Вольтера, который чужд был истинной поэзии; огромного Шекспира и – однообразного Байрона»…

«Но не довольно присвоить себе сокровища иноплеменников…. Ставен надеяться, что наконец ваши писатели, из коих особенно некоторые молодые одарены прямым талантом, сбросят с себя неносные цепи немецкия и захотят быть Русскими. Здесь особенно имею в виду В. Пушкина, которого три поэмы, особенно первая, подают великия надежды. – Я не обинулся смело сказать свое мнение на счет и его недостатков: не смотря на то, уверен, что он предпочтет оное громким похвалам г. издателя «Северного Архива». – Публике мало нужды, что я друг Пушкина, но сия дружба дает мне право думать, что он, равно как и Баратынский, достойный его товарищ, не усомнятся, что никто в России более меня не порадуется их успехам».

Французская писательница маркиза Аделаида-Мария-Эмилия Souza-Botelho (род. в 1751 г., ум. в 1836) была известна своими романами. Сочинения её изданы в 6-ти томах в 1822 году.

Об А. Г. Гомзине см. т. I.

643. Тургенев князю Вяземскому. 5-го августа [1824 г. Черная Речка].

Андрей Иванович Тургенев умер в Петербурге 8-го июля 1803.

Пиеса Карамзина, о которой говорит Тургенев напечатана в Вестнике Европы 1802 г., ч. VI, № 22, стрр. 108-116, под заглавием: «Анекдот», и с подписью: Р. Я.

Здесь изображен пылкий юноша Лиодор, который, схоронив невесту и друга, впал в такое отчаяние, что удалился в монастырь, откуда, по прошествии трех лет, был «выгнан за неиристойные поступки».

Психологическая истина, возмутившая душу Тургенева, выражена Карамзиным в следующих заключительных словах его рассказа: «Молодые люди, в нещастиях и в потерях своих не обманывайте себя мыслью, что рана ваша неизцелима: нет! юное сердце, пылая жизнию, излечается от горестей собственною внутреннею силою – и сие выздоровление обновляет его чувствительность к удовольствиям жизни».

Приведенный стих из Шиллера см. в его «Die Sonntagekinder».

Андрей Сергеевич Кайсаров (род. в 1782 г., ум. 15-го мая 1813) получил образование в Московском университетском благородном пансионе и вместе с Тургеневым, Мерзляковым и Жуковским участвовал в основании литературного общества, учрежденного в 1801 году. С 1-го января 1796 по 29-е декабря 1799 г. Кайсаров находился в военной службе. Выйдя в отставку, он отправился за границу и в Гёттингене получил докторскую степень за напечатанную там в 1806 году диссертацию «De manumitendis per Russiam servis». Книгу эту Тургенев, чрез H. H. Новосильцова, поднес императору Александру, который наградил автора бриллиантовым перстнем. В 1811 г. Кайсаров занял кафедру русского языка и словесности в Дерптском университете, а в следующем году снова поступил в военную службу и был убит в сражении при Гайнау.

В своей «Хронике Русского в Гернании* Тургенев, упоминая о слышанной им исторической лекции иенского профессора, Генриха Лудена (род. в 1780 г., ум. в 1847), говорит: «Эта лекция напомнила мне путешествие по Гарцу с… А. Кайсаровым… Возвратившись с Гарца, с высот Брокена, прославленного ведьмами и стихами Гёте, и познакомившись с классическими местами славянской и германской языческой древности, он написал «Опыт Славянской мифологии», не первый на русском (ибо Михайла Попов, отец моего товарища по службе Василья Попова, издал прежде его Славянскую мифологию), но примечательный тем, что автор, после годичного пребывания своего в Гетингене, прилежно посещавший профессорские лекции, при весьма слабом знании сначала немецкого языка, мог сделаться немецким автором… В последствии немец Аллер перевел его книжку на русский язык! Я всегда жалел, что не мог еще бросить цветка на гроб моего Агатона! Жизнь его прошла в сильных впечатлениях и в грустных предчувствиях сперва в Москве, потом вместе со мною в Гетингене, на Гарце, в землях Славянских и в Венгрии, и в Венеции. Мы расстались в Вене; я возвратился на родину, потеряв брата, друга его, Кайсаров – в Гетинген. Кончив там академический курс, он поехал в Англию; в Шотландии сделали его гражданином города Думфриса, в России профессором русской словесности в Дерпте. Отсюда, вопреки моему предчувствию, неодолимое влечение, в самом пылу народной войны, умчало его от тихих муз в став воинский, где Кутузов, во его предложению, устроил походную типографию. Но перу еще не было дела в стане русских воинов; в Андрее Кайсарове снова загорелся дух воинский, и в отряде брата взлетел он на воздух с пороховым ящиком! Мир рассеянному праху твоему, мой милый, ранний, незабвенный друг» (Современник 1841 г., т. XXI, стр. 51).

Тот же Тургенев в письме из Парижа к К. С. Сербиновичу от 25-го марта 1844 г., прося передать благодарность А. B. Старчевскому за его реценцию на «Monumenta Historica Russiae» (C.-Пб. 1841-1842), замечает: «Я бы желал кое что оговорить в примечании: некоторые из актов на английском языке приобретены не мною, а списаны другом моим, покойным А. С. Кайсаровым… Он в Англии отыскивал русскую старину и списал несколько актов, кой мне достались, а я передал их вам. Желал бы передать и еще кое что из его бумаг, относящихся до славянских древностей… Он был один из первых славянофилов, и мы вместе учились у Шлецера, работали для его «Нестора», вместе жили и собирали рукописи славянские и книги в Карловце (в Сармии славянской), у митрополита всего славяно-сербского и Валахийского народа, главы всего православного духовенства в Венгрия, Стефана Стратимировича, коему Шлецер посвятил одну часть своего Нестора» (Русская Старина 1882 г., т. XXXIV, стр. 449).

О Кайсарове су. статью М. И. Сухомлинова в Известиях Отделения русского языка и словесности Академии наук 1897 г., т. II, кн. 1, и статью Е. В. Петухова: Кафедра русского языка и словесности в Юрьевском университете. Юрьев. 1900.

Названное сочинение Жана-Бернардена де Сен-Пьера (род. в 1737 г., ум. в 1814), служившее продолжением его известных «Etudes de la nature» (1784 г.), напечатано в Париже в 1815 году.

Знаменитое историко-философское сочинение Иоганна-Готфрида Гердера (род. в 1744 г., ум. в 1803) носило следующее заглавие: «Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit». Оно было напечатано в Риге в 1785-1792 гг.

Письмо Е. Г. Пушкиной в печати не появлялось.

У Е. Г. Пушкиной (ум. в марте 1833 г.) били следующие дети: сын Иван и дочери: Прасковья, Наталья (за А. А. Челищевым), Фаина (за Д. П. Скуратовым), Ольга (за Орфано). См. Московские Ведомости 1833 г., № 23, стрр. 1082-1083.

«Другое дело» – без сомнения, известное письмо Пушкина об атеизме (Академическое издание «Переписки», Пушкина, т. I, № 70). Подробности см. в книге П. В. Анненкова: А. С. Пупткин в Александровскую эпоху, стрр. 260-263, и в статье графа П. И. Капниста: «К эпизоду о высылке Пушкина из Одессы в его имение Псковской губернии» (Русская Старина 1899 г., т. 98, стрр. 241-245).

Упоминая о Констане, Тургенев разумеет его «De la religion considérée dans sa source, ses formes et ses développe-mens». В 1824 году в Париже был напечатав первый том этого сочинения.

Строгонов – граф Сергей Григорьевич, в то время полковник л. ги. Гусарского полка, флигель-адъютант. О нем см. исследование великого князя Николая Михайловича: «Граф Павел Александрович Строганов», т. II. С.-Пб. 1903.

Пиеса И. И. Козлова – «Бейрон», с посвящением А. С. Пушкину, напечатанная в Новостях Литературы 1824 г., кн. XII, стрр. 86-90.

О жене И. И. Козлова см. примечание к стр. 93-й.

Стихотворение Боратынского, под заглавием «Звездочка», датированное 24 сентября 1825 г., напечатано в Северных Цветах на 1825 г., стрр. 313-314.

Людвиг Тик (род. в 1773 г., ум. в 1855) – глава романтической школы в Гернании.

Георгь-Фридрих Гарденберг (род. в 1772 г., ум. в 1801), известный более под именем Новалиса, – один из даровитых романтиков с религиозно-мистическим направлением.

Кюхельбекер в одном из своих дрезденских писем, от 20-го октября 1820 г., говорит: «У Тика я был сегодня поутру; он человек чрезвычайно занимательный и достойный примечания по своему образу мыслей. С начала я упомянул о сочинениях покойного Новалиса, Тиком изданных, и жалел. что Новалис при большом даровании, при необыкновенно пылком воображении, не старался быть ясным и совершенно утонул в мистических тонкостях. Тик спокойно и тихо объявил мне, что Новалис ясен и не счел нужным подтвердить то доказательствами» (Мнемозина, ч. II, стр. 61).

Шахматов – князь Сергей Александрович (о нем см. тт. I и II).

Бестужев младший – Марлинский, Александр Александрович (род. 23-го октября 1797 г., убит на Кавказе 7-го июня 1837 г.), сотрудничавший в Сыне Отечества, Благонамеренном, Соревнователе просвещения и благотворения, Литературных Листках, Невском Зрителе.

Бестужев старший – Николай Александрович (род. 13-го апреля 1791 г., ум. в Селенгинске 14-го мая 1855), сотрудник Сына Отечества и Соревнователя. О нем см. статью М. И. Семевекого в журнале Заря 1869 г., № 7. Сочинения H. А. Бестужева были изданы в 1860 году в Москве, вод заглавием; «Разсказы и повести старого моряка Н. Бестужева».

Известный врач и ученый Фридрих-Людвиг Крейсиг (род. в 1770 г., ум. 4-го июня 1839) проживал в Дрездене с 1803 года, когда был приглашен в качестве лейб-медика ко двору Фридриха-Августа Саксонского.

Новые басни Крылова – вероятно, «Муха и Пчела», «Богач и Поэт», «Прихожанин», напечатанные в Северных Цветах на 1825 год.

О С. Ф. Безобразовой см. т. II.

644. Тургенев князю Вяземскому. 8-го августа [1824 г. Черная Речка].

Ханыков – Василия Васильевич (см. примечание к 15-й странице).

645. Тургенев князю Вяземскому. 12-го августа [1824 г. Черная Речка].

Сабуренок – быть может, Василий Васильевич Сабуров, который родился (по сообщению В. В. Руммеля) в 1805 году, умер в Пензе 8-го декабря 1879 г.; он был братом Пушкинского приятеля, лейб-гусара Якова Васильевича Сабурова. Другой брат последнего, Дмитрий Васильевич (род. в 1795 г.), был в это время корнетом л. – гв. Гусарского полка.

Бобринский – граф Алексей Алексеевич (род. 6-го января 1800 г., ух 4-го октября 1868), известный агроном и общественный деятель.

О нем см. статью князя П. А. Вяземского (Полн. собр. соч., т. VII, стрр. 214-230).

646. Тургенев князю Вяземскому. 13-го августа [1824 г. Черная Речка].

Ответ Делавиня носил следующее заглавие: «Epitrc à М. А. de Lamartine». Напечатано в 54-м номере Feuilleton Litteraire 1824, и отдельно. Делавинь отвечал на следующую брошюру: «Lettre de М. Alphonse de Lamartine à М. Casimir Delavigne, qui lui avait envoyé son «Ecole des vieillards». Напечатано в 38-м номере Feuilleton Litteraire 1824, и отдельно.

647. Князь Вяземский Тургеневу. 13-го августа [1824 г.]. Остафьево.

Татищев – Дмитрий Павлович, находившийся тогда в Вене по особенным поручениям. О нем см. т. I.

«Мор зверей» – басня Лафонтена, переведенная на русский язык Княжниным, Хвостоком и Крыловым. Последний напечатал свой перевод в издании басен 1809 года.

Выражение Козлова см. в 643-м письме.

О С. С. Боброве (ум. 21-го марта 1810) и эпиграммах на него писателей Карамзинской школы см. во II-м томе «Остафьевского Архива».

Приведенное выражение Невзорова встречается в статье его: «Живописные и философские отрывки из сочинений г. Боброва». Возмущаясь эпиграммами, написанными на последнего князем Вяземским, автор замечает: «Он пел Екатерину. Павла, Александра, пел Румянцова, Суворова, Чичагова, Грейга и победы российские на сушах севера и юга и на водах Балта и Черноморских; пел дела и творения Божия; пел природу во всех её видах и пел истинно языком богов, ежели так говорят о хороших стихотворцах, языком, который всяк разумеет и которого сладостию всяк пленяется и восхищается. Ах! Сатиры и эпиграммы должны преклонить колена пред поэзиею г. Боброва!» (Друг Просвещения 1810 г., кн. VI, июнь, стрр. 111-112).