Мелисса. Часть 1

Им оказалась небольшая комнатка с одним единственным окном, у стены стоял маленький диванчик, а рядом – круглый ломберный столик, на стенах были развешаны картины, одна из них сразу обращала на себя внимание. То был внушительных размеров портрет, изображающий молодого мужчину.

Девочки вгляделись в него и вздрогнули. Мужчина стоял в полный рост, правой рукой он опирался на шпагу, лицо его выражало суровую мужественность, а в темных глазах горел дьявольский огонь. Чувствовалось в нем какое-то едва уловимое зло, хотя он и старался смотреть как можно более дружелюбно. Казалось, что эти, на первый взгляд совершенно обычные глаза, хранят страшный, недобрый секрет.

Мелисса подошла ближе и прочла надпись на раме, выполненную золотыми буквами: «Стоун Грей, владелец сего предместья».

– Это сам Грей, – громко сказала Мелисса.

Ее голос разнесся по залам, и девочки застыли в ужасе, слыша, как искажаются звуки, отдаваясь зловещим эхом: «Грей…Грей…Грей…».

– Пойдем, – Сара опять схватила ее за руку и потащила вперед.

На сей раз, они очутились в просторной длинной зале. Потолок ее был украшен едва различимыми и стершимися от времени фресками. Здесь было около 10 больших окон. В углу стоял огромный черный рояль.

– Это и есть тот самый бальный зал, – как можно тише сказала Мелисса.

Воображение начало рисовать ей различные картины. Сначала она увидела богато одетых, веселых людей, которые разбившись на пары, скользят по сверкающему паркету. Окна открыты настежь и сквозь них вместе с ярким солнечным светом проникает запах весны. Слышны звуки рояля и скрипки, вся зала наполнена смехом и радостными голосами.

Раз и картинка изменилась. Теперь она видит, как лунный свет падает на темный пол через закрытые окна, оставляя на паркете белые просветы. По зале идет молодая девушка в длинной ночной сорочке, ее лицо то утопает в тени, то озаряется светом, а в глазах – страх и грусть; темные волосы небрежно раскинулись по хрупким плечам. Она направляется к роялю. Садиться за него и начинает играть тоскливую, щемящую душу мелодию. Вдруг, раздаются шаги, девушка замирает, оборачивается и видит мужчину, он начинается громко и грубо смеяться. Девушка вскакивает и жестом защиты выставляет руку вперед.

– Мелисса, Мелисса, что с тобой? – Сара трясла девочку за плечо и испуганно смотрела ей в глаза.

Мелисса не сразу пришла в себя.

– Сара, черт возьми, – она умолкла, потом растерянно произнесла. – Я видела всякие картинки, потом расскажу. Черт, – она схватилась рукой за лоб. – Снова разболелась голова.

– Мелисса, пойдем-ка. Давай, сразу на третий этаж, в кабинет Грея, и уже свалим отсюда, а? – умоляюще попросила подруга, поежилась, и продолжила: – У меня такое чувство, как будто за нами кто-то наблюдает.

– У меня теперь тоже, – процедила Мелисса, скривила лицо от острой головной боли, и спиной ощутила на себе чей-то невидимый взгляд.

Глава 30

Девочки снова зажгли фонари и стали подниматься на третий этаж. С высоких потолков свисали длинные нити паутин, а стены украшали искусно выполненные гравюры, которые изображали сценки из городской жизни. Вот дамы стоят у фонтана, вот они же сидят в парке на скамейках.

– Что-то этот Грей какой-то странный был, – заметила Сара. – Вроде бы красивые картины, со вкусом, но все они какие-то безликие.

– Ага, – отозвалась Мелисса, которой сейчас меньше всего хотелось думать о характере Грея. Что-то темное, страшное, уже до боли знакомое нависло над ней и простирает щупальца к ее душе.

Они поднялись на площадку третьего этажа. Все двери были закрыты, как и говорил Билли, и только одна была открыта настежь.

– Вот он, кабинет, стало быть, – прошептала Сара.

Мелисса промолчала, она теперь чувствовала, что они подошли к сердцу той самой тьмы, которая разносилась эхом по всему дому.

– А теперь заходим туда и включаем воображение: убитый Грей в кресле, и на полу задушенная жена, – не унималась Сара.

Мелисса снова промолчала. Здесь она и так хорошо все видит, настолько хорошо, что ей не придется включать воображение. Они боязливо заглянули внутрь. Лунный свет отражался в огромном старом, мутном зеркале, висевшем около окна. Напротив него, у самой двери, тоже находилось зеркало, оба они образовывали длинный зеркальный коридор.

У стены стояли большой письменный стол и кресло с высокой спинкой. Рядом возвышались закрытые книжные шкафы, а на полу в беспорядке валялись книги и свечи.

– Интересно, почему их крысы не сожрали? – спросила Сара.

– Не знаю, – ответила Мелисса, и тут она заметила, что подруга стоит прямо между двух зеркал и будто тонет в страшном лабиринте.

– Отойти оттуда, – вскричала Мелисса. Сара резко отскочила и удивленно уставилась на нее.

– Ты что не понимаешь? – ответила она на ее недоуменный взгляд. – Тут так нелепо зеркала развешаны, явно, неспроста. Для ритуалов, видимо.

Сара испуганно кивнула. Они подошли к столу и стали разглядывать книги. Они вытирали их от пыли и, глядя на названия, тут же морщились и клали обратно. Все они касались каких-то страшных темных культов, о которых девочки слыхом не слыхивали.

И тут в руки Мелисса попалась тонкая книжица в темной обложке, она открыла ее и ахнула:

– Смотри, Сара, это чей-то дневник!

Как только Мелисса произнесла эти слова, произошло нечто, что заставило их в страхе вжаться в стену. Между двумя зеркалами, ровно посередине, возникло тихое бледное свечение, которое обрело едва различимые формы человеческой фигуры.

– Это мой дневник, – прошелестело нечто, и его голос был похож на тихую, едва слышную мелодию.

Девочки молчали. Что делать они не знали. Страх накрепко приковал их к стене. И, вдруг, Мелисса, уже почти теряя рассудок, сама не зная зачем, хриплым голосом спросила:

– Чей мой?

– Мой, Бренды, в замужестве Грей, – получили они печальный и тихий ответ. – Меня убили.

– Зачем? – уже не повинуясь себе, снова спросила Мелисса.

– Я должна была стать жертвой его кровавого ритуала. Если бы Грей убил меня и сделал все по правилам, весь город поглотила бы тьма. Но кинжал, вонзенный в его грудь моей рукой, все изменил. Судьба помогла мне.

Неожиданно призрак замолчал, потом захрипел и начал выплевывать фразы, словно его кто-то душил:

– Возьми мой дневник….Идите в архивы школы Сильвер…Помогите….Мелисса, будь осторожна! – и вдруг раздался дикий, истошный вопль. – Бегите скорее! Прочь!

Окрик отрезвил и пробудил девочек. Они обе ринулись к выходу, краем глаза Мелисса заметила, как из двух зеркал одновременно начала выползать темная, вязкая субстанция.

Они выскочили в коридор и замерли, маленькие уродцы преградили им путь. Девочки хотели было броситься назад, но там уже вырос огромный темный шар, который бился и пульсировал, и из самого его нутра раздавался громкий, ни на что непохожий смех.

– Мы в западне! – закричала Мелисса.

Сара прижалась к ней всем телом и прошептала:

– Прощай, подруга!

Вдруг пространство впереди озарилось яркой, ослепляющей вспышкой, и перед тем, как закрыть глаза, девочки успели разглядеть четкий силуэт. Они услышали, как мимо них кто-то проскочил, и когда они в страхе открыли глаза, то увидели, что все залито лунным светом и только маленькие языки пламени летают в воздухе.

Подруги, сбиваясь с ног, ринулись вниз. На ступенях валялись трупы уродцев, которые издавали отвратительные хрипы. Девочки кубарем скатились с лестницы. Добравшись до холла, они стремительно вылетели в сад и, не помня себя, добежали до ограды, сбив с ног Билли, который уже осторожно шел в их сторону. Они подхватили его и потащили вперед. Только достигнув середины поля, они упали навзничь без сил и чувств.

Глава 31

Через некоторое время они пришли в себя, Билли сидел ни жив ни мертв, он даже не стал спрашивал, что случилось.

– Нас спасло то же…Тот же, что и тогда в лесу, – с трудом выговаривая слова, сказала Мелисса.

Сара молчала. Она еще не была в состоянии говорить.

– Откуда она знала мое имя? – продолжила Мелисса и обратила внимание на то, что в ее руке зажат дневник покойницы. – Что вообще происходит? Да что же это такое? – закричала она, и в ее глазах появились слезы. Она посмотрела на рощу и увидела, что от ствола дерева отделился уже знакомый ей силуэт, он какое-то время смотрел в их сторону, а затем пошел обратно в город. Да, кажется, он узнал все, что ему требовалось. Мелисса криво усмехнулась.

Наконец Сара подала голос:

– Билли, нас, что не было всего полчаса?

Мальчик смущенно опустил взгляд в землю:

– Представляете, через несколько минут, после того как вы ушли, я уснул! И проснулся также неожиданно.

– Значит, ты не видел, кто заходил в дом после нас. – Задумчиво протянула Мелисса, – Значит, наш спаситель не хочет, чтобы мы видели его. Точно также он стер все воспоминания из памяти Эльзы и Хэттера.

– Скоро начнет светать, – подала голос Сара. – Надо добраться домой до рассвета, иначе нам крышка.

Все трое поднялись и молча побрели уже знакомой дорогой. В душе у Мелиссы царила пустота и отчуждение. Она так до конца и не могла сообразить, что же с ними произошло.

После ужасов, испытанных в проклятом доме, люди с Фэктори уже не внушали ей прежнего страха.

– Сара, – грозно сказала Мелисса. – Достань кинжал. Билли, достань свой нож, если, кто привяжется, сразу начнем бить.

Билли и Сара посмотрели на нее с удивлением, но молча выполнили приказ. Они довольно быстро пересекли Фэктори, и на их счастье им никто не встретился.

Перейдя границу, Мелисса мутными глазами посмотрела на Сару:

– Приходи, когда проснешься. Пойдем в наше место, где нормально все можно будет обсудить.

– Хорошо, – кивнула Сара.

Билли продолжал молчать. Они осторожно и тихо дошли до дома тети Моники, подождали, пока Мелисса влезет в окно, а потом пошли вниз по улице, каждый к себе.

Мелисса с трудом заставила себя переодеться и без сил рухнула на кровать. Она спрятала дневник Бренды под подушку и моментально погрузилась в сон.

Глава 32

Мелисса проснулась от того, что услышала голоса в прихожей. Говорили Виктор и Моника.

– Нет, она еще спит! А что такое? Неужели мои девочки что-нибудь учудили?

– Не знаю, может быть и учудили. Но мне стали известны некоторые обстоятельства, о которых ты непременно должна знать, – голос поэта звучал тревожно и сурово.

– Виктор, ты меня пугаешь! Проходи, проходи скорее в залу!

Он не только вас, тетя, пугает, но еще и меня! Что произошло? Неужели ему стало известно о ночном походе?

Мелисса тихо вышла из комнаты и осторожно прошла к дверям залы. Она прислонила ухо к замочной скважине и начала прислушиваться к возбужденной беседе.

– Я увидел их в порту и сразу узнал. Хотел подойти познакомиться, но вдруг заметил мужчину, который пристально наблюдал за ними. Я насторожился, подошел к девочкам, завел разговор, а незнакомец струхнул и спрятался за столб. Я попрощался с ними, сделал вид, что ухожу, а сам спрятался за бочками. Как только они пошли дальше, мужчина последовал за ними, и так продолжалось все оставшееся время, весь день. Я узнал, кто он. Это Джарис Лестор.

– Чиновник из администрации Фэктори! – ахнула Моника, – Зачем они ему понадобились?

– А вот это тебе предстоит узнать. Вчера они подробно расспрашивали меня про Фэктори и проклятый дом.

– Ничего не понимаю! Это же дико! Дико! – она встала и начала ходить по комнате, – Нет, нет, я ничего у них спрашивать не буду, они никогда не скажут правду. Я поступлю по-другому.

– Хорошо, – Виктор встал, – Надеюсь, ты знаешь, что делать.

Мелисса отпрянула от двери и пошла назад, в свою комнату. Сердце ее тревожно стучало. Так значит, вот кем был тот тип, который вчера следил за ними! Опасность теперь подстерегает их повсюду. Но может быть, дневник жены Грея приоткроет им завесу тайны?

Она подняла подушку и достала тонкий блокнот, пропахший пылью и плесенью. Ей сразу вспомнились ночные ужасы, и по телу прошла нервная дрожь. Пальцы похолодели, и она отбросила дневник на кровать. Нет, одна она его прочитать не сможет, надо идти к Саре. Но как быть с тетей? Теперь придется скрываться от нее и запутывать следы.

Мелисса умылась и зашла в зал. Тетя сидела за столом и сосредоточенно пила кофе.

– Доброе утро, тетя! – она беззаботно потянулась и зевнула.

– Доброе, доброе, котик! – во взгляде Моники сквозило подозрение, – Садись, откушай. Как спалось? Что-то ты неважно выглядишь!

– Все отлично! – Мелисса смотрела ей прямо в глаза, – У вас, тетя, мне всегда так хорошо спится.

– Да, да, и веселишься ты тут от души! – в ее голосе чувствовался сарказм.

– Конечно! У вас тут так весело! – подхватила эту игру Мелисса.

– Чем заниматься будешь? – не унималась Моника.

– К Саре сейчас пойду, погуляем немного. А что такое, тетя? Вы так странно разговариваете со мной, будто я в чем-то провинилась! – с обидой ответила Мелисса.

– Нет! Нет! Что ты, солнце мое! Тебе показалось! Иди, иди, играй, веселись, но чтобы в шесть тут была. Понятно тебе?

– Но тетя, – она попыталась возмутиться.

– Никаких, но! Придешь с Сарой, поужинаете и пойдем вместе гулять. Ты что же с дорогой своей теткой время провести не хочешь? – Моника нахмурилась.

– Очень хочу, тетенька! – Мелисса подскочила, поцеловала ее в щеку и выбежала из комнаты. Продолжать этот напряженный разговор ей совсем не хотелось. Она вышла из дому и отправилась к дому подруги.

– Да, вот так дела! – протянула Сара и почесала затылок. Они спрятались от посторонних глаз в своем излюбленном месте, – Не понимаю, почему за нами следят люди с Фэктори? У этих скал, что уши есть? Мы же именно здесь в первый раз проклятый дом обсуждали.

– Если ты считаешь, что у этих скал действительно есть уши, то давай уйдем в другое место, – вздохнула Мелисса.

– Эй, подруга, ты что совсем умом тронулась? Даже если у скал есть уши, то у них точно нет рта, чтобы рассказать всему миру о наших разговорах. Смотри, – она пощупала твердый камень, – Нет у них ни ушей, ни рта! Ты что не видишь?!

– Ладно, брось издеваться. Я сейчас во что угодно готова поверить. Послушай, мы же вчера в кафе обсуждали подробности похода. А рядом сел мужчина, который все время закрывал лицо газетой. Да, это он следил за нами и подслушивал нас!

– Не помню я никаких мужчин, – проворчала Сара, – Я помню только пьяного Виктора, который шатался по площади. А он, молодец, нечего сказать, сдал нас Монике, создал кучу новых проблем.

– Просто он волнуется за нас. Вот и все. Хватит, Сара, переливать уже из пустого в порожнее. Давай читать дневник!

– А я ничего и не переливаю. Это Виктор твой из бутылки в рюмку переливает, – и она громко рассмеялась, довольная своей остротой.

Мелисса ничего не ответила и открыла старый, пожелтевший от времени блокнот.

Глава 33

Понедельник, июнь

Сегодня я встала, как только начало светать. Мама спала, и я, стараясь не разбудить ее, вышла на улицу и пошла к морю. На берегу никого не было. Хорошо после долгой отлучки вернуться домой, отдохнуть от учебы, снова увидеть море – моего любимого, молчаливого собеседника. Но все же я очень скучаю по своим подругам: кто-то остался в пансионе, кто-то поехал домой, а здешние девочки на лето разъехались к родственникам. Общение отвлекло бы меня от тягостных мыслей. Уже вторую неделю мне снятся кошмары. С чем это связано я никак не могу понять. Но мне тревожно.

Четверг

Сегодня со мной произошло очень странное событие! Мама отправила меня на чердак за моими детскими книгами, которые она хотела распродать на барахолке. Книги я нашла быстро и решила убрать на чердаке: выкинуть все ненужное и оставить какие-нибудь памятные вещи. В самом дальнем углу под детскими колясками, старыми куклами и сломанными рамами я обнаружила небольшой деревянный ящик, крышка которого была плотно прибита гвоздями. Я разрубила крышку топором, на дне лежала кипа старых, пожелтевших бумаг.

Как я поняла, автором этих записей был мой прадед. В них рассказывает о том, как его родной город разрушил шторм. Затем в разгар бедствия появился некий монах Альтер и предложил всем уйти в пустой город, который он нашел где-то на севере. А дальше начали происходить страшные, кровавые события, которые мне не хочется здесь описывать. Меня надо наказать за мое любопытство.

Понедельник

Сегодня к нам пожаловал сам Стоун Грей. Привел его директор нашей школы искусств. Грей один из попечителей школы, сегодня он смотрел работы учеников и ему очень понравились мои. Настолько сильно, что он даже захотел, чтобы я написала его портрет. Видели бы вы, как директор улыбался ему, каким льстивым тоном говорил! Его руки дрожали, а глаза нервно бегали из стороны в сторону. Я много слышала о Стоуне Грее. О том, как безжалостен он со своими рабочими, как заставляет их трудиться по 12 часов в сутки, о том, как несчастные дети помогают своим родителям в темных коридорах Фабрики и о том, как он всеми силами пытается удержать людей в квартале, запрещая им покидать его пределы. Он поработил этих несчастных, они живут света белого не видя, а он тем временем устраивает в своем шикарном имении балы и приемы.

На просьбу директора написать его портрет, я ответила долгим молчанием. Я смотрела Грею прямо в глаза, в них горела насмешка, а его губы искривились в ядовитой улыбке. Он будто видел меня насквозь, видел мое презрение и нежелание общаться с ним. Когда тихое напряжение достигло своего апогея, директор аккуратно взял меня под локоть и под предлогом прогулки по саду, вывел на улицу.

– Бренда, очень прошу тебя быть любезней со Стоуном Греем! Я знаю, ты много слышала о нем и правды и неправды, но все же он помогает нашей школе, и благодаря его помощи ты выучилась на прекрасного мастера! Я очень тебя прошу, напиши ты его портрет! Что тебе стоит? – он смотрел на меня молящим, жалостливым взглядом.

Я понимала его намеки, ему было страшно, что мой отказ повлечет за собой неприятные последствия для школы. Всем была известна мстительность Грея.

– Хорошо. Но подписывать я его не буду. Пусть автором будет неизвестный. Я отказываюсь также отправлять его на выставки.

Мы вернулись в дом, Грей пил кофе и учтиво говорил с мамой о садовых розах. Лицемер!

– Жду вас завтра на сеанс. А теперь – прощайте, мне нужно закончить одну работу. – И я покинула комнату, даже не взглянув на него.

Среда

Вчера был первый сеанс с Греем. Мы работали в школьной мастерской. Я старалась полностью уйти в работу только чтобы не ощущать на себе его пристальный, насмешливый взгляд. Его глаза, подсвеченные солнцем, походили на два огромных провала в черноту, а ад. Порою мне казалось, что я вот-вот провалюсь в них и останусь навсегда на дне темного колодца. Я спешила, стараясь быстрее закончить работу, к тому же у меня очень сильно заболела голова. Не прошло и двух часов, как я оторвалась от холста и произнесла:

– На сегодня все!

Грей удивленно вскинул брови, размялся и закурил, присев на подоконник.

– Лучшие ученицы школы очень быстро устают, как я посмотрю, – ехидно сказал он.

– Если вам не нравится то, как я работаю, то вы с легкостью можете подыскать другого мастера, – ответила я и стала собирать свои вещи.

– За что вы меня так не любите? – поинтересовался он.

– А почему я должна вас любить?

Он рассмеялся. В его смехе сквозила какая-то первобытная жестокость.

– Вы явно наслушались городских сплетен, – ответил он и небрежным жестом выкинул окурок в окно.

– Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию. Завтра в это же время. Прощайте, – я вышла из мастерской, спиной ощущая на себе его страшный взгляд.

Мама заметила мою подавленность и попыталась меня отвлечь. Она повела меня в парк аттракционов, где в зеркальной комнате я увидела отражение Грея позади себя. Я с трудом сдержалась, чтобы не закричать. Во что он меня втягивает? Ночью мне снились кошмары, я видела, как он залезает в мою комнату через окно и стоит надо мной как истукан, смотрит, не отрываясь, и что-то шепчет.

Пятница

Видимо я уже привыкла к нему, ухожу с головой в работу и не замечаю ничего. Мы почти не разговариваем. В перерыв он предложил мне прогуляться до кафе, чтобы купить лимонаду. Стояла страшная жара, и я согласилась. По пути он внезапно спросил:

– Вы хотите связать свою дальнейшую жизнь с художеством?

– Да, – коротко ответила я.

– Бренда, вы так не многословны. Неужели своим примерным поведением я не заслужил хотя бы притворного внимания с вашей стороны, – в его голосе послышалась мольба. От удивления я остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Нет, в них не было фальши, они искренне выражали глубокую обиду.

– Подождите, подождите, зачем вам мое внимание? Я – художник, вы – модель, мы даже ни друзья с вами.

– И никогда ими не станем? – с горечью спросил он.

– Не станем! Да и зачем вам моя дружба? Вы меня даже не знаете!

– Вы ошибаетесь, Бренда, я очень хорошо вас знаю! Я давно слежу за вашими работами на выставках, и даже был на выпускном вечере. Правда, вы меня не видели, зато я вас видел.

В эту самую минуту мне вдруг показалось, что решетка невидимой клетки захлопнулась за моей спиной. Я упрямо пошла дальше, стараясь обогнать его. Страх и тревожность нарастали в душе с неимоверной быстротой. Он шел вровень и продолжал свою дикую и странную речь:

– В ваших картинах есть глубина, в них прослеживается сила и масштаб вашей личности. У вас большое будущее, Бренда, – он остановился и взял меня под локоть, я вздрогнула и отдернула руку. Но он не заметил этого, и продолжал говорить, глядя в пустоту:

– Когда-то и я был таким как вы. В отрочестве я проводил все свободное в мастерской. Родители были против, считали это никчемным и ненужным занятием. Они считали, что я должен продолжить дело нашей династии. В один прекрасный день они выкинули все мои работы и сожгли мастерскую. Кое-что уцелело, то, что я прятал в своей комнате. Тогда же во мне что-то оборвалось, и я полностью подчинился их воле. Я перестал жить, дышать, я начал существовать. С тех пор я не брал в руки кисть, – он опустил голову, и мне показалось, что он вот-вот заплачет.

Мне стало не по себе, проснулась жалость к нему, к этому жестокому человеку, который убил в себе живое.

– Грей, послушайте, никогда не поздно начать все заново, – и я едва заметно дотронулась до его рукава.

Он вздрогнул, поднял голову, в его глазах действительно стояли слезы, он робко улыбнулся.

– Да, я знал, что вы меня поймете, Бренда. Можно я принесу вам свою работу? Мне очень важно узнать ваше мнение!

Я утвердительно кивнула, он благодарно взглянул на меня, неожиданно кто-то окликнул его. Он обернулся на зов, и я увидела его хитрый, злой и торжествующий взгляд. Я приняла за чистую монету его ложь! Какой он хороший актер! Мне стало досадно, я распрощалась с ним и быстрым шагом отправилась домой.

Перед сном я долго размышляла над его исповедью. Возможно, он рассказал правду. Но это не отменяет того, что он жестокий и злой человек. Он следил за мной, он знал меня, значит он чего-то от меня хочет. Дело здесь не только в этом проклятом портрете. Что же ему нужно?

А кошмары становятся все страшнее и страшнее. Грей исчез из них, и теперь я вижу темным чудовищ, которые приходят ко мне, чтобы забрать мою душу. Может, стоит уехать обратно в пансион подальше отсюда?

Воскресение

Я закончила портрет Грея, и испытала невиданное облегчение. Все! Теперь я порву контакты с этим человеком! Когда мы выходили из мастерской, я не могла скрыть своей радости, а он же был очень задумчив и печален.

– Бренда, я хотел позвать вас поужинать в кафе, отблагодарить за столь прекрасный портрет. Кроме того, я принес, как и обещал, свою работу. Мне хочется, чтобы вы в последний день нашего общения оценили ее. Я оставил ее в кафе, под присмотром хозяина.

Что же? Почему бы не сходить?! Не убьет же он меня. Тем более через два дня я уезжаю обратно в пансион, мама поедет со мной, проведем там остаток каникул. Здесь мне тревожно.

Мы вошли в кафе и сели на балконе, откуда было хорошо видно море. Мне не приходилось здесь раньше бывать. Я, откинувшись на спинку стула, с удовольствием вдыхала свежий вечерний воздух и, не отрываясь, смотрела на огоньки, мерцающие в порту.

Подошел почтительный хозяин, который услужливо льстил гастрономическому вкусу высокого гостя, принял заказ и удалился, чтобы принести обещанную картину. Когда Грей освободил ее от чехла и поставил на стол, то я увидела площадь, белую ратушу, фонтан и двух человек, которые неторопливо пересекали ее. Картина была выполнена с большим вкусом, и я честно ответила: