скачать книгу бесплатно
– А может, вмешаться? Так ведь и до драки дойдет…
– Ты с ума сошла! – остановил ее Костя. – Если мы вмешаемся, то станем первыми жертвами.
– Кстати, это интересно: как бы он повел себя при нас?.. – сказал я.
– Вряд ли нам стоит об этом думать, – заключил Костя. – Главное – никому не высовываться! – строго сказал он, даже немного повысив тон, – но так, что Бандзарт все равно ничего бы не услышал. А ответ на свой интересный вопрос я так и не получил.
Надо сказать, что драки между Бандзартом и его двумя знакомыми так и не случилось (впрочем, мы и тогда бы не вмешались). По всей видимости, Феликс понял, что силы в данной ситуации будут не равны. Однако эта тройка еще долго обсуждала какую-то проблему, причем видно было, что она, хотя и, в общем, важна, но особенно тревожит именно Бандзарта – это чувствовалось по его нескончаемым жестам.
Встал вопрос: «Что же это за проблема?» Ну а следом посыпались еще загадки: «Кто есть эти двое?», «Откуда такая эмоциональность у Бандзарта?», «Связан ли со всем этим криминальный мир?» и многие другие… Все это всерьез интересовало нашу восьмерку – впрочем, даже на один вопрос из перечисленных мы сейчас никак не могли получить ответ.
Тем временем Бандзарт и его компаньоны ушли, продолжая разговор уже за пределами нашего ракурса, и мы, наконец, решились вылезти из-за скамейки. Тут, конечно, сразу начались бурные обсуждения увиденного, которые я не вижу смысла приводить, но важные слова произнес Костя:
– Ясно одно: тут что-то нечисто. И если до сего дня сомнения у кого-то и оставались, то теперь их можно смело убить. Я уверен, что у Бандзарта есть некая тайна, и наверняка эти двое играют не последнюю роль. Жаль, мы не знаем, как их зовут… Но ладно: у нас есть интернет. Так что послезавтра приглашаю всех ко мне – попробуем что-нибудь найти. А заодно поговорим о химии – тут тоже есть что обсудить.
– А если инет не поможет? Если ни хрена не найдем – что тогда? – вопрошал Саня.
– Тогда мы чего-нибудь придумаем и будем действовать по-другому! Попробуем отыскать какие-либо связи – хорошо бы, чтобы они нашлись!
Что ж, насчет понедельника мы условились быстро и без канители. Правда, Леша вспомнил, куда он сегодня должен был идти, и на секунду ужаснулся, – впрочем, потом моментально успокоился и решил, что перенесет курсы на понедельник, так что Костя может его не ждать. Мы немного посочувствовали столь занятому человеку, но пообещали непременно все ему рассказать о результатах интернет-поиска, – как и всем членам Компании, максимально заинтересованным в развитии дела о разгадке тайны Бандзарта. Ведь это задача не только нашей восьмерки – это задача всей Компании, а, возможно, если я не преувеличиваю, и всей школы.
Впрочем, все было не так просто. Мы всерьез надеялись на то, что в понедельник интернет-ресурсы раскроют нам все секреты и позволят заполучить разом всю необходимую информацию о Феликсе; даже рассчитывали на частичную, если не полную, разгадку тайны Бандзарта! Однако прав был Саня, когда ограничивал нашу веру в интернет и высказывал некие прогнозы относительно нулевых результатов, – но как ошибались все мы, считая, что дело о Бандзарте закончится, едва начавшись!
Итак, давайте обо всем по порядку.
В понедельник, 6 октября, мы рассказали всем членам Компании о наших субботних приключениях. Теперь уже в теме было очень много человек, причем даже те, кто не входил в Компанию, наверняка уже узнали все подробности из уст своих друзей-представителей Компании. Что ж, такая массовая осведомленность говорила о практически всеобщем интересе учащихся к делам Компании, и тогда это, конечно, не могло не радовать, – однако сейчас я, как повествователь, не берусь гордиться данным фактом – даже напротив, я смею думать, что История очень хорошо показала его оборотную сторону.
Но мы не знали, какие новые сюрпризы преподнесет нам, и в частности мне, дело о Бандзарте, зато уже точно считали, что у Бандзарта есть тайна. А за это говорило сразу несколько фактов: странное поведение Феликса на протяжении всей его работы в школе, история Сани, нервозность и подозрительная спешка Бандзарта, субботние события… Наверно, держа в уме все эти наблюдения, действительно трудно было поверить в то, что у Феликса нет никакой тайны. Впрочем, конечно, это все субъективно и пока, по большей части, бездоказательно, но… всему свое время!
После уроков, как и договаривались, мы собрались у Кости. Нас снова было восемь, единственная перемена состояла в том, что вместо Леши с нами была Женя. По давней традиции, Костя сначала всех нас накормил, а затем мы перешли к делу.
– Ну, пойдемте к компу, – предложил Костя.
У компа сели Костя и Женя – поистине продвинутые в IT люди, – остальные шесть человек окружили их. У всех нас было чувство, что сейчас что-то случится, что, наконец, прольется свет на мрачное неизвестное, но…
Ранее я уже намекал на то, что здесь нас постигла явная неудача. И, увы, на какие только сайты Костя ни залезал, какие только подсказки ни давала ему умная Женя, да и все остальные… – сегодня нам ничего найти не удалось.
– Что за хрень?.. По результатам, людей с фамилией «Бандзарт» вообще нет!.. – досадовал Костя.
– Очень странно… – заметила Женя. – Такого вообще не должно быть!
– Но оно есть, – недоумевал Костя, – и ни один поисковик не может найти!
– Ха! Что ж он, реально какой-то шпион? – заявил Саня.
– Но этот шпион превосходно знает химию, – заметил я.
– Учился! – ответил Саня. – Правда, чего он у нас забыл?
– Связи есть, – сказала Карина. – Та же Барнштейн…
– Вот! Я об этом тоже думала, – согласилась Даша. – Значит, что-то здесь не так. Я не думаю, что он просто так согласился бы работать в ее школе.
– За деньги? – предположила Карина.
– Ну если он такой богатый!.. – сказал Саня.
– Но как-то странно: с чего бы Барнштейн скрывать тайну Бандзарта? Даже за деньги, – рассуждал Арман. – На что ей дался этот Бандзарт?
– О, это отдельный вопрос… – заметил Костя.
– Я думаю, тут все дело в характере Барнштейн… и ее сущности, – предположила Даша. – Если Бандзарт как-то с ней связан, и ему есть что скрывать, и имеются деньги, – то вот и условия для Барнштейн. И условия крайне выгодные. При них она станет скрывать все что угодно.
– И все же… об этом еще рано говорить, – заметил Костя.
– Возможно, – сказал Арман, – но даже после субботы я с трудом верю в то, что Бандзарт связан с криминалом. Это уж как-то слишком. Неужто Барнштейн будет с таким связываться?
– А почему бы и нет? – продолжала Даша. – Ведь мы не знаем, кто есть сама Барнштейн.
– Логично, – заметил Арман. – Но окей: давайте пока не спешить с выводами.
Что ж, споры продолжались долго. Предположение о криминальной сущности Барнштейн прозвучало так откровенно едва ли не впервые и очень неожиданно, так что многие из нас были либо всерьез удивлены, либо не готовы. Лично я, например, почти и не думал об этом, хотя всегда чувствовал, что Барнштейн неспроста стала нашей директрисой. Но теперь, когда эта мысль прозвучала, я просто не мог не проанализировать ее, ибо она уже тогда показалась мне очень интересной…
Действительно, если Барнштейн связана с Бандзартом, то это очень многое меняет. Ведь видели мы в субботу знакомых Феликса, которые на вид – довольно подозрительные типы. Хм, еще ничего не известно – может, и Феликс такой? Но если это справедливо, то получается, при связи Барнштейн с Бандзартом, что и та тоже в деле с ним. А тут еще женщина по фамилии Чивер может быть причастна… Она же постоянный заместитель Барнштейн – чем не повод? Но Бандзарт, имея какую-то тайну, – наверняка имея! – не мог быть так легко принят Барнштейн на работу… Даже за деньги! Ведь для нее должна быть важна сама тайна… «объем» этой тайны! Директриса обязана все знать! Впрочем, а если она знает?.. Да… какой тут поворот! Это же сообщники!.. Но – стоп! Опять я забегаю вперед.
Пока я думал, а Арман, Даша, Саня, Карина и Миша спорили-базарили, Костя и Женя уже пришли к печальным выводам, которые Таганов и озвучил:
– В общем, ни черта здесь нет. Можете, конечно, тоже посмотреть, – да только вряд ли вы чего-то найдете.
Короче, полный ноль. Весь поиск – полный ноль.
Удивление накрыло нас всех, и Костя на всякий случай добавил:
– Не знаю, может, завтра еще попробую…
Итак, поиски на сегодня закончились, причем, как уже понятно, закончились полным провалом – на Женю, хорошо разбирающуюся в IT, вообще было больно смотреть, – но, впрочем, и все остальные гости были крайне разочарованы. После такого оставалось только обсудить дальнейшие идеи и предложения относительно дела, – однако и тут мы пока ничего не придумали.
Была у нас еще одна наиважнейшая тема – наше химическое задание. Ее нельзя было не поднять, к тому же выпал шанс узнать, как продвигаются дела у команды Даши, – такие вещи знать и иметь в виду всегда полезно. Сначала тем не менее мы вновь погоревали за нашу печальную ситуацию – Читатель, я полагаю, догадывается о том, что с мертвой точки дело тут до сих пор не сдвинулось: в теоретической части закончено было еще далеко не все, а о практике речь даже и не шла. Впрочем, такое положение вещей Костя оправдывал нашей большей сосредоточенностью на другом деле, куда более интересном и знаковом, из-за чего химическое задание Бандзарта волей-неволей отошло на второй план.
Затем мы все-таки узнали, как обстоят дела у команды Даши, в которую, напомню, входили также Карина, Люба, Вика и Женя. Оказалось, что резон интересоваться этим (хотя мы его и не знали) был, – хотя бы уже потому, что ситуация здесь развивалась чуточку поинтереснее, чем у нас. Не знаю как, не знаю вопреки чему, но Карина уговорила девчонок обратиться за помощью с реагентами к Бандзарту (несмотря на то, что Костя не рекомендовал бы ей этого делать), – однако Феликс в день прошения, как рассказывала Даша, был явно не в духе и в помощи отказал. Это был своего рода удар для команды, и пришлось в экстренном порядке связываться со знакомыми-химиками, коих, конечно, у девушек было немного. Связаться удалось. Впрочем, и они – нашедшиеся знакомые – почти ничем не помогли – добыли для команды Даши только какое-то соединение с фосфором. Кстати, темой девушек были кислотные оксиды, и вроде бы с реагентами у них все должно было сложиться проще, в отличие от нас. Однако… помимо этого соединения фосфора, в распоряжении команды Даши был пока еще только кислотный оксид кремния – в виде песка, конечно, взятого из простой детской песочницы. Как быть с остальными реактивами? Этого пока никто не знает. Выполнение задания у девушек, на данный момент, распространяется только на теорию; практика совсем хромает. В общем, порадоваться здесь нечему – пока, во всяком случае.
Я уже говорил о том, что время нынче летит очень быстро. Вот и минуты нашего визита к Косте подошли к концу, и мы постепенно стали собираться.
– Ближайшие две недели надо будет понаблюдать за Бандзартом. Это самый верный способ что-то выяснить. Вот сейчас навангую, что нас ждет много нового!
Пожелание Кости мы уяснили себе очень хорошо. Но главное – решили воплотить его на деле. Так в течение этих двух недель, с 6 по 19 октября, мы старались – по возможности, конечно, – следить за Феликсом, дабы хорошенько уловить, заметить, почувствовать – тут всякое слово подойдет! – любые странности в поведении Бандзарта. Возможных проявлений странного поведения мы готовы были ожидать с его стороны когда угодно, в самую неожиданную секунду! Каждый его шаг отныне попадал в эпицентр нашего внимания!
Конечно, для самых лучших и точных наблюдений нам нужно было немало времени. Однако не это нас более всего заботило. Мы сразу условились, что будем вести слежку так, чтобы Бандзарт ничего не понял – ни одного пункта нашего плана. Ну а если что-то пойдет не так, то постараемся запутать Феликса так, чтобы он вообще ничего не понял. Это, кстати, был едва ли не самый главный аспект среди всех наших замыслов. Однако мало кто подозревал, что самый главный окажется еще и самым сложным. Действительно, порой нам приходилось специально шататься по центральному коридору второго этажа (что уже могло вызвать немалые подозрения у некоторых лиц), поближе к кабинету химии, даже стоять напротив оного, но только чуть сбоку – так, чтобы можно было и наблюдать самим за действиями Феликса, но и не стать наблюдаемыми им же. Разумеется, диаметр нашей видимости из-за этого значительно уменьшался и эффективность наблюдений тоже понижалась. К тому же со стороны наши действия наверняка выглядели глупыми и смешными. Ну, представьте себе, как вы идете по нашей центральной рекреации и вдруг видите нескольких старшеклассников, столпившихся у кабинета ровно в одной точке, под острым углом, с присогнутыми спинами и внимательными глазами, но иногда озирающихся по сторонам, как будто сейчас на них вот-вот кто-то нападет, хотя и глазеющих в основном на дверь, словно она полуживая и может славно поговорить, пусть и мысленно, или представляет из себя таинственный портал, который с минуты на минуту должен открыться, – интересно, что бы вы подумали?
Да, наверно, наши наблюдения были очень глупыми. Более того, ничего экстраординарного в эти дни со стороны Бандзарта мы так и не заметили, так что пользы от них никакой не вышло. Я подозреваю, конечно, что Бандзарт мог догадаться о нашей затее, или почувствовать, что за ним следят, или просто как-то увидеть все наши действия… А, может, некто, кто нам явно не друг, все передал… В общем, он мог понять эту ситуацию и начать вести себя крайне спокойно – так, чтобы и 0,001% подозрений не возникло. Но это все – лишь гипотетические рассуждения, и, естественно, верить им при отсутствии каких-либо доказательств никак не стоит.
И вот что интересно: за эти две недели у нас даже постепенно начало складываться впечатление, что Бандзарт – абсолютно нормальный и самый обычный школьный учитель, без всяких странностей и заморочек, и что наши подозрения о тайне вообще напрасны. Не знаю, отчего вдруг к нам так скоро пришла эта мысль, – но, наверное, ввиду отсутствия сенсационных новостей о Феликсе, этого стоило ожидать. Единственное, что еще заставляло сомневаться в правильности таких выводов, – это специфический стиль в одежде, которому Бандзарт оставался верен. Но, впрочем, подозревать человека в чем-то нехорошем из-за того, что он одевается как-то не так, как все, – едва ли это умнее наших наблюдений. К тому же во всем остальном Феликс проявлял форменную строгость и невероятное спокойствие, не обнажая никаких признаков отклоняющегося поведения. Даже по телефону – во время наблюдений мы это хорошо уловили – Бандзарт стал говорить довольно редко, но, когда приходилось, он производил разговор в очень вежливом ключе и, кстати, вполне спокойно.
На уроках, правда, диктатура его продолжалась, хотя было заметно, что Бандзарт старается не перегибать палку. Обещанную контрольную, отмененную благодаря Косте в день концерта, он нам все-таки дал, и мы сразу поняли, что она настолько сложная, что без переписывания здесь никак не обойтись, – впрочем, никто и не сомневался, что так оно и будет.
Нам, признаюсь, особенно любопытно было подслушать разговоры Бандзарта с коллегами. И пусть, как я уже говорил, Феликс всегда был скрытным человеком, не любившим попусту базарить с другими преподавателями, иногда он все же на это шел. Уж поверьте. Неизвестно, правда, на какие темы он тогда разговаривал, но думается, они касались исключительно учебного процесса – по крайней мере, о своей личной жизни Бандзарт наверняка не стал бы говорить.
Итак, мы пытались застать его при каком-нибудь таком разговоре и что-то подметить.
Сделать это, однако, оказалось нелегко – Бандзарт в таких случаях всегда хорошо следил за соблюдением приватности. И даже если понимал всю обыденность некоторых разговоров, то все же не хотел, чтобы посторонним лицам были известны их темы. А ведь наверняка иногда обсуждались и школяры, и классы, и наш 11б!.. Поругать нас он и так любит, а если еще при какой-нибудь Никаноровой… Ну, стоп, хватит! – пора прекратить развитие этой темы, а то я сейчас еще больше начну печалиться, что из-за чрезмерной скрытности Бандзарта тайну его редких бесед с коллегами нам выяснить не удалось…
Что ж, завершая разговор про эти две недели, я еще раз отмечаю, что никаких дивидендов и никакой новой информации они нам не принесли. Только одни неудобства и разочарования! Поэтому мы решили на время оставить мысли о тайне Бандзарта и прекратить всякие наблюдения, – однако с тем условием, что при первом же появившемся подозрении или вспыхивании какой-нибудь маленькой, но нетривиальной детали, касающейся Феликса, они продолжатся, и, соответственно, возврат к предположению о тайне Бандзарта будет осуществлен.
Пока же я решил вспомнить об учебе. Во-первых, я вошел в число той доброй половины, что завалило последнюю контрольную по химии, и теперь собрался ее переписать, а во-вторых, по-моему, уже настало то время, когда надо постепенно сосредоточиваться на плановой подготовке к ЕГЭ и сдаче всех долгов, которые к середине октября успели скопиться у меня уже в очень большом количестве.
Глава 13. В ожидании каникул
Я не случайно заговорил об учебе. Читатель может подумать, что наша Компания ничем, кроме дела о Бандзарте, не занимается, да и что сами мы все просто страдаем фигней, совершенно не думая об уроках и д/з и не готовясь к ЕГЭ. Однако это не так. Я уже говорил о том, что хожу по средам и пятницам на курсы (молвил как-то, что, помимо обязательных предметов, буду сдавать обществознание и историю – собственно, эти предметы и подтягиваю), а иногда и осуществляю самостоятельную подготовку к экзаменам дома.
Однако на обычные школьные уроки времени порой просто не остается. Вот и приходится сначала забивать на домашку, а потом рассказывать преподам очередную сказку о вырубленном электричестве, походах по врачам, о том, что забыл или не успел… Что ж, бывает, что прощают, понимают, как, например, Конторкина или Ломанова, но, правда, в основном они злятся и угрожают «неудом» в полугодии… – это я про Гарееву, про Никанорову, про Бандзарта… Но ничего не поделаешь – такая у нас школа! – а злиться нынче, видимо, модно.
Впрочем, признаюсь, что оценки меня всегда мало волновали. Я не только в журнале, но даже и в дневнике-то их редко просматривал! И вообще я считаю, что школьные оценки – это самый субъективный показатель знаний из всех хоть мало-мальски объективных. Ни хрена они на самом деле не показывают, а только служат оружием ложной мотивации у педагогов. Именно поэтому никогда я особо не интересовался тем, что стоит у меня в дневнике или в журнале, и уж тем более никогда не переживал, если у моей успеваемости что-то складывалось не так. Те же люди, которые решаются ради этих циферок на клоунаду позора перед преподавателем, вообще меня удивляют, – впрочем, их я обычно и отношу к категории странных людей.
Но – странная вещь! – от нечего делать я на неделе с 20 по 26 октября все же заглянул в дневник! Даже не помню, в какой день случился сей удивительный эпизод, – но можно ли себе представить, до какой степени дошла тогда моя хандра? Да, в тот день я действительно ленился вообще что-либо делать, даже готовить себе ничего не хотел – очевидно, это на меня так повлиял тоскливый товарищ Октябрь, – но открыть свою макулатуру (так я обычно именовал дневник) все же решился. Кстати, вспомнил еще, что Долганов недавно – тоже, наверно, от нечего делать – проставлял всем нам оценки, так что резон заглянуть туда, какой-никакой, но был.
Замечу сразу, что лучше бы я никуда не смотрел. Поначалу ничего фантастического в макулатуре я не увидел. У меня, по традиции, все было отлично с обществознанием и историей, почти так же – с биологией; лишь одна пара портила картину в литературе – впрочем, это еще ерунда; неплохо шли мои дела в физике и геометрии; с алгеброй пока все было туговато, равно как и с географией; а вот в химии и английском… я пока находился на явном дне, если не ниже… Тут уж я не поленился и сосчитал: вышло, что Гареева за два месяца поставила мне аж пять двоек! Куда уж больше, если учесть, что даже Бандзарт ограничился всего тремя!..
От такой неожиданности – признаюсь, что в этот момент я захотел взять все свои предыдущие слова об оценках назад! – я аж встал и почесал затылок. Да, все было средне с русским, физикой и ИКТ, – но эти двойки!.. Черт, даже для моего скромного подсчета восьми двоек на два предмета было многовато! Да… еще немного – и я точно возьму все свои слова назад!..
Поглядев на свои «результаты» еще несколько секунд, я закрыл дневник.
Ах, как же мне было скучно в последние две октябрьские недели! Душа моя уже вовсю жаждала каникул и отдыха, но приходилось еще в течение этих двух гадких недель тащиться в школу. Увы, я катастрофически не высыпался. До такой степени, что иногда мой сон продолжался на первых уроках. А ведь так и хотелось порой в какой-нибудь понедельник встать попозже да прийти ко второму уроку… Но я знал, что еще один прогул географии может мне очень дорого обойтись – по крайней мере, не дешевле моей дремоты на английском 20 октября, когда Гареева увидела мою склоненную голову и решила наказать меня двойным заданием на четверг. Вот пакостная тварь! Ведь наверняка одну из пар влепила мне за то, что я каким-то образом отключился на одном из ее уроков в сентябре!.. Впрочем, плевать на нее. Раньше все время спал на английском и дальше спать буду! И пускай думает, чего хочет! Вот только… как бы мне теперь эти двойки закрыть?..
Надо сказать, что настроение у меня в эти две недели было смешанным. С одной стороны, погода на улице медленно портилась, и деревья обнажались, и вообще весь октябрь чернел, – а настроение мое всегда очень сильно зависит от погоды – это я уже давно приметил! – вот и сейчас чернело оно вместе с октябрем и, наверно, даже быстрее… С другой же стороны, каждый пережитый день только приближал наши каникулы, а об этом я не мог не думать. Лишь только снова захватывали они мои мысли, как я тут же представлял себе, как скоро зажгу, и повеселюсь, и развлекусь, и устрою офигенный отдых!.. – но сначала высплюсь как следует, а то иначе мой организм будет не в состоянии по полной воспринять все радости жизни… Да, такие мысли неплохо боролись с той состоявшей из грусти, тоски и хандры черной дырой, что постепенно засасывала в себя мою неуступчивую бодрость.
Но пока эти две предканикулярные недели продолжали идти. И продолжала меня сковывать ужасная тоска.
Хорошо еще, что есть на свете Костя, который хоть немного старался взбодрить народ в это печальное время. Он то к себе в гости нас приглашал, то на футбол зазывал, то байки на переменах травил… – в общем, его настроению можно было всем позавидовать. Он неизменно являлся в школу в великолепном расположении духа, с улыбкой на лице, с добрыми отзывчивыми глазами, с замечательными идеями – как хороший человек, как настоящий оптимист! Впрочем, он всегда и был оптимистом.
Интересно, что Костя даже спать на уроках редко когда хотел – он как-то высиживал все сорок пять минут, и даже ненавистную литературу, а потом удивлялся, что мы все такие ужасные сони, так как вечно хотим спать. Что ж, на это мы ему ничего ответить не могли. А ведь сам Константин обычно ложился поздновато – в час, два…
Признаюсь честно, я всегда удивлялся этой его феноменальной бодрости. Хотя Костя на это предпочитал отвечать так:
– Ха! Ты думаешь, у меня никогда не бывает грусти и хандры? Что я мистер Бодрость? Мистер Тонус? – Костя смеялся. – Да нет, конечно. Как и все нормальные люди, я по себе знаю, что такое хандра. Но – послушай, Коля! – в такие моменты я всегда стараюсь думать о хорошем. Не удивляйся, что все так банально, так по-детски просто, ведь оно на самом деле так и есть. Вот я чувствую, например, что сегодня мне грустно, что ничего ни великого, ни нового, ни интересного не происходит… – да, это печаль. Но зато я знаю, что завтра, или послезавтра, или после послезавтра мне будет хорошо!
– Почему? – невольно спрашивал я.
– Действительно, почему? – переспрашивал сам себя Костя. – Да, наверно, хорошо может быть по разным причинам: солнце выглянуло, снег растаял, «Зенит» победил, я сходил в «Макдак», «Евровидение» началось, новую мелодию на гитаре разучил… Кстати, гитара в таких ситуациях – как раз отличная вещь: от нее хоть что угодно может пропасть – не только хандра. И вообще, я просто верю, что когда-нибудь настанет и мое счастье. Пусть не сейчас, а потом, – но настанет!
Вот так он всегда говорил. А я отвечал:
– Мне бы твой оптимизм! Я просто реально не понимаю: как можно думать о хорошем осенью?! Я понимаю еще – зимой! Когда там Новый год впереди, праздники – все понятно. Но не осенью…
– А что не так с осенью? – не понимал Костя.
– Ну… как что? Грустно как-то. Разве не может повредить настроению то, что все вокруг портится? Морозы… Даже в футбол не сыграть! … Что, даже это не мешает тебе думать о хорошем?!
– А, ты про природу… – понял Костя.
– Ну да.
– Ты все верно сказал, Коля, – заметил Костя, – но… блин, человек – это тоже природа. Вернее, часть ее. И мы должны принимать все то, что она дает. Дала снег – принимай. Дала минус двадцать – принимай. Это типа гармония, понимаешь? – Костя сделал микропаузу. – Однако человек, я думаю, вообще не должен находиться в застое! Да, он должен принимать состояние природы, понимать его, … но не брать на себя! Надо двигаться, развлекаться, общаться, развиваться!.. И, опять же, ни о каком застое не может быть и речи! – добавил Костя. – Кстати, мы с тобой жаловаться не можем! У нас есть Компания! С компанией и думать о скуке некогда! С ней любой месяц пролетает очень быстро! – гордо заключил Костя.
– Да, это супер, – ответил я. – Но эти долбаные уроки и преподы – они не могут не бесить!
– Да, это всегда так было… – согласился Костя. – Но ничего. Я тоже иногда сижу один дома, вечером, и вижу в окне темноту. Настроение – говно, – а надо еще сделать анализ какого-нибудь текста по литературе или там что-то перевести… Ха, в такие моменты… я не желаю быть один! Не хочу! – намекнул Костя на Компанию.
– Здорово! – оценил я.
Вот так мы с Костей иногда и разговаривали. И каждые его слова были для меня насколько приятными, настолько и удивительными. Как же все, оказывается, выходит легко?! И не нужно никаких тяжких мыслей, незачем думать о какой-то там депрессии… Кстати, Костя мне не раз говорил, что он вообще не знает такого слова, как «депрессия», и не хочет о нем и думать, равно как и не хочет думать о слове «любовь»:
– Любовь – это оружие пессимизма! Каждая мысль о любви – тяжкая, и она так или иначе неминуемо заканчивается застоем и хандрой. Так что долой любовные мысли!
Про музыку Костя также очень любил говорить. Он всегда настаивал на том, что «музыка – это лучшее лекарство, а песенный человек – это один из лучших примеров оптимиста». Кстати, аналогично он отзывался и о рисовании, и о кино… – что и говорить, творческий человек!
Но как же все-таки долго тянулись эти две недели!.. Даже с музыкой. Вообще, создавалось впечатление, что кто-то назло уменьшил темп движения секундной стрелки, а теперь радуется, глядя на нас. Впрочем, все это, конечно, лишь шуточные мысли; к тому же первая неделя (20—26 октября) все же подошла к концу, и до каникул жить осталось уже немного.
Здесь я сообщу для Читателя, что Бандзарт вот уже три недели вел себя на удивление спокойно. По-прежнему в его действиях не было замечено ничего подозрительного, и в нашей Компании пошел уже очень серьезный слух об ошибочности мысли о существовании тайны Бандзарта. Теперь лишь немногие продолжали в нее верить. Но, что интересно, к таковым относился сам Костя. Наверно, – немного, впрочем, сомневаясь, – в нее продолжал верить и я.
Тем временем в среду, 29 октября, на уроке геометрии в кабинет Никаноровой зашел именно Бандзарт. Собственно говоря, урок уже подходил к концу, и до звонка оставалось около минуты, – поэтому появление Феликса можно было назвать неожиданным. И не очень приятным, так как Бандзарт собрался огласить нам результаты контрольной.
Они оказались неутешительными. «Отлично» получил Костя, «хорошо» – Даша, Арман, Сергей и Юля, на троечку натянули Дима с Катей. Все остальные… – ну, Читатель знает, что получили все остальные.
Раздался звонок, – однако Бандзарт успел предупредить, что переписывание состоится в пятницу, на седьмом уроке. Впрочем, он еще добавил:
– Вы знаете, что в субботу будет лишь четыре урока. Но, возможно, я останусь в школе и после них… Так что, если кто хочет, – пусть приходит в субботу к пятому уроку. Подчеркну – все переписывания в моем кабинете, – заявил Феликс; засим распрощался и ушел.
Да, конечно, до его объявления мы знали, что в субботу в честь наступающих каникул состоится только четыре урока, и знали, что волею каких-то невероятных высших сил оставшиеся два урока – пятый и шестой – совпали с химией, и глупо говорить, что сей факт нас радовал, однако нужно было еще решить вопрос с переписыванием, – а вот здесь для меня все было не так просто. Переписать контрольную необходимо, и я это особенно хорошо понимал, – только вот в пятницу, когда к Бандзарту пойдут едва ли не все двоечники, в частности Саша, Миша, Леша, Карина и другие (насчет этого они быстро сумели договориться), у меня это сделать не получится. Седьмой урок – и так позднее время, да еще и неизвестно, сколько минут (или часов) займет у меня решение заданий Бандзарта, – так что я, если останусь, запросто могу пропустить добрую половину курсовых занятий, а на это мне идти не хочется. Остается суббота, но тогда, если я и приду 1 ноября к Бандзарту, то буду выглядеть явным лохом, ибо… кто же переписывает контрольную по химии в одиночку?! Ведь, случись завал, – никто же мне не поможет! А сам я вряд ли справлюсь… И опять получу свою пару – уже четвертую в этом полугодии. Мне этого совсем не хочется…
Но как-то надо было определяться. И не знаю, сама ли судьба захотела, чтобы я хоть немного знал курс химии за 11 класс, или просто закон подлости сработал, но мне пришлось выбрать-таки скрепя сердце второй вариант – субботу. Признаюсь, тогда я жутко разозлился на то, что судьба заставила меня принять такое решение, и мне совсем не хотелось искать в нем какие-то плюсы, или радости, или дивиденды…
Четверг же с пятницей получились не такими серенькими, как предыдущие дни. Не скажу, что в нашем классе уже витало радостное настроение – предвестник скорого счастья (едва ли в 11б такое возможно), но перед каникулами многие люди заметно оживились и взбодрились, и, наверно, этому процессу не могло помешать даже вторичное решение контрольной по химии. Кстати, как я и ожидал, все двоечники, кроме меня, пошли на переписывание именно в пятницу, 31 октября, – видимо, рассчитывали, что день Хэллоуина каким-то мистическим образом принесет им удачу. Не знаю, почему, но я полагал, что многие из них опять все завалят – Костя с Дашей уже ушли, Армана рядом тоже нет… – с кого списывать-то? Может, спасало их чувство коллективной работы – того, что меня завтра точно не ждет? Ведь известно, что в окружении друзей писать любую работу всегда легче – тут и посовещаться можно в отсутствии препода, и ответы сверить… А там – чуточку везения, – смотришь, – и уже на заветную троечку накатил – есть повод для безудержной радости; а «4» – это уж вообще победа!.. Да, здесь мы явно не в равных условиях. Впрочем, Бандзарт ведь наверняка с ними будет сидеть… Да и не химики же они все, черт возьми! Так что еще посмотрим… Но пока я прекратил об этом думать и еще раз пожелал всем переписывающим ни пуха ни пера.
Наверно, странно, что в одиннадцатом классе мы так паримся из-за какой-то контрольной. Со стороны можно только посмеяться над нашими волнениями – типа почему бы не найти все в инете, списать и получить бы свои законные тройки? Эх, как я завидую тем, у кого все вот так просто. Впрочем, оно понятно: в других школах бандзарты не обитают, это только мы так жестко попали. А кабы знал еще кто, какие задания составляет нам сам Феликс, кабы кто видел, какой труднопроходимый химический лабиринт в них заключен, и попробовал их решить!.. – думаю, что не говорили бы мне потом знакомые из других школ, что, дескать, «ну что ты паришься? Спиши все с ГДЗ[20 - Готовые домашние задания.] – и базарь потом с преподом, что ты все это сам как нефиг делать решил». А так мне все и советовали, с кем только мне ни доводилось общаться, – и я, признаюсь, искренне завидовал их положению.
Но – ладно! – долой размышления. Перейдем лучше к делу.
Итак, 1 ноября наступило. Погода с утра была откровенно мрачная, но синоптики, кажется, говорили, что распогодится, и даже слово «солнце» фигурировало в их речах.
