скачать книгу бесплатно
– …, щас достану!..
– Лови, …!
– Берегись!
– Вали давай!
– Давай бей по нему!
Даже я, послушав все это, поразился, насколько лаконичны фразы данных деток. Впрочем, думать об этом мне совсем не хотелось – я явно расстроился из-за того, что ни одного товарища по пинг-понгу во дворе не встретил, и мне даже захотелось поскорее отсюда уйти. Но вдруг ко мне со спины налетел какой-то паренек с криком:
– Коля, это ты?!
Я обернулся и сразу же узнал в этом пареньке Виталика Колпакова – тринадцатилетнего фаната настольного тенниса, с которым я в августе успел сыграть едва ли не пятьдесят партий. Мы с ним по-дружески обнялись, и я сказал, что крайне рад его видеть. Он тоже был дико счастлив от нашей встречи – об этом говорила его широченная улыбка.
Про Виталика я не могу не сказать отдельно. Читатель, наверно, уже догадался, что за несколько лет мы успели довольно много поиграть и в паре, и друг против друга… Однако в «Колбасе» мы всегда действовали сообща.
Я отмечу, что Виталик очень неплохо играет в пинг-понг. Конечно, ему иногда не хватает опыта и терпения – из-за молодости, – но зато с ним никогда не бывает скучно. Виталик – что ни говори, – умеет добавить в игру искорку юмора и задора. Он имеет очень хорошие связи в своем дворе и всегда с успехом собирает народ на игру даже в плохую погоду. Не знаю, как ему это удается, но во многом благодаря его уговорам к нам приходят играть и его сверстники, и юноши, и даже взрослые! Наверно, про Виталика можно сказать, что он со своим двором запанибрата – никого не стесняется, со всеми одинаково дружелюбен, приветлив… – действительно, никакой юношеской скованности при общении с разными людьми у него нет и, кажется, никогда не было. Добавлю еще, что в последний раз мы с ним играли в конце августа, и тогда я пообещал ему, что обязательно вернусь, и что мы еще поиграем! И вот теперь мы снова встретились.
– Ну, как дела? Как жизнь? Как каникулы? – сразу спросил я.
– Да неплохо, – весело ответил Виталик. – Только что вот у друга был в гостях – мы с ним такие ржачные видео посмотрели!.. Так угорали!..
– Что же за видео? – поинтересовался я.
– Я тебе скину! Веришь или нет, но офигенно смешно!
– Ок.
– Как у тебя-то? – спросил Виталик.
– Ничего. Дел много, но живу весело, – ответил я с улыбкой.
– А как Компания?
– Аналогично. Слушай, может, сыграем? Заодно поговорим, – предложил я.
– Давай! – ожидаемо поддержал Виталик. – Только… мне надо за ракеткой сбегать… Подождешь?
И он побежал в свою парадную. Любопытно, что возвращение его состоялось уже через три с половиной минуты. Ракетка была при нем.
Итак, мы начали играть. Поначалу не на счет, а просто так, чтобы успевать базарить. Постепенно, однако, разыгрались так, что за разговором уже перестали замечать, как часто делаем друг другу «резаки» (острые атакующие удары), «сопли» (удары с касанием об самый край стола), крученые удары!.. И это с учетом того, что мы практически не позволяли себе «колхозок» (высоких дугообразных ударов – откровенных подстав)!.. Вот такая летняя игра пошла вдруг у нас!
Так прошло два часа. На втором мы уже перешли на счет и успели вдоволь посостязаться. Не помню, правда, кто сколько партий выиграл, но, в общем, за счет большего опыта я все же его переиграл. Во время игры мы каким-то образом умудрялись еще и активно общаться – из-за этого, наверно, я и не уследил за количеством выигранных партий. Кстати, именно через два часа стало темнеть.
– Ну вот! – с досадой произнес Виталик. – Уже и сумрак на город опускается!..
– Это ноябрь, брат. Что поделаешь? – ответил я.
– Эх… а я только разыгрался!.. Только на взрослый стиль перешел!.. И так некстати…
– Ну да…
– Жаль, тут фонарей нет. Или прожекторов – как на «Петровском»[23 - Стадион в Санкт-Петербурге.].
– Вот это верно.
Еще через полчаса стемнело окончательно. Мяч был почти не виден – только при отскоке от своей половины перед ударом. Уже даже время сумерек прошло, и мы решили завершить на сегодня игру.
– Ну как? Вроде неплохо сыграли? – спросил у меня Виталик.
– Ага, – ответил я. – В «Колбасу» бы еще сыграть…
– Так давай! – радостно поддержал он.
– Надо только народ собирать…
– И что?
– Так ноябрь уже. Как тут соберешь?.. Все, небось, дома сидят, и не захотят выйти…
– Это можно исправить! – бодро заявил Колпаков.
– Думаешь, возможно? Летом тут с утра народ шатается, а сегодня в три часа – никого…
– Попробовать-то можно! Человек десять, думаю, наберется, – смело рассуждал Виталик. – Для «Колбасы» – в самый раз. А если ты еще Компанию приведешь…
– А что? Наверно, приведу, – воодушевился я. – Ведь давно уже не играли… Глядишь – и интерес появится! А?
– Тем более.
– Да, можно попробовать! – с еще большим воодушевлением заявил я.
– Ну так отлично. Только когда мы пойдем играть?.. – поинтересовался Виталик.
– Да… завтра, конечно, – придумал я. – Чего тянуть? Погода неплохая, и желание будет! Можно с трех. Как раз я из школы приду, и…
– Ты что-то переписываешь? – удивился Виталик, намекая на каникулы.
– Да так. Есть одно дельце… Но я успею. Лучше пообещай, что ты сможешь собрать достаточно много людей для «Колбасы». Не меньше десяти!..
– Ха, не вопрос! Ты же меня знаешь. Вот увидишь – кто-то точно придет! – заявил Колпаков.
– Базаришь?
Виталик утвердительно заулыбался:
– Только ты тоже приводи – Армана, Лешу, Костю…
– Ну, ок, – ответил я, все еще поражаясь уверенности Виталика. – Что ж, тогда… до завтра.
– Давай.
Итак, мы обменялись рукопожатиями, и я ушел – веселый и довольный, а главное – ждущий понедельника.
«Неплохой, однако, денек намечается, – думал я. – Сначала я узнаю, что там случилось в школе, а, возможно, и про Бандзарта, а потом меня ждет несколько часов „Колбасы“. Когда еще я так ждал понедельника?!»
Размышлял я и над словами Виталика. Да, как ни странно, меня так поразила его уверенность, что я… вдохновился ею и теперь всерьез надеялся на то, что ему и впрямь удастся собрать хотя бы десять человек. Сам же тоже решил не откладывать дело в долгий ящик, – теперь я знал, что впереди у меня – вечер звонков и сообщений.
Итак, вечером я обзвонил многих друзей из Компании с целью предложить им завтра пойти играть в пинг-понг. Забавно, но мне показалось, что далеко не у всех было желание начать каникулярную неделю у теннисного стола – по крайней мере, я опять услышал слова про некие дела и про колоссальную занятость… Да, конечно, большинство людей ответило согласием на мое предложение (иначе и быть не могло – мы же Компания!), но у меня внутри оформилось совершенно четкое чувство, что некоторым моим друзьям идти куда-либо в понедельник было просто лень. Тот же Миша, к примеру, очень долго ломался – сначала он рассказал мне историю о том, как отец попросил его съездить в какое-то посольство, которое, мол, работает только по понедельникам и средам, затем, поняв, что это слабенький аргумент (ввиду наличия среды), Миша начал жаловаться на «жуткий бардак в доме, который, наверно, было бы неплохо ликвидировать уже в ближайшие дни», но потом, видимо, совсем запутавшись в своих отмазках, Шпалов просто заявил, что хочет завтра выспаться. Тут я его и уговорил, заверив, что слишком рано начинать игру мы и не собираемся; более того, привел несколько хороших вопросов типа «А как же ты сегодня?», «Неужто ты и в эту ночь не спал?», – добавив, что «Еще вся неделя впереди – по-любому успеешь выспаться!» Миша, очевидно, понял, что на это ему ответить нечего, и, поборовшись еще несколько секунд со своей ленью, он все же согласился завтра подойти к столу. Отмечу, что моя телефонная деятельность оказалась очень даже успешной, – прийти пообещали и Миша, и Саня, и Леня, и Карина, и Даша, и Джахон, и Леша, и Боря, и Кирилл, и Павел, и Арман, и еще некоторые лица, чьи имена я сейчас не буду указывать, чтобы не потерять Читателя в этом водовороте инициалов. В отношении Виталика еще раз скажу, что я верил в то, что у него получится собрать свой народ. Таков уж он: если сказал, что соберет, – значит, на 99% соберет. В любом случае я свою задачу почти выполнил – теперь дело за ним.
Однако откуда у меня взялся этот 1% сомнения? Да я и сам не знаю. Но, наверно, всегда, когда речь идет о каком-то сборе или мероприятии и когда нужно тупо собрать народ, у организатора присутствует определенная неуверенность в конечном успехе сего действа. И даже если все в один голос крикнут, что, дескать, «мы пойдем!» и «куда ж без нас?!», необходимо все равно учитывать возможность форс-мажора. Я не случайно говорю об этом, потому что даже наш великий организатор Костя не раз сталкивался с этим, и, кстати, именно отсюда и проистекает его громадный опыт. Но, действительно, сколько раз соратники из Компании в последние секунды перед чем-то важным заболевали, просыпали, отравлялись, все на хрен забывали или находили какие-то неотложные дела?!.. Да много раз! Так что пусть Читатель рассудит вместе со мной, что если собрать воедино все эти возможные форс-мажорные ситуации, то вот и получится 1% сомнения, волнения и страха за полный провал. Да, наверно, следующий день убедительно показал и доказал, насколько ничтожными и пустыми они были, но… ведь все это уже случилось после.
Тем временем мои ожидания поспешили материализоваться – наступил долгожданный понедельник. Погода предстала в сей день не особенно радостной – не было солнца, – но сегодня меня это волновало не так сильно, как возможность дождя и сильного ветра. В Питере осенью дождь – частый гость, а ветер – постоянный, – однако в этот день оба были совсем нежеланными, ибо они обычно главные враги при дворовой игре в пинг-понг. Но пока, к счастью, их не предвиделось, и это уже радовало.
Следуя договоренности, мы с Костей встретились в 10:00 у крыльца. Я сразу же рассказал ему про теннис и про Виталика, – а в ответ, к безумной радости, увидел всенепременное желание Таганова принять участие в намечавшемся теннисном празднике. Кстати, подумали мы и о том, чтобы пойти к столу сразу же после выхода из школы, – но тут, конечно, все уже целиком и полностью зависело от времени. Нужно было еще зайти домой за ракетками… да и вообще, сейчас мы больше думали о вчерашнем школьном происшествии.
Поднявшись на второй этаж, мы сразу же встретились там с Щепкиной, которая, очевидно, вовсю нас ждала. Без промедлений она провела Костю и меня в актовый зал, где, как оказалось, уже трудились некоторые учителя.
Там был, разумеется, наш трудовик Михаил Геннадьевич Басурманов – он активно работал, стремясь закрыть образовавшуюся яму, но, судя по всему, столкнулся с непредвиденными трудностями, поэтому лицо его выражало недовольство и озадаченность одновременно. Рядом суетился Долганов, наверняка обдумывавший в голове, как бы сделать все это побыстрее, – чтобы как можно скорее свалить из школы. Дело в том, что он всегда очень трепетно относился к своим выходным, а понедельник для него таковым и являлся. Поодаль стояли еще какие-то женщины (видимо, учителя начальных классов) – они о чем-то базарили, причем по эмоциональности их болтовни я быстро смекнул, что беседа их продолжается уже как минимум час.
Дарья Алексеевна обратила внимание Басурманова и Долганова на наш с Костей приход, и вскоре мы, наконец, увидели суть проблемы.
Заключалась же она, строго говоря, в том, что добрая четверть закулисной части сцены была в поистине критическом состоянии. Помимо ямы, именно в этой четверти выделялись и хорошо чувствовались все дефекты покрытия; там ощущалась явная непрочность… – в общем, того и гляди, что на хрен все провалится.
После того, как мы с Костей с осторожностью осмотрели состояние сцены, у Таганова появились очень интересные мысли:
– Очень странно… Такое впечатление, что здесь специально было сделано пустое пространство. И сделано не так давно, – заметил он. – Как будто так и планировалось…
– Но это невозможно! – строго произнес Басурманов, у которого, к слову, был очень громкий, ясный, слегка грубый, но всегда заметный голос. – Эту сцену проектировали еще двадцать пять лет назад! Я еще только начинал здесь работать!
– Кстати, в других местах сцена вроде бы прочна, – заметил я. – Нет даже и намека на пустоту. А вот в этой зоне…
В это время в зале появились Долгов и Никанорова, и, глядя на их лица, я понял, что они тоже очень заинтересованы произошедшей историей. А чуть позже явилась Барнштейн, но, увы, ее реакцию я уже не видел, так как разговаривал в этот момент с Костей.
– Странно, – размышлял лидер Компании, – что происшествие случилось именно в закулисье. По идее, большая нагрузка должна приходиться на переднюю часть, но там все в порядке. Яма же не такая большая, но покрытие около нее не является надежным…
– Может, кто-то из рабочих допустил просчет?..
– Да вряд ли. Эту сцену еще в том веке делали. А яма наверняка появилась недавно.
– Тогда как? Даже во время капитального ремонта изменили весь зал, но не сцену, – вспомнил я.
– Да, это точно.
– Я вообще не понимаю, как могла так просто провалиться сцена?!.. Для этого нужно особо жесткое хулиганство или вандализм!
– Нет, это сразу исключаем. Дарья Алексеевна говорила, что грохот раздался внезапно, и никто даже не пытался что-либо сломать.
– А мелкие?
– Ну им бы тяжести даже всем вместе не хватило!..
– Да, логично.
Внезапно я рассмеялся от очередной мысли:
– А там не мог быть какой-нибудь потайной пункт? Именно под сценой!
– А вот это интересная мысль! – неожиданно оценил Костя. – Безумная, но интересная. Ведь, в принципе, если это так, то расчет наверняка был на то, что никто никогда бы не догадался, что он там есть. Действительно, ну разве можно предположить, что внутри помоста сцены может что-то скрываться?!
– Нет, конечно, – заверил я.
– Вот именно. Если бы происшествие не случилось, то никто ничего бы не узнал! Но теперь!.. Слушай, это реально интересная мысль, – загорелся Костя.
Неожиданно для себя я и сам понял, насколько необычным, но стоящим является мое предположение. Поэтому решил напомнить:
– Тем более там нашли предмет…
– О! Вот это правильная тема! Нам же надо не забыть поговорить с Дарьей Алексеевной о предмете…
Но прежде нам пришлось поработать – и помочь Басурманову и Долгову ликвидировать яму. Все остальные учителя, кроме Дарьи Алексеевны, уже успели покинуть помещение, – так что работать нам фактически никто не мешал. Отмечу, что наши совместные действия на четверых увенчались успехом, и пробоина, наконец, была засыпана; после этого оставалось еще уложить новое покрытие, но его пока не было. Впрочем, Басурманов заверил Щепкину, что сам все купит и сделает, а мы с Костей и Долгов можем быть свободны (кстати, он еще успел поблагодарить нас за помощь).
После этого Таганов сразу обратился к Щепкиной:
– Дарья Алексеевна, не могли бы вы показать нам с Колей найденные вчера на месте происшествия предметы?
– Точно! – ответила она. – Идемте.
И мы пошли в ее кабинет. Замечу, что, выйдя из зала и шагая по коридорному пути, я не раз оборачивался по сторонам и с удивлением обращал внимание на то, что многие кабинеты открыты. «Что ж, видимо, преподы работают и в каникулы», – подумал я. Закрыты были, впрочем, кабинеты Чивер – она, как я слышал, уехала в командировку, – и Бандзарта – Феликс, по-видимому, тоже куда-нибудь смотался.
Тем временем мы подошли к кабинету Щепкиной. Поначалу нас с Костей удивило, что он был открыт, однако тут же выяснилось, что Дарья Алексеевна сознательно решила лишний раз не использовать ключи.
– А зачем? В школе сейчас нет посторонних лиц, – уверенно сказала она, разумея наверняка мелких.
Мы с Костей оценили ее логику и вошли внутрь. Разумеется, Таганов сразу принялся осматривать помещение, вглядываясь во все стороны и пытаясь увидеть какую-нибудь бросающуюся в глаза вещь, но, увы, ничего такого он, видимо, не обнаружил и, наверно, скорее, от любопытства, не выдержал и спросил:
– Где же предмет, Дарья Алексеевна?
Тут Щепкина, только что зашедшая в свой кабинет, сразу устремила взоры на письменный стол, однако… не прошло и двух секунд, как раздался недоумевающий вопрос. Мы с Костей так и вздрогнули, а уже в следующее мгновение Дарья Алексеевна с застывшими руками повторила:
– Я не поняла. Где она?
– Кто «она»? – слегка испуганно спросил Костя.
– Да коробочка, – вне себя от удивления произнесла Дарья Алексеевна. – Вот тут, – она показала на стол, – лежала коробочка.
– Какая? – спросил Костя.
