Хранители Севера

– А вы не будете ужинать? – спросила Мелисса, стараясь, чтобы голос звучал ровно, почти отстранённо, хотя глубоко в душе ей отчаянно хотелось, чтобы он составил им компанию.

– Я присоединюсь позже, принцесса, – ответил он с неизменной учтивостью. – Ваш стол уже накрыт. Третий по левой стороне, у дальней стены.

Опять этот ровный, спокойный, ничего не выражающий тон. И всё же что-то в этом мужчине цепляло её, заставляло внутренне сжиматься. Она лишь молча кивнула, их взгляды на миг пересеклись – не дольше секунды, но этого оказалось достаточно. Где-то глубоко в животе будто сжалось тонкой, напряжённой нитью, заставив дыхание замереть.

«Что это? Что со мной? Почему я так реагирую на него?»

Резко отвернувшись, она оборвала этот мимолетный контакт. Сделала шаг в сторону, уступая ему дорогу на узкой лестнице, и сразу ощутила, как сердце застучало чаще и громче. Он прошёл мимо, и их плечи чуть-чуть, едва ощутимо соприкоснулись. Касание было мимолетным, почти случайным, но внутри у неё всё затихло и замерло. На мгновение она оказалась слишком близко – почувствовала исходящее от него тепло, уловила его запах: пряный, тёплый, с оттенком мускуса, древесной горечи и чего-то ещё, неуловимого. Совершенно неожиданный и, что уж там, абсолютно приятный. Она даже не заметила, как замедлила шаг, увлекшись этим ощущением. Краем глаза поймала, как у него дёрнулся кадык, будто он тоже что-то почувствовал в этот миг.

– Кхм, – раздалось сзади, с плохо скрытым ехидством. Это была Талли.

Мелисса вздрогнула, резко мотнула головой, отгоняя наваждение, и поспешила вниз, не глядя ни на кого. Подруга, конечно, всё поняла с полусмысла, но, к счастью, на этот раз великодушно промолчала.

Зал встречал их привычным уютным гомоном: переплетающиеся голоса, смех, звон кружек, скрип половиц под ногами. Но в голове у девушки всё ещё гудело от того короткого момента, от одного мимолетного дыхания рядом. Найти их стол оказалось легко – он был единственным свободным во всём зале. Уютно устроившийся у дальней стены, в мягкой полутени, он словно ждал именно их. Чуть в стороне от основной суеты, с хорошим обзором на вход и весь зал – место было выбрано на удивление предусмотрительно.

– Удобно, и… продуманно, – с лёгким облегчением подумала она, отмечая про себя, как тонко всё было организовано.

На столе уже стояли массивные глиняные миски. В них дымилась простая, но невероятно аппетитная еда: густое мясное рагу с подрумяненными луковицами и морковью, крупная картошка в мундире, щедро политая ароматным соусом, от которого пахло перцем, чесноком и лавровым листом. Сбоку лежал душистый хлеб, толстые ломти, ещё тёплые, словно их только что вынули из печи. Аромат был настолько насыщенным и соблазнительным, что от него перехватило дыхание, и желудок тут же ответил громким, предательским урчанием. Рядом стояли кружки из темного дерева, наполненные густым, почти чёрным напитком. Живот Талли отозвался ответным радостным бурчанием.

– Это что ещё за зелье? – Бернар склонился над кружкой, принюхался и скептически скривился. – Пахнет, как… сладкая вода из лужи. Или, Талли, помнишь, тот твой «компот» из похода на пятом году обучения? Где плавала какая-то ветка и пара дохлых насекомых в придачу?

– Ешь, а не ной, как старая бабка у колодца, – буркнула она, не отрываясь от изучения миски. Она провела рукой над едой, и на её пальце вспыхнул холодным белым светом камень массивного серебряного кольца. Мгновение – и вспышка погасла, не оставив и следа.

– Всё чисто, – выдохнула она с явным облегчением. – Слава всем богам, никто не пытался нас отравить… пока что.

Не дожидаясь остальных, она схватила ложку и с жадностью начала есть. От миски поднимался густой пар, и он мгновенно коснулся её щёк, окрашивая их в розовый цвет. Она шумно втянула носом пряный, мясной аромат, и с почти блаженным видом отправила первый огромный кусок в рот. Бернар между тем всё ещё с подозрением вертел свою кружку в руках, надеясь найти на дне какое-то разумное объяснение, что это вообще такое. Его брови сходились всё ближе к переносице.

– Ну нет, – наконец выдал он, решительно вставая. – Так дело не пойдёт. Я не могу это пить.

Он поднял руку, чтобы привлечь внимание. Мимо в этот момент проходила полноватая, с тёмными растрёпанными волосами, собранными в спешке в небрежный пучок, официантка. Передник сбился набок, а на рукаве её простой холщовой рубахи было большое пятно от соуса.

– Девушка! Нам три эля, самых крепких, что есть!

Она вздрогнула, как будто его громкий голос выдернул её из собственных невесёлых мыслей, и резко обернулась. Несколько мгновений смотрела прямо на него широко раскрытыми глазами, словно не понимая, что от неё хотят.

– Кон-н-ечно, – девушка запнулась, и на её щеках выступил румянец.

Её взгляд на мгновение задержался на лице юноши, и Мелисса уловила, как в глазах официантки застыла сложная смесь из смущения, робкого восхищения и, возможно, лёгкой тревоги. Да, с такими широкими плечами, уверенной посадкой головы и голосом, который легко заглушал гомон половины зала, он явно не был заурядным гостем.

– Се-сей-час всё принесу, – пробормотала она, вся покраснев, и поспешила к стойке, неуклюже придерживая подол передника.

Бернар самодовольно хмыкнул и снова уселся на свое место. Взял ложку, сделал вид, что внимательно изучает кусок мяса, но девушка прекрасно знала – сейчас он думает вовсе не о еде.

– Даже здесь, на краю света, умудряется находить поклонниц, – тихо, с легкой иронией заметила она, отламывая кусок хлеба.

– Я просто хочу пить что-то нормальное, а это… – он с отвращением указал ложкой на свою кружку, – это для девчонок.

Талли фыркнула, не отрываясь от своей миски.

– Девчонки хотя бы не жалуются каждую минуту на напитки.

– Я не жалуюсь. Я выражаю обоснованное мнение, – парировал Бернар и, наконец, сдался, принявшись за еду. Словно вкус мяса его всё-таки устроил, он одобрительно кивнул. – Ну… ладно, готовить они тут хотя бы умеют. Это похвально, но без доброго эля вечер не считается вечером.

– Ты совершенно неисправим, – покачала головой Мелисса, но краешек её губ дрогнул в легкой улыбке. Впервые за весь этот долгий и трудный день внутри у неё стало хоть немного тепло и спокойно.

Прошло всего пара минут, прежде чем на их стол с мягким, влажным стуком опустились три огромные кружки, наполненные тёмным, почти чёрным элем, из-под густой белоснежной пены которого медленно ползли пузырьки. Пена капала через края, оставляя на столешнице жирные, мокрые следы. От напитка тянуло густым ароматом мёда, хмеля и чего-то ещё, тёплого и пряного. Глаза Бернара вмиг загорелись азартным огоньком.

– Ну что, поднимем за нас? За то, что добрались! – Он с размаху поднял свою кружку повыше, так что пена чуть не плеснула через край. – До дна!

– До дна! – дружно, с широкими ухмылками подхватили девушки, поднимая свои тяжёлые кружки.

Три кружки гулко стукнулись друг о друга, пена брызнула на пальцы и на стол, но никто не обратил на это внимания. Пили залпом – с размаху, как и положено после долгого и утомительного пути. Глоток был насыщенным, плотным, обволакивающим. Легкая горечь пронеслась по горлу, оставив на языке приятную медовую сладость и тёплый жар, который почти мгновенно разлился по груди, наполнил руки приятной тяжестью и прогнал остатки холода.

– А это даже неплохо, – выдохнула Талли, смачно облизав губы и вытирая их тыльной стороной ладони. Глаза у неё весело блестели, отражая пламя свечей. – Почти как на той ярмарке помнишь, Бернар? Где ты потом в конюшне уснул, обняв ведро с яблоками.

– Я не спал, я медитировал, – хмыкнул он, картинно закатывая глаза к потолку. – На душистой соломе, в позе… в общем, неважно в какой. Это была глубокая внутренняя работа над духом.

Подруга прыснула со смеху, чуть не поперхнувшись элем, а она просто наблюдала за ними, позволив улыбке тронуть свои губы. Это простое, мирное мгновение казалось почти нереальным после всех тревог и тягот пути. Тепло от эля приятно растекалось по телу, усталые мышцы начинали наконец отпускать своё напряжение, оно таяло в мягком гуле голосов, смехе и насыщенных запахах еды. Но вдруг Талли замерла, её лицо на секунду стало серьёзным, почти настороженным, взгляд прищурился, будто она что-то уловила краем сознания – какой-то далёкий звук, чужое внимание.

– Не думал, что вы пьёте, – раздался за спиной у Мелиссы спокойный, низкий, с лёгкой хрипотцой голос.

Она обернулась и встретилась взглядом с Адрианом. Его карие, внимательные, с лёгким прищуром глаза смотрели на них с тем самым выражением, которое она уже начала узнавать: там читалась легкая насмешка, тень удивления и… что-то ещё. Что-то, что она почувствовала в груди, как будто кто-то легко коснулся струны, которую она сама давно перестала слышать. Свет от настенной лампы скользил по его плечам, подчеркивал высоко застёгнутый ворот рубахи и строгую, уверенную линию подбородка.

– Не ожидал, что принцессе придётся по вкусу наш местный, довольно грубый напиток, – добавил он и, не дожидаясь приглашения, опустился на свободное место на скамье прямо напротив неё, подзывая официантку почти незаметным движением руки.

Мелисса чуть наклонилась вперёд, отставляя пустую кружку, и усмехнулась, чувствуя, как легкое головокружение от эля смешивается с новым, острым ощущением его присутствия.

– Местный напиток был в самом верху моего списка желаний на это путешествие, – спокойно парировала она, забирая новую, только что принесенную кружку и поднося её к губам. – Говорят, чтобы понять людей, нужно попробовать их хлеб… и их эль. А ваш эль, должен признать, обладает характером.

– Хочу напомнить, вы здесь не для отдыха, – бросил он жёстче, чем следовало.

Девушка встретилась с ним взглядом, не моргнув. Сделала демонстративно медленный, почти чувственный глоток, всё ещё смотря прямо на него через край кружки. Её губы касались влажного ободка, а взгляд, казалось, насмешливо спрашивал: ну и что ты сделаешь?

– Одно другому не мешает, – произнесла она после небольшой, выдержанной паузы, поставив кружку на стол с негромким, но чётким стуком.

Адриан прищурился. На его лице не дрогнул ни один мускул, маска полного контроля оставалась непроницаемой, но она уловила – он напрягся. Это был не открытый гнев, что-то другое. Интерес? Раздражение? Или та самая сдержанная, острая злость, что возникает, когда тебе бросают вызов, а ты не можешь позволить себе ответить прямо. Она знала, что делает. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест были частью тонкой, опасной игры. Внутренней дуэли, где каждый шаг был на грани дозволенного. Ей отчаянно хотелось понять, где пролегает его предел. Увидеть, хоть раз, как треснет эта безупречная маска хладнокровия, которую он носил, как вторую кожу.

– Точно Язва, – пробормотал он себе под нос, и уголки его губ едва заметно дрогнули, будто против его воли. Его взгляд скользнул по её лицу, задержался на влажных от эля губах, и затянувшаяся пауза стала ощутимой.

Она сделала ещё один глоток, нарочито неспешный. С уголка её губ медленно, почти лениво скатилась тёмная, липкая капля. Мелисса машинально провела подушечкой пальца по коже, стирая её, но она видела, что он это заметил. Видела, как его зрачки чуть расширились, а взгляд на мгновение потерял фокус. И почувствовала, как по её щекам разливается горячий, предательский румянец.

Адриан резко, почти порывисто отвёл взгляд, будто обжёгшись. Его пальцы сжались в тугой кулак на столе, костяшки побелели, а глаза потемнели, стали глубже и суровее, как небо перед внезапной бурей.

«Играю с огнём…» – промелькнуло у неё в голове, и внизу живота отозвался тёплый, тонкий, пугающе приятный трепет. Она вдруг осознала, как бешено и громко бьётся её собственное сердце. Стук. Стук. Стук. Оно отдавалось в висках. И именно в этот момент под столом что-то резко и ощутимо ударило её по ноге.

– Ай! – дёрнулась она и нахмурилась, больно потирая ушибленное место.

Талли, сидевшая рядом, невозмутимо допивала из своей кружки, уставившись в её дно. Она и бровью не повела, лишь бросила на неё красноречивый, испепеляющий боковой взгляд, а уголок её губ дёргался в сдержанном, нервном ритме. Она всё видела, всё заметила. И этот пинок был предельно ясным посланием: «Хватит флиртовать с потенциальным врагом».

Мелисса закусила губу, стараясь скрыть непослушную усмешку. Сделала вид, что ничего не произошло, и снова взяла свою кружку, но теперь пальцы её чуть заметно дрожали.

– А ваш капитан не присоединится к нам? – невзначай, слишком невинно поинтересовалась Талли, лениво отпивая свой эль. – Было бы веселее.

– Нет, – коротко, почти отрубил Адриан, не глядя на неё. – Он сейчас с моими людьми обходит периметр, чтобы убедиться, что ночь пройдёт спокойно.

– Понятно… – протянула она, и в её глазах на мгновение мелькнула задумчивость, которая тут же уступила место чему-то шаловливому и расчётливому. Уголки её губ предательски приподнялись. – А знаете, здесь как-то внезапно стало душно, – она театрально взмахнула рукой перед лицом, будто отгоняя невидимый жар. – Пойду подышу свежим воздухом. Мне необходимо проветрить голову.

Сказав это, она бросила на подругу многозначительный, полный немой мольбы взгляд. Та с трудом сдержала ответную улыбку и едва заметно кивнула. Лёгкого движения было достаточно. Талли мгновенно выскользнула из-за стола, отодвинув стул с громким скрипом, и поспешно направилась к выходу. Её волосы прыгали на плечах в такт решительным шагам.

– И всё-таки она что-то затевает, – пробормотал Бернар, не отрывая взгляда от её удаляющейся спины. – Готов поспорить на свой последний серебряник, она опять «случайно» с кем-то столкнётся.

Мелисса прикрыла губы краем кружки, пытаясь скрыть смех.

Глухой, резкий стук раздался внезапно. Адриан поставил свою кружку на стол с такой силой, что тёмный эль выплеснулся через край, растекаясь по дереву липкой лужей. Его светлые брови грозно сдвинулись, словно две тучи перед грозой.

– Вам не стоило её отпускать, – произнёс он холодно. – Снаружи может быть небезопасно. Вы не знаете этих мест.

Девушка медленно повернулась к нему, наклонив голову чуть вбок. В её глазах вспыхнул стальной огонёк – спокойный, но отточенный до остроты, будто клинок, только что извлечённый из ножен.

– Если вы считаете, что с вашим собственным капитаном ей может что-то угрожать… тогда да, возможно, не стоило отпускать, – отрезала она, и её слова повисли в воздухе. – А вам, возможно, не стоило назначать его ответственным за нашу безопасность, или я ошибаюсь? – Её губы изогнулись в лёгкой, почти невинной улыбке, но глаза оставались холодными и ясными.

Мужчины прищурился. Он не сказал ни слова в ответ, только крепче сжал челюсть, отчего под скулами резко обозначились жёсткие желваки. Внутренний монолог зазвучал в его голове, как мантра: Контроль. Просто держи себя в руках. Она провоцирует, не поддавайся.

Он вцепился в эту мысль, как утопающий в соломинку. Но внутри всё кипело и бурлило. Она знала, куда бить, и делала это безжалостно и намеренно.

Он вцепился в это слово, как утопающий в спасательный круг. Но внутри всё кипело. Она знала, куда нажимать, и делала это намеренно.

«Успокойся. Она – важный гость. Почему её слова так задевают? Просто дыши, не позволяй ей увидеть слабину.»

Его затянувшееся молчание только подстегнуло её. Она высоко приподняла бровь, взгляд её стал вызывающим, будто говорил: Ну? И что дальше? Так и будешь молчать?

Непроизвольно его кулаки на столешнице сжались так, что костяшки побелели. Он физически чувствовал, как по жилам разливается жар. Воздух между ними сгустился, наполнился невидимым электричеством. Протяни руку – и искры вспыхнут сами собой. Ещё мгновение, и что-то должно было неминуемо случиться: либо вспышка гнева, либо взрыв, который уже нельзя будет контролировать.

– Ух ты… тут прям запахло жареным, причём не только из кухни, – раздался нарочито беззаботный голос сбоку.

Бернар, залпом допивший остатки эля, резко поднялся.

– Пойду, эээ… осмотрю наши комнаты. Ещё разок. На всякий случай, – пробормотал он, избегая смотреть на них.

Он, не оглядываясь, поспешно направился к лестнице, его шаги гулко и торопливо стучали по деревянному полу.

– Комнаты уже проверены, – сухо, сквозь зубы бросил Адриан ему вслед, но Бернар делал вид, что не слышит, и лишь ускорил шаг, стараясь поскорее убраться из эпицентра надвигающейся бури.

Мелисса не удержалась – коротко, резко фыркнула то ли от нервозного смеха, то ли от накопившегося раздражения.

– Мы уже поняли, что с вашими людьми может быть небезопасно, так что пусть он всё проверит ещё раз, – бросила она ядовито, не отводя вызывающего взгляда. – Вдруг ваш капитан что-то упустил.

Он тяжело, почти с шумом выдохнул, опустил глаза в свою почти пустую кружку.

– Я вас чем-то обидел? – спросил он, и его голос звучал приглушенно, но в нём слышалось искреннее недоумение, смешанное с усталостью. – Не совсем понимаю, почему вы так остро реагируете на каждое моё слово.

Она нахмурилась, внезапно осознав, что не может найти логичного, достойного ответа. Она отвела взгляд, чувствуя, как жар стыда заливает её щёки.

«И вправду, что я творю? Почему каждое его слово, каждый взгляд цепляется за что-то внутри и выводит меня из себя? Ничего не понимаю. Нужно скорее уходить, пока не наговорила ещё больше глупостей и не усугубила всё окончательно.»

– Вы правы, – выдохнула она наконец, разжимая пальцы и опуская плечи. – Я перешла черту. Вы ни в чём не виноваты. Я просто… очень устала с дороги, вот и не сдержала себя. Мне лучше пойти отдохнуть и прийти в себя. – она подалась вперёд, собираясь встать, но он внезапно протянул руку.

– Подождите. – его тон смягчился, стал почти деловым. – Я хотел обсудить с вами проведение бала. Времени осталось совсем немного, его организацией займётся леди Эбигейл, старшая дочь графа Даррена. Вам не стоит беспокоиться – всё уже практически…

Её лицо резко изменилось. Брови приподнялись от изумления, а взгляд сузился, становясь острым и подозрительным.

– Простите… какой ещё бал? – голос её прозвучал тише, но в нём явно читалось нарастающее непонимание.

– Бал в честь нашего будущего союза, – спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся, пояснил он. – Это необходимость. Жители обоих королевств должны своими глазами увидеть, что, между нами, больше нет былой вражды, что мы движемся к миру.

Она помолчала, осмысливая услышанное, а потом медленно откинулась на спинку стула.

– О-о-о, вы так самоуверенны, – её голос прозвучал натянуто. Она скрестила руки на груди, защитный жест, а нижняя губа попала под зубы; она чуть прикусила её, сдерживая нарастающее раздражение.

– Не совсем понимаю, – мягко, почти с искренним любопытством отозвался он, но в его глазах мелькнула тень настороженности.

– Ах, не понимаете, – в её голосе вспыхнула откровенная, колкая язвительность. – Я о том, что ещё даже не ясно, договоримся ли мы вообще, а вы уже собрали весь свой высший свет, чтобы показать им нас, как цирковых зверей. Показать, как хорошо у вас получилось приручить дикарей с севера.

Вокруг них по-прежнему слышались звуки жизни таверны: смех, звон кружек, чьё-то весёлое, пьяное бормотание, но за их столом, в самом углу, воцарилась почти мёртвая, гнетущая тишина. Воздух вокруг них сгустился, стал тяжёлым и зыбким.

– Это не так, – резко, почти отрывисто возразил Адриан, и его голос впервые за вечер потерял всю свою выдержанность.

Мелисса выпрямилась в стуле, её подбородок поднялся чуть выше – едва заметное движение, но его хватило, чтобы её голос зазвучал твёрже, холоднее, полным презрения:

– Уверены? Не вижу, где я ошиблась. – голос её дрожал от едва сдерживаемого, кипящего внутри гнева. – Вы же просто хотите доказать своей знати, что достойны стать королём. Блеснуть, показать всем: «Смотрите, какой я великий правитель! Я сумел организовать пышный бал даже с демонами, которых вы все так боитесь!»

Желваки на его скулах резко заиграли, выдавая ярость, которую он с таким трудом сдерживал.

И тут девушка почувствовала, как глубоко внутри неё начинает клокотать и подниматься тёмная, живая волна магии. Воздух в зале задрожал, стал вибрировать. Магические лампы на стенах мигнули, вспыхнули неровно и тревожно, отбрасывая прыгающие тени. Она наклонилась вперёд через стол, сокращая расстояние между ними до минимума.

– Какой же вы лицемер, – прошипела она так тихо, что слова были слышны только ему. – Всё это – лишь игра для вас, и вы используете нас как разменные фишки в своей политике. Хотите доказать им, что справитесь с теми, кого никто и никогда не мог контролировать.

Её голубые глаза ярко вспыхнули холодным светом – всего на миг, но этого было достаточно. Один из гостей за соседним столом беспокойно обернулся. Он что-то почувствовал – сдавленность в груди, внезапный холодок страха, шедший от их угла.

Лицо кронпринца оставалось бесстрастной маской, казалось, он даже перестал дышать. В его голове бились, сталкиваясь, обрывки мыслей: «Как они могли узнать о последней воле отца? Они не могли, это государственная тайна. Тогда почему она так сказала? Или… для них со стороны это действительно выглядит именно так? Не понимаю…»

Он медленно, с усилием выдохнул.

– До чего же вы невыносимы.

Но Мелисса уже не слышала. В ней всё кипело. Всё: тело, разум, кровь. Магия, до сих пор спрятанная глубоко внутри, теперь вырывалась наружу, обжигая изнутри ледяным огнём. Пальцы непроизвольно дрожали. Древний, дикий хаос рвался к свободе, требуя выхода.

«Нет… нет… нет. Нельзя. Нельзя позволить ему выйти. Держи себя в руках! Контролируй!»

Она резко зажмурилась и медленно, почти беззвучно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Внутренним усилием она старалась втолкнуть разбушевавшееся пламя обратно внутрь – загнать бурю в самые глубины, пока та не сорвалась с цепи окончательно. Ещё мгновение, и будет поздно. Она чувствовала это каждой клеткой своей кожи, каждым нервом.

«Плохо. Дела очень плохи. Надо уйти. Сейчас.»

– Лучше я пойду. Провожать не нужно, – бросила она глухо, голос звучал хрипло и неестественно.

– Лучше я пойду. Провожать не нужно, – бросила глухо.

Стул с резким, пронзительным скрипом отозвался по деревянному полу. Её движение было настолько порывистым, что шнуровка у горла рубахи развязалась сама собой. Ткань распахнулась, обнажив тонкую, бледную линию шеи и ключиц. Белая прядь волос выскользнула из-за уха и упала на воспалённую щеку. Мелисса раздражённо, почти грубо откинула её назад и шагнула прочь от стола, не глядя на него. Пока она шла, её губы беззвучно шептали яростные проклятия в адрес этого кареглазого мужчины, чьё самоуверенное спокойствие выводило её из себя сильнее любой открытой угрозы.

«Нахальный. Самодовольный. Высокомерный…»

Она была так поглощена своими яростными мыслями, что едва не врезалась в молодую официантку, появившуюся перед ней внезапно, словно из ниоткуда. Та несла поднос, на котором дрожали полные кружки с тёмным элем. От толчка пена плеснула через край, проливаясь на деревянный пол.

– Простите! – девушка в испуге попятилась, глаза её расширились от страха.

– За всё заплатит тот мужчина, – резко, почти отрывисто бросила Мелисса, не глядя на неё и указывая пальцем через плечо в сторону Адриана, который продолжал сверлить её спину пристальным, тяжёлым взглядом.

Официантка лишь испуганно кивнула, прижимая поднос к груди. Мелисса не стала задерживаться, прошмыгнула мимо, почти касаясь плечом, и решительно шагнула на первую ступеньку лестницы. Дерево под её ногами жалобно заскрипело.

«Как он посмел? Как он посмел решать за нас? До чего же самоуверенный, напыщенный индюк. Нет, просто нет слов.»

Магия внутри неё бурлила, словно разъярённый шторм, готовый в любой момент вырваться наружу и смести всё на своём пути. Пальцы покалывало, будто по ним ползли сотни невидимых раскалённых иголок. Она знала этот тревожный знак. Это происходило каждый раз, когда эмоции брали верх над разумом, и она начинала терять контроль над силой, дремавшей в её крови.

«И кто он такой, чтобы назначать этот дурацкий бал? Что он вообще знает о нас? О наших обычаях? О нашей боли? Может, он ещё и станцевать с ним прикажет? Для потехи своей знати?»

Она крепко сжала кулаки, так что ногти впились в ладони, оставляя на коже резкие красные полумесяцы.

«Чёрт.»

Её Королевство голодало. Звери Хаоса выжгли дотла их склады, разорили деревни, обратили в пепел поля. Караваны с продовольствием перестали приходить – купцы отказывались рисковать жизнями, опасаясь нападений. Всё, что раньше можно было достать через теневые каналы, контрабандой, теперь стало почти недоступным. Её народ, её люди отчаянно нуждались в этой сделке, в этом союзе, в любой помощи. И всё же, как же ей до боли хотелось бросить всё это к чёрту и просто развернуться, уйти. Вернуться домой. Сказать ему прямо в лицо, глядя в эти непроницаемые карие глаза: «Нет. Бала не будет, и соглашения не будет.»