Хранители Севера

Дверь отворилась медленно. Слишком медленно и неестественно, как будто кто-то намеренно тянул время, стараясь не издать ни единого лишнего звука. Скрип петель казался оглушительно громким в гнетущей ночной тишине комнаты. Шаг. Ещё один. Осторожный, но тяжелый, мужской.

«Наконец-то, мне необходимо отвлечься.»

Сердце заколотилось чаще, девушка сузила глаза, вглядываясь в густой полумрак. Через узкую щель между занавесками в комнату пробивался тусклый свет уличного фонаря, выхватывая из темноты смутный, но грозный силуэт. Высокий, широкий в плечах, он заполнял собой весь дверной проем. Он стоял почти без движения, но его дыхание было слышно даже издалека. В нос ударила тяжелая волна запаха – дешевый эль и кислый пот. Он смотрел на нее, не отрываясь. Его тусклые, словно мутное стекло, глаза обшаривали её с ног до головы с той же низменной жадностью, с какой хищник разглядывает застрявшую в силке беззащитную птицу.

Ее стройная нога, бледная в полумраке, лениво высовывалась из-под сбившегося одеяла, будто случайно, обнажая изящную лодыжку. Длинные, серебристо-белые волосы, похожие на расплавленное серебро, раскинулись по подушке причудливыми, спутанными прядями, словно после беспокойного сна. Тонкая шёлковая рубашка, почти прозрачная, мягко облегала каждый изгиб её тела. Ткань медленно, предательски сползла с одного плеча, обнажив хрупкую ключицу и кожу цвета слоновой кости, такую гладкую и безупречную, что на ней, казалось, не могло быть ни пятнышка. В тусклом, обманчивом свете фонаря, пробивающемся сквозь щель в занавесках, она казалась неземным видением, слишком прекрасной и беззащитной, чтобы быть настоящей.

Наёмник застыл у кровати, вглядываясь в неё, как голодный хищник, заворожённый лёгкой добычей. Его взгляд стал тяжелым, липким, влажным. Он медленно, почти физически ощутимо скользил по её ноге, бедру, талии, задерживаясь на обнаженном плече.

– Красивая… – хрипло выдохнул он, смакуя слово, перекатывая его на своем языке, покрытом налетом. – Жаль будет убивать.

Его язык нервно, быстрым движением облизал потрескавшиеся, шершавые губы. Запах, исходящий от неё, ударил в нос, опьяняя и кружа. Её кожа в этом свете казалась фарфоровой, хрупкой, готовой расколоться от одного неверного прикосновения. Где-то на задворках сознания всплывали байки, которые он слышал у костров – о северянах, холодных и безжалостных, режущих глотки во сне и убивающих без единого звука. Но сейчас, стоя здесь, он лишь усмехнулся про себя, отбрасывая глупые суеверия. Перед ним спала просто девушка, всего лишь изнеженная, хрупкая дева, за которой некому было присмотреть.

– Дурацкие страшилки, – пробормотал он, не сводя с неё жадных глаз. Победа будет легкой, даже слишком.

Он уже чувствовал тяжесть кошелька с золотом в руке, уже видел уважающие взгляды товарищей, уже мысленно возвращался с её головой, уже почти ощущал терпкий вкус дешёвого вина на своих губах. Но вдруг что-то изменилось в воздухе, что-то щёлкнуло.

Глаза.

Те самые, что были мирно закрыты всего секунду назад, теперь были широко открыты и смотрели прямо на него. Два зрачка, холодных, как отполированный лед, пронзили его насквозь. В них не было ни тени испуга, ни капли растерянности или слабости, только бездонная, мертвенная холодность охотника, который уже прицелился и вот-вот спустит стрелу.

Наёмник непроизвольно сглотнул комок в горле, и звук вышел удивительно громким в тишине. По его позвоночнику побежали противные, ледяные мурашки. Он узнал этот взгляд. Видел его однажды у пленного дикаря с Севера, который, не моргнув глазом, откусил себе язык, лишь бы не выдать сородичей. Это был взгляд человека, уже мертвого внутри и готового в последний миг утащить с собой на тот свет как можно больше жизней. Он даже не успел выругаться. Резкий, короткий свист разрезал воздух. Клинок, блеснувший холодной сталью, вылетел из-под подушки с такой ослепительной скоростью, что глаз не успел уловить даже движение, лишь внезапную вспышку смерти, уже летящую прямо к его горлу.

Мужчина резко отшатнулся, сработал чистейший инстинкт самосохранения. Сталь с тонким свистом рассекла воздух у самого его виска и с глухим, злым стуком вонзилась в деревянный косяк двери, застыв там и подрагивая от удара. Он судорожно выдохнул.

Мелисса лишь недовольно, с досадой цокнула языком, коротким движением головы сбросила с лица мешающую прядь белоснежных волос. Одним резким движением она скинула с себя одеяло, перекатилась через край кровати, создавая дистанцию. Ее рука молнией скользнула к бедру, раздался почти неслышный щелчок, и из специального кожаного ремешка на её бедре выскользнул второй клинок, его лезвие холодно блеснуло в полумраке.

Наёмник криво, по-волчьи усмехнулся, его губы растянулись в некрасивой гримасе. В его глазах, наконец-то, вспыхнула та самая звериная, хищная искра азарта. Он резко взмахнул руками, и из-под его широких рукавов вылетели тонкие, отточенные металлические сюрикены, несясь прямо в её сторону.

Она рванула в сторону, её пальцы впились в первую попавшуюся подушку, и в тот же миг она швырнула её перед собой, создавая импровизированный щит.

Тх-тх!

Металл с противным, влажным звуком вонзился в ткань, прошив пух и перья насквозь. Не теряя ни доли секунды, она со всей силы, с разворота, запустила вторую подушку ему прямо в лицо. Та, беспомощно кружась, полетела в цель. Тот инстинктивно прикрылся рукой, на мгновение ослепленный и сбитый с толку, то ли этой глупостью, то ли внезапной хитростью. Этого мгновения ей хватило. Мелисса прыгнула на кровать, её босые ноги с силой впились в упругий матрас, мощно оттолкнулись, и в следующее мгновение она уже была перед ним, так близко, что видела, как его зрачки от неожиданности резко сузились. Её кинжал скользнул по воздуху, тонко взвизгнув, и оставил на его шее тонкую, аккуратную алую черту.

– Чёрт! – зарычал он, больше от злости, чем от боли, и резко, яростно пошёл в ответную атаку.

Лезвия сверкали, сталь звенела, сталкиваясь с короткими, прерывистыми вздохами и скрежетом зубов. Каждый шаг, каждый взмах, каждый парированный удар могли стать последними. Она не пыталась пересилить его – это было бессмысленно. Вместо этого она двигалась, словно в смертоносном танце, где музыкой был лишь, звон стали и свист рассекаемого воздуха. Она не думала, её тело действовало само, годами натренированное, отточенное до автоматизма. Она кружила вокруг него, как неудержимый вихрь вокруг неповоротливой скалы, и каждый её удар был точен, выверен и нацелен в слабые места – сухожилия, артерии, глаза.

Однако наёмник, вопреки своему грузному телосложению, двигался с обманчивой лёгкостью. Его массивные, покрытые шрамами руки играючи отбивали её быстрые удары, а все его тело, казалось, заранее знало, куда придется следующий выпад. Кривая ухмылка всё ещё не сходила с его губ, выражая непоколебимую уверенность. В его глазах плясали азартные, дерзкие, как у хищника, которому наконец-то попалась добыча, умеющая по-настоящему кусаться, искры. Для него это пока была всего лишь забава, разминка перед основной работой. Но с каждой секундой в его взгляде появлялось всё больше сосредоточенности, азарт постепенно вытеснялся холодной расчетливостью. Он начал замечать. Её движения были не просто быстрыми – они были выверенными до миллиметра, чистыми и смертоносными. Никакой истерики, никакой паники, только ледяная ясность. Каждый удар следовал невидимой, но четкой схеме: висок, горло, подмышка, солнечное сплетение, основание шеи. Она не просто размахивала клинком – она знала, куда бить, чтобы оборвать жизнь в одно мгновение. И если бы хотя бы один из этих ударов достиг цели…

Хлест!

Клинок просвистел так близко от его горла, что кожа на шее вздрогнула от ледяного сквозняка, оставленного лезвием. Он резко, почти панически отшатнулся, отступая на шаг, и впервые за весь бой его уверенность дала трещину. Улыбка вмиг исчезла, челюсть сжалась в тугой узел, а густые брови грозно сдвинулись. Игра внезапно перестала быть игрой.

– А ты неплох, – выдохнула Мелисса, не сбавляя темпа атаки. Её голос звучал почти насмешливо, легковесно, но в глазах, холодных и ясных, плясала лишь сосредоточенная расчетливость. Она склонила голову чуть набок, точно кошка, оценивающая расстояние перед решающим прыжком, и смерила его взглядом с ног до головы: от мощной груди до уязвимого горла. – Может, скажешь, кто тебя нанял? Сэкономишь нам обоим время.

Наёмник лишь хрипло, с присвистом усмехнулся, с легкостью бывалого бойца отбивая очередной выпад, от которого у обычного человека онемела бы рука.

– Смотрю, у тебя еще и время на болтовню находится, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

И вдруг – резкий, мощный рывок. Его левая рука дернулась вперёд, словно клешня, в то время как правой он с силой отвел её клинок в сторону и, вложив всю мощь своих плеч и спины, резко толкнул её. Девушка, не ожидавшая такого прямого натиска, отступила на пару шагов назад, едва удерживая равновесие. Этого мгновения ему хватило. Мгновенно развернувшись, он схватил массивную дубовую прикроватную тумбу. Схватил её, словно это была не мебель, а перышко, и с низким рыком метнул в неё с такой неистовой яростью, будто хотел раздавить её насмерть одним ударом. Она едва успела вскинуть руки, инстинктивно заслоняясь от летящего на неё тяжеленого предмета.

Грохот был оглушительным.

Тяжелая тумба с громким треском разлетелась на острые, щепки, разбросав обломки по всей комнате. Один из осколков, длинный и зазубренный, с силой вонзился ей в плечо, другой – резко полоснул по ребрам, оставив на коже огненную полосу боли. Все её тело вздрогнуло от шока, дыхание сорвалось с тихим, шипящим звуком, и она, пошатнувшись, сделала неуверенный шаг назад, не глядя под ноги. И он моментально уловил её слабину.

Рывок.

Резкая, техничная подсечка.

Её ноги буквально выбили из-под неё, и она с тяжелым стуком рухнула на спину. Затылок с глухим, отвратительным ударом врезался в грубые половицы, вырвав из её груди сдавленный, хриплый стон. По голове пронеслась ослепительная вспышка боли, которая тут же осела в ушах густым, навязчивым звоном. Перед глазами поплыли красноватые, расплывчатые пятна, растекаясь и сливаясь в мутный, непроглядный туман. Язык нащупал что-то тёплое и соленое – собственную кровь, сочившуюся из разбитой губы. Она едва успела моргнуть, пытаясь отогнать наступающую темноту с краев зрения, как на неё сверху всей своей тушей навалилась тяжёлая, потная масса.

Наёмник прижал её к полу всем своим весом, грубо вдавив в пыльные доски. Она инстинктивно дернулась, пытаясь вырваться, но он только сильнее зажал её ноги своими мощными бедрами, полностью обездвижив. В его правой руке, словно продолжение его воли, блеснул клинок с едва заметной кровавой насечкой у острия. Мелисса, не успев толком вдохнуть, из последних сил вскинула руку. Её собственный кинжал с резким лязгом встал крестом – лезвие в лезвие.

Раздался противный, скрежещущий звук.

Сталь заскользила, визжа и искря, срываясь вниз под невыносимым давлением. Металл дрожал в её ослабевающих руках, передавая всю мощь, что давила на неё сверху. Он навалился всем телом, всей своей тушей, и лезвие его ножа неумолимо ползло к её горлу, медленно, как сама смерть. Мышцы её рук натянулись до предела, будто вот-вот лопнут. Пальцы побелели от напряжения, предательски дрожа. Вены на шее набухли, бешено пульсируя. Дыхание стало хриплым, судорожным, губы плотно сжались в тонкую, бескровную линию. По подбородку стекала струйка крови. Она чувствовала, как преимущество ускользает, как сила покидает её мышцы, как кончики пальцев начинают неметь и предательски разжиматься. Острие его клинка уже впилось в кожу над ключицей, оставив тонкую, жгучую борозду, из которой медленно сочилась алая нить.

«Могла бы…» – пронеслось в голове короткой, ядовитой мыслью, полной горького сожаления. Как же ей хотелось призвать силу. Один резкий, запретный импульс, и этот увалень захлебнулся бы собственной кровью, даже не успев понять, что случилось. Сила, дремавшая где-то в глубине, рвалась наружу, суля мгновенную, кровавую расплату. Но она сжала зубы до хруста, загнав её обратно в самые потаенные уголки сознания. Не сейчас, не здесь, никто не должен был узнать их секрет. Она знала, что грохот из её комнаты точно кто-то услышал, и уже бежал сюда. Совсем в скоро к неё ворвутся неожиданные гости.

Мелисса зарычала – низко, по-звериному, срываясь на хриплый выдох. Одним резким, отчаянным движением она толкнула его руку вбок, вложив в этот рывок всю ярость, всю силу.

Хруст.

Лезвие с глухим стуком вонзилось в пол всего в сантиметре от её ребер, подрагивая от удара. Не давая ему опомниться, она взметнула кулак. Короткий, хлесткий удар, и его челюсть резко дернулась в сторону с противным щелчком. Он закачался, пошатнулся, едва не рухнув на нее всем весом. Она тут же согнула ногу, пальцы уже потянулись к холодной рукояти ножа, спрятанного в ножнах на голени.

«Почти… ещё чуть-чуть…»

Но он опомнился быстрее. С диким, яростным криком его грубые пальцы сомкнулись вокруг её горла. Раз. Два. Сдавили с нечеловеческой силой. Шея словно вспыхнула адским огнём. Резкая, удушающая боль пронзила все её существо. Тело непроизвольно выгнулось в дугу, мышцы дергались в конвульсиях. Воздуха не было, совсем. Зрачки расширились, вбирая в себя наступающую темноту, словно она проваливалась в чёрную, бездонную пучину. Сердце бешено, неровно колотилось в сдавленной груди, пытаясь вырваться наружу. Она судорожно, беззвучно хватала ртом пустоту, пока её пальцы отчаянно скребли по голени, пытаясь нащупать спасительный холод стали. Но он всей своей тушей навалился на неё, придавил, сделав любую попытку движения невозможной. Хватка на её горле лишь усилилась. Она не могла дышать, не могла пошевелиться. Грудь судорожно вздымалась и падала, не в силах захватить ни грамма воздуха. Легкие горели огнём, кричали в безмолвной агонии. Каждая секунда растягивалась в мучительную вечность. Пульс яростно барабанил в висках, стучал в ребра, как загнанный в клетку зверь.

Мелисса царапала его – ногтями рвала кожу на его руках, на лице, на шее. Тонкие, острые коготки оставляли на ней рваные, алые борозды. Кровь сочилась из ран, капала на её запястья, стекала липкими ручейками по груди.

Но он не отпускал, лишь шире скалился, обнажая жёлтые, неровные зубы. Ему нравилось это. Он пристально смотрел ей в глаза, наблюдая, как в них медленно угасает свет, как кожа наливается багровым оттенком, а губы синеют. Он чувствовал, как её частый, испуганный пульс отчаянно бьётся под его пальцами, и ждал, когда же он окончательно затихнет. Он оттягивал этот момент, смаковал его, наслаждаясь собственной силой и её беспомощностью. Девушка ещё пыталась бороться. Слепая, отчаянная ярость полыхала в её груди, не находя выхода. Пальцы дрожали, судорожно цепляясь за жизнь, всё ещё скользили вниз, к голени, туда, где у голенища был спрятан последний шанс. Дыхание уже превратилось в хриплый, прерывистый свист, зрачки расплывались, теряя фокус, а сознание медленно ускользало.

– Ты будешь помнить мой оскал, – прошипел он, склоняясь к ней так близко, что она почувствовала его кислое, тяжёлое дыхание. В тусклом свете, пробивающемся в комнату, блеснули его зубы в звериной, почти безумной ухмылке.

Ба–бах!

Дверь с оглушительным грохотом распахнулась, врезавшись в стену и отскочив обратно. Звук, подобный взрыву, прокатился по маленькой комнате, заставляя воздух вибрировать. На пороге, ошеломленный, застыл Адриан. Его глаза, широко распахнутые, впитывали картину хаоса и насилия, и его рука инстинктивно рванулась к эфесу меча на поясе.

Наемник вздрогнул, отвлекаясь на внезапный шум, и его голова резко повернулась к двери. Давление на её горло на мгновение ослабло.

«Это мой шанс!»

Мысль пронеслась со скоростью молнии. Мелисса не теряла ни секунды. Резким, отчаянным движением вывернулась в сторону, освобождая шею. Её пальцы, наконец-то, нашли то, что так долго искали. Движение было выверенным до автоматизма, отточенным тысячами повторений ещё в далёком детстве.

Короткий свист. Резкий, точный удар снизу вверх.

Клинок без малейшего сопротивления вошёл между рёбер. Глубоко, до самого упора. Она толкала его дальше с немой яростью, с последним отчаянием, со всей силой, что оставалась в её изможденном теле, пока не почувствовала, как тепло хлынуло на её руку, заливая ладонь липкой, горячей кровью. Его глаза дико распахнулись, отражая шок, невыносимую боль и полное непонимание происходящего. Он попытался вдохнуть, но из горла вырвался лишь сдавленный, булькающий хрип. Все его тело разом обмякло, потеряв напряжение. Он тяжело осел набок и с глухим, влажным стуком рухнул на пол. Под ним мгновенно начало расползаться багровое, почти чёрное пятно, заливая деревянные доски тёплой, тягучей лужей, которая медленно впитывалась в древесину.

Девушка, почти всхлипывая от остаточного спазма, откинулась на локти, судорожно, жадно хватая ртом воздух. Каждый вдох обжигал изнутри, как будто она глотала битое стекло. Горло горело огнем, и по виску, смешиваясь с кровью, медленно стекала капля пота. Все её тело мелко и часто дрожало, руки предательски тряслись, не желая подчиняться.

– Что здесь, чёрт возьми, произошло?! – выдохнул Адриан, застыв на мгновение в дверном проеме и обескураженно окидывая взглядом произошедшее. Затем резко вбежал в комнату, почти не глядя перепрыгнув через распростертое на полу тело.

Он молча, решительно подхватил её под руки, помогая ей подняться. Она пошатнулась, на мгновение полностью повиснув на его сильных руках, но все же устояла на ногах. Его ладонь почти автоматически, крепко и уверенно легла ей на талию, поддерживая. Его беспокойный взгляд молниеносно пробежался по её фигуре, выискивая раны, но задержался на её ногах, на том, как мокрая от пота и крови тонкая ночная рубашка практически слилась с её телом, обрисовывая каждый изгиб, каждую линию – очертания груди, рёбер, плоского живота, едва прикрытый изгиб бедра. Он резко, почти грубо отвёл взгляд в сторону. Крепче сжал её плечо, пытаясь переключиться. Но его лицо исказилось от ярости, когда он увидел, как на её белоснежной, почти фарфоровой коже уже проступали отчётливые багрово-синие, жестокие отпечатки чужих пальцев. Адриан заметно побледнел, его собственные ладони сжались в тугие, белые кулаки.

– Он… тебя душил…

Мелисса лишь коротко кивнула, упрямо не глядя ему в глаза. Кровь на её губах уже начала запекаться, но она все равно провела по ним тыльной стороной ладони, смазывая остатки.

– Душил, – глухо повторила она, и её голос, пропитанный ещё не остывшим адреналином, предательски дрогнул. – Думаю, это… такой своеобразный подарок в честь нашего приезда, – сипло усмехнулась она, и уголок её рта нервно дернулся. Она осторожно, кончиками пальцев коснулась шеи. Кожа под ними болезненно пульсировала.

«Синяки будут яркие.»

Сжав челюсти до хруста, она сделала шаг вперёд и с силой, со всей злости, что была в ней, пнула ногой бездыханное тело. Ото тяжело перекатилось на спину, застыв в неестественной позе. Присев на корточки рядом, она безжалостно, без тени сомнения вдавила два пальца в его шею, в место, где должен был прощупываться пульс. Подождала несколько секунд, вслушиваясь в тишину, и резко отдёрнула руку.

– Мёртв, – коротко, без эмоций констатировала она, поднимаясь во весь рост и отряхивая руки, будто только что прикоснулась к чему-то грязному.

Пальцы уверенно обхватили рукоять ножа, засевшего в теле. Лезвие вышло наружу с тихим, влажным, хлюпающим звуком. Не моргнув, с ледяной, методичной аккуратностью она вытерла клинок об грубую ткань штанины мертвеца. Сначала одну заляпанную сторону, затем, перевернув, другую. Кровь впиталась в материю, оставив тёмные, рваные пятна.

Адриан смотрел на это, не в силах оторвать взгляд. Полуголая девушка, с перепачканными в крови руками, с холодным стальным клинком, с глазами, полными нечеловеческого, стального спокойствия, стояла над бездыханным телом. Ни тени испуга, ни намека на истерику. Картина была одновременно пугающей и завораживающей, сюрреалистичной и откровенно животной.

«Черт возьми…» – промелькнуло у него в голове, и по спине пробежал холодок. Но это был не страх, это было что-то другое – странное, тугое ощущение, завязавшееся глубоко в груди.

Снаружи донёсся быстрый, тяжёлый топот. Кто-то взлетал по лестнице, не разбирая ступеней, сломя голову. В следующую секунду в комнату, словно ураган, влетела взъерошенная Талли. Её глаза мгновенно округлились, а дыхание сбилось от быстрого бега.

– Что за… – только и выдохнула она, её взгляд лихорадочно метнулся по комнате, выхватывая разбросанную мебель, щепки и тело на полу. Она замерла, приоткрыв рот, пытаясь осмыслить увиденное.

Мелисса медленно подняла голову, встретившись с ней взглядом. Её глаза были пустыми и усталыми.

– Опоздала, – коротко, без эмоций бросила она и, разжав пальцы, отбросила окровавленный нож в сторону. Лезвие звякнуло о деревянный пол.

Позади Талли в дверях резко остановился Брайан. Его лицо было напряженным, а взгляд, быстрый и оценивающий, мгновенно прошёлся по всей комнате, останавливаясь на каждом разрушении, на каждом пятне крови. Он нахмурился, задержавшись на принцессе Губы его уже готовы были излить поток вопросов, но… Адриан резко шагнул вперёд и встал между ними, своим телом полностью заслоняя Мелиссу, словно живой щит.

– Собери рыцарей, мы должны найти всех, кто к этому причастен. Сейчас же.

Брайан сначала метнул короткий, обеспокоенный взгляд на Талли, а затем молча кивнул и, развернувшись, исчез в темноте коридора

Адриан повернулся к Мелиссе, его лицо было каменным.

– Сегодня ночью вы останетесь у меня, – его голос прозвучал жёстко, не оставляя ни малейшей возможности для обсуждения. – Соберите вещи.

– Подожди! – голос девушки сорвался чуть громче и резче, чем она планировала, и она сама не заметила, как в порыве перешла на «ты», отбросив формальности. – Мы должны сначала понять, откуда он пришёл. Кто его послал.

Талли решительно шагнула к распростертому телу. Ловко опустилась на корточки, её пальцы, не брезгуя, впились в окровавленный ворот разорванной рубахи наёмника и оттянули его. Под грубой тканью мелькнуло тёмное пятно на коже.

– Что это?.. – пробормотала себе под нос, губы сжались в тонкую линию, а на лбу залегла легкая складка.

На уровне ключицы проступал странный тёмный узор. Она сильнее поддела воротник, отодвигая ткань дальше. На коже, словно живой и готовый к прыжку, чернел паук. Чёткий, угольно-чёрный, с вытянутым хищным тельцем и длинными, тонкими лапками, которые опоясывали всё плечо.

– Тот же знак… Такой же, как у того, кто напал на меня. Они идентичны.

Мелисса неосознанно шагнула ближе, её взгляд скользнул с татуировки на подругу, и сердце сжалось от тревоги. Талли выглядела ужасно. Засохшая, тёмная кровь покрывала правую половину её лица, спускаясь на шею. Белоснежные волосы, обычно сияющие, теперь были сплошь окрашены в багровый цвет. Прядь прилипла к щеке, ресницы слиплись. Но та, казалось, вообще не обращала на это внимания.

– Мне знаком этот знак… – проговорил Адриан, и его голос вдруг прозвучал совершенно иначе. Он сделал шаг ближе, и его глаза, тёмные и расширенные, впились в татуировку. – Это знак гильдии «Нечистых».

Мелисса ощутила, как кожа на её руках и спине мгновенно покрылась мелкими, ледяными мурашками. Даже Талли замерла, медленно поднимая на него взгляд.

– Самые опасные, отвязные головорезы, каких только можно встретить, – продолжил он, и глубокая складка между его бровями стала ещё заметнее. – Их гильдия держит в своих руках всю теневую деятельность Королевства: торговлю людьми, контрабанду ядов, нелегальное оружие, заказные убийства, исчезновения без вести. Наемники, у которых хватило смелости к ним примкнуть, либо законченные безумцы, либо фанатики.

Он говорил глухо, почти монотонно, но в каждом слове чувствовалась напряженная, сдерживаемая ярость.

– Мы уже годами пытаемся выйти на их логово. Но каждый раз, когда кажется, что они вот они – они растворяются в воздухе, будто у них есть могущественный покровитель, который вовремя подает сигнал к отступлению.

– Гильдия Нечистых… – повторила Мелисса почти беззвучно.

«Это может быть именно та ниточка, которую мы так долго искали.»

Но продолжить она не успела.

– Что за шум среди ночи? Почему вам не спится? – низкий, раскатистый, чуть хриплый голос раздался из коридора.

В дверном проеме, заполнив его собой, появился коренастый, широкоплечий юноша. Его взгляд, ленивый и насмешливый, медленно, с преувеличенным интересом пробежался по разрушенной комнате, залитой кровью, и остановился на теле.

– Бернар, ты, как всегда, мастерски пропустил всё самое интересное, – язвительно, с едва скрываемым раздражением отозвалась Талли, метнув в него из-под опущенных ресниц укоризненный взгляд.