Палач Немезиды

– Марта видит больше, чем говорит, – сказала она, когда мы оказались снова на рыночной площади. – Если она дала тебе амулет, значит, у нее были на то причины.

Я коснулась бусины на шее – она была теплой и, казалось, пульсировала в такт с моим сердцебиением. Странное чувство защищенности разлилось по телу, словно невидимый щит окружил меня и Астрид.

После покупки одежды мы отправились за мебелью. Эльвира привела меня к мастерской краснодеревщика, расположенной на краю рынка. Это было приземистое здание из темного камня, с широкими дверями и окнами, через которые виднелись верстаки и инструменты. Воздух вокруг был наполнен запахом свежеструганного дерева, лака и чего-то еще – чего-то древнего и магического.

Мастер, бородатый дварф по имени Гимли, встретил нас у входа. Он был невысоким, даже для дварфа, но широкоплечим и мускулистым, с руками, покрытыми мозолями и шрамами от многолетней работы. Его борода, заплетенная в сложные косы с металлическими бусинами, доходила почти до пояса, а глаза были ярко-голубыми, как летнее небо.

– Эльвира! – воскликнул он, и его голос был глубоким и раскатистым, как гром. – Какими ветрами тебя занесло в мою скромную мастерскую?

– Здравствуй, Гимли, – улыбнулась целительница. – Нам нужна мебель для моей подруги и ее малышки. Они только что переехали в дом Мастера Элдрина.

Гимли перевел взгляд на меня и Астрид, и его глаза сузились, словно он пытался разглядеть что-то скрытое от обычного взора.

– Дом алхимика, значит, – пробормотал он. – Интересно, интересно…

Он подошел ближе, и я заметила, что, несмотря на свой рост, он двигался с удивительной грацией и легкостью.

– Покажи малышку, – попросил он, и в его голосе прозвучала неожиданная мягкость.

Я немного колебалась, но затем наклонилась, позволяя ему лучше рассмотреть Астрид. Дварф долго смотрел на нее, его взгляд был сосредоточенным и пронзительным. Затем он кивнул, словно подтверждая что-то для себя.

– Для ребенка эльфийской крови сделаю особую кроватку, – сказал он, выпрямляясь. – Из серебряного дерева. Оно поет колыбельные, когда луна полная, и отгоняет ночных духов.

Он повернулся и пошел вглубь мастерской, жестом приглашая нас следовать за ним. Мы прошли мимо верстаков, где работали другие дварфы, мимо стеллажей с готовыми изделиями – столами, стульями, шкафами, кроватями, каждое из которых было произведением искусства. Наконец мы оказались в дальней части мастерской, где стоял отдельный верстак, окруженный странными инструментами и кусками дерева, которые, казалось, светились изнутри.

Гимли подошел к одному из стволов – серебристо-белому, с узором, напоминающим звездное небо. Он провел рукой по поверхности дерева, и оно отозвалось тихим мелодичным звоном, словно приветствуя его прикосновение.

– Серебряное дерево, – пояснил он. – Растет только в самых древних лесах Элдариона, там, где эльфы впервые ступили на эту землю. Оно впитывает лунный свет и превращает его в музыку. Кроватки из него – редкость и ценятся очень высоко.

Он взял один из инструментов – что-то похожее на резец, но с лезвием, которое, казалось, было сделано из застывшего света – и сделал первый надрез на дереве. К моему изумлению, дерево не сопротивлялось, а словно само раскрывалось под его прикосновением, принимая нужную форму.

– Будет готово к вечеру, – сказал Гимли, не отрываясь от работы. – Вместе с комодом для детских вещей и новым матрасом для твоей кровати. Доставлю все сам.

– Сколько это будет стоить? – спросила я, впечатленная его мастерством и скоростью.

Гимли оторвался от работы и посмотрел на меня долгим взглядом:

– Для друга Даниэля – ничего, – сказал он наконец. – Он спас моего сына от проклятия тени. Я в долгу перед ним.

Я хотела возразить, но Эльвира легонько сжала мою руку, давая понять, что не стоит спорить. Я кивнула, благодаря дварфа, и мы вышли из мастерской.

– Дварфы очень серьезно относятся к долгам, – пояснила Эльвира, когда мы снова оказались на рыночной площади. – Для них это вопрос чести. Если Гимли считает, что должен Даниэлю, он не примет оплату.

Я кивнула, делая еще одну мысленную заметку о культуре этого мира. Даниэль, казалось, имел связи повсюду и многие были у него в долгу. Это заставляло задуматься, кем он был на самом деле и какую роль играл в этом мире, помимо своей функции как Смерти.

Следующей остановкой был продуктовый рынок, где мы закупили запас еды на первое время. Здесь были фрукты и овощи всех мыслимых и немыслимых форм и цветов – от привычных яблок и груш до странных плодов, которые, казалось, светились изнутри или левитировали над прилавком. Мясо, рыба, хлеб, сыры, специи – все было свежим, ароматным и, как заверила меня Эльвира, безопасным для человека из другого мира.

Особенно меня заинтересовал прилавок с травами и специями, где продавались не только кулинарные ингредиенты, но и лечебные травы, и даже некоторые магические растения.

Эльвира помогла мне выбрать базовый набор трав для домашней аптечки – от обычной мяты и ромашки до странных растений с названиями, которые я едва могла выговорить: лунноцвет для спокойного сна, солнечный корень для восстановления сил, шепчущий мох для заживления ран.

– Эти травы помогут при обычных недомоганиях, – объяснила она, складывая покупки в мешочек с заклинанием расширения. – Особенно важно иметь их под рукой, когда в доме маленький ребенок.

К полудню мы были нагружены покупками, и Эльвира предложила сделать перерыв. Мы устроились в небольшой таверне на краю рынка, где подавали прохладительные напитки и легкие закуски. Заведение называлось "Серебряная Лоза" и было оформлено в виде беседки, увитой странными растениями с серебристыми листьями и цветами, которые, казалось, звенели при легком ветерке.

Мы сели за столик в углу, откуда открывался вид на рыночную площадь. Эльвира заказала для нас освежающий напиток из фруктов, название которых я не запомнила, и тарелку с закусками – маленькими пирожками, сырами и фруктами.

Астрид к тому времени снова проголодалась, и я покормила ее молоком из бутылочки, которую мы купили у специального мастера – серебряной, с кристаллом, который поддерживал оптимальную температуру жидкости. Малышка жадно пила, ее глаза были широко открыты, словно она пыталась впитать все новые впечатления этого странного мира.

– Ты быстро учишься, – заметила Эльвира, наблюдая, как я управляюсь с ребенком. – Многие новые матери не так уверенно справляются.

Я слабо улыбнулась:

– У меня была практика. В моем мире… у меня была дочь.

Эльвира понимающе кивнула, не требуя продолжения. Вместо этого она сказала:

– После обеда нам нужно найти кормилицу. У меня есть на примете несколько женщин, которые могли бы помочь.

– Я бы предпочла кого-то, кто мог бы жить с нами, – сказала я, вытирая капельку молока с подбородка Астрид. – Мне понадобится помощь с ней, особенно если я буду работать.

– Я думала об этом, – кивнула Эльвира. – Есть одна девушка, Лилиан. Она недавно потеряла своего ребенка при родах, но молоко у нее есть. Она ищет работу и жилье. Думаю, вы могли бы помочь друг другу.

Мысль о женщине, потерявшей ребенка, отозвалась болью в моем сердце. Я знала это чувство слишком хорошо.

– Я бы хотела встретиться с ней, – сказала я.

Эльвира кивнула:

– Она живет недалеко отсюда. Мы можем навестить ее после обеда.

Мы закончили трапезу и собирались уже уходить, когда я заметила странное движение у входа в таверну. Там стоял высокий мужчина в темном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Он не двигался, просто стоял, словно статуя, но что-то в его позе заставило меня напрячься. Медальон Немезиды на моей груди слегка нагрелся, а новый амулет от Марты начал пульсировать быстрее.

Эльвира перехватила мой взгляд и тоже посмотрела на незнакомца. Ее глаза сузились, а рука незаметно скользнула к поясу, где, я теперь заметила, висел небольшой кинжал с рукоятью из какого-то странного материала, похожего на кость.

– Не смотри на него прямо, – тихо сказала она. – Делай вид, что не заметила.

– Кто это? – спросила я так же тихо, инстинктивно прижимая Астрид ближе к себе.

– Наблюдатель, – ответила Эльвира. – Они служат тем, кто платит больше. Шпионы, информаторы, иногда убийцы. Этот, похоже, просто следит.

– За нами? – я почувствовала, как холодок пробежал по спине.

– Возможно, – Эльвира сделала вид, что поправляет платье, но я заметила, как она незаметно начертила в воздухе какой-то символ. – Или за кем-то еще в таверне. В любом случае, нам лучше уйти. Есть другой выход через кухню.

Мы встали и, как ни в чем не бывало, направились вглубь таверны, словно собираясь посетить уборную. Проходя мимо бара, Эльвира обменялась быстрым взглядом с барменом – высоким мужчиной с татуировками, покрывающими его руки и шею. Он едва заметно кивнул и через мгновение "случайно" уронил поднос с напитками прямо перед незнакомцем в капюшоне, создавая суматоху.

Мы воспользовались этим моментом, чтобы проскользнуть на кухню и выйти через заднюю дверь в узкий переулок, заставленный бочками и ящиками.

– Быстрее, – сказала Эльвира, ведя меня через лабиринт переулков. – Нужно оторваться, на случай если он все-таки следил за нами.

Мы петляли по узким улочкам Нижнего города, иногда проходя через дворы и подворотни, о существовании которых я даже не подозревала. Эльвира двигалась уверенно, словно знала каждый камень в этом районе. Наконец мы оказались на тихой улице с аккуратными домиками, каждый с маленьким садиком перед входом.

– Здесь должно быть безопасно, – сказала Эльвира, оглядываясь. – Это квартал целителей и ремесленников. Здесь живет Лилиан.

Она подвела меня к небольшому домику с синей дверью и постучала. Дверь открыла молодая женщина – хрупкая, с бледным лицом и глубокими тенями под глазами. Ее каштановые волосы были собраны в простую косу, а одежда, хоть и чистая, выглядела поношенной. Но больше всего меня поразили ее глаза – темно-карие, почти черные, полные такой глубокой печали, что у меня защемило сердце.

– Лилиан, – мягко улыбнулась Эльвира. – Можно войти? Я привела кое-кого, с кем тебе стоит познакомиться.

Женщина кивнула и отступила, пропуская нас внутрь. Ее взгляд сразу же остановился на Астрид, и я увидела, как в ее глазах мелькнула боль, быстро сменившаяся чем-то похожим на нежность.

Дом Лилиан был маленьким и скромным, но чистым и аккуратным. В единственной комнате стояла кровать, стол, два стула и комод. В углу я заметила колыбель, накрытую тканью, и сердце сжалось от понимания.

– Лилиан, это Амалия, – представила меня Эльвира. – Она недавно прибыла в Кросхейвен с малышкой Астрид. Ей нужна кормилица и помощница по дому.

Лилиан посмотрела на меня, затем снова на Астрид. Ее взгляд смягчился, и на мгновение я увидела в нем проблеск чего-то, что могло быть надеждой.

– Можно? – тихо спросила она, протягивая руки к ребенку.

Я колебалась лишь мгновение, затем осторожно передала ей Астрид. Лилиан приняла малышку с такой естественной нежностью и уверенностью, что мои опасения начали таять. Она держала Астрид так, словно делала это всю жизнь, легко покачивая и тихо напевая мелодию без слов.

Астрид, обычно настороженная с незнакомцами, удивительно быстро расслабилась в руках Лилиан. Она смотрела на женщину своими большими голубыми глазами, словно изучая новое лицо, затем улыбнулась – одной из тех редких, драгоценных улыбок, которые я видела лишь несколько раз с момента нашей встречи.

– Она прекрасна, – прошептала Лилиан, и в ее голосе звучало искреннее восхищение. – Сколько ей?

– Около недели, – ответила я, наблюдая за их взаимодействием.

Лилиан кивнула:

– Она здорова. Это видно по глазам, по коже. – Она осторожно коснулась заостренных ушек Астрид. – Эльфийская кровь. Они растут быстрее человеческих детей, особенно в первый год.

не знала этого и мысленно добавила еще один пункт к растущему списку вещей, которые мне предстояло узнать об этом мире и о воспитании эльфийского ребенка.

– Эльвира сказала, ты ищешь работу, – начала я, не зная, как деликатно подойти к теме.

Лилиан кивнула, не отрывая взгляда от Астрид:

– Да. Мне… мне нужно начать заново. После того, что случилось.

Она не уточнила, но не было необходимости. Боль потери ребенка была написана на ее лице, в каждом движении. Я видела в ней отражение своего собственного горя, своей собственной потери.

– Мне нужна помощь с Астрид, – сказала я. – Я совсем недавно в Кросхейвене, многого не знаю. И если я найду работу, мне понадобится кто-то, кто будет заботиться о ней, пока меня нет.

Лилиан наконец подняла на меня взгляд:

– Я могла бы помочь. Я… я хорошо ухаживаю за детьми. Раньше работала в детском приюте при храме Матери.

– У меня есть дом, – продолжила я. – Достаточно большой. Там есть комната для тебя, если ты согласишься жить с нами.

Что-то похожее на надежду мелькнуло в глазах Лилиан.

– Я бы хотела этого, – тихо сказала она. – Очень.

Мы договорились, что Лилиан переедет к нам сегодня же вечером. Эльвира, казалось, была довольна исходом встречи. Когда мы вышли из дома Лилиан, она сказала:

– Вы поможете друг другу исцелиться. Она потеряла ребенка, ты потеряла дочь в своем мире. Астрид нуждается в вас обеих.

Я кивнула, понимая мудрость ее слов. Возможно, это было частью плана Немезиды или Даниэля – свести нас вместе, двух женщин, познавших одну и ту же боль, чтобы мы могли найти утешение в заботе о ребенке, который нуждался в нас.

Мы продолжили наш путь по городу, и Эльвира показывала мне важные места – храмы различных божеств, здание городского совета, библиотеку, где хранились древние свитки и книги, гильдии ремесленников и, наконец, здание "Серебряного Клинка".

Гильдия наемников располагалась в трехэтажном каменном здании с башенками по углам. Стены были сложены из темно-серого камня, который, казалось, поглощал свет, делая здание более внушительным и мрачным, чем оно было на самом деле. Над входом висел флаг с изображением серебряного меча на темно-синем фоне, а по обе стороны от массивных дубовых дверей стояли статуи воинов в полном боевом облачении, держащих мечи острием вниз.

У дверей дежурили двое стражников в легких доспехах, с мечами на поясах и эмблемой гильдии на груди. Они внимательно осматривали каждого входящего и выходящего, и я заметила, что один из них держал в руке странный кристалл, который слегка светился при приближении некоторых посетителей.

– Детектор магии, – пояснила Эльвира, перехватив мой взгляд. – Они проверяют, не несет ли кто запрещенные артефакты или опасные заклинания.

Я внимательно изучала здание, чувствуя странное притяжение. Что-то в этом месте резонировало с силой Немезиды внутри меня. Медальон на моей груди слегка нагрелся, словно в ответ на мои мысли, а амулет от Марты начал пульсировать быстрее, как будто предупреждая о чем-то.

– Это одна из самых уважаемых гильдий в Кросхейвене, – сказала Эльвира. – Они берут только лучших. Но с твоими способностями у тебя не должно возникнуть проблем с вступлением.

– Как туда вступают? – спросила я, не отрывая взгляда от серебряного флага, развевающегося на ветру.

– Испытания проводятся раз в месяц, – ответила Эльвира. – Проверяют боевые навыки, выносливость, сообразительность. Следующие будут через две недели, в полнолуние.

В этот момент двери гильдии открылись, и оттуда вышла группа людей – трое мужчин и женщина, все в легких доспехах с эмблемой "Серебряного Клинка". Они выглядели уставшими, но довольными, и громко обсуждали какое-то недавнее задание.

Женщина привлекла мое внимание – высокая, стройная, с короткими рыжими волосами и шрамом, пересекающим левую бровь. Она двигалась с грацией хищника, и я заметила, что на ее поясе висели не обычные мечи, а странные изогнутые клинки, которые, казалось, были сделаны из какого-то темного металла с синеватым отливом.

Она внезапно остановилась и повернула голову в нашу сторону, словно почувствовав мой взгляд. Наши глаза встретились, и я увидела, что ее глаза были необычного цвета – янтарные, с вертикальными зрачками, как у кошки. Она изучала меня несколько долгих секунд, затем слегка кивнула, словно в знак признания, и продолжила свой путь.

– Кто это? – спросила я Эльвиру, когда группа скрылась за углом.

– Лира, – ответила целительница. – Одна из лучших следопытов гильдии. Полукровка – наполовину человек, наполовину фелин.

– Фелин?

– Раса кошачьих людей с Южных островов. Они редко покидают свои земли, но иногда смешиваются с другими расами. Лира унаследовала от них острое зрение, рефлексы и… особое чутье на опасность.

Я кивнула, делая мысленную заметку узнать больше об этой женщине, если решу вступить в гильдию. Что-то в ее взгляде заставило меня думать, что она могла бы стать либо ценным союзником, либо опасным противником.

Мы продолжили нашу экскурсию по городу, и Эльвира показала мне еще несколько важных мест – рынок алхимиков, где продавались зелья и эликсиры всех видов, квартал магов с их высокими башнями из белого камня, увенчанными кристаллами, которые светились разными цветами в зависимости от специализации живущего там мага, и, наконец, Храмовую площадь, где располагались святилища различных божеств.

Здесь были храмы, посвященные богам света и тьмы, жизни и смерти, войны и мира, любви и ненависти. Некоторые были величественными зданиями с колоннами и куполами, другие – скромными святилищами, отмеченными лишь алтарем и статуей. Я искала глазами храм Немезиды, но не нашла.

– Немезида не имеет храма в Кросхейвене, – сказала Эльвира, словно прочитав мои мысли. – Она… не из тех богов, которым поклоняются открыто. Ее почитают тайно, те, кто ищет справедливости или мести.

Я кивнула, не удивленная этим. В моем мире Немезида тоже не была из тех божеств, которым строили величественные храмы. Она была богиней теней, карающей рукой, действующей там, где обычное правосудие бессильно.

К вечеру мы вернулись к дому Мастера Элдрина. Гимли, как и обещал, уже доставил мебель – изящную детскую кроватку из серебристого дерева с вырезанными на спинке звездами и луной, комод для детских вещей, новый матрас для моей кровати и несколько стульев для кухни. Все было сделано с невероятным мастерством, каждая деталь продумана и выполнена с любовью.

Лилиан прибыла вскоре после нас с небольшим узелком своих вещей. Она выглядела немного неуверенно, но когда я показала ей комнату, которую приготовила для нее – небольшую, но светлую, с окном в сад – в ее глазах появились слезы благодарности.

– Это слишком щедро, – прошептала она.

– Это твой дом теперь, – ответила я. – По крайней мере, пока ты захочешь здесь оставаться.

Эльвира помогла нам приготовить ужин из купленных на рынке продуктов. Мы сидели за кухонным столом – я, Эльвира и Лилиан, с Астрид, мирно спящей в новой кроватке рядом – и впервые с момента прибытия в Элдарион я почувствовала что-то похожее на нормальность, на домашний уют.

Когда мы закончили ужин, Эльвира поднялась, собираясь уходить.

– Завтра я вернусь, чтобы показать Лилиан город и помочь с дальнейшим обустройством дома, – сказала она, накидывая на плечи шаль, которая, казалось, была соткана из самого сумеречного света. – А ты, Амалия, можешь отдохнуть, привыкнуть к дому.

Она подошла к колыбели Астрид и нежно коснулась лба спящей малышки. На мгновение мне показалось, что ее пальцы оставили след из тончайших серебристых искр, которые впитались в кожу ребенка, но это могло быть игрой света.

– Береги ее, – тихо сказала Эльвира. – И себя тоже.

Когда она ушла, мы с Лилиан остались вдвоем. Наступила неловкая тишина – мы были еще чужими друг другу, связанными лишь общей болью потери и заботой о ребенке, который нуждался в нас обеих.

– Я могу приготовить чай, – предложила Лилиан, нарушая молчание. – У меня есть особый сбор… помогает успокоиться перед сном.

Я кивнула, благодарная за это простое предложение, которое могло стать началом нашей дружбы. Пока Лилиан возилась с чайником на магической печи, я наблюдала за ней, отмечая грациозность ее движений и заботу, с которой она выбирала травы из своего маленького мешочка.

– Ты давно живешь в Кросхейвене? – спросила я, когда она поставила передо мной чашку с ароматным напитком.

– Всю жизнь, – ответила Лилиан, присаживаясь напротив. – Родилась в Нижнем городе, выросла в приюте при храме Матери после того, как мои родители погибли во время Большого Пожара.

– Большого Пожара? – переспросила я.

– Это было пятнадцать лет назад, – пояснила она. – Пожар, который уничтожил почти треть Нижнего города. Говорят, его начал сумасшедший маг, экспериментировавший с огненной магией. – Она сделала глоток чая. – Мне было пять, когда это случилось. Помню только крики и жар, а потом – храм и жрицы в белых одеждах.

Я видела, что за этими простыми словами скрывалась глубокая боль, но Лилиан говорила спокойно, словно давно смирилась с этой частью своей истории.

– Мне жаль, – искренне сказала я.

Она слабо улыбнулась:

– Жрицы были добры ко мне. Они научили меня читать, писать, ухаживать за детьми и больными. Я осталась в храме, когда выросла, помогала с сиротами. А потом… – ее голос дрогнул, – потом я встретила Эрика. Он был городским стражником. Мы поженились два года назад.

Она замолчала, и я не торопила ее. Я видела, как ее пальцы сжались вокруг чашки, костяшки побелели от напряжения.

– Он погиб шесть месяцев назад, – наконец продолжила она. – Патрулировал границу с Диким Лесом. Напали оборотни. Его отряд… никто не вернулся.

Я протянула руку и осторожно коснулась ее запястья – простой жест поддержки, который не требовал слов.

– Я была уже беременна, когда это случилось, – тихо добавила Лилиан. – Думала, что хотя бы часть его останется со мной. Но потом… роды начались раньше срока. Целители сделали все, что могли, но…

Она не закончила, но и не нужно было. Я понимала ее боль лучше, чем кто-либо. Потеря ребенка оставляет рану, которая никогда полностью не заживает.

– Моя дочь, Лера, – сказала я, чувствуя, что должна поделиться своей историей в ответ. – Ей было пять, когда ее… когда я потеряла ее. В моем мире.

Лилиан подняла глаза, и в них я увидела понимание – глубокое, полное, без необходимости объяснять детали.

– Астрид не заменит ее, – мягко сказала она. – Как и моего сына. Но, может быть…

– Может быть, мы сможем дать ей то, что не смогли дать им, – закончила я за нее.

Лилиан кивнула, и между нами установилось молчаливое понимание, связь, основанная на общей боли и общей надежде.

Мы допили чай, и Лилиан поднялась, чтобы проверить Астрид. Малышка все еще спала, ее маленькое личико было безмятежным в мягком свете магических ламп, которые Эльвира зажгла перед уходом.

– Она прекрасна, – прошептала Лилиан. – Такая… мирная.

Я подошла и встала рядом с ней у колыбели. Серебристое дерево, из которого она была сделана, действительно издавало тихую, едва слышную мелодию, похожую на колыбельную. Это было странно, но успокаивающе.

– Гимли не шутил насчет поющего дерева, – заметила я.

Лилиан улыбнулась – впервые за день ее улыбка достигла глаз:

– Серебряное дерево растет только в эльфийских лесах. Говорят, оно впитывает лунный свет и превращает его в музыку. Кроватки из него – редкость и ценятся очень высоко. Твой друг-дварф, должно быть, очень уважает тебя.

Я не стала объяснять, что Гимли вряд ли делал кроватку из уважения ко мне – скорее из уважения к Даниэлю или, возможно, к самой Астрид. Вместо этого я просто кивнула:

– Нам повезло встретить добрых людей в первые дни здесь.

Мы разошлись по своим комнатам, но я долго не могла уснуть. Лежа в постели, я смотрела в окно на незнакомые звезды Элдариона и думала о том, как странно повернулась моя жизнь. Еще несколько дней назад я была в допросной комнате полицейского участка, подозреваемая в серии убийств. Теперь я в другом мире, с ребенком, которого считаю своей дочерью, в доме алхимика-путешественника, с планами вступить в гильдию наемников.

Медальон Немезиды на моей груди слегка пульсировал, словно в такт с биением моего сердца. Я коснулась его, чувствуя знакомое тепло. Богиня была со мной даже здесь, в этом странном новом мире. Ее сила текла в моих венах, готовая откликнуться на зов.

Рядом с медальоном теперь висел амулет от Марты – Око Ткачихи. Он тоже был теплым, но по-другому – не с пульсацией силы, а с постоянным, ровным теплом защиты. Я не знала, насколько действенной была эта защита, но само ее присутствие успокаивало.

Я закрыла глаза, позволяя усталости наконец взять верх. Завтра начнется новый день, и мне нужны были силы, чтобы встретить его.

________________________________________

Следующие дни прошли в хлопотах по обустройству дома и изучению Кросхейвена. Эльвира, как и обещала, показала Лилиан город, познакомила ее с торговцами на рынке, объяснила, где что находится. Лилиан оказалась прекрасной помощницей – тихой, но эффективной, с природным талантом к ведению хозяйства и, что самое важное, с искренней любовью к Астрид.