Палач Немезиды

– Идем, скорее, – Даниэль схватил меня за руку и потянул за собой в гущу леса. – Сейчас мы в Ведьминском лесу, гиблое место в этом мире, сюда редко кто-то решается зайти.

– Но не Смерть, – усмехнулась я, пытаясь скрыть нервозность за бравадой.

Даниэль бросил на меня укоризненный взгляд и поджал губы.

– Ладно, молчу, – сказала я, понимая, что сейчас не время для шуток.

– Не о том думаешь, Амалия, – его голос звучал напряженно, словно он прислушивался к чему-то, что я не могла услышать.

– О чем я должна думать?

– Об этом, – Даниэль остановился и указал вперед, туда, где между деревьями виднелась поляна, залитая красноватым светом. В центре поляны возвышался огромный камень – черный, с прожилками красного, словно застывшая кровь. От него исходило зловещее свечение, окрашивающее все вокруг в цвет запекшейся крови. На камне лежал какой-то сверток, маленький и беззащитный на фоне этого древнего алтаря.

– Это алтарь Кровавой Луны, – пояснил Даниэль, его голос стал тише, словно он боялся, что нас могут услышать. – А это, – он указал на сверток, – твоя дочь.

Мир вокруг меня замер. Время остановилось. Я смотрела на этот маленький сверток, и все остальное перестало существовать. Моя дочь. Моя Лера. Здесь, в этом странном, чужом мире, на каком-то жутком алтаре. Я сделала шаг вперед, но Даниэль удержал меня.

– Осторожно, – прошептал он. – Мы не одни. И словно в ответ на его слова, из глубины леса снова раздался вой – ближе, голоднее, опаснее. Что-то приближалось к нам, что-то древнее и жаждущее крови. Я почувствовала, как медальон Немезиды на моей груди нагревается, пульсируя в такт с моим сердцебиением. Лиловые пряди в моих волосах начали светиться ярче, реагируя на опасность.

– Что бы ни случилось, – сказал Даниэль, глядя мне прямо в глаза, – помни: ты здесь, чтобы спасти ее. Все остальное не имеет значения. Я кивнула, чувствуя, как решимость наполняет меня. Я пришла в этот мир за своей дочерью, и ничто – ни демоны, ни чудовища, ни сама Смерть – не помешает мне забрать ее отсюда.

– Я готова, – сказала я, и мой голос звучал тверже, чем я ожидала.

Даниэль кивнул, и мы двинулись к поляне, навстречу алтарю Кровавой Луны и тому, что ждало нас там.

Глава 3: Алтарь Кровавой Луны

Ведьминский лес обволакивал нас своей древней магией, словно живое существо, изучающее незваных гостей. Я шла за Даниэлем, стараясь ступать точно по его следам. Тропинка, если ее можно было так назвать, петляла между исполинскими деревьями, чьи стволы светились изнутри тусклым серебристым светом. Их корни выступали из земли, переплетаясь в причудливые узоры, а ветви тянулись к небу, словно пытаясь дотянуться до звезд. Кровавая Луна поднималась все выше, окрашивая лес в зловещие красноватые тона. Ее свет проникал сквозь густую листву, создавая на земле узоры, которые, казалось, двигались, когда я отводила от них взгляд.

– Не смотри слишком долго на тени, – предупредил Даниэль, не оборачиваясь. – В этом лесу они могут затянуть тебя.

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, и сосредоточилась на дороге перед собой. Медальон Немезиды на моей груди слегка пульсировал, словно в такт с биением сердца леса. Я чувствовала, как сила богини течет по моим венам, адаптируясь к магии этого мира, сливаясь с ней, становясь чем-то новым.

– Что это за место? – спросила я шепотом, не желая нарушать жуткую тишину леса громким голосом. – Я никогда не чувствовала ничего подобного.

Даниэль замедлил шаг, позволяя мне поравняться с ним.

– Ведьминский лес существовал еще до появления эльфов в Элдарионе, – ответил он, его голос был тих, но отчетлив. – Некоторые говорят, что он был здесь до появления самого мира. Место, где грань между измерениями тонка, где законы реальности… гибки. Он указал на странное дерево впереди – его ствол был изогнут в форме арки, а внутри арки клубился туман, сквозь который проглядывали неясные образы.

– Порталы, – пояснил Даниэль. – Естественные разрывы между мирами. Большинство из них нестабильны, открываются и закрываются хаотично. Но некоторые… некоторые постоянны.

– Как тот, через который мы пришли? – спросила я, вспоминая наш переход из моего мира.

– Нет, – покачал головой Даниэль. – Тот портал я создал сам. Это… одна из моих способностей. Я хотела расспросить его подробнее, но в этот момент из глубины леса донесся звук – низкий, вибрирующий, похожий на биение огромного сердца. Я почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом.

– Что это? – выдохнула я, инстинктивно готовясь призвать меч Немезиды.

– Ритуал начинается, – мрачно ответил Даниэль. – Нам нужно спешить.

Мы ускорили шаг, почти переходя на бег. Лес вокруг нас, казалось, тоже ожил – ветви деревьев шевелились без ветра, корни приподнимались и опускались, словно дыша. Из темноты между стволами мелькали глаза – десятки пар глаз, светящихся разными цветами, наблюдающих за нами.

– Не обращай внимания, – бросил Даниэль через плечо. – Обитатели леса чувствуют магию ритуала. Они возбуждены, но не нападут, пока мы на тропе.

– А если мы сойдем с нее? – спросила я, стараясь не отставать от него.

– Тогда молись, чтобы твоя богиня была достаточно сильна в этом мире, – ответил он без тени улыбки. Мы продолжали идти, и лес становился все более странным и зловещим. Деревья теперь выглядели почти как искаженные человеческие фигуры, застывшие в момент агонии. Их ветви-руки тянулись к нам, словно пытаясь схватить. С некоторых свисали странные плоды – темные, пульсирующие, похожие на сердца. Воздух стал гуще, наполнился запахом озона и чего-то металлического, напоминающего кровь. Дышать становилось труднее, словно сам лес сопротивлялся нашему продвижению. Внезапно тишину разорвал вой – протяжный, нечеловеческий, полный первобытного голода. Он эхом разнесся по лесу, и в ответ раздались другие голоса – визг, рычание, странный клекот. Даниэль резко остановился, его тело напряглось, как у хищника перед прыжком.

– Вендиго, – произнес он, и в его голосе я услышала нечто, чего не ожидала – тень беспокойства. – Они не должны были охотиться так близко к тропе. Что-то изменилось.

– Что такое вендиго? – спросила я, оглядываясь по сторонам и чувствуя, как меч Немезиды готов материализоваться в моей руке по первому зову.

– Духи голода, – ответил Даниэль. – Когда-то они были эльфами, людьми, другими разумными существами. Но они совершили непростительное – вкусили плоть своего рода. Проклятие превратило их в вечно голодных монстров, не способных насытиться.

Вой раздался снова, теперь ближе. Между деревьями мелькнули тени – быстрые, гибкие, двигающиеся с неестественной скоростью.

– Они учуяли нас, – сказал Даниэль, его глаза сканировали лес. – Точнее, тебя. Ты пахнешь иначе, чем местные. Для них ты – экзотическое лакомство.

– Приятно знать, – нервно усмехнулась я, призывая меч. Он материализовался в моей руке, и лиловое пламя осветило пространство вокруг нас ярче, чем свет Кровавой Луны. Даниэль бросил быстрый взгляд на меч, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло удивление.

– Сила Немезиды… она адаптировалась к этому миру быстрее, чем я ожидал, – заметил он. – Это хорошо. Тебе понадобится вся ее мощь.

Из-за деревьев выскочила фигура – высокая, тощая, с неестественно длинными конечностями и головой, напоминающей оленью, но с человеческими глазами, полными голода. За ней показались другие – десятки таких же существ, двигающихся с невероятной скоростью.

– Беги! – крикнул Даниэль, отталкивая меня вперед. – Я задержу их!

– Но… – я начала возражать, но он перебил меня:

– Иди! Спаси ребенка! Я найду тебя позже!

В его руке появилась коса – длинная, изогнутая, с лезвием, которое, казалось, было соткано из самой тьмы. Я колебалась лишь мгновение, затем кивнула и побежала вперед по тропинке. Позади раздались звуки борьбы – рычание, визг, странный шелестящий звук, словно песок сыпался на камни. Я не оглядывалась. Я бежала так быстро, как только могла, чувствуя, как сила Немезиды придает мне скорость и выносливость. Тропинка внезапно расширилась, и я выбежала на большую поляну, залитую кроваво-красным светом луны. В центре поляны возвышался огромный камень – черный, с прожилками красного, словно застывшая кровь. Он был плоским сверху, образуя что-то вроде стола или… алтаря. Вокруг него стояли каменные столбы, покрытые странными символами, которые, казалось, двигались и менялись, если смотреть на них слишком долго. Алтарь Кровавой Луны. И на нем лежал сверток – маленький, завернутый в серебристую ткань. Я осторожно приблизилась, чувствуя, как сердце колотится в груди. Дрожащими руками я отодвинула край свертка. Внутри был младенец – крошечная девочка с пушком светлых волос и заостренными ушками. Она спала, ее маленькое личико было безмятежным, несмотря на странное место, где она находилась. Что-то в ее чертах было мучительно знакомым – тот же изгиб бровей, те же пухлые губки, которые были у моей Леры.

– Это действительно она, – прошептала я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Я чувствую это.

Я осторожно коснулась ее щеки. Кожа была теплой и мягкой, как шелк. Ребенок шевельнулся во сне, и мое сердце сжалось от нежности и страха одновременно. Моя дочь. Моя Лера. Живая, но в другом теле, в другом мире, и снова в опасности.

Я хотела немедленно взять ее на руки и унести отсюда, но что-то меня остановило. Воздух над алтарем начал сгущаться, образуя темный вихрь. Из него доносился низкий гул, постепенно переходящий в рычание. Что-то пыталось прорваться в этот мир – что-то древнее и голодное.

– Демон, – прошептала я, инстинктивно отступая на шаг.

Но затем я вспомнила, зачем пришла сюда. Я не могла отступить. Не сейчас, когда нашла свою дочь. Не сейчас, когда ей снова грозила опасность. Я крепче сжала рукоять меча Немезиды, чувствуя, как лиловое пламя разгорается ярче, питаемое моей решимостью защитить ребенка. Я встала между алтарем и вихрем, готовая к бою. Вихрь становился все плотнее, принимая форму воронки, спускающейся к камню. Воздух наполнился запахом серы и гниющей плоти. Температура резко упала – я видела свое дыхание облачками пара, а на поверхности алтаря начал образовываться иней. Из вихря показалась рука – огромная, когтистая, покрытая чешуей цвета запекшейся крови. Она тянулась к алтарю, к ребенку, к моей дочери. Я не колебалась ни секунды. С криком, в котором слились ярость и решимость, я бросилась вперед, взмахнув мечом. Лиловое пламя встретилось с демонической плотью, и воздух наполнился запахом серы и звуком, похожим на шипение раскаленного металла в воде. Демон взревел от боли – звук, от которого, казалось, сам воздух задрожал. Его рука дернулась, но тут же из вихря появилась другая, затем третья. Они тянулись ко мне, к ребенку, к алтарю. Я сражалась, как никогда прежде. Меч Немезиды пел в моих руках, рассекая демоническую плоть, отражая удары когтистых лап. Лиловое пламя разгоралось все ярче, питаемое моей яростью и решимостью защитить ребенка.

Наконец демон полностью материализовался из вихря – огромное существо с телом, покрытым чешуей, множеством рук и головой, напоминающей смесь крокодила и насекомого. Его глаза – десятки маленьких красных глаз – уставились на меня с яростью и голодом.

– Ты украла мою жертву, смертная, – прогрохотал он голосом, который, казалось, исходил из самых глубин ада. – За это ты заплатишь своей душой.

– Попробуй взять ее, – ответила я, поднимая меч. – Я служу Немезиде, богине возмездия. И сегодня возмездие пришло за тобой.

Демон бросился на меня, и я встретила его атаку мечом. Лиловое пламя вспыхнуло ярче, когда клинок вонзился в чешуйчатую плоть. Демон взревел от боли и отступил, но тут же атаковал снова, используя все свои многочисленные конечности. Бой был жестоким и изматывающим. Я получила несколько ран – когти демона оставили глубокие порезы на моих руках и плече. Но сила Немезиды поддерживала меня, исцеляя раны почти так же быстро, как они появлялись. Наконец я увидела брешь в его защите. Когда демон замахнулся для очередного удара, я нырнула под его руку и вонзила меч прямо в центр его груди, туда, где у людей находится сердце. Лиловое пламя взметнулось вверх, охватывая все тело демона. Он закричал – пронзительно, нечеловечески – и начал распадаться, словно его плоть превращалась в пепел, который тут же уносил ветер.

– Это невозможно, – прохрипел он, глядя на меня с ненавистью и удивлением. – Ты всего лишь смертная…

– Я – рука Немезиды, – ответила я, глядя, как он исчезает. – И ты только что познал ее гнев.

Последний крик демона растворился в воздухе вместе с остатками его тела. Вихрь над алтарем начал сужаться, а затем исчез с тихим хлопком, словно схлопнувшийся пузырь. Наступила тишина, нарушаемая только моим тяжелым дыханием и тихим плачем ребенка, разбуженного шумом битвы. Я бросилась к алтарю и взяла малышку на руки, укачивая ее.

– Тише, маленькая, тише, – шептала я, прижимая ее к груди. – Все хорошо. Ты в безопасности. Я здесь. Я с тобой.

Ребенок постепенно успокоился, глядя на меня своими большими голубыми глазами – точно такими же, как у Леры. В них не было узнавания, конечно. Для нее я была незнакомкой. Но в них была доверчивость, которая заставила мое сердце сжаться от нежности. Я осторожно завернула ее обратно в серебристую ткань, защищая от ночного холода. Теперь, когда опасность миновала, я могла лучше рассмотреть ее. Она была крошечной – видимо, всего несколько дней от роду. Ее кожа была бледной, с легким перламутровым отливом, а заостренные ушки выдавали в ней эльфа. Но глаза… глаза были точно как у моей Леры – ярко-голубые, как летнее небо.

– Как мне называть тебя? – прошептала я, осторожно касаясь ее щеки. – Ты уже не Лера, но для меня всегда будешь ею.

Ребенок моргнул, словно в ответ на мой вопрос, и я улыбнулась.

– Астрид, – решила я. – Я буду звать тебя Астрид. Это значит "божественная сила" на древнем языке. Подходящее имя для той, кто пережила встречу с демоном в первую неделю своей жизни.

Я не знала, откуда взялось это имя и этот перевод – возможно, это была часть знаний, которые Немезида вложила в меня вместе с силой. Но оно казалось правильным, словно было предназначено для нее. Звук шагов заставил меня резко обернуться, готовую защищать ребенка. Но это был Даниэль, выходящий из леса на поляну. Его одежда была порвана в нескольких местах, а на бледном лице виднелись следы какой-то темной субстанции, но в целом он выглядел невредимым.

– Вендиго больше не побеспокоят нас, – сказал он, подходя ближе. – А демон?

– Уничтожен, – ответила я, показывая ему ребенка. – Мы в безопасности. По крайней мере, пока.

Даниэль кивнул, его взгляд смягчился, когда он посмотрел на малышку.

– Ты дала ей имя, – это был не вопрос, а утверждение.

– Астрид, – сказала я. – Я буду звать ее Астрид.

– Хорошее имя, – одобрил Даниэль. – Сильное. Оно ей подойдет.

Он осмотрелся вокруг, словно проверяя, не осталось ли опасности, затем указал на тропинку, ведущую с поляны:

– Нам нужно уходить. Ведьминский лес опасен даже после того, как демон изгнан. Особенно в ночь Кровавой Луны.

Я кивнула и, бережно держа Астрид, последовала за ним. Меч Немезиды все еще был в моей руке, его лиловое пламя почти погасло. Я позволила ему раствориться в воздухе, зная, что смогу призвать его снова, если понадобится.

Мы двинулись по тропинке, оставляя позади алтарь и все ужасы этой ночи. Лес вокруг нас казался менее враждебным, словно признавая нашу победу над демоном. Красноватое свечение стволов постепенно сменялось серебристым, а зловещие шорохи и шепоты стихали.

– Те существа… вендиго, – начала я, вспомнив о нападении. – Ты справился с ними?

Даниэль кивнул:

– Они не могут причинить мне вреда. Мало что может.

– Потому что ты – Смерть? – спросила я прямо.

Он бросил на меня быстрый взгляд, затем снова посмотрел вперед:

– Да. Я – воплощение Смерти в этом и многих других мирах. Как Немезида – воплощение Возмездия.

– Но ты выглядишь… человеком, – заметила я, изучая его профиль.

– Это лишь форма, которую я выбрал, – ответил он. – Более… приемлемая для смертных. Мой истинный облик вы не смогли бы воспринять без вреда для рассудка.

Я кивнула, принимая его объяснение. В конце концов, после всего, что я видела за последние пять лет, и особенно сегодня, идея о том, что рядом со мной идет сама Смерть, казалась почти нормальной.

– Почему ты помогаешь мне? – спросила я после паузы. – Почему Смерть заботится о спасении одной жизни?

Даниэль долго молчал, и я уже решила, что он не ответит. Но затем он произнес тихо, почти шепотом:

– У всего есть своя цена, Амалия. Даже у бессмертия. Даже у силы. Я служу Немезиде уже… очень давно. И это служение имеет свою цену.

Он посмотрел на ребенка, и в его взгляде мелькнуло что-то, чего я не ожидала увидеть в глазах Смерти – нежность.

– Этот ребенок важен. Не только для тебя. Для всех нас. Для равновесия миров.

Я хотела спросить, что он имеет в виду, но в этот момент Астрид снова заплакала – на этот раз громче и настойчивее.

– Она голодна, – сказал Даниэль. – Нам нужно найти кормилицу как можно скорее.

Я кивнула, понимая, что вопросы о судьбе и равновесии миров могут подождать. Сейчас важнее всего было позаботиться о ребенке.

Мы продолжили путь, и лес вокруг нас постепенно редел. Деревья становились ниже и стройнее, их стволы уже не светились изнутри. Между ними появились просветы, через которые виднелось ночное небо, усыпанное звездами, которые выглядели иначе, чем в моем мире – ярче, ближе, словно можно было протянуть руку и коснуться их. Кровавая Луна уже начала бледнеть, уступая место обычной – серебристо-белой, но все еще огромной, занимающей значительную часть неба.

– Мы почти у границы, – сказал Даниэль, когда тропинка стала шире и ровнее. – Скоро выйдем к дороге.

Я кивнула, чувствуя, как усталость наваливается на меня. Бой с демоном, эмоциональное потрясение от встречи с перерожденной дочерью, переход между мирами – все это требовало своей дани. Но я не могла позволить себе отдых. Не сейчас, когда ребенок нуждался в заботе.

Наконец мы вышли из леса. Перед нами раскинулась широкая долина, залитая лунным светом. Поля спелой пшеницы колыхались на легком ветру, словно море из серебра. Вдалеке виднелись аккуратные фермерские домики, а еще дальше – очертания города на холме.

– Кросхейвен, – сказал Даниэль, указывая на город. – Наша цель.

Я глубоко вдохнула свежий ночной воздух, наполненный запахами трав и полевых цветов. После зловещей атмосферы Ведьминского леса эта мирная картина казалась почти нереальной.

Астрид снова начала хныкать, и я осторожно покачала ее, пытаясь успокоить. Но я понимала, что ей нужно не утешение, а пища.

– Как далеко до города? – спросила я, глядя на дорогу, ведущую через поля.

– Около часа пешком, – ответил Даниэль. – Но сначала нам нужно зайти вот туда.

Он указал на небольшой фермерский домик, стоящий особняком на краю поля.

– Там живет Торин, старый… знакомый. Он даст нам повозку, чтобы добраться до города быстрее и незаметнее.

Мы направились к домику. По мере приближения я заметила, что он был больше, чем казалось издалека, и построен с удивительным мастерством. Стены из светлого камня были украшены резьбой, изображающей растения и животных, а крыша покрыта чем-то, напоминающим серебристую черепицу, которая мерцала в лучах луны.

Когда мы подошли ближе, дверь открылась, и на пороге появился мужчина – невысокий, коренастый, с длинной рыжей бородой, заплетенной в сложные косы. Его руки были мускулистыми и покрыты шрамами, а глаза – ярко-зелеными и удивительно проницательными.

Дварф. Я никогда не видела настоящего дварфа, но каким-то образом сразу узнала его.

– Даниэль, – проворчал дварф, скрестив руки на груди. – Давненько не заглядывал. И кого ты привел на этот раз?

– Здравствуй, Торин, – спокойно ответил Даниэль. – Нам нужна твоя помощь.

Дварф перевел взгляд на меня и на сверток в моих руках. Его густые брови поползли вверх.

– Это то, о чем я думаю? – спросил он тихо.

– Да, – кивнул Даниэль. – И нам нужно добраться до Кросхейвена незаметно.

Торин оглянулся через плечо, словно проверяя, нет ли кого в доме, затем кивнул:

– Входите. Быстро.

Мы вошли в дом, и дварф тут же закрыл за нами дверь. Внутри было уютно и неожиданно просторно. Большая комната служила одновременно кухней и гостиной, с массивным каменным очагом в центре и длинным деревянным столом, окруженным стульями разного размера.

– Садись, – сказал Торин, указывая мне на кресло у очага. – Ты выглядишь измотанной. И ребенку нужно тепло.

Я благодарно опустилась в кресло. Оно было удивительно удобным, словно сделанным специально для меня. Астрид снова начала хныкать, и я осторожно покачала ее.

– У тебя есть молоко? – спросил Даниэль у дварфа. – Ребенок голоден.

Торин кивнул и направился к небольшой двери в дальнем углу комнаты:

– У меня есть коза. Подожди минуту.

Он вышел, оставив нас одних. Я воспользовалась моментом, чтобы осмотреться внимательнее. Дом был полон удивительных вещей – инструменты, назначения которых я не понимала, странные кристаллы, светящиеся мягким светом, карты и чертежи на стенах, книги с непонятными символами на корешках. В углу стояла наковальня и горн, сейчас холодный, а на стенах висели образцы оружия и доспехов такого мастерства, что они казались произведениями искусства.

– Торин – не просто фермер, – заметила я, глядя на Даниэля.

– Он кузнец, – ответил Даниэль. – Один из лучших в Элдарионе. И он… не совсем в отставке, как может показаться.

Прежде чем я успела спросить, что это значит, дверь открылась, и Торин вернулся с небольшим кувшином и чем-то, напоминающим детскую бутылочку, только сделанную из серебра и хрусталя.

– Молоко горной козы, – сказал он, наполняя бутылочку. – Самое близкое к материнскому, что у меня есть. Подойдет, пока не найдете кормилицу.

Он протянул мне бутылочку, и я с благодарностью приняла ее. Астрид жадно начала пить, и я почувствовала облегчение – по крайней мере, этот первый вызов материнства в новом мире я преодолела.

Торин опустился на стул напротив нас, его проницательные глаза изучали меня с нескрываемым любопытством.

– Итак, – начал он, поглаживая бороду, – я так понимаю, это ребенок, которого нужно защитить?

Я вздрогнула от его прямоты, но Даниэль остался невозмутимым:

– Да. И чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для всех.

Дварф хмыкнул, но не стал расспрашивать дальше. Вместо этого он перевел взгляд на меня:

– А ты кто такая? Не эльф, это точно. Но и не обычный человек.

– Меня зовут Амалия, – ответила я. – Я… из другого мира.

Торин присвистнул:

– Другой мир? Это объясняет странную ауру вокруг тебя. И эти лиловые пряди в волосах.

Он снова посмотрел на Даниэля:

– Ты притащил ее через Завесу? Рискованно.

– Это было необходимо, – просто ответил Даниэль.

Дварф хмыкнул, но не стал расспрашивать дальше. Вместо этого он встал и подошел к шкафу в углу комнаты:

– Вам нужна повозка до Кросхейвена, я так понимаю?

– Да, – кивнул Даниэль. – И желательно такая, которая не привлечет внимания.

Торин достал из шкафа свиток и развернул его на столе – это оказалась карта окрестностей.

– Главная дорога сейчас не вариант, – сказал он, указывая на широкую линию, соединяющую лес и город. – Слишком много патрулей. Но есть старый торговый путь через холмы.

Его палец прочертил извилистую линию, огибающую поля и уходящую в холмистую местность к востоку.

– Дорога займет на пару часов больше, но вас никто не увидит. Я дам вам крытую повозку и пару лошадей. Скажете, что вы торговцы травами, возвращаетесь с ярмарки в Зеленых Холмах.

– Спасибо, Торин, – искренне поблагодарила я. – Мы в долгу перед тобой.

Дварф махнул рукой:

– Я в долгу перед Даниэлем. Он… оказал мне услугу, когда я больше всего в ней нуждался.

Он посмотрел на Астрид, которая уже закончила есть и теперь мирно спала у меня на руках:

– Красивая малышка. Береги ее. В этом мире слишком много тех, кто охотится за невинными.

Торин встал и направился к двери:

– Я подготовлю повозку. А вы пока отдохните и поешьте. На столе хлеб, сыр и фрукты. Вам понадобятся силы для дороги.

Он вышел, и мы с Даниэлем остались одни. Я осторожно положила спящую Астрид на кресло, обложив ее подушками, чтобы она не упала, и подошла к столу. Только сейчас я осознала, насколько голодна – последний раз я ела еще в своем мире, перед допросом. Хлеб оказался удивительно вкусным – плотный, с ореховым привкусом, еще теплый, словно только что из печи. Сыр был острым и ароматным, а фрукты – сочными и сладкими, некоторые из них я никогда раньше не видела.

– Ты должна поесть как следует, – сказал Даниэль, наблюдая за мной. – Магия Элдариона будет влиять на тебя иначе, чем на местных жителей. Тебе понадобится больше энергии, чтобы адаптироваться. Я кивнула, продолжая есть. Каждый кусочек, казалось, наполнял меня не только физической силой, но и странным ощущением связи с этим миром. Словно с каждым глотком я становилась немного больше его частью.