Перекресток Миров. Зверь

Долина на юге была адским местом, в котором мало кто мог выжить и шли туда либо монахи и алхимики, либо глупые авантюристы, ищущие новой жизни. Безумцы всегда находились и шли в сторону долины, где пропадали без следа. Королю Хенсельту (дайте Боги ему здоровья!) давно поступали жалобы на воров, но он прекрасно понимал, что искать воровские схроны на вековых деревьях – занятие более чем пустое, а главное не выгодное. Так день за днем, луна за луной, сами болота превратились в отличное и безопасное пристанище для разных неугодных и опальных людей.

В одном из таких укрытий, на старой раскидистой иве горел свет. Единственная комната была захламлена. Посередине стоял большой стол, с остатками скудного ужина – пара грязных мисок, поваленный треснутый кувшин из-под вина и почти целый бурдюк с водой. Одна вилка была небрежно воткнута в стол, вторая валялась на рядом стоящей лавке. В углу комнаты стояла небольшая кровать. Лежанка была разобрана, соломенная подушка лежала на боку, а скомканное покрывало из овечьей шерсти неряшливо лежало в виде пирамиды. Рядом с противоположной стеной стоял сундук с алхимическими компонентами разной степени редкости, который подпирал собой старый алхимический стол. Инструмент был весь в разноцветных пятнах, заметно постаревший, но все еще рабочий, на установке что-то активно варилось, наполняя комнату сизым, дурно пахнущим паром.

Возле входа, на импровизированной террасе под навесом сидели хозяева схрона. На кресле-качалке сидел высокий худощавый мужчина, с густой черной шевелюрой. Острое лицо с хитрыми хищными глазами лениво рассматривали собеседника. Черные кожаные штаны, потертые не в одном приключении, были заправлены в старые коричневые сапоги, с тонкими серебристыми пряжками. Темно-синий кафтан, был идеально подогнан под фигуру, и явно был не из этих мест – слишком чистый для местных болот. Иссяня-черный плащ был наброшен на спинку и служил мягкой прослойкой для своего владельца.

Вторым хозяином, а заодно и собеседником был большой, жирный, черно-белый кот. Он сидел на табуретке, и казалось, что размером был с эту же табуретку. При попытке улечься на нее, кот лишь спадал, обидчиво смотрел на свое место и запрыгивал обратно. Несмотря на свой внушительный размер, кот с особой грацией запрыгивал обратно и смотрел на собеседника ярко-зелеными глазами.

Мужчина усердно раскуривал трубку, но получалось отвратительно – сырость сильно мешала и тушила огонь. Когда наконец-то получилось – довольный мужчина выпустил облако едкого, но ароматного дыма в морду коту. Тот лишь недовольно подергал усами и попытался в очередной раз устроиться на табуретке.

Рука скользнула вниз и попыталась поймать падающего кота, но только уронила трубку на пол, после чего она рассыпала свое содержимое по полу.

– Когда же ты усядешься? – с улыбкой протянул мужчина, потянулся за трубкой и начал снова разжигать огонь небольшим огнивом.

– Сравнил меня и это недоразумение! – обиженно молвил кот. – Сам-то на кресле развалился!

– Я бы предложил бы тебе устроиться рядом, но боюсь, ты сломаешь это кресло.

– Сколько тебя знаю Рес, а шутки у тебя не меняются. Лучше бы принес что-нибудь, а не пыхтел своей амброзией на все Черное болото!

– Это не амброзия, а раффлезия, – поправил мужчина. – В Колыбели ветров такая растет, говорят местные варят неплохое варево из нее.

– Угу, интересно, сколько их осталось после попытки употребить эту гадость

– Я не знаю, Кайо, не знаю! Но ладно, ты уговорил меня.

Мужчина встал и пошел за лавкой, что стояла возле стола. Стоило только взять ее в руки, как тут же произошла вспышка, и кот мгновенно разлегся на ней, где с удовольствием для себя, и неудовольствию для человека вытянулся во всю длину. Тот лишь пропыхтел, но потащил лавку на уличную часть схрона. Поставив лавку с котом рядом с креслом качалкой, отряхнулся, после чего плюхнулся в кресло.

– Я что тебе говорил про телепортацию? – начал человек, но кот тут же передразнил его нравоучительным тоном.

– О великий маг Антарес говорил глупому портальному коту Кайо не пользоваться своими врожденными способностями, потому что монахи Четырех башен, во главе с самим инквизитором могут нагрянуть в наше скромное жилище и произвести здесь маленькую копию Термитника!

– Не ерничай! Ты прекрасно знаешь, почему этого не надо делать. И каждый раз все по новой, – мужчина, наконец-то высек искру и затянул свою трубку.

– Да не ной, Рес. Мы на болотах. Тут почти никого нет. Местное ворье ты отвадил моментально. Зверье тоже сюда почти не суется – почему не могу сказать, либо тебя боятся, любо меня, не знаю если честно, но оно и к лучшему. Если нас и найдут, то только по твоему облаку дыма, что накроет все болото.

– Все равно не стоит. Зачем привлекать лишний раз внимание?

– Ты не понимаешь, что ты говоришь, – кот лишь нагло ухмыльнулся и дернул хвостом. – Как не пользоваться тем, что принадлежит тебе с рождения? Все равно, что тебе запретить работать руками!

– За нас и так висит вознаграждение. Оно не такое уж и большое, как мне хотелось бы, но оно есть. Особенно жадный попытается к нам нагрянуть в гости.

Кот лишь облизнулся и потянулся:

– Только не говори, что ты боишься. Тот, кто обращал целые армии в крайне полезное для царей ничто, тот, кто способен целый народ утопиться в море, тот, кто видит всех разумных существ на болоте, сейчас просто прячется в схроне и боится словно мышь?

Антарес недовольно поморщился. Отчасти кот был прав, но проигрывать животному явно не хотелось.

– Неизвестно, насколько сильно точит зуб сам инквизитор. Да и на болотах приятно обустроились, не хотелось бы покидать это ужасно приятное место.

Кайо фыркнул. Болота были хоть и сырым, но все же приятным местом, в котором приходилось прятаться. По крайней мере, было тепло и не так ветрено, а местные обитатели так и вовсе почти не беспокоили.

– Ну да, северные горы были тем еще местом. Интересно, Абефорт еще живой?

– Ты бы почувствовал. Да мы бы все почувствовали.

– Это точно. Даже последний бродяга бы почувствовал бы настолько мощную вспышку.

Вдруг кот резко развернул уши вперед и начал принюхиваться. Усы жадно пытались уловить какие-то частицы, зрачки сузились, словно где-то рядом появилась жертва. Когти то появлялись, то пропадали, оставляя на лавке глубокие следы.

– Кайо, что с тобой? – мужчина был взволнован. Кот так вел себя крайне редко. Охота не доставляла ему особого удовольствия, а здесь он вел, словно почуял добычу.

– Я, – начал было кот, но осекся. – Ты разве не чувствуешь?

– Кроме болота ничего. Нет, вообще ничего. А что-то должен? – переспросил человек.

– Не уверен. Но такой запах, такой всплеск, такая вспышка. Она не прошла даром.

– Вспышка? Да о чем ты, черт возьми?

– Говорю же, не уверен, – кот жадно ловил воздух. Глаза с каждым вдохом становились все ярче и ярче. – Я почувствовал вспышку. Таких тут давно не было. Надо сходить проверить.

– Я тебе проверю!

Но кот не слушал. Он уже слез с лавки и побежал к краю террасы. Хвост нервно дергался, а шерсть на нем была распушена во все стороны.

– Скажи хотя бы, где тебя искать? – взмолился Антарес.

Кот ничего не сказал, молча побежал к краю, а затем спрыгнул с террасы прямиком в сторону зеленой жижи на земле. Но, не долетая несколько сантиметров поверхности, зажглась ярко голубая вспышка и зверь пропал. Колдун, который было, вскочил остановить кота, плюнул и плюхнулся обратно в кресло. Рука с первого раза высекла искру, и после чего Рес с удовольствием затянулся и выпустил облако приятного пряного дыма. Чародей очень не любил, когда кот покидал его, но сделать со своенравным зверем ничего не мог, и только бессильно опускал руки, терпя его выходки. Несмотря на то, что они являлись старыми друзьями, поведение кота он не мог предугадать до сих пор. В начале знакомства были попытки хотя бы предугадать, но быстро осознав, что это кусок хаоса во плоти, он прекратил свои попытки.

– Ладно, если нет Кайо, значит займемся полезными делами.

Антарес подошел к котлу на алхимическом столе и открыл бурлящую крышку. Комната мгновенно наполнилась едким сладковатым дымом, который начал неприятно щекотать ноздри. Рука потянулась к ложке, но на мгновение задержалась. Маг схватил ложку и начал помешивать варево в котле, искренне надеясь, что рецепт верный и не отправит лишний раз на тот свет. Рецепт выварки из раффлезии из Колыбели ветров он приобрел у странного алхимика в Четырех башнях. Тот искренне уверял, что при должной подготовке можно уварить субстанцию, которая позволит пропитать одежду и быть менее заметным для разных магических вспышек, а при употреблении вовнутрь стать более чувствительным к магической активности. Маг был редким скептиком и редко верил всяким обещаниям, но если появлялась возможность взять что-либо бесплатно, то обязательно брал. На беду колдуна, алхимик слабо помнил точную рецептуру. Скрепя сердцем, приходилось торговаться и искать подходы, но слова алхимика были наполнены уверенностью. Для надежности чародей даже покопался несколько раз в голове алхимика, но не найдя никакого злого умысла, пришлось согласиться с покупкой. Дальше Антарес направился за заветным растением, набрал на всякий случай с запасом дурно пахнущих стеблей и цветов, немного постоял, насладился чудесным видом Колыбели и направился домой.

Кайо был не в восторге от идеи мага. Огромные мясистые стебли источали жуткий аромат тухлого мяса и гнили, с небольшими нотками переспелых лимонов, были с шумом и брызгами сброшены на пол. Сок моментально забрызгал все вокруг, пропитав всю хижину насквозь своим зловонием. Уговаривать кота пришлось долго и не удивительно, что после трех четвертей луны варки, тот не выдержал и убежал, ловко прикинувшись чем-то заинтересованным.

Антарес зачерпнул ложкой мутно-зеленую жидкость. Затем достал тряпку, бросил на стол и капнул на ткань из ложки. Капля с шипением прожгла тряпку и оставила заметный желтый след на каменном алхимическом столе. Слегка цокнув языком, колдун продолжил помешивать варево в котелке. В душе закрадывались сомнения что раффлезия не того вида, но алхимик уверял что нужно варить почти целую луну и только тогда будет эффект. Ботаника была далеко не самой сильной стороной чародея, поэтому приходилось слепо верить и надеяться на лучшее. Очень хотелось есть, но из еды было немного засохшего хлеба и вяленой рыбы. Чародей сомневался, поесть ли сейчас и попробовать сделать вылазку за едой завтра, или же потерпеть и продолжить варить. Сомнения все же взяли верх, и было принято решение попробовать обмануть желудок и лечь спать. Возможно, придет Кайо и сможет раздобыть немного еды, у него это получается куда лучше.

Колдун подошел к кровати и попытался разобрать ее в сносное состояние. Жизнь на болотах давала свои минусы – за спокойную жизнь приходилось платить влажностью. Кровать была сырой, но выбор был не велик. Можно было попытаться высушить, но тогда чародей точно остался бы без еды. Плюхнувшись в холодную и сырую кровать, маг попытался заснуть, но сделать этого сразу не получалось. Последние годы жизни его особенно тяготили, словно чего-то не хватало. Чего именно чародей ответить не мог. Может он и знал, как это называется, но говорить явно не желал. Да и без кота сон никак не желал идти, словно часть тебя находится в великой опасности, и тебе приходится переживать, чтобы ничего не случилось. Да, Кайо сможет при случае постоять за себя, но риск все равно слишком велик. Слишком уж привык чародей к этой своенравной пуховой скотине. Колдун попытался повернуться на другой бок, но запах вареной раффлезии не давал сконцентрироваться и провалиться в царство Морфея. На болоте начинал моросить слабый дождь, унося собой тяжелый пар от варева, что просачивался из хижины. В комнате становилось свежо и прохладно, после чего чародей почти мгновенно уснул.

Проснулся Антарес спустя четыре часа. Во сне тот почувствовал, словно стало очень шумно и это его пробудило. При пробуждении в хижине никого не было, ни гостей, ни Кайо. На черном болоте гости с добрыми вестями были редкостью, но шум из головы не уходил, все более четко обрисовываясь в голос. Очистив свою голову, Антарес сконцентрировался на голосе и улыбнулся, потому что таких «гостей» он просто обожал.

Андреас, молодой монах из Четырех Башен был родом из бедной многодетной семьи. Родом из предместий столицы, все его детство протекало в городских трущобах. Там же были его друзья, его мальчишеские ценности в виде ржавых портовых гвоздей-кинжалов, камешков, различных мелков и угольков и несмотря на не самое простое детство, оно было полно надежд и мечтаний.

Родители очень мечтали, чтобы старшенький Андреа вырос человеком и смог прокормить всех, поэтому прочили место в монастыре (благо для этого были небольшие магические задатки в виде чтения мыслей друзей-сверстников). Вместе с друзьями мечтали поступить на обучение в монастырь и научиться различной магии и колдовству. В восемь циклов это ему удалось, в отличии от «пустых» друзей, за что те его сильно невзлюбили, и после двух лет переписи книг, был отправлен на кухню, а затем и вовсе оттуда сбежал. Родителям Андреас врал, что находится на очень важном задании, друзьям – что охраняет южного вельможу, а сам же пытался выжить и найти хоть немного денег для пропитания.

Побег, как и учеба не дали ничего нового в голову, и он перебивался разными работами до тех пор, пока ему не стукнуло девятнадцать. После этого он окончательно разругался с родителями и все больше пропивал скудный заработок ближайшем трактире, пока не наткнулся на объявление о поимке беглого мага.

Денег, которые предлагали за поимку, хватило бы на новый хороший двухэтажный дом за городскими стенами, а заодно на не один десяток циклов приличной жизни, так что парень решил вспомнить магическое прошлое, а заодно решить свои жизненные проблемы. Своровав у отца его охотничий тесак, Андреас решил поискать беглого чародея.

Сначала он решил обратиться к монастырской страже с вопросом о прошлом колдуна. Но те лишь пожали плечами и посоветовали отправиться в городскую библиотеку. В библиотеке тоже не было ничего полезного, но один из посетителей предложил отправится в квартал алхимиков, где вроде как видели кого-то похожего на этого мага. И только в квартале чародеев Андреасу улыбнулась удача – один из алхимиков вспомнил беглого колдуна и указал на его маршрут в сторону Колыбели ветров. Парень отчаянно вздохнул, но решил попробовать. Долина слыла одним из самых опасных мест в мире, не говоря уже о том, что придется пересекать Черное болото. Но делать было нечего, и парень отправился на юг, сторону Гронинхейма, через болота к долине.

На перекрестном поселке улыбнулась удача. Колдуна здесь знали и с улыбкой даже подсказали, где приблизительно искать его схрон на топях (хорошо хоть не в самой Колыбели!). Поблагодарив, а заодно набрав запасов еды в дорогу на последние деньги, Андреас отправился в путь. И лишь на подходе к мосткам через болота, юноша задумался, что все это как-то слишком просто. Ему даже подсказали, где именно искать, так что возможно он уже в курсе о готовящемся покушении. Поэтому нужно подготовиться как можно лучше.

Монах развел костер, наловил местных слизней и пожарил их на камне, а остатки нанес на нож. Слабое подобие яда, но при ранении должно нанести дополнительную боль, так что должно сработать. Плащ моментально был пропитан болотной водой и испачкан в грязи, после чего Андреас постарался измазаться сам во всей болотной жиже. Отвратительные ощущения, но для охоты на мага нужно было готовиться как можно лучше. Под корягой он нашел большой паучий кокон, который сразу вскрыл. Из половинки кокона была сделана повязка на голову, вторая половинка с паучьей кладкой была завернута и брошена в трясину. Можно было придумать что-нибудь еще, но времени не хватало, маг мог уйти в любую минуту, и Андреас решил понадеяться на свои псионические способности. Аккуратно пробираясь между деревьями, монах направился к схрону, на который ему указали.

Подойдя к хижине на дереве, Андреа остановился и припал к раскидистому вязу. Небольшая хижина была на высокой старой иве, корни которой ушли в сами болото и казалось, будто не дерево росло из топей, а топь выросла вокруг него. На самой макушке висела хижина, сделанная на манер наскоро сколоченного птичьего гнезда. Из хижины шел неяркий свет и выходили облака пара. Влажный воздух смешивался с сизым дымом и заставлял опускаться вниз, образуя подобие тумана вокруг дерева. Монах попытался принюхаться к этому дыму и его чуть не стошнило – нестерпимо пахло гнилым мясом вперемешку с чем-то тонким и кислым. Запах очень странный и незнакомый. Неужели маг-каннибал? Это объясняет, почему за его голову назначена награда, с другой стороны, в мире множество как тварей, так и растений, которые могут источать такие запахи.

Андреас упал на землю и спрятался за большим корнем. Предстоял сложный ритуал, который из-за отсутствия практики был ужасающим для монаха. По телу юноши прошла дрожь, тесак задрожал и выпал из руки. Андреа вздохнул, но снова взял клинок в руки. Лезвие прикоснулось к тыльной стороне кисти левой руки. Монах тут же вспомнил наставление своего учителя, что если будет ошибка, то можно по неосторожности и вовсе лишиться руки. Сердце билось как птица, дыхание сбивалось несмотря на все старания монаха. Резким движением парень сделал разрез и бросил нож. Боль резко накрыла волной, правая рука сразу же полетела к зубам, чтобы притупить боль, а заодно прикрыть рот от лишних стонов и криков. Необходимо собраться силами и все сделать правильно, иначе все пройдет в пустую. Средний палец опустился в свежую кровь и направился к лицу. На лбу аккуратным движением из крови были выведены большой глаз и две широкие полосы на щеках. Снова палец в свежую рану и проводится очередная черта на подбородке. Кровь из руки оросила корень вяза и к нему начали сползаться болотные слизни, извиваясь в поиске владельца крови. Андреас сделал последнее усилие и набрал полную ладонь крови, после чего нарисовал треугольник на земле, после чего упал в центр начерченной фигуры и попытался сконцентрироваться.

Этому заклинанию его обучили на второй год обучения в монастыре. Болезненный ритуал позволял проверить и прочитать мысли живых существ. Глаз, который нарисован на лбу, давал владельцу недостающее чувство восприятия мира, хотя из-за крови это чувство было очень извращенным. Сами маги крови почти не пользовались этим ритуалом, предпочитая более простые техники на крови. Псионики тоже со скепсисом относились, предпочитая использовать свои умения, чем рисование кровью. Но Андреасу было все равно. В воображении сразу закрылась красная пелена, которая показывала пульсирующие ярко-алые точки, которые обладали разумом и кровью, что пульсировала в теле. Когда монах войдет в нужное состояние, путешествуя от точки к точке, можно понять, чем занимается ее хозяин, а при особенно удачном случае понять, что же она делает.

Такая точка в разуме появилась всего одна и, как ожидал монах, была она в хижине. Попытавшись приблизиться к ней, Андреас попробовал прислушаться и присмотреться к ней. Уже при близком рассмотрении через красную пелену, точка превратилась в шар, размером с кулак. Шар пульсировал, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, но молчал. Монах открыл глаза. Кровь все стекала из кисти, и неплохо было бы ее чем-нибудь перемотать. Оторвав кусок от рубахи, юноша замотал кисть. Ритуал он делал редко, но с такой реакцией он не сталкивался. Возможно, жертва спала, и не выдавала никаких мыслей. Иного объяснения у него не было и это давало небольшой шанс застать спящего мага врасплох и сделать все темное дело.

Андреа испытал воодушевление. Он не очень верил, что удача вдруг за долгие годы повернулась к нему лицом, так что необходимо срочно все делать и пусть уж что будет. Такие шансы редко выпадали и упускать их было очень глупо. Монах попытался встать, но тут же упал на землю. Андреас посмотрел на свои ноги, попытался потянуться к ступням, завернутым в куски кожи, но руки действовали очень лениво. Монах снова попытался резко встать, но упал. В голове пронесся смех из тысячи голосов, таких пронзительных и самых разных – мужских, женских, молодых и старых, словно все они разом оказались в одной голове и старались вырваться наружу.

Андреас попытался зажмуриться и потрясти головой, но голоса не пропадали, лишь только громче продолжали смеяться. Смех был жутким, словно сотни больных и умалишенных людей ждали, когда могут наконец-то дать себе волю и орудовали в разуме во всю. Они вопили во все глотки, стучали по всему, что попадало в их руки, танцевали, словно это была пляска самой Самаранты. Руки сами собой схватились за голову, в попытке вытрясти и освободиться от этих криков. В конце концов, голоса начали стихать, но тело почти не слушалось.

Сверху, из самой хижины (глаза так и не отошли от ритуала и видели слабо в болотном воздухе), упала веревочная лестница с деревянными ступеньками. Тело легко встало и потянулось в сторону лестницы. А монаха в этот момент накатила волна ужаса. Тело, которое до этого слабо слушалось, сейчас само, без какой-либо команды встало и пошло в сторону лестницы, совсем отказываясь подчиняться. При попытке поднять руку и посмотреть на рану, в голове только раздался смех и стальной мужской голос:

– Добро пожаловать Андреас!

Антарес услышал паникующий голос на самых задворках болот. Перебив весь сон, чародей лениво встал, потянулся и поплелся к креслу-качалке в ожидании гостя. Будь монах сдержаннее, то подошел бы гораздо ближе. Увы, его бегающие мысли можно было прочесть еще на подходе к болотам, а привычка чародея фильтровать мысли окружающих давала о себе знать. Как только какая-либо мысль, которая просачивалась в близости для мага, чародей получал сигнал в мозг и сразу же начинал исследовать на предмет опасности. По началу техника была очень болезненной – ментальный фильтр был сложнейшей техникой для псиоников, и на его освоение потребовался не один цикл, но все это время окупилось с лихвой. Застать колдуна врасплох было практически невозможно, ни в чистом поле, ни в городе. Это давало свои минусы в местах скопления людей, но это были скорее неприятные мелочи, словно городские кружащие мухи. Техника переставала работать, если существ было вокруг излишне много, фильтрация мыслей становилась опустошающей проблемой. Как только проскакивала мысль о различном вреде, пусть даже и только мысленно, эта самая мысль тут же вылавливалась из общего потока, словно маленькая рыбка из пруда и тут же изучалась на предмет опасности. Обычно ничего плохого не предвещало для мага, но все же иногда находились специалисты, как например юноша Андреас.

Антарес заметил монаха на подходе и принялся мысленно наблюдать за ним. Это было не сложно, для колдуна, который специализируется на магии разума и псионических способностях. Проникнуть в мозг паренька тоже не было проблемой. Не имея никакой защиты от магов, чародей с легкостью заскочил и осмотрелся. Разум был напуган и загнан. Сама точка разума была в панике, а путешествие по ней создавала ощущение, что находишься в чем-то мокром и липком. Колдун был готов и к такому – приходилось бывать и в менее приятных местах, как разума, так и в физическом состоянии. Исследовать чужие головы доставляло особое удовольствие, и в этом Антарес достиг особых высот. Если существо могло говорить, можно понять точные намерения. Если существо не умело говорить или говорило на неизвестном магу наречии, можно понять эмоцию, которую она выражает. Для колдуна прочитать чужую мысль было сродни слушать музыку. Можно сколь угодно заниматься делами и никак не отвлекаться от самого интересного. Так колдун наблюдал за монахом, сидя в своем кресле-качалке и курил трубку. Курил и ждал, что сотворит этот убийца.

Убийца повел себя странно даже по меркам монастыря. Зачем-то достал тесак, и порезал себя. Немного покорячился от боли и начал себя разрисовывать, а заодно окропил землю вокруг, чем привлек местных обитателей в виде кровавых слизней. Чародей улыбнулся и с интересом продолжил наблюдать. Он уже давно не встречал людей, которые практикуют магию крови и каждый их ритуал доставлял особый интерес, что же будет делать человек дальше. Тот упорно готовился. А когда как ему показалось все готово, он упал и стал думать немного иначе.

Антарес не сразу понял, что его попытались считать. Но внутренние блоки сработали словно часы и когда проявилась попытка вмешательства извне – колдуна это взбесило. Настолько, что он в ярости вскочил с кресла, собрался с силами и прохрустел всеми костяшками пальцев. С особым азартом чародей ждал, когда монах выйдет из транса и попробует встать. Но монах упорно продолжал лежать и лишь тихонько дрожал, словно боялся своей участи и не спешил ее приближать.

Стоило только юноше прийти в себя, как Антарес моментально схватил его в ментальные клещи. Эта техника для него была особой гордостью. С ее помощь он мог установить полный контроль над телом любого живого существа, при этом сохранить ему разум, чтобы добавить ужаса жертве. Эту технику ему подсказал Кайо, на нем же и тренировался (естественно с разрешения кота), и с ним они отточили эту технику до совершенства. Медленно, но верно Рес устанавливал контроль над телом монаха, с удовольствием наблюдая его недоумение и непонимание. В голове марионетки только было изумление и страх, начинались прилагаться усилия для контроля над телом, но только больше пугался от слабости.