Восставшая против нормы

– Это еще от коммунистов осталось, – пояснила Эдельвейс, не уточняя, что именно она имеет в виду: указатели, помойку или канаву.

Бортовой компьютер уверенно вел аэрокар по намеченному маршруту, Эдельвейс в нужный момент размыкала электронным ключом преграждавшие им путь шлагбаумы, и дорога домой прошла без сюрпризов.

Вопреки ожиданиям Эдельвейс, по дороге на них никто не напал, аэрокар не заглох и не влетел в аварию. И никто из американцев не делал ей никаких предложений – ни непристойных, ни противозаконных, ни деловых. И… не задавал подозрительных вопросов. И это ее как раз настораживало.

Вдобавок, когда они подъехали к воротам усадьбы, капитан еще и отказался от чая под предлогом, что время поджимает и ему пора возвращаться на корабль. Эдельвейс, конечно, и раньше знала, что мужики паразиты, но чтоб настолько…

День явно не удался.

Аида поджидала ее, покачиваясь на качелях.

– Ну, что американцы?

– Даже не намекали на интересующую нас тему, – с досадой отозвалась Эдельвейс.– Возможно, мы ошиблись насчет них. Или… они вообще по другому вопросу.

– А капитан хорош… – мечтательно промурлыкала Аида, пристально посмотрев на Эдельвейс.

– Самоуверенный, как и все американцы, – поморщилась та.-Хотя, конечно, мужик здоровенный, такой в хозяйстве бы пригодился… Для тяжелых работ, разумеется!

– Да и в качестве производителя он был бы хорош! Блондин атлетического сложения… -протянула Аида, оглядывая ее с головы до ног. – А тебе он не нравится?

– А он должен мне нравиться? Или просто – смотри в потолок и думай об интересах Секретной Федерации? – пренебрежительно фыркнула Эдельвейс.

Этот легкий шутливый разговор развлекал их обеих. Он ни к чему не обязывал и был, в сущности, бессмысленным, так как… Но сейчас Эдельвейс не хотела об этом думать. Голова у нее была занята другим: она планировала, чем займется в ближайшее время.

Раз гостей сегодня не будет, почему бы не предаться любимому развлечению?

А в саду, на полянке, уже раздвигали стол… Люди из свиты Аиды, хихикая, расставляли на скатерти столовые приборы. Эдельвейс тоже усмехнулась, но мысленно: знал бы Кеннет, отказавшийся от чая, какое безумное чаепитие организуется здесь без свидетелей! От участков соседей их отделяло установленное по периметру усадьбы силовое поле, мерцающее вдоль ограды. Стараниями Аиды оно могло выполнять также функцию голографического экрана и сейчас транслировало вид на пустой сад, как будто там никого и не было, а также служило защитным экраном, поглощающим звуковые волны.

Соседи не услышат ни звука. Зачем им знать, как здесь развлекаются!

По винтовой лестнице Эдельвейс поднялась на второй этаж в свою спальню, чтобы переодеться перед тренировкой.

Лучи уходящего на запад солнца, бившие из окна, находившегося напротив двери, по диагонали пересекали комнату, по косой падая на тахту, оставляя в тени только дальний угол.

Справа от двери находился встроенный стенной шкаф.

Эдельвейс открыла дверцу шкафа, и целая кипа одежды едва не свалилась ей на голову: такое количество вещей уже не помещалось на полках и вываливалось от малейшего толчка: из своих экскурсов в прошлое Эдельвейс навезла кучу вещей, которые там продавались по бросовой цене. Это были настоящие трикотажные вещи, в отличии от вещей, напечатанных на принтере трехмерной печати, у этих вещей были и швы, и фактура ткани. В Империи такая одежда стоила дорого.

Эдельвейс скупала в нижележащем времени все, что стоило ее внимания, и в результате забила шкаф доверху. Перенести эти вещи в свою комнату в замке Аиды она не могла, так как вещи попросту исчезли бы при переходе в нижележащее время. Она в очередной раз подумала, что стоило перенести часть вещей в другой шкаф, но, как всегда, отложила мероприятие на потом.

Достав из встроенного шкафа одежду, в которой она обычно ездила верхом, Эдельвейс двинулась в сторону алькова, обходя по периметру размещенную в центре спальни тактильную голограмму в виде неглубокого круглого бассейна с фонтаном в виде огромного букета зеленовато-голубых стеклянных цветов посередине. Конечно, было не совсем удобно передвигаться по спальне, огибая это сооружение, чтобы добраться от двери до алькова или наоборот, но чего не стерпишь ради такой красоты! Ночью, в темноте, стеклянные цветы слегка светились, а система частиц, имитирующих воду, начинала светиться и вспыхивать разноцветными искорками!

Бросив выбранные вещи на табуретку, Эдельвейс с наслаждением шлепнулась задом на спружинившую тахту. Только сейчас она почувствовала, что умирает от жажды. Можно было спуститься на кухню попить чая, но ей не терпелось приступить к тренировке… Подойдя к шкафу, она взяла с полки белую фарфоровую чашку. Это была совсем небольшая чашка, почти игрушечная, но для целей Эдельвейс она вполне подходила.

Эдельвейс резким движением протянула руку к картине с озером и маяком. Край чашки соприкоснулся с поверхностью нарисованного озера и неожиданно погрузился в него. Раздался легкий чавкающий звук, и Эдельвейс мгновенно вытащила полную воды чашку из озера, поверхность которого тут же сомкнулась и приобрела прежний вид. Будучи украшением интерьера, картина в то же время являлась артефактом, представлявшим собой редкую разновидность синтезатора воды. Эдельвейс обожала диковинки и не могла отказать себе в удовольствии украсить стену своей комнаты такой редкостью. Усевшись на тахту, она поднесла чашку к губам: вода была свежей, прохладной и очень вкусной. Она пила, смакуя каждый глоток.

Прямо перед ней, на расстоянии полутора метров, располагался бассейн с фонтаном. Струи воды, бившие из серединки каждого цветка, падали в воду бассейна абсолютно бесшумно. Эдельвейс подумала, что надо бы запрограммировать композицию на звуковое сопровождение… И она это сделает, когда будет время.

Лично смоделировав интерьер своей спальни, Эдельвейс чувствовала себя уютно в своем личном мирке. Здесь хранились ее вещи, здесь на мебели была разложена ее одежда, которую она ленилась убрать в шкаф. Легкий беспорядок делал комнату обжитой…

– Уютный уголок! – заметил в свое время кто-то из знакомых Эдельвейс, рассматривая голографическое изображение интерьера с альковом, украшенным резьбой с цветочным и растительным орнаментом. – Вот бы где с мужиком порезвиться!

Эдельвейс тогда содрогнулась от такой чудовищной мысли. Привести в свою спальню чужого человека? Чтобы он валялся на ее тахте? Эдельвейс вообще не понимала, как можно добровольно согласиться жить в одной комнате с кем-то. А уж как можно спать вдвоем на одной кровати, она не понимала в принципе. Сама она так бы не смогла. У взрослого человека должно быть все свое, даже если он живет с кем-то по контракту о совместном проживании. И тут она была не оригинальна: первоначально об удобствах раздельного проживания писал еще Чернышевский в своем романе «Что делать?».

Эдельвейс натянула бордовые лосины и высокие сапоги со щитками на коленях – в Англии такие сапоги называются веллингтонами, надела легкий бадлон и стеганую жилетку – к вечеру стало прохладно. Силовое поле, повторяющее контуры ее тела, было, как всегда, включено и представляло собой идеальный защитный костюм, необходимый для предстоящего развлечения: настройка верховых роботов была делом не только сложным, но и травмооопасным.

Затем она спустилась по винтовой лестнице и вышла на лужайку у дома.

Люди из свиты Аиды уже вывели из ангара лошадь-робота. Его звали Агат. Это имя дала ему Эдельвейс, и если эта экспериментальная модель пойдет в серию, то так будет впоследствии называться вся серия. Агата Эдельвейс готовила для участия в соревнованиях верховых роботов-лошадей.

В таких соревнованиях верховых роботов могли принимать участие только авторские модели роботов-лошадей, соответствующие определенным параметрам: рост в холке, обхват грудной клетки, косая длина туловища… Условия оговаривались заранее в правилах соревнований.

Эдельвейс нужно было пройти на этом роботе ряд препятствий. Самое сложное называлось «Столик Мюнхгаузена». Робот должен был запрыгнуть на стол и пройти по столешнице, не разбив и не повредив при этом ни одного столового прибора. При этом роботы, рассаженные вдоль стола, непрерывно тянули руки за чайными чашками, то беря их, то ставя на место. Робот-лошадь не должен был задевать копытами эти руки или столовые приборы. Задетые чашки и блюдца, специально запрограммированные, издавали противный звон, больше похожий на писк. Эдельвейс на своем роботе уже не раз проходила это препятствие, не задевая предметы, однако она не укладывалась в отведенное время.

Тролли из свиты Аиды со смехом кидали перед копытами робота кусочки сахара и смятые салфетки. Робот шарахался, норовил встать на дыбы, чтобы избежать столкновения с летящим предметом.

– Он слишком тонко настроен, – заметила Аида.– Он должен реагировать на размер предметов, скорость и траекторию движения. Он должен игнорировать столь мелкие предметы. Нужно внести в базу данных те объекты, столкновения с которыми ему следует избегать, и те, столкновения с которыми не представляют опасности.

Эдельвейс кивнула. Конечно, верховой робот должен быть настроен так, чтобы игнорировать предметы, не представляющие для него опасности. Например, должен переступать через корни деревьев во время прогулки по лесу, но не должен переступать через каждую веточку или цветок. Иначе он вообще не сможет передвигаться.

Эдельвейс с тоской подумала, что совершенно не успевает отъездить еще одного своего верхового робота-лошадь: по гладкой дороге он неплохо передвигается, но вот в лесу будет цепляться за корни и спотыкаться, если его не выезжать регулярно. Роботы быстро обучаются, но их обучением все равно нужно регулярно заниматься.

Да, задача правильного распознавания образов для верховых роботов сложна, но гораздо сложнее настроить боевого или охранного робота, которому постоянно приходится решать сложные логические задачи – когда избегать столкновения, а когда наносить удар. От верхового робота умение наносить удар не требуется.

Эдельвейс уже начала экспериментировать с боевыми роботами. Пока не слишком успешно, но со временем она надеялась смоделировать для себя настоящего боевого коня-робота для выступления на турнире. Некоторые знакомые, правда, выражали сомнения… Нет, не по поводу ее способностей моделлера, а по поводу ее физических данных. Но Эдельвейс никогда не слушала всяких там злопыхателей.

Работа продвигалась медленно, но, по крайней мере, доспехи для этого коня были уже готовы.

После тренировки, растянувшись в своей комнате на кушетке, она усмехнулась, вспомнив своего первого верхового робота. Тогда она впервые встроила систему костей в объект…

…Это было через несколько недель после того, как Аида привезла ее в свой замок.

В замке Аиды Эдельвейс получила возможность ездить на верховых роботах, но это были чужие, «общественные» роботы. А ей хотелось создать своего собственного…

В то время она только- только начала учиться трехмерному моделированию. Одно из первых заданий, которое она выполняла, было связано с анимацией объекта с помощью встроенной в его оболочку системы костей. Само задание не представляло особой сложности, однако для его выполнения обязательно требовался объект, представляющий собой трехмерную модель с некими опорами, в которые и предстояло встроить систему. Проще говоря, модель должна была представлять собой некий предмет на «ножках», количество которых варьировалось от двух до бесконечности. И вот тут Эдельвейс и столкнулась с проблемой: в ее распоряжении не оказалось ни одной подходящей модели, а создать собственную, пусть даже очень простенькую, в те времена она еще не умела. Конечно, можно было взять любую модель из библиотеки бесплатных моделей, однако внезапно в голову ей пришла более интересная идея. К выполнению задания можно было подойти творчески… Ведь анимировать можно было не только модель, представляющую собой тактильную голограмму, но и любой материальный объект, если он был достаточно пластичным. Эдельвейс огляделась.

В предоставленной ей полностью меблированной комнате на диване лежало украшение интерьера в виде огромной, размером со льва, мягкой игрушки-кошки. Песочного окраса кошка из искусственного меха с длинным ворсом лежала на животе, как сфинкс, глядя прямо перед собой и вытянув длинные лапы. Эдельвейс внимательно осмотрела ее и ощупала толстые, округлые на концах лапы – каркаса внутри не было. Это было как раз то, что нужно.

Надеясь, что Аида не рассердится на такое использование мягкой игрушки, Эдельвейс принялась за дело.

И через каких-то полчаса юные хэльфи с восхищением махали руками вслед Эдельвейс, крупной рысью проезжавшей мимо них верхом на анимированной меховой кошке по грунтовой дороге испытательного трека, выглядевшего так, словно по нему прошла танковая колонна, а потом выбоины еще и размыло ливнем. Пружинистой рысью, едва касаясь поверхности дороги подушечками лап, меховая игрушка неслась по треку, слегка потряхивая наездницу на своей мягкой спине, и длинный пушистый хвост кошки волочился сзади по колдобинам, подметая пыль.

А Эдельвейс, сидя в джинсах верхом на пушистой кошке, в очередной раз порадовалась, что воспитанникам тейи в свободное от занятий время разрешалось ходить в той одежде, к которой они привыкли у себя дома: столь популярные в свое время в России джинсы, рабочие штаны из арсенала американских фермеров, ковбоев и букмекеров, обладали одним неоспоримым достоинством: шерсть к ним не липла.

Те джинсы… Они до сих пор еще «живы», и Эдельвейс иногда она надевает их со старыми синими кроссовками на липучках и черной борцовкой. Даже и теперь в Империи в сельской местности джинсы еще носят кое-где как рабочую одежду…

Из фирмы прислали материализованную модель артефакта «Волшебная мельница».

Эдельвейс об этом сообщили по коммуникатору, и она прибыла на «Инвиктус» посмотреть на готовый артефакт. В ее присутствии не было особой необходимости, но она любила лично проверять качество материализации своих виртуальных моделей.

«Волшебную мельницу» уже установили на камбузе.

Кронин пришел за Эдельвейс, когда она как раз наблюдала за работой артефакта.

– Поскольку вы уже закончили конструирование «Волшебной мельницы»…У нас тут к вам есть еще одна просьба. У нас там в лазарете небольшая проблема…

Эдельвейс кивнула и двинулась за Крониным в сторону лазарета. У нее появилось нехорошее предчувствие, которое, впрочем, появлялось у нее всякий раз, когда ей приходилось иметь дело с врачами.

Медотсек представлял собой облицованное светло-зелеными пластиковыми панелями небольшое помещение, буквально забитое различной аппаратурой. Аппаратура непонятного Эдельвейс назначения с хромированными и пластиковыми поверхностями, гофрированные трубки, кушетка, лабораторный стол, реанимационная капсула, встроенные шкафы с инструментами занимали все пространство медотсека.

В подобных помещениях у Эдельвейс всегда слабели от страха ноги. Скрестив руки на груди, она прислонилась спиной к стене, выжидательно глядя на Кронина. Специфический запах лазарета ее нервировал. Несмотря на то, что воздух усиленно стерилизовали во избежание специфических, «больничных» запахов, этот запах был неистребим. Страшные воспоминания нахлынули на нее при первом же вздохе, сердце забилось в груди так, как не билось во время самого напряженного поединка.

Доктор… Эдельвейс узнала его сразу. А он ее не узнал. Каждый раз, когда она его видела в коридоре, ее так и тянуло спросить: ну, как поживаете, доктор? Но напоминать ему о некоторых событиях не входило в ее планы.

Яркое освещение лазарета позволило ей хорошо рассмотреть Кронина. Он почти не изменился с того времени, когда она его видела в последний раз. Чуть выше среднего роста брюнет со слегка волнистыми волосами. Спортивное телосложение – худощавый, но с широкими плечами. Фигура – выраженный треугольник, что всегда говорит о многолетних занятиях теми видами спорта, где основная нагрузка приходится на руки и плечи. Эдельвейс знала, что отец у него – сын русских эмигрантов. Впрочем, мать тоже.

Кронин случайно столкнул на пол листок бумаги со стола. Эдельвейс присела, чтобы поднять листок. Хрустнули не только коленные, но и левый тазобедренный сустав.

– Это у вас так?… – буквально вскинулся Кронин. Рефлекс хирурга, однако! Но он сразу же заметил, что спина у нее сгибается нормально, и почти успокоился. Вот когда человек приседает, чтобы поднять упавший предмет, с прямой спиной, это повод для хирурга насторожиться.

– Ну, расшатана суставная сумка, – пожала плечами Эдельвейс.

– Это вам врач сказал?

– Нет, в сети прочла. Я ведь уже взрослым человеком растянулась на продольный шпагат и на поперечный. Может, от этого.

– Один мой пациент десять дней лечился по сети… А потом попал ко мне на операционный стол.

– Увы, если бы все болезни можно было бы вылечить по сети, врачи вообще были бы не нужны. Но у меня пока что получается, -вызывающе откликнулась Эдельвейс.

– Ну, естественный отбор еще никто не отменял, -подтвердил Кронин.

Эдельвейс кивнула. То же самое говорил ей и Ингвар… Сговорились они все, что ли?

Она понимала, что врачи скептически относятся к тем, кто лечился по сети, потому, что сеть является для врачей конкурентом, а конкурентов всегда не любят.

Что касается скрипа в суставах… Вспомнилось прошлое… Пустой зал Русского музея. Кроме нее и служительницы – никого. Она не торопясь ходит по залу, рассматривая полотна. Тишина. И в тишине – скрип ее коленей. Так было неудобно… Как ни странно, со временем этот скрип при ходьбе прошел сам по себе и проявлялся разве только во время приседаний, да и то – изредко.

– Слушайте, Кронин, вы не могли бы хоть ненадолго забыть, что вы хирург? – сокрушенно вздохнула она. -Вы же когда- нибудь человека до смерти напугаете! – и Эдельвейс возвела глаза к потолку.

– Не беспокойтесь, камер здесь нет – все-таки врачебная тайна, – сказал Кронин, неправильно истолковав ее взгляд. Он с самого начала заметил, что Эдельвейс украдкой поглядывает на стены и потолок. -Камер нет ни в лазарете, ни в туалете.

Эдельвейс кивнула. Насколько она слышала, в свое время во многих российских медицинских учреждениях дело обстояло с точностью до наоборот: камеры наблюдения устанавливались прямо в кабинетах: доведенные до ручки хамством, вымогательством и некомпетентностью врачей, пациенты, не надеясь добиться справедливости через суд, все чаще брались за оружие. Впрочем, бывало и наоборот: врачи воздействовали на строптивых пациентов кулаками… К счастью, в то время Эдельвейс уже не прибегала к услугам российской медицины.

И вот теперь у нее были нехорошие подозрения насчет причины ее вызова в лазарет… Неужели Кронин все-таки что-то заметил и решил поговорить с ней наедине? Вот только его участия в ее жизни и не хватало! Если он кое-что заметил… Сейчас начнет читать нотации: а вы знаете, что может случиться… а если то… а если это…

Запах лазарета по-прежнему раздражал ее, но если когда-то этот запах вызывал у нее животный страх, то теперь на смену страху пришла ярость. Чтобы Кронин не прочел эту ярость в ее взгляде, Эдельвейс опустила глаза. Мысли опять потекли свободно и увлекли ее так далеко, что она с трудом вернулась к действительности, услышав голос Кронина.

– В общем, у нас возникла одна проблема…

– Так в чем у вас тут проблема? – Эдельвейс обвела взглядом медицинский отсек.

– Да вот проблема заключается в том, что наш запас жидкой валюты практически на нуле…

В первые же дни пребывания в Империи капитан Кеннет столкнулся с проблемой: для успешных переговоров с местными необходимо спиртное. Если бы капитан Кеннет в достаточной степени знал русский язык, чтобы понимать смысл пословицы «За что боролись, на то и напоролись», он бы не отдал в свое время приказа, запрещающего членам экипажа держать на борту спиртное. Но поскольку приказ был отдан и исполнен, спиртного на борту не было, в чем и убедился капитан по прибытии в порт на берегу моря Нево.

А уже в Нижнеклонском порту выяснилось, что решение некоторых задач первостепенной важности в этой части Парадизской Империи совершенно невозможно без спиртного. Традиция! Гражданин Соединенных Штатов Америки, Джон Кеннет не подозревал, насколько живучими могут быть некоторые древние традиции в этой части Империи с преимущественно русскоязычным населением.

По правилам хорошего тона, освященным местными традициями, за некоторые услуги следовало расплачиваться бутылкой. Разумеется, пищевые синтезаторы, установленные практически в каждом имперском доме, могли синтезировать этиловый спирт, но спиртное как жидкость само по себе—ничто, однако спиртное в стеклянной таре, преподнесенное в качестве подарка, служило символом, знаком уважения и признания заслуг. Сама по себе бутылка, как и сам по себе спирт, особой ценности не имели, но, составляя симбиоз, вместе переходили на качественно новый уровень.

Еще в самом начале визита капитан Кеннет имел беседу с имперским инструктором, приставленным к нему администрацией порта.

Рослая женщина габаритами напоминала шкаф средней величины, а выражением лица – каменную статую. В длинном черном бесформенном плаще с капюшоном она более всего напоминала аббатису монастыря.

– Она ответит на все ваши вопросы, – заверили капитана Кеннета в администрации порта.

Кеннет поинтересовался у инструкторши, как ему решить проблему со спиртным.

– Ящик водки? – она посмотрела на капитана с таким презрением, что он мгновенно почувствовал себя законченным алкоголиком и готов был от стыда провалиться сквозь землю. -Империя не продает иностранцам нейротоксический яд в бутылках. Тем более целыми ящиками.

Она готова была испепелить капитана взглядом.

– В любом кафе или ресторане вам подадут спиртное, но в разливе, – с презреньем добавила она.

Затем, по-видимому, у инструкторши в голове зазвучали строчки дворовой песни: «Они идут туда, где можно без труда достать себе и женщин, и вина». Решив, что следующий вопрос капитана Кеннета будет о женщинах, она решила пресечь подобные разговоры на корню.

– Так вот этого позорного социального явления у нас нет, -заявила она, даже не удосужившись уточнить, о каком явлении идет речь.– Никаких проституток в баре не будет. Познакомиться с женщиной можно по каталогу в сети, – сухим, официальным тоном, но при этом брезгливо поджав губы, объяснила капитану инструкторша. – Однако это не значит, что если женщина согласна на личную встречу, она согласна вообще на все. Как иностранцам следует вести себя в Империи, написано вот в этой брошюрке. Советую ознакомиться лично и довести это до сведения членов экипажа.

Она сунула Кеннету в руки небольшую брошюрку в сером переплете.

– Более подробно можно познакомиться с правилами поведения на территории Парадизской Империи с помощью материалов, размещенных в сети.

Кеннет обещал обязательно ознакомиться. А ознакомившись, убедился, что решить проблему со спиртным будет чрезвычайно сложно.

И вот, поскольку на борту спиртного не было, так как в США приказом капитана проносить спиртное на борт запрещалось, а достать спиртное на берегу моря Нево не представлялось возможным – в ближайшем кафе на берегу навынос не продавали в принципе, а идти в ближайший поселок по незнакомой местности не было смысла – иностранцам спиртное не продали бы даже там, а искать местных самогонщиков капитан пока не решился, он задумал идти другим путем.

– Синтезировать спиртное? – доктор Кронин был удивлен. —Почему нельзя просто купить?

Он, видимо, невнимательно прочитал брошюрку.

– Спиртное навынос они продают только своим гражданам… -Кеннет поморщился, вспомнив, как бармен из кафе на берегу скривился, когда Кеннет спросил его насчет возможности купить несколько бутылок водки, и объяснил, что нейротоксический яд в упаковках таких объемов в Империи иностранцам не продают.

– А как насчет тех наших членов экипажа, у кого двойное гражданство? -сообразил Кронин.

Кеннет поморщился, вспомнив, как изъял у одного такого гражданина ящик с тройным одеколонам, который тот предусмотрительно закупил в порту, в магазинчике дюти-фри, и спрятал под койкой. Хорошо, что бдительные американские члены экипажа доложили… Кеннет хотел подвергнуть нарушителя дисциплинарному взысканию, но изворотливый ловчила сумел доказать, что одеколон спиртным напитком не является, а проносить на борт спиртосодержащие жидкости капитан не запрещал.

– Как только мы прибыли в порт, все члены экипажа с двойным гражданством тут же подали прошение предоставить им отпуск по семейным обстоятельствам. Я потом пытался отозвать хоть кого-нибудь из них из отпуска, но все они предъявили больничные листы с диагнозами, которые не позволяют им нарушать постельный режим.

– Ну, еще бы, после теплой встречи с родственниками… – криво усмехнувшись, пробормотал Кронин.-Надо полагать, они и вправду на ногах не стоят. Ладно, попытаюсь решить проблему самостоятельно.