скачать книгу бесплатно
Булат с удивлением вытаращился:
– Дрищ-колдун! Ты что, пошаманил кастрированной версией голоса Черномикона?!
– Не может быть! Это…
Но чужое заклятие уже меняло реальность.
Рукояти Костяной и Злоруба покрылись обсидиановыми колючками, будто в попытке защититься от своих владельцев. Не более трех миллиметров каждая. Черные, точно наросты насекомых. Лунослав и Булат, вскрикнув от неожиданности, выронили артефакты. На ладонях показались алые крапинки. Коса, звякнув, протестующе завибрировала.
Мертвецы с пыхтеньем ускорились, почуяв уязвимость живых. До первого из них, клацавшего скуластого старика, оставалось не более десяти метров.
– Говорю же, со мной что-то не так! – крикнул Лунослав, в панике глядя на щетинившееся оружие.
– Ты так и после сельдерея с баклажанами ныл. – Булат подкинул ногой Костяную и подхватил ее прочными рукавами «косухи». То же самое он проделал и со Злорубом. На руках получилась некая охапка. – Ходу, Лунтик! Ходу!
Они кинулись к концу станции, намереваясь нырнуть в восточный туннель. Но Гендальф с лаем подбежал к электропоезду, закупорившему западный путь. Перед глазами лабрадора плясали черные мухи. Но даже в таком скверном состоянии он понимал, что им нужно укрытие. Как-то ему довелось прокатиться с хозяйкой на электричке до Орла, и потому он знал, что между вагонами можно ходить, а при необходимости – и сойти.
– Делай, что пёс говорит! – Булат оглянулся: трупы поднажали.
– Надеюсь, питание в наличии, – пробормотал Лунослав и хлопнул по круглой кнопке адресного открытия дверей.
Повезло. Нажатие не только распахнуло двустворчатые автоматические двери, но и зажгло освещение по всему электропоезду.
Они вбежали и, оставив позади кабину управления, устремились вперед по вагонам.
Следующими безбилетниками стоячего поезда оказались трупы.
Черномикон едва не задохнулся от хохота.
Находясь за много километров от чертовидцев, он тем не менее почувствовал потуги кривозубого недоумка шарахнуть по кому-то заклятием. Почувствовал и нашептал кое-что. Так сказать, поруководил его губами.
Непримечательный кусочек, вырванный из чертовидца, дарил столько веселья!
Отчасти это походило на выступление политика. Вот он распинается, вещает о налоговых вычетах и прочих благах и манне небесной, если его переизберут. И вдруг начинает говорить голосом стендап-комика: «Я устал. Я ухожу. А еще я трахал ваших мамок. И твою, мальчик, тоже».
Черномикон хохотнул, наслаждаясь моментом. Взглянул на крошечных жучков, копошившихся в едва живой корове. Та лежала в углу амбара и тихо, мучительно издыхала на охапке сена. Лунный свет серебристыми копьями бил через дырявую крышу.
Черномикон с важным видом, словно судья на заседании, уселся на тела пропавших без вести, из которых соорудил в центре амбара подобие гнезда. Чуть позже дойдет дело и до жителей села?. А пока он с наслаждением разделит заклятия Членослава.
Ведь идиота так и распирало от желания опростоволоситься еще раз.
Губы зудели, словно их натерли солью. Как ни странно, стянувший их червь давал сюрреалистичное ощущение прохлады. Возможно, губы просто-напросто мертвели.
Справа от Софьи раздавались жуткие звуки, разрывавшие психику. Казалось, кто-то втыкал нож в арбуз и, напевая, разрезал его. Обладатель отвратительных рук методично убивал своих жертв. И все они ужасно и непередаваемо давились криками… сквозь зашитые рты.
Сперва маньяк перерезал им запястья, а потом со скучающим видом собирал кровь в эмалированное ведро. После переливал ее в десятилитровый чан и освящал посохом. Кровь приобретала кремовые оттенки гноя.
По стенам депо струились вуали изумрудного света, что выплескивала верхушка мерзкой палки. Шум бегущей воды превращал всё в дремотный кошмар.
Но Софью занимал совершенно неуместный вопрос. Почему она так ни с кем и не переспала? Потому что не хотела? Как можно не хотеть того, что предначертано природой?! Потому что ее вырастили в рамках пуританской морали? Ох, если бы.
Ее родители, бывало, частенько заходили в ванную, оттуда потом, вместе с шумом воды, слышались недвусмысленные шлепки. Такие же шлепки раздавались с соседней кровати, когда она оставалась на ночь у Ирки в общаге. Стерва пыхтела и стонала под кавалером почти каждую ночь! А иногда трудилась только она, будто подслеповатый смотритель, обхаживающий покосившийся маяк на кустистом берегу.
Чертова дура!
Софья зарыдала. Если она выкарабкается из этого дерьма, то обязательно переспит с соседом по площадке. Если понадобится – привяжет его и всё сделает сама. Нахлынула волна отвращения к себе. Ну и пусть.
Послышались шаги, и в поле зрения возник некромант. Его гадкая улыбочка резала не хуже перепачканного в крови ножа, поскрипывавшего в руке.
– Ну что, дева, твой черед.
Софья затрепыхалась и решила, что для истерики самое время.
Лунослав, несясь по вагонам, проклинал благоустройство и современность поезда. Межвагонные переходы напоминали герметичную гармошку, обшитую изнутри фальшпанелями, благодаря чему пассажиры могли свободно прогуливаться по составу. Никакого затора, мать его! Беги себе да беги, олимпиец!
Впереди мчался Гендальф. Каждые десять метров он останавливался, чтобы вялым лаем поторопить собачьих богов. Ну почему они едва плетутся? Лабрадор чувствовал, что тело отказывается служить ему. Язвы на морде гнали по голове и вдоль позвоночника бурлящую боль, притормаживавшую сердце. Дышалось с трудом, будто через вонючую тряпку, застрявшую в глотке. Изумрудная мгла всё больше походила на перину.
Булат, бежавший последним, то и дело цеплялся Костяной за поручни. Мертвые тела молчаливой гурьбой преследовали их. Небольшая часть трупов, оставляя на окнах липкие росчерки, ковыляла снаружи по техническому проходу. Правда, эти почти сразу отстали.
– Лунослав! В поезде восемь вагонов! Головной и два промежуточных уже пробежали! Потом состав придется покинуть! Если повезет, кабина управления будет открыта. Заблокируем ее автоматику и свалим! А трупы пусть маринуются!
Лунослав, проклиная себя за упрямство, остановился. Им вполне хватало скорости, чтобы без лишних помех добраться до конца поезда и запереть в нём мертвецов, словно в металлической кишке. Но что потом? Что их поджидает в изумрудной мути туннелей? А ведь он даже толком не понимает, что с ним происходит.
– Я попробую еще раз, – заявил Лунослав.
– Что? – Булат замешкался, но напарник уже толкнул его, показывая, чтобы он двигался дальше. – Даже не смей, дрищ! Хочешь опять им подыграть?!
– Я должен разобраться!
Лунослав зажмурился и выставил перед собой правую руку. Мысли лихорадочно заскакали. Требовалось что-то массовое и быстрое – какой-нибудь ветрогон. Он набрал побольше воздуха и выкрикнул напев на чуждом языке. Но опять не своим голосом.
– «Не понос и не сопение – на спине взошло растение!»
И эффект богохульных слов дал о себе знать.
Под одеждой молодых людей возникло нечто хрустящее и пушистое, покрытое жгучими волосками. Кожу будто обварило кипятком. Сотрудники бюро загарцевали.
– Доигрался?! – проорал Булат.
Он уже догадался, что их терзало. Догадался хотя бы потому, что в детстве частенько лупил эту заразу палкой. Только никогда не думал, что она может очутиться у него в укромных местах. Казалось, причиндалы натерли перцем Хабанеро.
Лунослав на ходу вынул из-за шиворота ворох темно-зеленых листьев, коловших руку:
– Это…
– Это крапива, Лунослав! КРА-ПИ-ВА! Ей еще по губам стучат, когда кто-то много болтает не по делу! Намек понял?
– Да! Не ори!
Показалась кабина управления. К счастью, незапертая. Они влетели внутрь, и Лунослав ткнул локтем по кнопке блокировки дверей. Те с шипением закрылись.
– Вот чего меня лишил Черномикон – заклятий! – Лунослав, вздрагивая, принялся выбрасывать из одежды пучки жгучей поросли. – Он же и куплеты подкидывает. Суфлер гребаный.
Снаружи заслышался скрип, не суливший ничего хорошего.
Булат сдвинул створку окна и выглянул. В далеком овале света что-то копошилось – трупы, даже те, что забрели в технический проход, втискивались в открытые двери первого вагона. Значит, пару минут имелось. Свалив косу и колун на кресло машиниста, он избавился от крапивы, раздавив ее затем каблуками сапог. Заодно страсть как хотелось вбить пару стеблей Лунославу в рот.
Лица у обоих пошли красными пятнами.
– Булат, псу совсем плохо.
Гендальф с поскуливанием заставлял себя дышать. Лапы подгибались. Во взгляде, обращенном на молодых людей, сквозила немая просьба. Но глаза при этом оставались чисты и ясны, словно у существа, получившего откровение о собственной кончине.
Булат открыл дверь кабины управления, ведущую в туннель. Пристроил Костяную на предплечьях. С фальшивой улыбкой подмигнул лабрадору. А что еще он мог сделать для этого верного пса?
– Давай уже покончим со всем, приятель. А потом и за тебя примемся.
Гендальф с хрипом вздохнул, покинул кабину и потрусил в темноту.
Лунослав вернул Злоруб в перевязь, благо диаметр колчана позволял это сделать даже с колючками, и они с Булатом отправились за собакой.
Шагать пришлось под жуткими багровыми вспышками предупредительных светофоров. За триста метров до второй станции, «Селигерской», Гендальф свернул в северо-западный туннель. Табличка на стене оповещала: «ОТСТОЙНО-РЕМОНТНОЕ ДЕПО № 1».
Спустя три минуты они добрались до него.
Мерцали потолочные лампы. Покачивались сотни согбенных трупов. Они полуголыми, разложившимися символами смерти занимали свободные пути. Под ногами хлюпало. Вонь стояла невыносимая, как от разрытого массового захоронения в душный влажный полдень.
– Господи, ч-что это? – прошептал Лунослав, зажимая нос.
– Фестиваль «Нашествие» после пандемии, – процедил Булат сквозь зубы.
Они замерли у передвижного консольного крана. Отсюда открывались бетонные лежаки с прикованными людьми и техническое помещение у северо-восточной стены. Внутри комнатушки – среди латунных манометров и вентилей – просматривались мощные трубы, способные играючи смыть даже взрослого человека. Одна из них щерилась погнутыми краями.
Почти все жертвы на бетонных лежаках обратились, вернувшись с того света злобными, алчными трупами. Живой оставалась заплаканная рыжеволосая девушка в джинсовом плащике. Невинное всхлипывающее создание с зашитым ртом и кровоточащим запястьем правой руки.
Рядом ссутулился тип, выглядевший как настоящий бродяга в своих линялых джинсах, замызганных кроссовках и рваной толстовке без рукавов. При виде его костяных десниц сотрудники бюро оторопели. Неизвестный набирал кровь в эмалированное ведро, опираясь на посох из непропорционально растянутых человеческих рук. Навершие посоха источало то самое мертвенное свечение, что заливало метро и выплескивалось в город.
Застав хозяйку живой, Гендальф с радостными хрипами запрыгал. Сил для лая уже не оставалось. Но он успел, успел, привел собачьих богов! Хороший мальчик!
Однако сами «боги» не разделяли счастье хвостатого проводника.
Покойники пялились на них. Дымчатые зрачки, отражавшие зеленоватый свет смерти, взяли в прицел незваных гостей. Такие же отблески приближались сзади, со стороны основного пути. Похоже, в депо стягивались выходцы из могил со всей подземки.
– Булат? – шепотом позвал Лунослав.
– Знаю, – отозвался тот. Он неотрывно смотрел на девушку. Та казалась неспелой вишенкой на смрадном торте злодеяния.
Некромант распрямился и схватился за поясницу. Помахал чертовидцам. Татуировка на подбородке и неповторимая манера держаться сразу сказали, кто он. Ублюдок, похитивший ребенка. Зловещая предпосылка, из которой родился Злоруб.
– Бомжюр, Пелагей! – поздоровался Булат зычным голосом. С ленцой сделал несколько шагов. – Тебя ведь так зовут, верно? Чем занят? Растворимый цикорий[24 - Растение, высушенные и обжаренные корни которого используются в качестве заменителя кофе.] в воду добавляешь? Поди, рук для всего не хватает, да?
– У вас прямо-таки нездоровая тяга к похищениям! – добавил Лунослав. Чертыхнулся. Опять он ко всякому дерьму из трубы на «вы» обращается.
Пелагей развел руками, признавая правоту сотрудника бюро.
Он знал, что некие чертовидцы, которых все до усрачки боятся, вернулись чуть ли не с того света. Но он и помыслить не мог, что так кличут кретинов из бюро, спутавших ему два месяца назад все карты. Как говорится, жизнь – колесо, а смерть – палка в нём. Парочка из бюро сама сунула головы в петли.
– Не скажу, что ваше появление такой уж сюрприз. – Пелагей с костяным постукиванием поднял ведро и отпил из него. Алые струйки прочертили подбородок. – А вообще, славно, что заглянули.
Гулкие просторы депо вынуждали их перекрикиваться.
Между тем взгляды Гендальфа и Софьи встретились. Она попыталась позвать на помощь, но червь надежнее любого замка удерживал губы. Ее широко раскрытые глаза опять застлали слёзы, и девушка перестала что-либо видеть.
Лабрадор дернулся вперед, но Лунослав поймал его за ошейник.
– Погоди, так только сгинешь.
Некромант в задумчивости провел по посоху фалангой указательного пальца. Послышался противный скрип.
– А собака действительно привела помощь. Стало быть, и вы отведаете мое охлажденное блюдо.
Навершие посоха полыхнуло мутным оком, и мертвые, точно по команде капельмейстера, направились к сотрудникам бюро. В горле Гендальфа зародилось беспомощное рычание.
– Отпустите девушку! – крикнул Булат, понемногу выходя из себя. – Я ведь жизнь тебе спас, чертов ты кретин! А ты за старое взялся!
– О, так это был ты. А знаешь, я не злопамятный. Подумаешь, руки отрубил. Только не спас, а подтолкнул к перерождению.
Ряды мертвецов стали смыкаться, оставляя времени на дюжину ударов сердца.
– А как же речь злодея? – выкрикнул Лунослав.
– А она будет, – пообещал Пелагей с самым серьезным видом. – Аккурат после вашей кончины во всём и покаюсь. Ждите. – Потеряв к чертовидцам интерес, он наклонился к Софье: – Ну-с, поехали.
Края раны на запястье девушки разверзлись. Заструилась кровь. Сверкающие рдяные капли напоминали бегущих божьих коровок, спрыгивавших с кончиков пальцев в алую топь.
Булат с ухмылкой еще разок огляделся: места вдоволь. Схватил косу. Колючки глубоко впились в кожу. Хорошо не до костей, и на том спасибо. Ладони уплотнились, став распухать, словно от мороза.
– Падай, брат.
– Ч-что?.. – Лунослав с ужасом вперился в приближавшийся мертвый заслон. – Нас же сейчас сожрут! Дай хоть сдохнуть не лёжа!
– Падай, кому сказал, дрищ! И думай!
Лунослав совершил нырок, накрыв собой пса. Костяная со злым свистом описала полукруг. Голова трупа в мятой ветровке курьера «Delivery Club» скатилась с плеч. Лямки термосумки-короба лопнули. В черную кровь шлепнулся чей-то бизнес-ланч, плесневеющий не первый день.
– Вот черт. – Лунослав наконец-то сообразил, что затеял напарник.
Булат наметил пятачок из шести квадратных метров и принялся сеять звенящее упокоение. Срезал руки и вышибал зубы. Отталкивал и валил всякого, кто преступал границу его танцпола смерти. Упавшим пробивал черепа. В мелодичном звоне Костяной слышалась хандра, точно извинение за то, что хозяин касается ее через му?ки.
