скачать книгу бесплатно
За углом замка, наконец, показался фасад собора, тыльная часть которого была еще закрыта строительными ограждениями и лестницами, рядом громоздились штабеля кирпича и круглых бревен. Лишь остроконечная часовня, соединенная с собором временным бревенчатым приделом, с гостеприимно распахнутыми дверями указывала на присутствие здесь людей. Туда-то Инна и направился.
В часовне, однако, никого не было. Скромное убранство, некое подобие алтаря, деревянное распятие в глубине… Только пройдя через сводчатую дверь за алтарем и прошагав в полумраке, почти на ощупь, по гулкому деревянному полу придела, Инна, наконец, оказался в просторном зале собора. Остановившись меж двух прямоугольных колонн из красного кирпича, подпирающих своды потолка высоко над головой, Инна рассматривал внушительное строение, восхищаясь мастерством строителей. Два ряда таких же колонн разделяли зал на три части. В центральной – от парадного входа до алтаря – были выставлены массивные деревянные скамьи для прихожан, свежие, еще не успевшие потемнеть от времени. Две боковые части с огромными арками окон, еще сохраняли следы строительных работ, ниши между окнами кое-где оставались пустыми, а в некоторых уже были различимы скульптурные фигуры святых.
Эхо под сводами зала, казалось, откликалось даже на дыхание и осторожные шаги Инны. А голос, неожиданно раздавшийся от алтаря, прозвучал громогласно.
– Слава Господу нашему!
– Во веки веков! – откликнулся Инна, закрутив головой в поисках говорившего. – Мир храму святому!
Заметив человека в темной сутане, стоящего справа от алтаря, он перекрестился и, поклонившись, сделал несколько робких шагов навстречу.
– Позволь спросить, святой отец…
– Я не священник, я простой служитель в храме, – прервал Инну человек в сутане. – Святой отец в отъезде. Если тебе нужен именно он, то лучше зайти через день-два. В противном же случае, я готов выслушать тебя и постараться помочь.
Инна задумался на мгновение, собрался уже отказаться от дальнейших расспросов и дождаться возвращения святого отца. Но затем решился продолжить.
– Я пришел издалека. К отцу Иоганну. Мне сказано было, что он состоит священником в кафедральном соборе в Мариенбурге. Надеюсь, что это не ошибка и что это действительно так…
– Это близко к истине, – расплывчато ответил служка. Он спустился по ступенькам от алтаря, прошел в зал, приблизился к Инне и, присев на скамейку, пригласил его сесть рядом. – А ты с чьим-то поручением пришел к святому отцу, тебя кто-то послал или со своими собственными заботами?
– И с поручением, и за себя хлопотать, да и за других тоже… А что означает «близко к истине»? Мне что-то не правильно сказали о святом отце? – Инну обеспокоил малопонятный ответ, и ему хотелось прояснить все до конца.
– Отец Иоганн не просто священнослужитель в этом соборе. – Служка приосанился и горделиво продолжил. – Он – епископ. Но другие священники сейчас здесь, в храме. Могу доложить о тебе. Если ты действительно с важным поручением, – тебя примут.
– Нет, я дождусь отца Иоганна. – решился, наконец, Инна.
– Что ж, дело хозяйское, – служитель слегка запнулся, собираясь с мыслями. – Вот только еще вопрос у меня. Говор твой отличается от здешнего. Из каких земель прибыл к нам?
– Если позволишь, я воздержусь от ответа. Только после разговора с отцом Иоганном и с его позволения смогу что-то рассказывать. А пока – не могу.
Инна собрался уходить, привстал со скамейки, но тут же опустился на место.
– А подскажи мне еще, божий человек: мне негде остановиться, я никого не знаю в городе. А переждать пару дней все равно придется. Может быть, знаешь, где можно постой найти?
Служка еще раз бегло и критично осмотрел Инну, присмотрелся к перевязанной левой руке.
– А платить у тебя есть чем за постой? Ночлег бесплатный нынче разве что в подвалах замка. Все остальные хотят платы, деньгами или работой. Чужие в городе только с торговыми делами появляются, – у них есть, чем платить. Ты, судя по всему, не из них. А рана откуда? О сражениях в последние недели ничего не слышно было.
Инна усмехнулся и, подумав пару секунд, ответил двусмысленно, не особо греша истиной:
– Рану на охоте получил. Одну от стрелы арбалета, а другую от собаки.
– Выходит, охотились на тебя?
– Скорее случайность. Приняли за лося или медведя. Хорошо еще хоть рогатиной не проткнули, слава Богу! А что до платы за постой – правда твоя. Платить нечем, да и работник я с больной рукой – никакой. Надеялся на отца Иоганна, да напрасно, видать.
– До приезда святого отца я могу попросить разрешения пристроить тебя в сторожку при часовне. Но за еду придется днем работать и помогать в строительстве храма по мере сил. Рана-то серьезная? Бездействует рука или есть какая польза от нее?
– Ну, если осторожно, то работать могу.
– Хорошо. Идем со мной.
Через боковую дверь за алтарем они прошли по узким темным коридорам. Служка оставил Инну на несколько минут одного перед какой-то кельей, а затем вышел, кивнул головой, подтверждая полученное разрешение.
Сторожка оказалась временной деревянной пристройкой, в которой можно было разве что укрыться от дождя. Но там была лежанка, устланная соломой, небольшой стол и скамья. Этого было достаточно. Бездомным себя Инна уже не чувствовал.
Остаток дня и весь следующий день ему предстояло побольше слушать, поменьше говорить, перезнакомиться с мастерами, помогать перетаскивать и перекладывать сосновые бревна, носить бадью с водой и песком, укладывать кирпич в стопки. Иными словами, заниматься черной работой, которую сами мастера считали недостойной своего положения. Но Инну это не смущало.
Глава четвертая
1. День третий. Воскресенье
«Мой дом – моя крепость».
Английская поговорка.
Обратная дорога в Москву – те же два с небольшим часа. Но все равно всегда дольше получается. По пути тормозим в Коломне, что бы купить мороженое, кусок колбасы и Колы.
Дома высаживаю дочек у подъезда, разворачиваюсь, чтобы машину отогнать в гараж. Остаток дня и вечер собираюсь поваляться перед телевизором, погладить рубашки, заняться «хозяйством», а значит, никуда больше ехать не планирую. Стало быть, мы с машиной – по домам! На углу маячит вездесущая фигура соседа Лёхи-алкаша в кирзовых сапогах. Как бы мне его проскочить? Опять доставать будет, денег на выпивку просить. Но через десять минут на подходе к подъезду Лёхи уже не вижу: спрятался, наверное, затаился или в овраг пошел по нужде.
Дочек застаю в коридорчике у входной двери: приоткрытой и с выломанным замком.
– Что случилось?… Вот те раз… – я даже присвистываю.
– Да вот, не заходим. Замок сломан, дверь просто прикрыта была. Может, милицию вызвать и пока не заходить?
– Ну как не заходить? Надо глянуть, что там, в квартире-то. Может быть, вынесли все! А вызвать успеем. Спрашивать все равно ведь будут, что там, в квартире.
Прохожу первым. В коридоре все нормально. Комната девушек просматривается почти целиком: внешне все в порядке. Заглядываю в свою комнату – никакого погрома, никаких следов поисков чего либо. Бросаюсь к секретеру: там же деньги! Неприкосновенный запас! На черный день! Накопления в валюте за несколько лет! Открываю, достаю конвертик – не тронут… Все на месте. Даже наша глухая Ася-альбиноска. Небось, и не слышала, как квартиру грабили.
Ничего не понимаю. А почему замок сломан? И почему первая дверь от лифта тогда цела? Ключом ведь и я открыл, и дочки? Правда, дверь там – хилая. Специалисту, и даже такому дилетанту, как я, открыть ее – плевое дело. Надо посмотреть все-таки.
Выхожу, осматриваю замок: все в порядке. Но вот штапики, которые рифленые стекла прижимать должны, – еле-еле держатся, явно кто-то снимал. Так. Уже понятней: поддели штапик, сняли стекло, открыли замок изнутри, вошли. А на обратном пути поставили обратно стекло, прижали штапик, не забивая гвоздей, чтоб не шуметь… А соседка давно ведь собиралась железную дверь установить!
А что ж сделали с квартирным замком? Оглядываю «разрушения»: пытались отжать дверь, а в конечном итоге, выбили приемную личинку. И от косяка отколот приличный кусок доски – сантиметров 20. Хорошо приложились. Был бы замок посолидней – пришлось бы им всю дверь высаживать. Щепками бы не обошлось! Слава богу, второй замок работает, надо ключи найти от него, пока этот не отремонтирую.
И соседей надо бы спросить, слышали что-то подозрительное или нет. Хотя из соседей всего одна квартира жилая, да и там у пацанов всегда всякая «попса» тусуется или «рэп» на весь подъезд… Тут хоть взрывай – ничего не услышат. А Клавдия Герасимовна с Константином – у матери в Крыму. Ну, а если бы услышали, – милицию вызвали, мне бы на мобильник звякнули, в конце концов…
Но что же искали в квартире? Может быть, внимательней шкафы проверить? Если деньги на месте, телевизор, видак и прочая техника – на месте, может быть тряпки кому-то понадобились? Ну, не за картинками же Саши из художественной школы к нам вломились?
Возвращаюсь в квартиру. Из кухни слышу голос Дашки:
– Пап, ты цветы перед отъездом в Рязань не выбрасывал? По-моему, цветов нет. Вместе с вазой. А остальное, в принципе, не тронуто ничего… Даже странно как-то…
Да… Странные грабители, однако. В голове сразу непроизвольно складывается отчетливая картинка. Ежи, который эти цветы принес, тихо пробирается от лифта к двери, отверткой отковыривает штапик, вытаскивает стекло, открывает изнутри старенький английский замок, также тихо пробирается к дверям квартиры, достается фомку, отжимает дверь от коробки – не получается, нажимает плечом, – не получается, он оставляет фомку зажатой между дверью и косяком, отходит на пару шагов и с разбегу плечом выбивает!
Глупости какие-то. На фига ему его же цветы? Ну пришел он с ними, и что?
Может быть, не хотел оставлять их как улики? Может, он вообще не признает никаких общих дел с Барбарой и уже умотал к себе в Австралию? Будут что ли его литовцы там в Австралии искать?
Да нет, при чем тут вообще Ежи? Это кто-то другой. Ерунда в голове.
– Пап, на автоответчике одиннадцать звонков за вчера и сегодня. Но ни одного сообщения не оставлено: одни короткие гудки, – это Дашка проверила домашний телефон. Ну что ж, кто-то очень хотел поговорить. А если очень хотел, то дозвонится в конце концов…
Интересно, они свет включали в квартире или с фонариком работали? Ночь же была, можно было и свет включить, все равно все вокруг спят… Ну, кроме соседа-алкаша, который даже ночью, наверное, пытается денег «стрельнуть»…. Стоп. А вдруг он и правда что-то видел?
Быстро спускаюсь вниз, долго ищу Лёху, который как назло куда-то исчез. Неожиданно для себя нахожу в овраге за самодельным столиком, где мужики по выходным в домино режутся. Сидит одиноко с тоскливой физиономией, впечатление такое, что протрезвел до неузнаваемости, курит свой неизменный «Беломор» – спасает лошадей, которые от капли никотина умирают.
– ЗдорОво, сосед! – пытаюсь с первых слов наладить контакт его же фразами и начинаю врать напропалую. – Ты сегодня как-то необычно выглядишь. Посвежел. Выспался ночью, что ли?
– ЗдорОво… Какой там на хрен… Загнусь скоро… Вообще спать не мог…
– А что ж так? Болеешь, что ли?
– Угу… Печень, видать… Скрутило так, что… эт… домой не дошел… Под забором пролежал…, бляха-муха…, до утра…
– Да ты что? Так тебе, Лёх, лечиться надо. Иначе, и вправду, загнешься. А что ж за тобой никто не пришел? Родня ж есть у тебя?
– Да кому я на хрен нужен? Нету меня – и хорошо… А лечиться, … эт… ты тоже скажешь… Тут на бутылку денег нету… Вчера… эт… было б чё вмазать, так и не скрутило б… Разгубастился бы, и все чин-чинарем… А када нету… Да еще эти козлы… Сами нашли, вмазали… А я пришел, – гыврят, больше нету…
– Какие козлы? Это ты про кого?
– Да Иван с Серегой из 3-го… подъезда… Я… эт… всегда ж зову, када есть чё с собой… Эт… Сволочи, короче…
– Так ты ночь просидел и не спал совсем? – начинаю уже цепляться за небольшой шансик.
– Ну… Как собака… под забором…
– Слушай, Лёх, а ты не приметил чего-то странного ночью? Ну может кто-то чужой тут случаем приезжал или приходил?
– А чё тут странного будет-то ночью?… И… эт… зачем тебе? Ты чё, мент?
– Нет, не мент, Лёх. У меня, просто, тут сотня в кармане завалялась, думаю, может, тебе бы пригодилась… Подлечиться! Вспомни… С цветами ночью никого не видел?
– …С цветами были… Эт… Два мужика… Чумные, бляха-муха… Все ж с букетами приходят, так? А эти… эт… часа в три ночи где-то… с букетом вываливают из 1-го подъезда… Прям передо мной… я ж, бляха… под забором… корячусь тут… Потом за угол ушли, и машина там завелась…
– А как они выглядели, мужики эти?
– Обычно… эт… в костюмах, как ты прям, …бляха-муха…, все чин-чинарем.
– Ну ладно, Лёх. Держи сотню. Сегодня ты ее заработал. Мой совет: отложи ее на кодирование…
– Да пшел ты… бляха-муха, – Лёха возмущается, но сотню быстро прячет. – Слышь… эт… они не русские были… Литовцы.
– Откуда такой вывод, Лёх? Они что, представились тебе?
– Да не-е. Эт… трепались по-литовски.
– А откуда ты знаешь, что по-литовски?
– Ну так… бляха-муха… я ж под Вильнюсом в деревне… эт… жил до армии. С пацанами в войну играли… Эт… помню еще. А читать-писать – ни фига… забыл.
– Вот те раз! Никогда б не подумал… И о чем они говорили?
– Ругались между собой. Точно не помню… Короче, эт… «насвинячили, – грит, – а толку никакого»… А чё и где насвинячили – не знаю.
– Ну спасибо, Лёха. Ценный кадр ты, однако. Но про кодирование все же подумай. Пока.
2. День третий. Воскресенье
«Чем больше извилин в голове —
тем труднее ими шевелить»
Наблюдение. Не мое, правда.
Сидим на кухне втроем вокруг кухонного стола. Дверь косметически восстановлена, личинка замка прикручена шурупами, наличник на двери потом заменю, – после зимнего ремонта оставшиеся куски на балконе валяются. Я пью кофе, Саша «строгает» себе ломтики коломенской колбасы, Дашка – с кочаном капусты в руках: отламывает листья и ест. «Крольчиха-диетчица»!
Каждый думает о своем, но все равно об одном и том же.
– Странно это все с цветами… – это Дашка озвучивает свои размышления.
– А может, в цветах какой-то яд был? – это Саша. – Потому с этой Барбарой так и случилось?
– Ну да, я с ними полтора часа на кухне находилась, когда готовила. И нюхала, и в вазу ставила, – и ничего. А этот Ежи – он цветы нес в руках… Какой яд, ты чё? Тогда бы все уже загнулись!
– Да шучу я! Просто, ничего понять не могу, вот и лезет в голову мура всякая…
У меня тоже никаких идей пока. Думаю, надо связываться с Ежи, у него хоть какая-то дополнительная информация может появиться. Там же что-то должно происходить, у литовцев, у поляков в посольствах… А он основное действующее лицо. После Барбары, конечно. Она – лицо уже «не действующее».
– Вазу жалко… Красивая была… А ее выкинули, наверно, где-нибудь по дороге… Пап, она из Польши была? Подарок? Я помню, как ты ее привез… – Дашка тогда в 1-м или во 2-м классе была, конечно, должна помнить. А Саши или еще не было, или только родилась, кроха совсем была.
– Да, «презент». Я на каком-то мероприятии был в Обществе советско-польской дружбы… В Бялогарде, по-моему, не помню точно… Годовщина революции была… И вазу мне, как представителю советского консульства, вручили. Там еще памятная табличка прикреплена была, медная, с надписью на польском… Когда в Москву вернулись, я ее сначала в туалете на полочке повесил, а после ремонта где-то в шкафах должна валяться…
– А почему ты ее снял?
– Так она съемная, на двух цепочках, за край цеплялась. А с цветами в вазе – мешалась всегда. Вот и убрал…
Поесть бы приготовить чего-то… Настроя нет… Может быть девушки мои «сподобятся».
– Так, девушки, прошу пока никому не трепаться по поводу всех этих событий. Это раз. Ужин готовите вы. Это два. Ну и трубку телефонную берете тоже вы. Я готов говорить только с поляком. Для остальных – придумывайте, что хотите: я в гараже, в магазине, на заправке… Только выясняйте, кто звонит и что передать папе… Это три. Я пока с мыслями соберусь.
Сгребаю со стола сигареты с зажигалкой и тащусь на балкон. Думать мне лучше стоя или на ходу. Сидя намного хуже получается. Даже на работе, когда пишу какую-то деликатную или сложную бумагу с «хитрыми» формулировками, бегаю в курилку через каждые пять-десять минут. Пока дойду, пока покурю, пока обратно – в голове что-то уже уложилось. Прямо-таки, как Сталин! Во всех фильмах он рассуждает, прохаживаясь по кабинету с трубкой! Точно! Такая же натура! И трубка у меня есть! Только я не тиран. И не грузин. И не генералиссимус. И не глава партии и государства. И Ленина я не видел, даже в мавзолее. И усов у меня нет. Никудышный «сталин», короче.
И что ж мы имеем? – Ерунду имеем. Всего два вечера. И два гнусных, непонятных события: визит с трупом и отъезд со взломом. Может быть, они и не связаны совсем? Но тогда почему исчезли цветы? Почему только цветы и все! Да, ну и ваза, конечно, заодно. Если бы вломились за ценностями – все бы перерыли, нашли деньги, кольца обручальные в шкафу, технику бы вынесли, в конце концов. А тут ничего не тронули, даже порядка не нарушили. Значит все дело в букете. Что ж в нем такого привлекательного-то? Или коварного, чёрт возьми?
3. День третий. Воскресенье
