Цикличность

– О, позвольте, угадаю. Обозначали такими символами места, в которые не надо лезть. Так ведь?

– Да. Этот конкретный символ означает «биологическую опасность».

– Опасность – это хорошо. Это дорого. Но, кто такая «биология»?

– Древнее знание, попытки разобраться в ней привели к тому, что произошло в южном замке. Я ничего не утаиваю и не скрываю опасности предстоящего предприятия. Но я сам мало что знаю об этой самой «биологии». – Мисса смутился и добавил, – Я всего лишь вояка.

Я глубоко задумался. Ни одна логическая цепочка не сходилась в моей голове. Это не радует. Ничто не указывало на какой-то хитрый маневр «белых» по моей поимке. Но и логики в этом заказе не было абсолютно никакой. Это чем надо упиться, чтобы захотеть сосуд с чем-то непонятным и опасным из южного замка?!

– Ну, это ведь бред. – Наконец сдался я, хлопнув ладонью по столу.

– Да, бред. – Спокойно подтвердил Мисса. – Но мы очень хорошо платим за этот бред. Даже если не выйдет. Например, если сосуд уничтожен или погреб засыпан, то ты все равно получишь свои деньги.

– Таких гарантий никогда не дают. Это самое идиотское предложение за всю мою карьеру. Должен же быть четный бартер, вещь в обмен на деньги. Нет вещи – нет денег. Когда обещают что-то иное, то кто-то кого-то обязательно обманет.

– Мы не обманем.

– А я?

– Каким образом?

– Я просто перелезу через стену, переночую там, вернусь и скажу, что ничего не нашел.

– Мы же проводим тебя до стены. Если заподозрим тебя в подобных делах, то просто убьем. Точнее не дадим противоядие от Хвори и все дела. Бесславный конец великого вора. Вся Столица знает, кто ты на самом деле. А бумаги на арест оформим задним числом.

– О! Наконец стало интересно! А то мне уже совсем грустно стало. Вечер без угроз прошел бы зря. Жаль что у вас мало опыта в таких делах, Мисса. Слишком уж вы честный и прямой. Видите, даже пришлось самому на угрозы нарываться.

– Это не блеф. За мной стоят важные силы.

– Охотно верю. Но что-то мне подсказывает, что это дело не имеет к «белым» никакого отношения. И с кем же ты связался, достопочтенный Мисса?

Мисса замолчал, тяжело смотря на меня своими «мудрыми» глазами. Он даже не обратил внимание на то, что я к нему на «ты» обратился.

– Так, командир, давай откровеннее. Я выложу все что думаю и озвучу сумму. Но требую откровенности в ответ. Я был бы не я, если бы меня легко было обмануть, так что не пытайся. Итак, ты первый.

– Я… – Мисса перегнулся через стол, будто кто-то мог нас услышать. Верный признак, сейчас выдаст все на духу. – Я – последователь культа старых богов.

В последний раз я искренне удивлялся очень давно. Когда, еще будучи юнцом, на городском представлении пытался сорвать кошелек с пояса купца с глупой лошадиной мордой. Секунда, и я на лопатках, а «купец» мало того, что в долю секунды забирает всю мою вечернюю «выручку», так еще и орет на всю улицу: «Вор! Здесь вор!».

С тех пор меня мало что впечатляло. До сего дня. Главный мечник «белых» – адепт. Я сидел и смотрел на Миссу, как идиот. Я смотрел на него как отец, который смотрит на свою дочь, которая только что призналась, что беременна, кандидатов в отцы трое, и это при том что отец еще утром сватал ее соседскому молодцу, как чистейший цветок невинности.

Удивление недопустимая роскошь в моем ремесле. За него не платят. И я принялся быстро плюсовать и умножать. В голове пробежал приличный ряд цифр. Тут прибавить за вредность, тут приумножить за «биологию». Время пришло, пора поговорить о самом главном – цене.

– Это меня не касается. Но я начал что-то понимать, посему приступим к главному блюду. – Я взял в руки старое, тупое перо и придвинул к себе лист бумаги с кругом от пивной кружки посередине.

Теперь надо смотря на его реакцию, писать сумму. Первой поставлю пятерку, затем нарисую четыре ноля. Естественно, он и глазом не моргнул. Такой тариф выставляют за средненькие дела в Столице, но это ведь и не окончательная сумма. За пятьдесят тысяч я краду колье прямо с шеи жен заезжих вельмож. Колье не коллекционные и не уникальные, просто ценные. Соваться за такие деньги в южный замок я, естественно, не собирался.

Я нарисовал еще один нолик. Пятьсот тысяч – годовой бюджет маленького городка в провинции. Но и такие деньги я уже держал в руках. Ведь даже сам «король» северных земель не в курсе, что носит на голове подделку вместо настоящей короны. Все справедливо, ненастоящий король носит ненастоящую корону. Только, тсс… Никому не говорите.

Я нарисовал еще один нолик, и тут, наконец, Мисса среагировал. Он взял у меня перо, зачеркнул пятерку впереди и поставил единицу.

Очень интересный ход. Теперь моя очередь подумать.

Что имеем? У меня тут Мисса, главный мечник «белых». Он только что заявил, что является адептом культа. Я знал, что он уже три месяца ищет встречи со мной. Искал он сам, привлекая только уличные связи, никакой стражи и «белых». Я знал о том, что он меня ищет с тех пор, когда этот ясный вельможа, сидя вечером на своем теплом горшке подумал: «Для этого дела мне нужен Луис Арвальд!».

Долго искал, но нашел, молодец. Надо отдать ему должное, редко кто из нежелательных заказчиков выходит на меня. В итоге Мисса встретился со мной по протекции одного из моих давних и доверенных заказчиков. Отказывать в таких случаях не принято. То есть, чтобы посидеть сейчас в маленькой вонючей комнате при тусклом свете невероятно чадящих свечей, Мисса мало того что выложил приличную сумму, так еще и по самые уши увяз в хитросплетениях криминальной жизни Столицы. При этом результат ему никто не гарантировал, разумеется.

Так вот, пришел он ко мне и говорит: «Надо пролезть в южный замок и взять сосуд из винного погреба в восточной башне». Не забываем, что прямо на сосуде стоит знак, который прямо говорит о том, что брать его как раз таки не стоит. Да, взять его надо из того самого замка, что разрушен взрывом, а сам замок до сих пор иногда ночами чадит зеленым дымом. По замку распространена зараза, от которой началась Хворь на востоке. Зараза такая, что даже чудотворцы с ней ничего сделать не могут. Денег эти люди обещают дать много и заранее. И, если погреб разрушен, то это их проблемы, все деньги мои. Противоядие от Хвори у них тоже откуда-то взялось, дадут они его в обмен на сосуд или информацию о том, что он не сохранился.

Вот ведь судьбинушка! Подкинула ты мне задачку?! Если бы в прошлом деле все прошло гладко, то я бы сейчас ударил его бурдюком с вином по голове и отправил бы домой выспаться. А так…

Я не профан! Ясно! У всех бывают плохие дела. Вино Копецки всем в своей жизни предстоит отведать. Мне же просто не повезло в самой высшей степени. Полез я в столичный дом Грацева, обычного столичного вельможи, большого хозяйственника на востоке. Надо было увести его тетради с финансовыми записями. Дело хорошее, простое. Два дня подготовки, полдня работы. Двадцать тысяч денег, из них половина задатком. Заказчик известный в нашем деле человек, проверенный. Он бы самому Грацеву эти тетради и продал бы за полста тысяч. Честный бизнес, так сказать.

Неприятности начались в самый неподходящий момент. Как раз тогда, когда я уже в тайник лез за тетрадями. Оказалось, что в эту же ночь приспичило какому-то охламону выполнить заказ на убийство Грацева. Не знаю где наниматели взяли этого клоуна, но работал он точно за еду. В целом парня ждал успех. Он сумел-таки Грацева убить. Только вот перебудил при этом полстолицы. Олух мало того что все ловушки по пути активировал, так еще и довольно хлипкого вельможу не смог тихонько убить. Несчастный Грацев орал перед кончиной так, что люди в Митарре слышали. Эти двое всю стражу в городе подняли своим выступлением. Я, когда понял, что произошло, тетради бросил и был таков.

Вот только так и не вышло у меня узнать, кто олуха подослал. По моим сведениям и не должно там было никого быть, кроме меня. Я даже с человеком из семьи Бейран умудрился встретиться, тот сказал, что такого заказа по городу просто не проходило. Мои заказчики – люди осторожные, тоже все проверили. И вышло так, что заказ на убийство Грацева вообще не существовал. То есть, кроме меня в доме никого быть не должно было. В итоге пошел слух, что я, мол, Грацева и шлепнул. Слух – слухом. А репутация заметно подмокла.

Заказчики все больше выездной работы предлагали. В Столице начали меня остерегаться. А частые командировки обратили бы на себя внимание стражи, что было мне совершенно не нужно. Я уже было пришел к выводу, что пора из Столицы убираться. Смирился с тем, что этот этап карьеры завершен. Как вдруг объявился Мисса со своим бредом, и все, наконец, встало на свои места.

– Грацев, ваша работа?

Мисса не ответил. Но по тому, что вопрос его даже не удивил, я сделал необходимые выводы. Хорошая работа, но за мои издержки придется заплатить, и я пририсовал к единичке черточку – вышло четыре.

Мисса решительно зачеркнул четверку и написал двойку.

Великие деньги. Но и предлагают их адепты за великие дела. К тому же пятно на моей репутации – это недешевая услуга. Последнее мое дело в Столице – это тоже ясно как день. Лебединая песня Луиса Арвальда.

Еще меня немного смущало, что сам Мисса адептом сказался. Мне так-то навалить большую кучу на все эти религиозные дела. Пусть хоть состоит в секретной секте любителей запихивать руку курицам в анус по самый локоть. Но сам факт, что культ забрался так глубоко, говорил о том, что скоро в Столице состоится большая заварушка, и я бы хотел в этот момент оказаться как можно дальше.

Вывод один: требовать, наглеть до последнего. Связался с культом – попал в плохую компанию. Попал в плохую компанию – забирай все, что плохо лежит и беги. Плевать. Если что-то пойдет наперекосяк, получу задаток и исчезну. Куплю дом на юге у моря, скажем в Лимфисе, и буду жить там, пока не надоест. Ну, или пока не найдут. Потом перееду, и так до конца моих дней.

– Дома в Митарре нынче дорогие.

Я зачеркнул двойку и снова нарисовал четверку.

Мисса закрыл глаза и задумался. Да-да, дружище. На четыре миллиона можно пол Митарра купить и еще на пару деревень в долине останется. На те пятьсот тысяч, что я за корону получил, мною было приобретено несколько солидных владений вне юрисдикции чудотворцев, например на севере подле ледников, и в землях баронов Лимфиса. Я в этих имениях ни разу не был, но они у меня были.

Теперь куплю себе целый край земли и буду там жить как король, с собственным дворцом и собственной стражей. Достойный конец карьеры, как мне кажется. Шутка, конечно. Но четыре миллиона любого могут сделать «новым» человеком.

Стану Крисом Валегардом – кутилой, что купил себе земли на юго-востоке на остатки папиного наследства. Пропил столичное семейное имение и теперь живет здесь, в глуши. А что, легенда неплохая. Тысяч за двести мне все бумаги выправят, даже более-менее официальные. Миллион на знатные пашни. На эти деньги огромный кусок себе откушу, земля там никому не нужна, очень дешевая.

Ну и по мелочи: большой хозяйский дом, дача на побережье Граничного моря, усадьба для жены, флигель для служанки. Ну а что, можно ведь и жениться для приличия. Скажем на дочери какого-нибудь сельского старосты. Ведь по легенде я почти все промотал, так что «достойная» жена меня не ждет. Заведу себе двоих детей: Луиса и Миссу. В честь папы и спонсора… Так, ну это меня уже немного занесло.

Мисса тем временем вышел из задумчивости, зачеркнул четверку, написал тройку. Он еще кое-то время смотрел на кончик пера, будто хотел что-то поправить. Но отложил его и вопросительно смотрел на мое расплывающееся в улыбке лицо.

Вот это уже дело, вот это достойные переговоры с достойным человеком.

Я молча протянул ему руку, он ответил мне крепким, солдатским рукопожатием. Теперь осталось только сделать работу, исчезнуть и переродиться Крисом Валегардом.

22. Исан

«С запада наша Страна ограничена непроходимым лесом. С древних времен и по сей день в деревнях некогда стоявших у границ леса можно услышать множество легенд касающихся леса и его обитателей. Самые безобидные из них просто предостерегают детей от опрометчивых походов в чащу, тогда как самые опасные легенды предполагают преподнесение жертв во имя мифических хозяев лесов. Естественно, сейчас к этим легендам относятся не серьезней чем к детским сказкам, но когда-то люди, правда суеверно боялись леса и его обитателей. В 386 году со дня Возрождения чудотворцы издают указ, согласно которому на западе основываются предприятия по вырубке и заготовке леса. Это позволило в крупных масштабах заготавливать качественную древесину и значительно увеличило площадь пахотных земель. Народное недовольство вылилось в открытый мятеж к началу пятого века, но тот вскоре угас сам собой из-за того, что взамен суевериям в этот ныне благодатный край пришли большие деньги. Сейчас город Велькур, что в 386 году был маленькой деревней у самой границы леса, вырос в большой город и от его ворот до современной границы леса почти неделя пути»

Жерар Вессель «Заготовка леса. Историческая справка»

863 год со дня Возрождения. Территория в ведомстве Харесского лесничества. Не именована.

Каждый из нас совершает ошибки. Я ошибался в жизни огромное множество раз, и отношусь к этому вполне спокойно. Ведь вся наша жизнь – это и есть череда различных неудач и кривотолков. Не делают ошибок, пожалуй, только одни существа – сухие. Лишенные разума оболочки никогда не сделают ничего, о чем можно было бы пожалеть. Да и вообще, вряд ли житие сухих попадает под какие-либо критерии, справедливые для людского рода.

Иногда высохшие падают с мостов в глубокие реки, или забредают прямо под копыта идущей рысью лошади. Но они не сожалеют об этом, не могут. Они совершенно спокойно реагируют на тяжелые травмы, даже если те приводят к их смерти. Да и на саму смерть они не особо-то реагируют.

Однако. Я-то еще не высох. И мое нынешнее положение заставляет меня сгорать в бессильной злобе по отношению к самому себе. Лежа на пыльном столе в заброшенной охотничьей избе, я чередовал попытки использовать чудеса клириков и приступы изничтожающей ярости по отношению к самому себе.

Хотя, давайте обо всем по порядку. Целую неделю я слонялся по лесам и оврагам, тщательно прячась от посторонних глаз. Где-то на четвертый день случилось сильное землетрясение. В целом я был не так далеко от Митарра, а в ущелье землетрясения случаются довольно часто. Но затем тряхнуло еще несколько раз подряд, причем гораздо сильнее. Опасаясь того, что земля пойдет трещинами, и я сходу упаду в одну из них, я решил переждать и улегся на большой выветренный валун. И не успел я расположиться половчее, как почувствовал довольно сильное веяние Кошмара. На этот раз я был далеко от места проявления Кошмара, но мне все равно было довольно скверно. После того как подземные толчки прекратились, я соорудил себе возле валуна небольшую лежанку из еловых веток и поваленного дерева, где пролежал целый день, пережидая и мучаясь.

Тягостное чувство тревоги растекалось по всему телу. В желудке было ощущение, будто я съел горсть острых камней, и запил это горячим воском. Наконечник стрелы в ноге болел, словно какая-то неведомая сила разогревала его докрасна прямо в моей ноге.

После того, как я убил старика, вся моя душа была словно вывернута наизнанку и еще была не готова к новой встрече с Кошмаром. Представьте себе, что ваше сознание это библиотека. Красивая городская библиотека, где поддерживается строгий порядок. Вы всегда четко знаете, где находится каждая определенная книга. В этом помещении горит мягкий свет от потолочных люстр, и всегда смиренная тишина. Но, однажды в эту библиотеку ворвались неизвестные вандалы, разорили все что можно, раскидали книги по полу и порушили все полки. Более того, в темных уголках они нашли те книги, что вы пытались как можно дальше спрятать. Эти ребята раскидали эти книги по самым заметным местам и теперь, входя в библиотеку, вы всегда первым делом натыкаетесь на эти самые книги «в черном переплете».

За время, прошедшее после убийства, я начал было наводить порядок в своем сознании. Если продолжать метафору, я успел только засунуть подальше «темные» книги и без определенного порядка распихал по кое-как сбитым из остатков полкам остальные книги. И тут вдруг штормовой ветер выбивает окна в библиотеке. Стеллажи опять падают, снова рассыпая все в беспорядке. В этом хаосе мне на глаза снова попадается стеллаж с «темными» книгами, но в этот раз он не падает, а остается стоять, лишь напоминая мне о том, что он существует и никуда мне от него не деться.

На этом, пожалуй, закончу метафору, как бы точна она не была. Если серьезно, то меня в этот день можно было брать тепленьким прямо из лежанки, где я довольно громко стоная, пролежал целый день. Но мне повезло, в этот день никто из местных не пошел за дровами и не отправился на охоту. Возможно, они сами прятались по домам в суеверном страхе. А страх этот спустя месяцы они припишут проискам лесных тварей или старым богам, не давая угаснуть старым традициям.

Кошмар отступил ближе к вечеру, и я тут же двинулся в дорогу. Один раз в темноте я набрел на какой-то отряд. Перепуганные крестьяне, держа наготове вилы и факела, рыскали в лесу в поисках чего-то или кого-то. Я спрятался в кустах и ломал голову над тем как бы от них спрятаться. Но тут, где-то, в чаще неподалеку, завыл волк. И крестьяне, побросав все, что было у них в руках, пустились наутек.

Скорее всего, маленькие деревни, которые в изобилии расположились у подножия гор, сильно пропитались Кошмаром. В суеверном страхе люди пустили по лесам патрули, и эти бравые ребята, верное дело, потеряли кучу садового инвентаря, удирая от волков и ветра.

Года через два по этим деревням пройдут братья и зафиксируют все, что увидят и услышат. Эти сведения соберут в огромный том с описанием инцидента и навсегда закроют в тайной библиотеке. Кто-то из Совета к этому моменту, скорее всего, высохнет. И главный составитель этого тома, что даже Столицу не покидал, займет его место, чтобы лет через десять этот круг сделал еще один оборот.

Да, бюрократия и борьба за власть это то, чего я не понимаю и больше всего боюсь. Я готов умереть за Братство, готов уйти в Кошмар с гордо поднятой головой. Но я не хочу сидеть в кресле и медленно сходить с ума, видя убийцу в той прислуге, что выносит за мной ночной горшок. С этой точки зрения, то, что происходит со мной теперь, в какой-то мере даже является благом. Но, только с этой.

В ту ночь я испытывал двоякое чувство. С одной стороны было весело смотреть на сверкающие пятки, с другой было страшно представить, что они со мной сделают, если я им все же попадусь. Однако за последующие дни мне попалось только одно живое существо. Однажды утром на меня непонятно откуда вышел сухой. Свежий, по одежде – явно не чудотворец. Очень худая женщина лет сорока была одета в простое, зеленое платье. У нее был большой шрам через левую щеку. Шрам старый, возможно травма детства. Вероятно, женщина стала жертвой землетрясений, но вряд ли. Так быстро сюда от Митарра сухой бы не добрался. Судя по одежде, она была жительницей одной из окрестных деревень, а Кошмар здесь проявился не так остро, чтобы кто-то смог высохнуть. Что ж превратности судьбы этого несчастного человека явно не будут разгаданы мной. Но, из солидарности к своей будущей участи, я тихо умертвил женщину и подобающе обошелся с ее телом.

Ясно одно. Неподалеку творится что-то грандиозное и нехорошее. Кошмар пробивается два раза за месяц, сухой в долине. Явно не связанный с землетрясениями, нападение адептов прямо на большой дороге в Харрес, «вооруженные» патрули в лесу. Я будто видел отголоски какого-то большого события, но пока не видел всю картину целиком.

Рана тем временем выглядела все хуже. Боль я успокаивал чудесами, но, видимо, началось воспаление. Мне становилось тяжелее день ото дня. Постоянно хотелось пить. Я уже давно и безжалостно попирал одно из важных правил, вбитых в мою голову – не есть снег. Но и снега уже не хватало, чтобы унять жар. Еще и дни становились все теплее и длиннее, отчего чистого снега на моем пути попадалось все меньше и меньше.

Поэтому, когда я набрел на чистый, журчащий родничок, то без каких-либо раздумий напился оттуда. Пил я жадно, меня мучала лихорадка, и чистая, холодная вода была для меня подобна божественному дару. Вдоволь напившись, я позволил себе немного подремать прямо около журчащей воды. Затем, напевая себе под нос старую песню, что расхожа в кабаках на востоке, я побрел вдоль ручья. Чтобы всегда быть рядом с водой.

Вот тут, в ста метрах выше по течению я понял, какой промах допустил. Здесь, прямо посреди ручья, застряв между камней, не повезло умереть овце. Притом умереть относительно недавно, и потихонечку гния, овечка смотрела на меня пустыми глазницами, как бы говоря, что она-то тут, дескать, не причем. Сам виноват!

Я вызвал рвоту, хотя понимал, что уже слишком поздно. Вся зараза уже попала в мой организм. Я применил некоторые чудеса, но они лечили симптомы, а не саму причину. Тем же вечером, уже чувствуя первые признаки серьезного отравления, я увидел перед собой сильно побитую северными ветрами охотничью лачугу.

Уже чувствуя некоторое помутнение рассудка, первым делом я прикоснулся к потрескавшимся доскам, которыми был обшит дом. Что ж дом оказался вполне реальной постройкой, а не первым аккордом моего безумия.

Маленький домик, в котором некогда пережидали суровые северные метели Харесские охотники. Он был давно заброшен, окна были на скорую руку заколочены, дверь не имела засова, но бьюсь об заклад – ее намертво закусило в косяке. От ветхости основания дом довольно сильно накренился в одну сторону. Еще несколько лет и домик развалится под тяжестью прожитых лет. Природа возьмет назад то, что некогда было отобрано у нее.

Однако, мне для последнего убежища такое строение вполне сгодиться. Когда дом повалится он, заодно, погребет под собой и мои останки. Удобно. И, кивнув самому себе, я, безжалостно уродуя свой замечательный меч, сумел разбить дверь, оставив лишь небольшой фрагмент висеть на петлях.

Внутри было практически пусто. Из мебели сохранился только добротный разделочный стол, которому время было нипочём. Над столом на горизонтальных балках висело множество высохших почти дотла пучков разнообразных трав, подвешенных на веревочках. Вероятно специи, которыми пользовались для заготовки мяса. Я прикоснулся к одному пучку, тот прямо в моих пальцах развалился в прах.

Итак, высшие силы смилостивились надо мной и позволили мне хотя бы умереть под крышей. Земной им поклон за это. Такой благодати еще ни на кого не сходило с тех времен, когда старые боги ходили по земле. Впрочем, что-то на пороге смерти я стал на редкость циничным. А ведь мне еще перерождаться…

Ночь я провел лежа на столе. Поспать не удалось, довольно часто приходилось покидать жилище и бежать в ближайшие кусты. Сил становилось все меньше и я, предвидя, что скоро не смогу выходить из дома накидал на пол еловые ветки, чтобы хоть как-то скрыть смрад, которым я скоро себя окружу.

Следующий день прошел точно так же как и ночь. Ярость к самому себе – попытка использовать чудеса – бег до кустов. Так я дотянул до сегодняшнего вечера. И теперь, когда солнце, заходя за далекие горы на западе, окрашивало небо в красивые и нежные оттенки красного, я понял, что конец неотвратим.

Меня тошнило, я попытался слезть со стола, но всей силы, что во мне еще осталась, хватило лишь на то, чтобы перевернуться на бок и свесить голову вниз. Вот и все. Победить Кошмар, чудом спастись в битве, много дней идти по лесу и все это для того чтобы умереть из-за глупой овцы, что оступилась на камнях.

Мне уже не хватало сил даже на то чтобы ненавидеть бедное, безмозглое животное. Мысли ускользали из моей головы, непослушно скрываясь где-то вдалеке. Я подумал про Джесса, и почувствовал укол какой-то непонятной сентиментальности. Жалко парня, родился не в том месте, рос не в то время, попал не к тому учителю и в итоге окончил свой путь в канаве из-за того, что сделал неправильный выбор.

Но эта мысль покинула мою голову так же быстро, как и пришла в нее. Теперь я уже вспоминал Роккара. Я не знал его лично. Но читал его заметки и чувствовал, что мы с ним в чем-то были похожи. Он тоже любил то, что делает. Роккар всегда ставил дело превыше всего. И он с радостью бы выбрал смерть на краю земли, старческому слабоумию в кресле члена Совета. Он пропал как раз в то время, когда случилась та трагедия в пятнадцатом городе. Братство считает что он вполне мог быть вовлечен в те события, и именно из-за того что Роккар несвоевременно погиб произошли те печальные события. А, значит, для нас обоих все случилось ровно так, как мы того хотели. Он погиб где-то на северо-востоке, я бесславно окончил свой путь в заброшенной избе.

Разница в том, что он умер, выполняя свой долг, а я сплоховал везде, где только мог. Пошел через перевал зимой, чуть не утопил Митарр в волне безумия, попал в засаду, лишился отряда и в итоге умер в собственных нечистотах на разделочном столе в заброшенной ночлежке охотников. Уверен, за столь безупречную службу, Братство посмертно исключит меня из своих рядов. Я провалился, бесславный коне…