скачать книгу бесплатно
Здание штаба встречало граждан широкой округлой лестницей с двумя каменными хищниками и двумя экономическими фонарями, один из которых был погашен, так что казалось, что сидящий под ним хищник задумывается о прыжке.
В дежурке на них только кое-как глянули. Мнительному Биллу померещилось, что глянули иронически, не склонный к рефлексии Ас заметил тревогу. Штабисты пропустили их без всяких – видно, о выходке Билла уже стало известно здесь каким-то чудом.
– Тут же в этой комнате сидел один. – Восхитился Билл, когда они уже оказались внутри. – Теперь пятеро.
– Логично, пальцев пять.
Билл содрогнулся.
– Это вот хорошо… что пять.
– Ни одного из рода Хорс, хотя эти белые подобраны точно, как пальцы… хотя лучше не представлять руку с одинаковыми пальцами.
По лестницам ходили сплошь высокие красавцы. Но Билл со своим то ли головорезом, то ли аристократом дружком и тут стали заметны сразу.
Билл задрал голову в потолок. …Дева Нибиру! Космические латы прикрывали её на одну треть, золотые волосы, легко сплетённые в две массивные косы, вились между созвездием с челюстями и хвостом, сшибающим звёзды.
– Привет, мои дорогие стукачи и звонари.
– Тут же нету… – И Ас каким-то образом очень похоже умудрился изобразить, как мигает красная лампочка, вроде той, что на входе.
– У тебя глаза не красные. – Придрался Билл. – А так похоже.
Ас поблагодарил. В коридоре Билла сразу разозлили двери. Их было упоительное количество, как в сказке с нехорошими подробностями.
– Мне слышатся крики?
– А тут прачечной нету. – Ас так широко улыбнулся, что это больше смахивало на попытку проглотить небольшое существо.
Их предупредили, что ждут в комнате номер одиннадцать. Как сказано в Предании, на одиннадцатом поприще ветер в темноте…
Билл сжал длинные толстые пальцы в кулак и костяшками постучал. Проходившая чиновница очень красивая сказала:
– Перерыв… граждане.
И посмотрела на них ненавидящим долгим-предолгим презрительным взглядом. Прошла в тающую в глубине концовку коридора.
Билл, повернувшись, до морковкина заговенья досмотрел.
– Как она назвала нас?
Ас согласился:
– Кошмар.
– А ешё ужаснее… Как она не заметила, что мы прекрасны и могли бы повести её к венцу?
– Оба, что ли?
– Почему везде у них вот так? Мужественный красавец становится гражданином и утрачивает свои …эти… ну?
Ас прищёлкнул. Билл вспомнил:
– Особенности.
– На всех материках… во все времена…
Они не на шутку удручились. Билл завёл к отсутствующему небу рыжие глаза и боковая тусклая лампочка, освещавшая за свою жизнь множество лиц, и его охотно и подозрительно высветила – тёплые и приоткрытые от полноты жизни губы, приголубила выставленный подбородок.
– На Эриду, что ли, улететь.
Ас сказал:
– Тьфу. Тьфу.
– Чего плюешься?
– Ты бы иллюстрированную энциклопедию суеверий почитал.
– Я бы лучше картинки… раз иллюстрированная.
Сели на два стула, некогда крытых мерзкою тканью, от отвращения к себе истёршейся и выставившей напоказ ещё более печальную подкладку.
Ас оглядел Билла и показал, пробежав по своей груди, как по струнам. Билл со вздохом, ткнув подбородок в грудь, долго боролся с оставшимися пуговицами.
Ночной обед закончился. Весёлые голоса оповестили их о том, что желудки непосредственных служителей Родины полны.
И тут же пробежал чиновничек в квадратных гигантских очках и с чайником.
– Они ж на обед ходили? – Изумился Билл.
– Они только до второго дошли. – Предположил Ас.
Комната номер одиннадцать всё ещё была закрыта. От тоски оба гражданина встали и пошли к выходу постоять на балкончике, шатаясь почему-то. В таких коридорах Билл всегда утрачивал своё щедрое равновесие, и сильные его ноги ловили упор. Ас тоже пребывал не при пистолете – выражение, как-то вырвавшееся у него и запечатанное в папирус памяти злопамятным Биллом.
Может, сжечь?
Билл нашёл в этом папирусе котельную и три смены подряд, три ночных и две дневных… В сущности, это уже всё равно. Там тоже было на удивление буднично. Билл с чудесной точностью запомнил, как он стоял на подогнувшихся ногах над опустевшим баком, который велели отнести в прачечную. Заодно – свои тяжёлые руки на краях бака. Куртку и рубашку он снял, и мышцы вздувались крупными волнами, как если бы через царского сына пропускали ток. Светлые волосы встали дыбом, и краем налившегося кровью глаза он видел темнеющую от пота прядь. Билла выворачивало в бак, и он то благодарил Абу-Решита, то проклинал. Чем он закончил, он уже не помнил.
В конце коридора они обнаружили – снова дождь. Звук такой будто змея в траве. Сделалось тревожно, зато проклятая картинка смылась.
Билл спросил – задумчиво:
– Знаешь, брат, мне иногда кажется, что наш мир – это мир чудес? Какие-то тени, комнаты, номера?
Ас тоже подумал, прежде чем сказать:
– Меня устраивают только пять пальцев на руке. Это я знаю точно.
Постояли, сквозь навязчивый стук капель услышали крик петуха. Билл вспомнил, что здесь на заднем дворе своя у папы ферма. Так что петушиные восторженные мысли по поводу прекрасной политической ситуации он слышит постоянно.
Вернулись, причём пение кукарекалки слилось с писком чьего-то закипевшего чайника. Вот хорошо – чайку того-сего, и сердца их распарятся, подобреют. Билл поделился размышлением со своим молчаливым спутником.
– Кровь, это… побежит. По жилам.
Ас неопределенно согласился.
– Побежит. Ну, да. Побежит.
Наконец, в конце коридора послышались радостные голоса, и шмыгнул красавец-секьюрити, а за ним – отец.
Они встали. Секьюрити встал возле них. Ас очень тихо сказал:
– Сердце вырву.
Билл ответил невесело:
– Но он же делает свою работу.
Ас пояснил:
– От него воняет ночными арестами.
Секьюрити успешно делал вид, что не слышит – не хотел топить котлы. Отец, подходя, размахивал руками, как мальчик после рыбалки. Подошёл и вытер губы.
– Отбивная, мальчики мои. – Вместо приветствия провозгласил он.
Сверкнул глазами и бритой башкой в сторону Аса.
– А, и ты тут. – Беспечно вскричал. – Спасибо за службу. Ты вот мне нравишься. Такой ты весь прямой… нравишься мне. Билл, ты с него бери пример. Ты же неряха.
– Ну, хватит, папа. Ты когда будешь нас за ноги вешать?
– Ох, ох. У нас тут сабантуй. Празднуем кровную… скромную датку. Нашему штабу тукнуло сколько-то там. Мы там все порезали. Присоединяйтесь… а хотя нет, вы не сможете.
Он по-домашнему закивал Асу.
– Ты здесь посиди. Не в обиду.
Повернулся к Биллу:
– Будет тебя охранять отсюда.
Отец протянул руку, секьюрити положил ключ в ладонь. Отец прогремел внушительно ключом. Билл потащился за отцом, и секьюрити шагнул.
– Стоп. – Ас будто кулаком в стену гвоздь вколотил, хотя не шевельнулся. – И этот пусть подождёт… не в обиду.
Отец обернулся, помолчал.
– Правильно, – промурлыкал. – Хотя… посмотри на своего господина… разве он не может убить нибирийца голыми руками? Билл, – поморщился, – рукава.
Ас спокойно сдерзил:
– Может, не может, ваше величество, это не разговор. Этот – не пойдёт.
Император неуловимо преобразился и заговорил совершенно другим тоном:
– Приношу свои извинения за неуместную шутку, сир Александр. Вы протокол хорошо знаете.
Добавил, не поглядев на секьюрити:
– Стой здесь, – и засмеялся по-прежнему, – держись подальше вот от этого.
В кабинете номер одиннадцать портрет отцовского предшественника, какого-то канувшего одной строчкой в энциклопедию временщика, висел на месте, где гораздо больший квадрат нетронутых светом обоев напоминал – раньше здесь был портрет легендарного властителя, при котором на Э… номер седьмую была отправлена миссия, завершившаяся таким грандиозным провалом или триумфом, как вам понравится.
Легендарного основателя, урвавшего себе целый абзац в учебнике истории Нибиру, унесли куда-то, наверное, на чердак, ближе к небу.
На столе фото леди Сунн.
Билл посмотрел на него. Отец тоже и деликатно отвернул фото.
– Мама будет переживать…
– Ну, уж нет. – Возразил Билл. – Она скажет просто: зачем связался с белыми, Билл? Я тебя предупреждала и не могу нести ответственности.
Отец дробно засмеялся: зубы его едва помещались во рту. Вообще, он был недурён по-своему. Папино большое личико вместе с покрытой блестящей кожей головою запросто можно было бы вписать в куб. Он был до ужаса похож на картинку из детской книжки. Сказка называлась «Дракон и герой», и папа сильно смахивал на одного из главных действующих лиц. Подсказка – не на того, у которого не было хвоста. Правда, у папы тоже нет хвоста, но этим бы и ограничилось его сходство с героем.
Он посуетился между портретом жены и предшественника, как между правдой и официальной версией.
Глаза чего-то у него поблёскивали, а так как он зачем-то осёдлывал свой государственный нос очками в золотой оправе, то папа весь искрился, освещаясь значительно щедрее, чем его экономическое крыльцо. Вообще скаред он был известный. Спал и видел – ввести карточную систему, а уж наворовался – страсть, тут требовались цифры из обсерватории.
Не исключено, что он вызвал Билла, чтобы пожурить его за расходы на воротнички или ещё чего.
– В чём дело? – Грубо спросил Билл, прикидывая, что там Ас делает с секьюрити. Надеюсь, ничего такого, что нельзя было бы исправить. – Государственный переворот?
Папа ответил, что нет, нет – не переворот.
– Не переворот.
И добавил, будто ему припала охота попасть в хрестоматию идиотических стихов, которые почему-то сочиняют для маленьких детей.
– Наоборот. Не переворот. А наоборот.
– Хуже?
– Как сказать, сир… сыночек.
– Ещё хуже? – Поразился Билл.
