Легенды Магикона

Глава 2

2. Лисица

Раскаленный воздух дрожал маревом под безжалостным взглядом солнца. Редкие деревья, приютившиеся у края дороги, казалось, безмолвно молили о дожде. Каменная брусчатка, раскаленная добела, обжигала даже сквозь толстую подошву сапог. Душная толпа сдавливала грудь, не давая вдохнуть полной грудью, и от нехватки воздуха в глазах плясали черные мушки.

Клайн, вытерев со лба пот, ручьями стекавший в глаза, с сочувствием взглянул на своего измученного волколака. Трор, тяжело дыша, еле передвигал лапы. Вольник отстегнул от пояса бурдюк и потряс его в надежде найти хоть каплю воды, но тот был пуст. Клайн обреченно вздохнул.

– И не стыдно тебе так животину мучить? – донесся глуховатый голос Айзы. – Продал бы его еще на Севере.

– Друзья не продаются. Да и Трор все равно бы ко мне вернулся, – отрезал Клайн, потрепав огромную серо-бурую голову волколака.

– А знаешь, мог бы неплохую сделку провернуть. Продаешь его, он возвращается, в итоге и деньги у тебя, и транспорт.

– Ага, а потом задержание стражниками и тюрьма на несколько месяцев, в лучшем случае. Ты же знаешь, как у нас суды работают.

– Ну, уж явно лучше, чем у меня на родине. Эх, а ведь там сейчас цветет Небесное Древо, все осыпано его лепестками, и девушки гадают по ним на суженого… – мечтательно протянула Айза.

– Каждый раз, как встречаю тебя, слышу про твою страну. Так и езжай туда.

– Думаешь, я по своей воле здесь жарюсь? Могла бы уже давно вернуться.

– Странный ты человек, Айза. Загадочная. Может, и не Айза ты вовсе, кто знает.

– Может, и не Айза, только не человек, а кицунэ, – поправила девушка с лукавой улыбкой.

Продолжая перебрасываться колкими фразами, они протискивались сквозь толпы людей в Магру, один из крупнейших городов Империи, ее промышленное сердце.

Айза и впрямь была загадкой. Клайн знал ее еще до того, как стал вольником. Они познакомились в фехтовальной школе. Айза, прекрасная фехтовальщица, пришла туда ради развлечения и, оглашая зал своим характерным гротескным смехом, оставила пару учеников с травмами. Тогда Клайн и подумать не мог, что судьба вновь сведет их вместе. Но на одном из заданий он снова встретил ее, был ею высмеян, а потом между ними завязалась странная дружба. При этом все, что знал о ней Клайн, – это то, что она была кицунэ, оборотнем, умеющим превращаться из девушки в лисицу, прибывшей из далекой островной Империи Восходящего Солнца, одного из немногих государств, не покорившихся могущественной воле Кагарна Сурового.

Клайн даже не знал, сколько лет Айзе, но чем больше он узнавал ее, тем яснее понимал, что она далеко не так юна, как кажется на первый взгляд. Высокая, стройная, с желто-медовыми глазами и копной непокорных рыжих волос, грациозная, сильная, в несколько раз сильнее обычного человека, насмешливая, гордая. Такой была вольница Айза.

Раскаленная Магра, город серебра, эбонитовой руды и порока, встретил вольников, как кипящий котел, в котором варились различные народы, культуры, традиции и языки. Толпа кружила и вращала, словно стремясь переварить их в своей утробе. Крики торговцев и гул голосов сливались в какофонию, режущую слух. Клайн чувствовал себя неуютно в этом бушующем море. Он не любил жару, суету и толпы Магры, а несчастный Трор, казалось, был готов испустить дух прямо на дороге, но тем не менее стоически продолжал перебирать лапами.

Айза же, напротив, казалась вполне довольной этим хаосом. Ее глаза горели дьявольским огнем, а легкая улыбка играла на губах. Она вдыхала воздух, пропитанный запахами пота, гари и специй, словно это был самый изысканный аромат.

– Магра – это бурлящий котел страстей и возможностей, Клайн, – говорила она. – Здесь можно найти все, что душе угодно, если знаешь, где искать. А еще здесь очень вкусные заказы, кстати, насчет вкуса…

Айза нырнула в сторону лавок, исчезла там и через несколько мгновений вернулась с огромной корзиной яблок. Одно она уже с аппетитом жевала и, с набитым ртом, проговорила:

– А теперь нам придется расстаться, кое-какие дела меня ждут. Ты тут не скучай без меня. Сними два номера в «Дикой Лошади», там и встретимся. Ты уже большой мальчик, я верю в тебя.

Лисица растворилась в толпе, и Клайн остался один. Первым делом он направился в «Дикую Лошадь», снял номера, устроил Трора, а после этого направился в кузнечный квартал. Несмотря на то, что он находился на самой окраине города, там было чисто и безопасно. Местные кузнецы зарабатывали хорошо и имели деньги, чтобы содержать собственную стражу, которая разгоняла подозрительных личностей, попрошаек, воришек и пьяниц.

Клайн шел по кварталу и чувствовал силу духа и тела, которыми обладали работающие здесь люди и гномы. Со всех сторон раздавались удары молота и треск печей, бегали и суетились кузнецы.

Наконец Клайн вошел в одну из кузниц. Там, в полумраке, как жерло вулкана, бурлила печь, а за наковальней стоял мускулистый гном в простой, закатанной по плечи рубахе и грубых рукавицах. Все открытые части его тела покрывали рунические татуировки, а борода и длинные волосы были заплетены в тонкие косички. Вместе с молотобойцем, огромным двухметровым детиной, они вытягивали клинок. Каждый удар молотом гном наносил с особым усердием и любовью. Увидев Клайна, он, не прекращая работы, громко поприветствовал его:

– Оурдсвейн, какая встреча! Какими судьбами в нашем муравейнике?

– И тебе привет, Айдан. Да, вот подумал, что было бы неплохо забрать свой меч, который ты мне обещал год назад, с тех пор как я помог тебе решить твою маленькую проблему. Ну, заодно и работы поискать, одна лиса обещала, что тут золотые горы.

– Что, и Айза тоже здесь? – озадаченно протянул гном. – А насчет меча, тут такое дело… Я его выковал, но вышла одна незадача.

– И какая же?

– Ко мне в кузницу пришел один маркграф, уж очень ему этот клинок понравился. Он и правда хорош, я даже золото по нему пустил.

– Ближе к сути, Айдан.

– Ну, если быть кратким, то разве можно маркграфу отказать?

– Айдан, только не говори, что ты его продал.

– Мне пришлось. Ты бы смог такому важному человеку отказать?

– Ну, и как скажи мне после этого верить гномам?

– Выкую я тебе твой меч, не переживай ты так.

– А вот этот чем мне не подходит? – ткнул пальцем вольник в клинок на наковальне.

– Этот… Этот… Я одному купцу богатому уже обещал.

– Вот как, Айдан? Мошенник, мошенник самый настоящий!

– Ты лучше скажи мне, чего сюда Айза приехала, – быстро перевел тему Айдан.

– Да кто ж знает, что у нее в голове.

– Передай-ка ей мой совет: пусть убирается из Магры поскорее. Да и тебе не помешало бы.

– Это еще почему?

– Нехорошее скоро грядет. Месяца четыре назад какие-то проповедники странные в город пришли, все против императора и его закона о равенстве говорят, что, дескать, совсем он постарел и под сильфов пошел. А ведь и правда постарел. Еще каких-то двадцать лет назад никто бы не посмел даже тявкнуть в его сторону. Люблю я вас, люди, но уж очень короткий у вас век. Ну так вот. Последнее время эти проповедники уж очень сильно буйствуют, а главное, люди их слушают. Того и гляди, нелюдей громить начнут, а тут еще огры эти совсем совесть потеряли: то ограбят кого, то и убьют, еще больше людей против нелюдей настраивают. Я уж подумываю и сам обратно в горы ехать, да уж очень жалко кузницу бросать. Да и кто только пусть попробует к нам в квартал сунуться, правильно я говорю, Берг?

Детина-молотобоец угрюмо кивнул головой, не отвлекаясь от работы. Клайн задумался. Если тут и правда что-то назревает, то лучше отсюда убираться и как можно скорее. Заработать все равно не выйдет, а вот проблем найти – хоть отбавляй. Надо будет Айзе сказать об этом вечером, а потом, например, в Нон-Итер отправиться, заодно и с Зейдом повидаться выйдет.

– Ну, спасибо, что обрадовал, – мрачно проворчал Клайн, прервав нависшую тишину. – Ладно, Айдан, мне пора. Но помни: насчет меча мы еще поговорим. И не думай, что я забыл про твой должок.

– Да выкую я тебе твой меч, успокойся. Кстати, где остановился?

– В «Дикой Лошади», а что?

– Так я и думал. Что ж, зайду вечером, выпьем вместе.

– За твой счет, конечно. Откуда у меня, вольника, деньги? – отшутился Клайн и покинул кузницу под ворчание гнома, недовольного тем, что его план насчет бесплатной выпивки был раскрыт.

Вынырнув из душной утробы кузнечного квартала, Клайн ощутил на лице пощечину раскаленного воздуха. Магра, словно гигантский зверь, переваривала солнце, изрыгая его обратно волнами зноя. Город давил на плечи, как тяжелый саван, сплетенный из криков.

Когда Айза покинула Клайна, она, жуя яблоки, сразу же свернула с центральной улицы и направилась в самые недра трущоб. Грязь, нищета, преступность царили здесь. Шныряли, как мыши, люди, нагло и важно вышагивали огромные двухметровые огры, лысые, вооруженные дубинами, похожие на груду серых мышц.

– Эй, женщина! – окликнул вдруг ее один из огров.

Айза обернулась, не переставая жевать яблоко.

– Мммм?

– Да ты, ты.

Только сейчас кицунэ заметила, что окружена тремя ограми и еще пятеркой людей.

– Вам что-то нужно от меня, господа?

Хрум-хрум, хрустело яблоко.

– Нужно, красотка, – осклабился один из людей, демонстрируя ряд желтых, кривых зубов. – Уж больно ты тут одна разгуливаешь. Одежда на тебе, смотрю, не дешевая. Поделишься? Да и девка ты красивая, опасно одной ходить.

Айза отбросила огрызок яблока, который с сочным стуком приземлился в грязь. В ее медовых глазах плеснулась опасная искра, а улыбка на губах стала хищной, как у голодной лисы, загнавшей жертву в угол.

– Дорогая одежда? Да какая она дорогая! Я ее за бабушкой донашиваю. А вам идти бы домой, отдохнуть. А есть еще второй вариант – я вам сломаю все кости, – промурлыкала она и облизнулась. Ее голос стал мягким, как шепот ветра, но в нем чувствовалась сталь.

– Чего несешь, дура? – захохотал один из огров. – Ну да ладно, хотел я тебя просто ограбить, но теперь за твои речи отдам я тебя своим человечьим братьям.

Огры переглянулись, их тупые лица расплылись в предвкушении легкой добычи. Они ринулись на Айзу, как стая голодных псов на кусок мяса. Никто из них даже не успел достать дубину – кицунэ была слишком быстра.

Словно воплощенная ярость, она обрушилась на огров, и нескольких танцующих, смертоносных взмахов хватило, чтобы гиганты рухнули, превратившись в бесформенные груды плоти. На губах играла зловещая улыбка, когда она методично добивала их, пока от некогда грозных существ не осталось лишь окровавленное месиво. Люди, жавшиеся позади огров, в ужасе разбежались, но Айза, словно играючи, щелкнула пальцами, и судороги сковали их тела, повергая на землю в мучительных конвульсиях. Она стояла посреди этого хаоса, дыхание ровное, взгляд хищный и довольный, а на лице – все та же дьявольская усмешка. Стряхнув несуществующую пыль с платья, словно и не было только что кровавой бойни, она непринужденно подняла с земли корзину с яблоками.

– А я же предупреждала, – промурлыкала она, поглаживая сочное яблоко.

– Браво, браво, лисичка, вы все так же восхитительны, как и двадцать лет назад, – раздались приглушенные хлопки в ладоши, и из мрачного угла, словно тень, вынырнул невысокий мужчина, закутанный в полностью скрывающую его фигуру темную одежду с капюшоном, низко надвинутым на лицо.

– Не скажу, что рада тебя видеть, Феймос, но зачем-то ты вызвал меня сюда. Неужели твоя тайная полиция опять не справляется без моей помощи?

– Тише, лисица, помни, что только благодаря нам ты еще дышишь этим воздухом.

– Помню, помню, не переживай. Ближе к делу, ты же не просто так решил со мной повидаться. Аль хочешь вспомнить былое?

– Если честно, я бы с превеликим удовольствием перерезал тебе глотку, но ты, увы, ценный кадр. Ах, что-то я под старость совсем сентиментальным стал. В общем, здесь сейчас обитает один герцог, возможно, ты слышала про такого, Северус Миланид. Наши агенты скоро устроят здесь такой хаос, что убить его не составит труда. В этой суматохе прикончишь его, и мы будем в расчете навечно.

– Миланид, говоришь? – протянула она, задумчиво поигрывая яблоком в руке. – Что ж, звучит заманчиво. Но ты же знаешь, Феймос, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Какова плата за эту… любезность?

– Ты получишь свободу, – прошептал Феймос, и его голос прозвучал как скрип половиц в заброшенном склепе. – Вечную свободу от долгов перед нами. Забудь о заданиях, о слежке, обо всем этом кошмаре. Просто убей Миланида, и ты станешь вольной лисой навсегда.

В глазах Айзы вспыхнул огонь, словно в кузнечной печи раздули угли. Свобода… Это было то, чего она жаждала больше всего на свете. Она кивнула, и улыбка ее стала еще более хищной, словно волчица, учуявшая добычу.

– Хорошо, Феймос. Сделка заключена. Но помни, если ты попытаешься меня обмануть, я выверну твою тайную полицию наизнанку, и ты первым полетишь вниз головой.

– Главное, не обломай свои зубки, когда будешь мстить, лиса. Ах, да, еще одно, зачем ты притащила с собой этого вольного наемника?

– Ну, во-первых, он интересный собеседник, не то что ты. Во-вторых, я тут еще хочу на одном дельце подзаработать, где без помощника никак не обойтись. В-третьих, всегда можно сделать так, что он героически погибнет вместо меня. Лучше скажи мне, как найти этого герцога?

– Ты же охотница, выследи.

– Последний вопрос. Твои ребята? – Айза окинула взглядом тела неудавшихся грабителей.

– Ага, – небрежно кивнул Феймос. – Было интересно, так ли ты хороша, как о тебе говорят.

– Ну, и сволочь же ты, – выдохнула Айза, развернулась и пошла прочь, подбрасывая в руке яблоко.

Клайн сидел за прочным дубовым столом в пропахшей пивом и потом «Дикой лошади», медленно потягивая местное пойло, которое оказалось на удивление неплохим, приятно ударяя в нос и пощипывая горло. «Где эту змею носит, Айзу? Эхе-хе, что-то все-таки не так с этой лисицей, что-то не так, но все равно она друг, а Оурсвейды своих друзей не бросают».

– Эй, Клайн, сколько лет, сколько зим, давно не виделись! – к столу быстрым шагом направлялся бродячий поэт Дарен, дородный мужчина, с живописным брюшком, в пестрой, вызывающей одежде и с такой же экстравагантной прической: вся голова выбрита, и лишь сверху остался небольшой нелепый хохолок. Рядом с ним шла невысокая худенькая девушка с серебристыми волосами, одетая в мужскую одежду, и с необычными, желтыми, медовыми глазами, что сразу заинтересовало Клайна. Если бы не эта девушка, он немедленно сбежал бы к себе в номер, лишь бы не слушать бесконечные истории про любовные неудачи Дарена.

– Дарен, вот кого не ждал, того не ждал, – проворчал Клайн, но в голосе звучала скорее усталость, чем неприязнь. – И тебя видеть рад… вроде как. А это что за красавица? Неужели тебе стали нравиться не только огромные мечницы, но и самые обычные девушки?

Дарен расплылся в самодовольной улыбке.

– Позволь представить, Клайн, это Аэлита, моя подруга по цеху, тоже поэт! Аэлита, это Клайн, старый приятель, вольник, рубака и… эээ… в общем, парень неплохой.

Аэлита едва заметно кивнула, искоса взглянув на Клайна, словно оценивая его одним пронзительным взглядом. Ее глаза цвета осеннего меда сразу напомнили ему об Айзе. Неужели тоже кицунэ?

– Присаживайтесь, что ли, раз пришли, – буркнул Клайн, отодвигая кружку с пивом. – Только чур, никаких душещипательных баллад про разбитую любовь. Мой вечер и так похож на болото, не хочется еще больше увязнуть в тине.

Дарен проигнорировал колкость Клайна, усаживаясь за стол с видом победителя. Аэлита присела рядом, достала из-за пазухи небольшую флейту и начала ее тщательно рассматривать, понимая, что Дарен снова начнет изливать речи про прекрасных мечниц и герцогинь. "Ох, чую, вечер обещает быть бесконечно долгим," – с тоской подумал Клайн, глядя на Дарена, который уже открыл рот, готовясь обрушить на него водопад красноречия. "Что ж, будем топить его в пиве, как котят".

Клайн ощутил себя мухой, угодившей в липкую паутину. Дарен, словно неугомонный сверчок, застрекотал о музах, вдохновивших его на очередную бессмысленную оду, о воительницах, встречавшихся ему на пути, и почему-то об алебардах, при этом жестикулируя так, словно пытался дирижировать целым оркестром невидимых инструментов. Пиво перестало казаться таким уж приятным, превратившись в горьковатую микстуру, которую приходится глотать залпом, лишь бы заглушить словесный поток Дарена.

Аэлита, между тем, продолжала безмолвно изучать свою флейту, словно в ней скрывался ответ на вселенские вопросы. Ее янтарные глаза, казалось, проникали в самую душу, но при этом как будто бы скучали. "Вот угораздило же меня," – мысленно простонал Клайн, наблюдая, как Дарен перешел к подробному описанию своих любовных поражений, приправляя их цветистыми метафорами и гиперболизированными эпитетами. Каждая фраза, словно удар молота по наковальне, отдавалась гулкой болью в висках. Клайн чувствовал, как его терпение иссякает с каждой секундой, словно вода, утекающая сквозь пальцы.

Внезапно, Аэлита прервала бесконечный монолог Дарена, тихо произнеся: "Твои слова, Дарен, сегодня звучат как фальшивая нота на расстроенной лютне". Дарен, опешив от такой резкой критики, замолчал, словно рыба, выброшенная на берег. Клайн, удивленный неожиданной смелостью девушки, невольно ухмыльнулся. Кажется, вечер перестал быть безнадежным.

Тишина, повисшая в воздухе после слов Аэлиты, была густой, как застывший кисель. Дарен, словно пораженный молнией, сидел с открытым ртом, напоминая выброшенного на мель морского котика. Его обычно румяное лицо побледнело, а взгляд, еще недавно искрившийся вдохновением, потух, словно догоревшая свеча. Клайн, наблюдая эту комичную картину, почувствовал укол злорадного удовлетворения. Аэлита, подобно искусной лучнице, одним метким выстрелом сбила самодовольного павлина.

Аэлита, тем временем, отложила флейту и впервые за вечер удостоила Клайна взглядом, полным нескрываемой насмешки. "Не стоит благодарности," – будто прочитал он ее мысли.

Дарен, собравшись с духом, попытался вернуть себе утраченное достоинство. "Ах, Аэлита, ты всегда отличалась… прямотой," – пробормотал он, стараясь придать своему голосу беззаботный тон. "Но разве не в споре рождается истина? Может быть, ты просто не уловила тонкости моей мысли?" Клайн, предвкушая новую словесную баталию, приготовился наблюдать за разворачивающимся представлением.

Аэлита, однако, не собиралась вступать в полемику. Она лишь слегка приподняла бровь, словно говоря: "Не стоит тратить драгоценные слова на того, кто не желает слышать". Затем она снова взяла в руки флейту и, прикрыв глаза, начала наигрывать тихую, печальную мелодию. Звуки флейты, словно тонкие нити, сплелись в завораживающий узор, заполнивший собой все пространство. Даже Дарен, казалось, был очарован. Клайн, забыв о пиве и словесных извержениях, просто слушал, чувствуя, как музыка уносит его прочь из душной «Дикой лошади» куда-то в далекие сказочные страны, где цветет небесное дерево, и юные девы гадают по нему, предсказывая судьбу.

– Так вот ты где, – прогудел, прерывая магию музыки, добродушный гном Айдан, в каждой руке он нес по паре кружек дымящегося пива. – О, и словесная братия здесь. А где же твоя подруга, Клайн? Неужели опять где-то влипла в историю?

– Шляется где-то, – отмахнулся Клайн. – А ты что, знаком с ними? – обвел рукой поэтов.

– Да кто ж их не знает! Дарен уже все уши со своей любовью прожужжал, а Аэлита… Аэлита, ну ты и сам видишь, – пробасил Айдан, расставляя кружки на столе так, будто выстраивал неприступную крепость. – Говорят, ее флейта может усмирить даже самого свирепого огра, а то и дракона.

Дарен, словно воскресший из пепла, вновь обрел дар речи.

– Айдан, друг мой! Как всегда, ты появляешься в самый подходящий момент! А где же твоя таинственная подруга, Клайн? Неужели она пропустит такое сборище талантов? Что за прекрасная дева? Вдруг ее красота и ум – словно фейерверк, озаряющий серые будни!

Клайн поморщился. "Только фейерверк этот взрывается обычно прямо у тебя под ногами," – с долей иронии подумал он. Аэлита же, словно и не замечая ничего вокруг, продолжала тихо наигрывать свою мелодию, словно ткала невидимое полотно из волшебных звуков.

В этот момент дверь в таверну с грохотом распахнулась, впуская внутрь вихрь холодного воздуха и… Айзу. Лисица скользнула между столами, одаривая всех своей хищной улыбкой. В ее глазах, как в темных омутах, плескалась смесь опасности и озорства. "Ну, здравствуйте все. А я смотрю, тут у нас собрание любителей прекрасного?" – промурлыкала она, похлопывая Клайна по плечу. – "Не скучаешь тут без меня, да?"

– Да, как видишь, не особо-то и скучал, – огрызнулся Клайн.

– Ну, я всегда знала, что ты везде друзей находишь. А я смотрю, и с сестренкой Аэлитой ты тоже успел познакомиться, и многоуважаемый поэт тоже тут как тут.

– Мы не сестры, – спокойно парировала Аэлита, лишь на секунду оторвавшись от своей флейты.

– Ну, как же так, мы ведь обе лисички кицунэ, разве нет? – с деланным расстройством протянула Айза.

«Всё-таки тоже кицунэ. Интересно, насколько хорошо они с Айзой друг друга знают», – подумал вольник, с интересом наблюдая за перепалкой.

– Так вот кто твоя подруга, Клайн, прекрасная дева Айза, подвиги и красота которой…

– Советую тебе замолчать, Дарен, пока я не оторвала тебе твой длинный язык, – хищная улыбка пробежала по лицу Айзы.

– Но я всего-то хотел…

– Замолчи.

– Опять ты, Айза, ищешь ссоры, – прозвенел серебристый голосок Аэлиты. – Вечно кого-то задираешь. Дарен, конечно, порой несет несусветную чушь, но зачем обижать его, да еще и тебе, едва с ним знакомой?

Девушка вновь прильнула к флейте, а Айза вдруг расхохоталась, злобно и резко.

– Ах, вот она, глупая моралистка Аэлита, вечная наставница, забывающая, что мы – народ воинов! Разве не сражения и охота текут в наших жилах? Что же ты молчишь? Вынь свою дурацкую флейту изо рта и ответь, почему ты такая?

– И к чему привели наши воинственные традиции? – печально отозвалась Аэлита. – Лишь малочисленные остатки нашего народа разбросаны по свету, дом наш потерян навсегда. Скоро и память о нас развеется, словно дым.

– Она исчезнет из-за таких, как ты! Глупцов, что сочиняют песни и играют на флейтах, пока такие, как мы, проливали кровь за свой народ!

– Вы и начали ту войну, – тихо заметила Аэлита.

– Да, мы! Потому что мы – дети огня и свободы! Ветер должен трепать наши волосы, клыки должны впиваться в плоть! И мы бы победили, если бы не такие, как вы, жалкие поэты и ученые!

– И много ли у тебя сейчас свободы, ручная лисичка Айза? – с усмешкой пропела поэтесса.

Зубы Айзы скрипнули, кулаки побелели от напряжения. Казалось, вот-вот она бросится на Аэлиту, но та оставалась невозмутимой, словно лед. Огонь и лед – готовые столкнуться в шипящем облаке пара.

– Я свободна! – выплюнула Айза. – Свободнее тебя, дуры, запертой в тюрьме своих унылых звуков!

– Пусть будет так, – примирительно улыбнулась Аэлита и вновь погрузилась в плетение музыкальных узоров. Тишина повисла над столом. Клайн никак не мог допить свою кружку, Айдан же опрокидывал уже четвертую. Дарен что-то бормотал себе под нос, вынашивая, видимо, новую балладу. Наконец, гном решился нарушить молчание.

– Ну что, Клайн, надумал что делать-то?

– Да я толком и не решил, – ответил тот. – Думал с Айзой посоветоваться.

– Посоветоваться о чем? – промурлыкала Айза, словно и не собиралась минуту назад разорвать свою соплеменницу на части.

– О том, когда лучше убираться из Магры.

– Ах, ты переживаешь из-за этих глупых фанатиков? Что ж, опасения твои небеспочвенны. Но уехать раньше, чем выполним один заказ, мы точно не можем. Ты же сам говорил, что опять на мели.

– Говорил, – удрученно вздохнул вольник. – Вот только…

– Эй, гном! – Клайна прервал грубый окрик. Огромный рыжий детина навис над Айданом. – Чего это ты, коротышка, в людскую таверну заявился? Жрите в своих свинарниках, нелюди проклятые!

– А чего орешь? – огрызнулся кузнец. – Хочу пиво пить здесь, и буду!

"Только драки нам и не хватало", – с досадой подумал Клайн, прикидывая в уме, какое наказание полагается в Империи за потасовку в общественном месте.

Рыжебородый, с пьяной злобой уставившись на гнома, наклонился еще ниже, готовясь к удару.

– Я сказал, вали отсюда! Приперлись на нашу землю, работу отбираете, наше пиво пьете! – рычал он, демонстративно сжимая кулаки.

Гном, как и любой гном в подобной ситуации, ответил грубо и уверенно:

– Да заткнись ты! Не моя проблема, что ты не работаешь, а целыми днями сидишь по пивным да тавернам!

– Сейчас получишь, карлик мерзкий! – взревел громила и замахнулся. Ответный удар сбил рыжего с ног, но тут же на Айдана набросились друзья нападавшего и еще несколько ненавистников нелюдей.