Ривер

На второй день похода я твёрдо решил, что больше никогда в жизни не поверю Мишкиным авантюрам. Моё тело просто кричало от боли, каждый шаг был мучением, ноги покрылись огромными волдырями в наказание за мою наивность.

– Я дальше не могу, – прохрипел я, свалившись на землю. – У меня ноги стёрты в кровь.

Миша, который шёл впереди, остановился и с удивлением посмотрел на меня.

– В смысле не можешь? Нам ещё километров десять топать до стоянки.

– Да хоть сто, – простонал я. – Я дальше и шагу не сделаю. У меня каждый волдырь размером с куриное яйцо! – я с трудом стянул ботинок, демонстрируя свои израненные ноги.

Миша присел рядом со мной и внимательно осмотрел мои ступни.

– Да, нехорошо, – согласился он. – Ну ничего, это пройдёт. Сейчас пластырь наклеим, и дальше пойдём.

– Пластырь? Ты серьёзно? Это же не царапина, а настоящий апокалипсис на моих ногах!

– Не драматизируй, – усмехнулся Миша. – Все туристы через это проходят. Подумаешь, волдыри. Зато какая красота вокруг!

Он широким жестом махнул рукой в сторону горного хребта, который и правда был впечатляющим. Но меня сейчас волновали не пейзажи, а мои ноги, которые пульсировали болью.

– Ага… Красота, – буркнул я. – Только вот я о горячей ванне мечтаю и о мягкой кровати. И чтобы никто меня не трогал.

Друг закатил глаза.

– Ну ты даёшь! Это же поход, а не на курорт! Здесь нужно преодолевать трудности, испытывать себя, становиться сильнее!

– Ну да… – проворчал я. – Может, мне с медведем вступить в рукопашную схватку, чтобы я совсем героем стал?

Миша лишь скептически махнул рукой.

– Давай сюда свои ноги, герой. Будем тебя лечить.

Он обработал мои волдыри какой-то магической мазью, наклеил пластыри, и, о чудо, боль действительно стала утихать.

– Ну ладно… сойдёт, – сказал я, с облегчением выдыхая. – Может, я и доживу до конца этого дня.

– Конечно, доживёшь! Мы же с тобой не какие-нибудь неженки. Мы – настоящие, трушные туристы!

Я промолчал. В конце концов, что мне ещё оставалось? Только верить в лучшее и надеяться, что дальше будет легче. Увы, легче не было.

Уже в середине нашего «двухнедельного путешествия» у нас закончились все мясные запасы. Остались только крупы да макароны, зато соусов Миша набрал, будто собирался открыть полевую кулинарную школу.

– Ну кто же знал, что тут рыба не ловится? – сокрушался друг, перемешивая кашу в котелке. – Я же специально самый дорогой спиннинг купил! – он с досадой посмотрел на бесполезную удочку, прислонённую к дереву.

– А я вот думал, что мы тут хотя бы грибы-ягоды будем собирать, – буркнул я, грызя черствый сухарь.

– Да какие тут грибы? – раздражённо махнул рукой Миша. – Тут только комары да мухи водятся. И то, похоже, голодают – меня уже сожрали почти целиком. – Он почесал очередной укус на шее.

Мишка встал и начал с задумчивым видом наматывать круги по нашей стоянке.

– Слушай! А ты знаешь, как развести огонь без спичек? – неожиданно спросил он.

– Ну… Теоретически знаю. Трение, кремень…

– А на практике? – Миша хитро прищурился.

– Ну… Не пробовал, – признался я.

Его глаза вспыхнули фанатичным блеском, когда он схватил тонкую, сухую ветку.

– Нужно быть готовым ко всему!

– Зачем усложнять? У нас же есть зажигалка. – я потянулся к карману.

– Да это же скучно! Зажигалка – это для слабаков! А вот добыть огонь… Это же настоящее испытание! – Миша уже возился с палкой, устраивая её в небольшом углублении на куске сухого дерева.

Следующие два часа я наблюдал настоящую эпическую битву человека с природой. Миша пыхтел, сопел и бормотал что-то нечленораздельное, но явно нецензурное, пытаясь высечь хоть искорку из своих деревяшек. Его лицо приобрело цвет спелого помидора, а лоб покрылся обильной россыпью капелек пота.

Когда сумерки плотно окутали лес, а мы всё ещё сидели в темноте, я осторожно подал голос:

– Может, всё-таки достанем зажигалку?

Миша метнул в меня взгляд, который мог бы испепелить на месте, но всё же сдался.

– Ладно, давай. Но завтра я попробую снова!

И он сдержал слово. С упорством, достойным лучшего применения, он менял техники, экспериментировал с разными породами дерева. Я уже начал подозревать, что у друга развилась настоящая пирофилия.

На третий день, когда надежда почти покинула нас, случилось чудо. Внезапный торжествующий вопль Миши заставил меня обернуться. Из его самодельного устройства, похожего больше на лук, с вставленной в тетиву палкой, поднималась тоненькая струйка дыма.

– Толян! Глянь! Получилось! – крикнул он, осторожно раздувая крохотный огонёк, будто это был самый драгоценный дар вселенной.

– Теперь нам и конец света не страшен! – ликовал Миша, подбрасывая в огонь веточки.

По такому случаю, вечером у нас состоялся настоящий пир: на «столе», расстеленном прямо на земле, красовались пачка крекеров и баночка утиной печени, которую мы берегли как зеницу ока на самый чёрный день.

– Слушай, Мих, а ведь всё не так уж плохо?! – произнёс я, прикуривая от тлеющего полена.

Миша, сидевший на бревне и пытавшийся оттереть закопчённый котелок, поднял на меня удивлённый взгляд.

– А как же волдыри, полчища кровожадных комаров и отсутствие нормальной еды? Не говоря уже о том, что мы, кажется, немного заблудились. – Он хмыкнул, оглядывая окружающий нас лес.

Я пожал плечами.

– Ну, мы же всё ещё живы-здоровы. И даже не поубивали друг друга, хотя пару раз были близки к этому. По-моему, это уже достижение.

– Ну… Мы пережили мою стряпню. Пожалуй, после этого нам уже ничего не страшно!

– Эй, твоя стряпня не настолько ужасна! – не слишком убедительно возмутился я.

– Ну да, расскажи это тушёнке, которую ты умудрился забыть дома, – парировал он.

– Я думаю, это только начало наших походов.

Я посмотрел на него с подозрением.

– Только не говори, что ты уже планируешь следующий поход.

– А почему бы и нет? – Миша подмигнул. – В следующий раз будем опытнее. Возьмём больше еды, намного лучше подготовимся… – Он начал загибать пальцы, увлечённо перечисляя будущие улучшения.

– В следующий раз? – я покачал головой, но вновь не смог сдержать улыбку.

Мы сидели у костра, уставшие, грязные, но почему-то странно довольные.

Голод – верный спутник неопытных туристов. Эта простая истина раскрылась нам во всей красе на десятый день нашего, с так сказать, «эпического» похода. Запасы провизии истощились, а наши неуклюжие попытки добыть пропитание в дикой природе заканчивались ничем.

Мы сидели у берега небольшой горной речки, лениво болтая ногами в прозрачной, но обжигающе холодной воде.

Миша обхватил свой уже изрядно впалый живот и жалобно простонал:

– Блин, я уже готов эту твою палатку сожрать. У тебя случайно запасного ремня нет? А то мой уже на шее болтается, как галстук.

Я с сочувствием окинул взглядом его поникшую фигуру. Некогда яркая футболка с «розой ветров» на груди теперь висела на нём, как на вешалке, наглядно подчёркивая, насколько мы похудели за эти дни.

– Ремня нет, зато есть прекрасная возможность испытать все прелести лечебного голодания. Говорят, очищает организм и продлевает жизнь.

Миша скривился, будто укусил лимон.

– Ага… Только я вот жрать хочу, а не целительством заниматься! Какой смысл в долгой жизни, если она будет наполнена постоянным мучительным чувством голода?

Я бросал плоские камешки, наблюдая, как они легко прыгают по поверхности воды, оставляя за собой расходящиеся круги. Миша же, прищурившись, пытался поймать взглядом лягушку, которая выглядывала из-под коряги.

Внезапно лицо друга озарилось, будто его осенила гениальная идея. Его глаза заблестели неподдельным азартом, а на губах заиграла хитрая улыбка.

– Слушай, а давай мальков наловим? Вон их сколько тут плавает!

Я скептически посмотрел на него.

– Ты их под микроскопом, что ли, есть собираешься? Там же одни кости да чешуя.

– Да ладно, не бзди! – Миша вскочил на ноги с необычайной для голодающего человека энергией. – На уху хватит. У меня тут ещё пакетик супа остался, как раз пригодится.

– Смастерим сеть! – восторженно воскликнул он, в мгновение ока превратившись из фотографа в изобретательного инженера-самоучку. Футболка с декларацией любви к походам стала ключом к выживанию, превратившись из обычного предмета одежды в орудие лова.

Мы привязали её к двум палкам так, что она более-менее напоминала грубую сеть, и опустили наше творение в небольшую заводь. Миша стоял по колено в ледяной воде, его лицо было сосредоточенным, как у опытного ювелира за работой.

– Ты точно знаешь, что делаешь? А то я не хочу весь вечер эту твою «сеть» из тины выковыривать.

– Не бойся, я в интернете видел, как это делается! Щас мы этих мальков наловим столько, что на неделю вперёд хватит!

Мальки, однако, не оценили наших кулинарных амбиций и настойчиво уклонялись от нашей импровизированной сети.

– Ну что, рыбак, много наловил? – с нескрываемым сарказмом спросил я.

– Заткнись и помогай! Иди сюда, гони их в мою сторону! – буркнул Миша.

Я нехотя поднялся и, морщась от холодной воды, зашёл в реку. Начал топать ногами и хлопать в ладоши, изображая из себя опытного загонщика. Мальки, испуганные этим шумом, метались в разные стороны, напоминая серебристые молнии в воде.

– Есть! – торжествующе закричал Миша, вытаскивая из воды нашу ловушку с тремя крошечными рыбками. Его глаза сияли, будто бы он только что выиграл в лотерею. – Ещё один! И ещё! Мы богаты, Толян, мы богаты!

– Прямо рыбные магнаты, – буркнул я.

– Не преуменьшай наши заслуги! – Миша бережно вытряхнул мальков в пластиковый пакет. – Это называется «выживание в диких условиях». Мы с тобой почти Беар Грилсы!

– Ха-ха. Он бы этих мальков сырыми съел, а мы ещё час будем с ними возиться, чтобы хоть что-то съедобное приготовить.

Несмотря на мой скепсис, уха из мальков получилась… ну… сносной. Миша добавил в неё свой «секретный ингредиент» – пакетик супа с лапшой, и мы, сидя у костра, с нескрываемым удовольствием уплетали наш «гурманский ужин».

– Вот видишь, я же говорил, что мы не пропадём! Мы – настоящие выживальщики!

Звёзды ярко мерцали над нами, а ночной лес наполнялся таинственными звуками. И хотя наши желудки всё ещё были далеки от полного удовлетворения, я понимал, что с этим неисправимым оптимистом мне скучать не придётся.

Помню, как вернулись в цивилизацию. Мы, наверное, половину сельского магазинчика скупили: колбаса, кола, чипсы… Всё это, после того, что мы пережили, казалось невероятной роскошью.

А затем… Шум, огромные толпы людей, запах выхлопных газов – всё это обрушилось на меня лавиной непривычных ощущений, заставляя чувствовать себя чужаком в некогда родном мире. Серое небо угрюмо нависало над городом, отделяя нас от той свободы и чистоты, что мы оставили в горах.

– Блин, Толян, ты какой-то дикий стал, – засмеялся Мишка, наблюдая, как я осторожно перехожу дорогу, ожидая появления не автомобиля, а какого-нибудь дикого зверя. – Расслабься, ты уже дома.

Я с грустью окинул взглядом серые многоэтажки. На балконе третьего этажа стоял небритый мужик в засаленной майке и с хмурым видом курил, сплёвывая прямо на тротуар. Чуть дальше, из окна на первом этаже, выглядывала женщина с бигудями и кричала матом на кого-то у подъезда. Стены домов были исписаны граффити и объявлениями, а асфальт усеян окурками и бутылками. Я ощутил острую тоску по просторам дикой природы, по её ярким краскам и свежему воздуху.

– Дома… – шепнул я, вдыхая приторный аромат шашлыка из ближайшего кафе. Этот аромат, прежде привычный, теперь казался совершенно чужеродным. – Я уже скучаю по запаху костра и даже по вкусу пресных макарон.

– Ну ты даёшь! Ты же весь поход жаловался, что хочешь домой, в горячую ванну и к нормальной еде. А теперь скучаешь по комарам и волдырям? – усмехнулся Миша.

– Не по комарам, а по тишине. По тому ощущению свободы, которое было там, в лесу.

– Свободы? – хмыкнул Миша. – А здесь что, не свобода? Можешь идти куда хочешь, делать что хочешь…

– Ну… могу, наверное. Только вот в рамках этого городского муравейника. Работа – дом – работа – дом… И так по кругу.

Мы дошли до моего подъезда. Я открыл дверь, и меня окутал тяжёлый запах затхлости и одиночества. Моя квартира, которая и раньше не казалась уютным гнездышком, теперь выглядела откровенно заброшенной.

– Заходи! Отметим наше возвращение! – сказал я.

– Не, спасибо. Мне ещё фотки обрабатывать. Да и моя, наверное, уже волнуется.

– Ну ладно, как хочешь. Тогда до встречи.

Миша помахал мне рукой и направился к остановке.

Я прислушался – ни звука. Только монотонное тиканье часов на стене да едва слышное гудение холодильника нарушали гнетущую тишину квартиры.

Сняв рюкзак, я бросил его на пол и упал на диван.

Закрыв глаза, я вновь увидел костёр, реки, горы… Вспомнил свежий запах леса, терпкий вкус чая, сваренного на открытом огне. Эти воспоминания были такими яркими, что на мгновение мне показалось, как будто я всё ещё там, в горах, а не в этой душной, пустой квартире.

– Да… Надо бы повторить!

4

Офис, в котором я работал, олицетворял унылые будни корпоративной жизни. Стены, окрашенные в светло-серый цвет, неизменно вызывали чувство отчуждения. Ряды рабочих столов с компьютерами выстроились в аккуратные линии, каждый из которых молча играл свою роль в офисном механизме.

Воздух был пропитан запахом перегретой электроники и едва уловимым ароматом кофе. Яркий свет люминесцентных ламп беспощадно освещал каждый уголок, не оставляя места для тени или минутного уединения. На стенах безвкусно красовались стандартные корпоративные плакаты с банальными лозунгами о командной работе и достижении целей, которые казались абсолютно бессмысленными.

Даже засохшие растения в горшках выглядели чужеродными элементами в этом царстве бетона и стекла, где всё было подчинено строгим линиям. Они тянулись к скудному свету, словно пленники, мечтающие о свободе, но их увядающий вид свидетельствовал лишь о том, что когда-то и они тоже были полны жизни.

Каждый рабочий день был ксерокопией предыдущего, и я чувствовал, как это место высасывает из меня жизнь, превращая в бесцветную тень, призрака. Тик-так. Тик-так. Ещё один день в клетке. Даже заставку на мониторе не поменять.

Перед моим внутренним взором, будто на экране кинотеатра, развернулась захватывающая сцена моего триумфального освобождения. Вот я решительно встаю со стула. Стул с грохотом падает на пол, привлекая внимание всех присутствующих.

Я с холодной, самодовольной улыбкой бросаю директору на стол заявление об уходе, которое заранее написал дома на дорогой, плотной бумаге, желая подчеркнуть важность этого момента.

– Прощайте, дамы и господа, – произношу я решительным тоном.

Вырвавшись наконец-то из добровольного заточения, я ещё не знаю, что ждёт меня впереди, но твёрдо уверен, что это будет лучше, чем всё, что я оставил позади. Я протяжно выдохнул, и этот выдох был похож на освобождение воздушного шарика из рук ребёнка – резиновая оболочка весело фыркает, устремляясь ввысь. Вот оно! Долгожданное право быть свободным, которое снилось мне по ночам, так сладко и притягательно.

– Ты отчёт закончил? – резкий, нетерпеливый голос директора грубо вернул меня к реальности.

Я поднял глаза и увидел его массивную фигуру, неуклюже втиснутую в костюм, явно маловатый для его комплекции. Пуговицы на его пиджаке, казалось, вот-вот отскочат, не выдержав такого напряжения.

Его маленькие глазки беспокойно бегали, стараясь избегать прямого контакта. Я заметил лёгкую красноту на его одутловатом лице и слабый запах перегара, который он, видимо, пытался замаскировать огромным количеством одеколона.

Краем глаза я заметил, как Марина, сидевшая за соседним столом, резко выпрямилась и сделала вид, что полностью погружена в работу. Виктор, наш системный администратор, незаметно закатил глаза и быстро скрылся за огромным монитором. Тишину нарушало лишь приглушённое гудение копировального аппарата в дальнем углу. Почему-то напряглись мышцы шеи и плеч. Во рту пересохло, и я потянулся к кружке с давно остывшим кофе.

Директор нетерпеливо постукивал пальцами по столу, привычно потирая запонку на рукаве. Эта его манера всегда меня раздражала.

– Так что насчёт отчёта? – повторил он, и я заметил, как нервно дёрнулся уголок его рта.

– Ещё пять минут, – покорно, точно затравленный школьник, промямлил я, с тяжёлым вздохом возвращаясь к суровой реальности офисного планктона.

– Ещё пять минут… – с горечью повторил я про себя, осознавая, что это была всего лишь мечта.

«Вот ты сидишь тут, – обратился я к отражению в потухшем экране. – Сидишь, уставившись в эти цифры, будто в них зашифрован сакральный смысл твоей жизни».

«Беги! – кричал каждый нерв. – Беги, пока окончательно не затянуло!»

Но я оставался в плену сомнений, страхов, бесконечного анализа «за» и «против», который, конечно, ни к чему не приведёт.

Я уронил голову на стол. То, что когда-то вселяло оптимизм – карьера, успех, признание – теперь виделось дорогой в тупик унылого прозябания. С щемящей тоской я вспоминал те редкие моменты, когда верил, что мои усилия имеют значение, когда вера в будущее кормила птицу надежды в моей душе.

«Где та птица сейчас? Сдохла, наверное, от голода… Задохнулась в спёртом воздухе офисной рутины».

«И с чего ты взял, что тебя где-то ждут? Кто ты такой, чтобы думать, будто мир расстелет перед тобой красную ковровую дорожку? Уволишься – и что? Вдруг все двери распахнутся? Очнись, Толян! Ты не звезда Голливуда, а винтик в механизме корпоративного гетто».

«Ну, уволюсь я, и что дальше? Фанфары? Овации? Нет, скорее – ледяной душ реальности».

«Сидишь тут, упиваясь собственной мнимой значимостью, – обвинял внутренний прокурор. – Требуешь от мира поклонения, как капризный ребёнок. „Мне все должны!“ Но кто ты такой, чтобы требовать?»

«„Я ведь такой охуенный“, – твердишь ты. – „Я достоин большего, я заслужил! Я… Я… Мне… Ещё…“ Заевшая пластинка самовлюблённости».

«Но реальность приходит, когда мыльный пузырь лопается, и ты остаёшься один на один со своим „охуенным я“. И тут выясняется, что твоё „охуенное я“ не умеет готовить, убирать и платить по счетам».

«Ладно, – произнёс я вслух, поднимая голову. – Пятиминутка самобичевания окончена. Это как фитнес для моего внутреннего мазохиста. Интересно, есть ли скидка для постоянных клиентов?»

5

До похода оставалась неделя. Тёплая летняя ночь окутала город. Мы с Мишей, решили покорить очередную «вершину» городского ландшафта. На этот раз целью нашего «восхождения» – авантюры, затеянной скорее от скуки и желания хоть как-то разбавить однообразные будни, – стала крыша шестнадцатиэтажки на окраине, бетонный Эверест среди джунглей спального района.

– Туда! – воскликнул Миша.

Я поплёлся за ним, не столько поддавшись его энтузиазму, сколько от лени спорить.

– Только давай не ту многоэтажку, где в прошлый раз нас бабка с нижнего этажа ментами пугала, – предупредил я, вспоминая наше предыдущее «приключение», закончившееся позорным бегством.

– Не ссы, на этот раз я нарыл место поинтереснее! – Его тон был настолько торжественным, будто он открыл как минимум врата в затерянный город.

И действительно, место оказалось «интереснее»: дверь на чердак была не заперта и приглашающе поскрипывала на ветру. Мы прошмыгнули внутрь, перешёптываясь, как пара неумелых воришек, хотя красть тут было абсолютно нечего, разве что пару ржавых вёдер да древнюю антенну – артефакты прошлого столетия.

– Тише ты! – шикнул я на Мишу, когда тот, запнувшись о какую-то трубу в темноте, чуть не грохнулся.

Кое-как одолев последний пролёт лестницы, я вывалился на крышу. Миша уже торчал у края, увлечённо щёлкая своим неразлучным фотоаппаратом, пытаясь поймать в объектив ускользающую красоту ночного города.

Ветерок, приятно холодил разгорячённое лицо. Я с наслаждением вдохнул свежий воздух, который казался особенно чистым и вкусным после затхлости подъезда. Прислонившись к вентиляционной трубе, я наблюдал, как Миша носится по крыше в поисках удачного кадра, будто белка, перепившая энергетиков.

– Ну, за что пьём? – спросил он, протягивая мне бутылку, в которой уже осталось не так много нашей «волшебной микстуры».

– За то, чтобы нас в полицию не забрали, – буркнул я, делая солидный глоток.

В этом мире, где каждый сам за себя, где люди, точно атомы, сталкиваются друг с другом в хаотичном броуновском движении, судьба подарила мне друга. Не просто приятеля или собутыльника, а настоящего друга, с которым можно и в поход, и на крышу лезть, и просто молчать, глядя на ночной город. Я – застрявший в собственной раковине моллюск, он – жемчужина, способная сиять несмотря ни на что. Мишка всегда был душой компании, шутник, любимец девушек. Его смех освещал всё вокруг, заряжая позитивом и хорошим настроением.

«Как он это делает? – иногда думал я, наблюдая за ним. – Как ему удаётся так легко общаться, не боясь чужих суждений, быть самим собой в любой ситуации?»

Именно он открыл мне мир за пределами моей скорлупы, в которую я так старательно прятался от всех невзгод и разочарований.

– Толян, пойдём в поход! – сказал он мне однажды. – Тебе нужно проветриться, подышать свежим воздухом, почувствовать вкус настоящей жизни, а не просиживать штаны у компа!

Миша плюхнулся рядом со мной на край вентиляционной шахты, чуть не расплескав остатки напитка. Ночной ветер трепал его волосы, а в глазах плясали отражения городских огней.

– Слушай, Толян, – начал он. – У меня тут идея родилась… Ты же столько фильмов смотришь, сериалы всякие… Может, тебе сценарий накатать? А?

Я хмыкнул, недоверчиво глядя на него и стряхивая пепел. Ночной город раскинулся перед нами, мерцая тысячами огней – символами чужих жизней, чужих историй.

– Сценарий? Ты совсем мозги пропил? Да я в жизни ничего не писал, кроме жалобы на соседа, который по ночам музыку врубает. Да и та на трёх строчках уместилась.

– Ну так начни! – не унимался друг, энергично жестикулируя. – У тебя же башка варит, вон какие сны рассказываешь… Помнишь, тот, про подземный город и людей с часами вместо сердец? Может, в тебе Стивен Кинг дремлет, а ты его будильником мучаешь?

– Скорее уж окочурился от ужаса, если бы мои сны увидел, – заржал я, откидываясь назад и опираясь на локти. – Представляешь его лицо? «Ну на хрен… Нет, ты видел? Видел?»

– Да брось ты, не прибедняйся, – он легонько толкнул меня в плечо, подбадривая. – Просто найди то, что тебя реально цепляет. Вот скажи, что бы ты хотел увидеть в кино? Какую историю?

Звёзд почти не было видно из-за городского освещения, но пара самых ярких всё же пробивалась сквозь световой шум, будто упрямые светлячки, не желающие сдаваться перед натиском цивилизации.

– Даже не знаю, – протянул я, задумчиво потирая подбородок. – Конец света, нашествие инопланетян, эпидемия… Главное, чтобы там была какая-нибудь грудастая красотка, а я такой весь в белом, герой, спасаю мир. И её, конечно, тоже.

– А красотка какая? – усмехнулся Мишка. – Блондинка, брюнетка, рыжая?

– Лучше всех сразу! – мечтательно произнёс я. – Гарем спасённых красоток. Звучит?

– Звучит как начало очень плохой комедии, – Миша закатил глаза. – Ну ладно, а что за напасть такая?

– Вот падла! – выкрикнул я, отряхивая штанину, на которую только что приземлилась белая клякса.

– Голуби-убийцы! Представь: орды мутировавших, свирепых голубей атакуют город, засирают всё вокруг, а я… я создаю супероружие против этих пернатых монстров!

– И что за оружие? Рогатка? – скептически прищурился Миша.

– Нет! Что-то более… технологичное. Например, звуковое оружие, которое действует на их птичьи мозги! – воскликнул я, вдохновляясь собственной идеей. – Или специально обученные боевые кошки! Целая армия кошек-ниндзя!

– А красотка? Она дрессирует кошек-ниндзя? – спросил Миша.

– Она… она орнитолог! – возразил я. – Ведущий специалист по голубям! Она знает их слабые места, их повадки, и мы вместе, объединив наши силы, сражаемся с пернатыми монстрами!

– Ну, звучит эпично. Пиши сценарий, я первым билет в кино куплю!

Уходя под утро, шатаясь от выпитого и борясь со сном, я всё-таки поскользнулся на какой-то дряни, валявшейся на крыше. Резкая боль в затылке и тревожный голос Мишки вырвали меня из этого забытья:

– Эй, Толян! Живой?

Я с трудом разлепил веки, пытаясь сфокусировать расплывчатый взгляд.

– Вроде жив, – промямлил я, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота.

– Фух… Ну и напугал же ты меня! – сказал Миша, помогая мне встать. – Поздравляю, первая сцена готова! Падение, темнота… Ну а дальше… сам думай!