скачать книгу бесплатно
БЕ. МАМА У НАС ЕСТЬ МАЛЬЧИК
ГРИША ОН РАЗБИЛ СТЕКЛО
ИСТЁКЛА, БЫЛИ У МЕНЯ НАКОЙКЕ.
МАМА ПОЗВОНИТЬ МНЕ
НЕРАЗРЕША ЭТО ТОЧНО, НО
МОЖЕТ Я САМ НЕЗОМЕТНО
ПОЗВОНЮ ТЕБЕ. МАМА
ПРЕНЕСИ МНЕ В ПОДАРАКЕ
ЖУВАЧКУ. ДЕЛА ПЛОХО КОГДА
ТЁТЕНЬКА ПЛОХАЯ МЫ
ПОЧТИ ВСЁ, ВРЕМЯ, ЛЕЖ-
ЫМ В ПОСЬТЕЛЯХ. МАМА
ЛАЖЫМСЯ! МЫ КОГДА
ТЁТЕНЬКА ПЛОХАЯ МЫ
ЛАЖЫМСЯ, ПРЯМО ПОСЛЕ
УЖЫНА. АКОГДА, ДОБРАЯ
ОНА ЕЩЁ ДАЖЕ РАЗР-
ЕШАЕТ СМОТРЕТЬ В ИГР-
ОВОЙ ТЕЛЕВИЗОР
***
МАМА И ПАПА ЗДРАВСТВУ-
ЙТЕ. МАМА КУПИ МНЕ
ЖУВАЧКУ. МАМА МНЕ
ДАВАЛИ ПРОГЛАТЫВАТЬ
ТРУБОЧКУ. МАМА АЛА
ИВАНОВНА ГОВОРИЛА ШТО
ТРУБОЧКА ТНКОЯ! А ОНА
ВОТ – ТАКОЙ ТОЛЩЕНЫ.
ТОКО ЕЁ НЕВСЮ ТАЛК-
АЮТ ВРОТ ШТБ. ПОТОМ
ВЫТАЩИТЬ. ЦЭЛУЮ
РОМА
***
МАМОЧКА, ЗДРАВСТВУЙ
БОЛШОЕ ТЕБЕ СПОСИБО
ЗА, ПОДАРКИ. ОЧЕНЬ ВКУСТНЫЕ
ТВОИ, ПОДАРКИ МАМА ПОЖА-
ЛУСТА, НЕЗАБЫВАЙ, МЕНЯ
ПОТАМУШТА, Я, ТЕБЯ, НЕКОГДА
НЕКОГДА! НЕЗАБЫВАЮ
МАМОЧКА Я НЕХОЧУ ПЕРЕХ-
ОДИТЬ, ВДРУГУЮ! ПОЛАТУ
МЕНЯ НЕПЕРЕВЕДУТ
ОЧЕН, БЛОГОДОРЮ, ЗА ПОД-
АРКИ. МА-
МА В. ОКНО НЕЧЕГО, НЕВИД-
НО. ТАКШТО НЕСМАТРИ
ПЕРЕВЕРНИ ЛЕСТОК
КОГДА, ПРЕДЁЖ, С ПОДАРК-
ОМ ПРОСИ, У, ВРОЧА ЧТОБ
ПРЕШЛА, КОМНЕ ЗА ПЕСЬ-
МОМ НЕВ КОКУЮ НЕБУДЬ
ПОЛАТУ, А В, 6 ПОЛАТУ
ЗАПОМНИ ШТО Я В. 6
ПОЛАТУ, ОЧЕНЬ ХОЧУ ДАМОЙ
ЦЕЛУЮ РОМА
***
Сколько мне было? Лет пять-шесть, судя по тексту. Хроника больничного времени началась.
И «Палата №6» – как точно. Со всеми атрибутами: «плохо», «плачу», «не сплю», «дрожу», «жду», «очень хочу домой»; но «не разрешают», «не отпускают», что-то дают, держат, лечат, заставляют, обманывают – все по классику: насилие и жертва, человек и система, сила и слабость, страх и страсть.
Могли и побить, наверное, и, хотя физического насилия я тогда избежал, – вербальное помню точно.
Моя дизентерия, кроме глотания «трубочки» (т.е. гастроэндоскопии), обязывала к прохождению еще одной малоприятной процедуры; после нее, как меня заблаговременно предупредили, надо срочно бежать в туалет. Я успел, но к такому напору… оказался не готов. Пострадали не только пол и стены, но, кажется, даже потолок. Уборщица пришла в неописуемую ярость и в ее выражении не стеснялась.
Потом я пытался прятаться от нее до самого конца моего пребывания в больнице.
Но не только уборщицу – мне удалось поразить и врачей. Это случилось, когда я сам решил сыграть во врача и накормил таблетками всю нашу шестую палату. «Поразительным» было даже не то, что мне удалось где-то что-то взять и раздать незаметно для взрослых (к счастью, это оказались какие-то безвредные «витаминки»), но то, что абсолютно все больные, включая самых мелких крикунов, безропотно приняли мое «лекарство».
Ну а «разобрать» градусник, чтобы посмотреть, что там серебрится у него внутри (а потом забавными мягкими шариками раскатывается по кровати) – это просто здоровое детское любопытство. Парня давно пора выписывать; как они этого не понимают?..
Страх и ненависть
Почему-то на этот раз я точно знаю, что мне было четыре. И вполне уверен, что физического наказания мне избежать не удалось. Вообще, возможно, именно в тот год я по-настоящему научился бояться…
Мы идем с мамой в магазин, закрытый «Военторг», на территории ракетной части. Она заходит, я остаюсь снаружи вместе с другими детьми, играющими в ожидании своих мам. Идет военный и перед входом изящным щелчком отбрасывает горящую сигарету. Я мгновенно подхватываю ее и тут же в окружении восхищенных зрителей делаю огромную затяжку. О!!!..
Восторг в глазах зрителей сменяется ужасом, мои – лезут из орбит, я задыхаюсь, кашляю, чуть не падаю – вся эта сцена занимает секунды.
А мама уже здесь, но вне себя: ее трясет – сначала от страха, наверное, потом от гнева, – и теперь она в ярости. Через пустую витрину она видела все. У нее еще нет слов; она просто хватает меня за руку, и мы бежим домой.
Там я наказан и слегка бит, но, видимо, все еще в шоке от пережитого; и экзекуция не производит на меня особого впечатления.
– Будешь еще?
– Не бу-у-ду, – вполне искренне, сквозь слезы…
К шести я научился пускать дым, не кашляя и не задыхаясь, но глубоко не затягивался – курил «не в себя», как мы тогда говорили.
Праздник непослушания
Самое яркое детсадовское воспоминание примерно того же периода – про то, как я из него убежал. Детский сад – это, конечно, не совсем психбольница, но давления и принуждения в нем хватало. И, в отличие от героев чеховской «Палаты», один из которых, насколько я помню, смирился с ролью жертвы, а у другого не хватило сил для противостояния окружению, однажды я взбунтовался. И сил у меня хватило, чтобы в неудержимом гневе вырваться из рук воспитательницы, выскочить за ворота и рвануть…
Как я бежал! Я летел, опьяненный свободой, и это чувство запомнил навсегда.
Конечно, далеко убежать мне не дали, но вкус освобождения я ощутить успел и почувствовал, пусть и не вполне осознанно, что окружению – воспитателям (власти, социуму) – можно сопротивляться и можно даже «победить» его на какое-то время.
Тот бунт был уже не первым и, конечно, не последним: «праздник непослушания» только начинался.
– Так ты будешь слушаться? – сколько раз слышал я этот вопрос?
– Буду, – отвечал я, отворачиваясь и глядя в сторону…
Так, постепенно и незаметно, я отказался «слушаться» других, но одновременно и самого себя я тоже потихоньку переставал слышать.
Дух сопротивления
А вот победить боль мне тогда так и не удалось.
Каждую весну и лето я жестоко страдал от непонятного «конъюнктивита». Проснувшийся во мне «дух противоречия» побуждал сопротивляться и бороться с ним изо всех сил. Гнев сменялся отчаянием, отчаяние – яростью.
Однажды, полностью потеряв голову, я помню (и, значит, все-таки не совсем «полностью»), как выбегаю из квартиры во двор, задираю в небо свои красные, воспаленные, больные глаза – кулачки сжаты – и взвываю изо всей мочи: «Не могу – у – у – у!..»
Чего здесь было больше? Гневный укор и отчаянная мольба слились в этом «у – у – у…»
***
Боль естественна, природна, нормальна – полагаю я сегодня. Бороться с ней бессмысленно и бесполезно: она приходит и уходит сама. (В отличие от искусственного человеческого страдания, которое можно раскручивать бесконечно.) Но не думаю, что смог бы объяснить это страдающему шестилетнему ребенку. До некоторых вещей доходишь не сразу и только на собственном опыте.
Поэтому уроки боли и страдания продолжаются, возвращаясь иногда странными циклами. Номера и обстановка «палат» меняются – атрибуты те же.
А мой конъюнктивит прошел тогда, как обычно, к середине осени. Но на этот раз, как потом оказалось, – навсегда. Врачи были правы: «Возрастное».
Глава третья
Палатная школа: открытые уроки
Мы создаем себе набор привычек для удовлетворения собственного эго. Для одних удовлетворение включает в себя наслаждение; для других – людей невротического склада – это подразумевает боль.
Рам Дасс. Путь пробуждения
I
Классика
Уже не помню, что хотели от меня воспитатели тогда, в детском саду. Главное – я этого не хотел, и делать не стал. А вот через двадцать пять лет пойти на открытую конфронтацию с начальством я уже не решился – и не в первый раз.
Уступил мягкому давлению и записался-таки на преподавательские курсы, хотя работы хватало и дополнительной нагрузки жутко не хотелось. Нас обучали, как принимать только что введенный ЕГЭ.
Однако потрудиться на приеме нового экзамена мне не довелось. Зато опять пришлось глотать «трубочку», доставить хлопот больничной уборщице (и клизма вроде бы тоже была)…
Две недели постоянных ноющих болей в области желудка не оставили никакого шанса отвертеться. И 30 апреля, заплатив положенную сумму и пройдя через всю несложную, но неприятную процедуру, я услышал примерно следующее: «Да, есть гастрит. Очень распространенное заболевание, ничего страшного, соблюдайте диету…»
