Месяц оставленных

Загораживала вход в конюшню пара рослых парней недружелюбного вида, дельцы страха, братья-вышибалы Бивень и Клык. Как их звали в действительности, никто не знал. Они стояли плечом к плечу, создав живую изгородь перед Триумвиратом барыг – дельцами мест. Дубинка Бивня пряталась в тени за ним, своё же копьё Клык прятал на привязи за спиной, дожидаясь подходящего момента. Ларт энергично размахивал руками, не забывая указывать на стоящих сзади Адаэля и Исе в качестве его личной стражи. Женщина недовольно фыркала, когда пухлые пальцы верданца касались её чёрного водопада волос. Адаэль пребывал в отличном расположении духа и незаметно хихикал всякий раз, как Ларт чуть ли не подпрыгивал на месте, силясь вбить в головы братьям свою правоту.

Котори описала дугу по тени и выплыла рядом с приятелем, слабо толкнув того в плечо.

– Та же песня? – прошептала она. – Хочет видеть Дельца? Неугомонный старикашка. Составлю компанию?

Парень ухмыльнулся, подняв правый уголок рта, заметный с места Котори. Исе тоже расслышала слова тени и потянулась к пояснице, но, заметив знакомую девушку, лишь сжала кулак за спиной, призывая к порядку. Она разжала указательный и средний пальцы, выпрямила их и дважды согнула. Жест, означающий согласие.

Ларт не унялся бы и через пару часов, если бы из открытого сверху окна не донёсся успокаивающий баритон:

– Пропустите их.

Братья синхронно задрали головы, переглянулись и, пожав плечами, отступили от входа. Клык потянул на себя правую створку двери, та тяжело распахнулась, и внутреннее освещение на секунду ослепило входящих. Ларт любезно пропустил вперёд решительную воительницу и нырнул следом, оставляя за спиной Адаэля. Несмотря на молодой возраст, парень заключал не меньше сделок, чем псевдогерцог, но последнему этого было явно недостаточно, чтобы принять юнца в круг избранных. Делец Мулоса учтиво пропустил Котори и закрыл за собой дверь, оставив снаружи недоумевающих братьев, переминающихся с ноги на ногу с того момента, как услышали прямой приказ самого Дельца.

Конюшня не более чем на десять голов внутри таковой и оставалась. Разве что была чище. Стены перекрасили в мягко-багряный, любой мог привнести в декор частичку себя, поэтому стены пестрели набросками разной степени мастерства: от нескладных коней с тремя ногами до витиеватых растений, не существующих в этом скромном мире. На крючках и кронштейнах до сих пор висели недоуздки и чомбуры, хотя точно более трёх лет здесь не стояли лошади. В денниках высились тюки сена, на которых спало большинство дельцов. Сейчас там разразилась драма: миниатюрный Олли выигрывал в покер у крупного Вакена, выделявшегося краснотой лица даже на фоне похожих по оттенку стен. Когда Олли поднял глаза на вошедших, Котори украдкой покачала головой, призывая мальца пасануть.

Амуничник, место которого занял склад ценных документов и предметов обмена, запирали на ночь. Ключ от секретов доверяли только Уиллу. В глубине конюшни стояла праздная болтовня, мешавшаяся с робким смехом и диким гоготом. Котори слегка позавидовала способности этих ребят сохранять энергию до самого вечера. У неё самой подкашивались ноги и болела голова, а от долгих часов без костюма и маломальского фильтра чесалось горло.

Справа от входной двери притягательно скрипнула от сквозняка деревянная дверь, ведущая на второй этаж, в рабочее пространство Дельца. Исе и Ларт уже достигли конца лестницы и теперь, скорее всего, по настоянию урданки ждали Адаэля со спутницей.

Котори прошла половину лестницы и замерла на площадке перед дальнейшим подъёмом. Спустя всего десяток ступеней сердце забилось о рёбра, точно гордая птица за прутьями ненавистной решётки. Если у сердца существовали крылья, то их черёд нести её остаток ступеней вверх. В мыслях всплыли прекрасные иссиня-чёрные крылья Литы, связывающей святой. Котори сделала пару шагов, прочувствовала расстояние между ступенями и, закрыв глаза, занесла ногу. И ещё раз. Пока невидимые крылья не позволили ей достигнуть казавшейся бесконечной лестницы.

Коридор на втором этаже окаймлялся вереницей однотипных, но непременно закрытых дверей, последняя из которых распахнулась, стоило гостям завершить подъём. Ларт и Исе остановились напротив и жестом приказали нерасторопной парочке подойти.

Котори видела его впервые. Статный, стильный, сошедший с самых смелых иллюстраций в романах. Бело-чёрный костюм-тройка в широкую вертикальную полоску. Аспидные волосы зачёсаны назад и сдобрены литрами лака. Сладостно звонкий голос расхваливал настойчивость гостей в вопросе встречи с ним. Она едва сдержала смешок. Адаэль толкнул её локтем. Когда девушка оторвалась от чванливого индюка в затасканном костюме – который тот непонятно где раздобыл, – и перевела взгляд на приятеля, то заметила, как он заговорщицки ей подмигнул и скривил рот в едкой улыбке. Мол, смотри и запоминай этого шута, будет, что рассказать ребятам.

– Герцог так и лелеет мечту об отделении? – спросила Котори, когда переговоры подошли к ничему не обязывающему концу. Они с Адаэлем успели облачиться в защитные костюмы и теперь приютились на подоконнике в её комнате. – От такого количества воды в его речах я чуть не захлебнулась.

– Одно дело – нашёптывать дельцам историй о смене работодателя, а другое – натолкнуться на самого Дельца, которого-то видели единицы. – Адаэль накручивал хвост шейного платка на указательный палец. Несмотря на поздний час, он выглядел живее обычного, а глаза километр за километром пожирали фавелы у самой кромки горизонта. – Кого бы ты поддержала в случае борьбы за власть: Дельца или Триумвират?

– Никого. Если я сделаю неверную ставку, кто-то из вас лишит меня работы и дома. – Она замолчала, обдумывая, стоит ли дополнить мысль, и через минуту продолжила: – И так думают многие.

– Я могу устроить тебя своим секретарём. Если мы выиграем. – Это подразумевалось как рядовая шутка, но он так и не улыбнулся, продолжив рассматривать пустынные просторы.

Искривлённый осколок упирался в керамический подоконник и оставлял памятные царапины всякий раз, как Адаэль шевелился, вдыхал или выписывал изгибы послушным уголком платка.

– Утром тебе нужно отправиться в Скульд. Стоит попросить их о небольшом вливании средств для расширения нашего города. Пришло время для роста. У них больше развиты технологии. – Он наконец повернулся к ней лицом. В темноте его непоседливые волосы и печальные карие глаза отливали чернотой. – В их распоряжении широкий спектр знаний, в отличие от Уилла.

Адаэль, может, и хотел обеспечить её выздоровление, но от упоминания доктора в контексте его возможной некомпетентности внутренности затопило злостью. Уилл делал, что мог, иногда даже больше. Если его раскочегаренному медициной уму не давалось лечение, то его не существовало вовсе.

Пока Котори подбирала ответ, чёрная полоска горизонта вспыхнула воинственно-алым, а воздух заклубился неестественно пёстрыми вихрями, тянущими свои отростки к городу. В подступающем страхе она бросила взгляд налево, где в десятках километров находилась граница с Урдой, откуда раздавалось зверино-механическое гудение. Тёмный строй фигур, на секунду озарившийся лучом прожектора, маршировал, приближаясь к Мулосу с другой стороны.

Её мать всегда говорила, что войны начинаются с закрытых ставней. Тогда Котори вечно её поправляла, ведь есть лишь теория разбитых окон. Какое отношение оконная рама, стеклопакет или подоконник имели к войне? Но мать настаивала на своём. Закрытые ставни. Вот, как всё начинается.

Глава 2. Лэс. Переворот без точки опоры

Она выкрала начерченную нетвёрдой рукой карту и сбежала, точнее, отделилась от группы, продвигавшейся в глубь Мулоса, куда ей пока не следовало торопиться, ведь вся жизнь концентрировалась в торговом районе. Стоило начать оттуда, если требовалась информация, услуги и незапротоколированные покупки. За самодурство можно запросто потерять место в университете, лишиться крошечной прибавки к окладу, столь необходимой, чтобы и дальше поддерживать отца, пока он спускает деньги на мистические предприятия без малейшей отдачи. Но её цель важнее. В это нужно верить.

Выросшие из бесплодной почвы высотки напоминали благородные обелиски, искусно высеченные из чернеющего гранита и призванные подчеркнуть величие своего местоположения. Слой въевшейся пыли на каменной кладке слегка сбивал романтический флёр. Причудливое сочетание разрухи и технологий. Судя по налёту грязи и отсутствию густой растительности, Урда пока не успела развернуть оросительную программу, направленную на возвращение обеднённой почве былой силы. Нейтральный статус Мулоса осложнял разработку обширных территорий и приведение их в надлежащий вид.

На обменник указывал хвост очереди, огибающий миниатюрный фонтан с бьющей ржавой водой. Лэс пристроилась в конец, за высоким рыжим пареньком, жонглирующим булыжниками, причём весьма умело. Она чуть высунулась из-за его широкой спины, чтобы добиться лучшего обзора ловких рук. Трубки костюма вдоль боков неприятно натянулись, сместив за собой клапаны в кишечнике. Лэс схватилась за правый бок и едва не завалилась на объект наблюдения.

Парень, точно с вышки, опустил на неё грязно-зелёные глаза с вкраплениями коричневого турмалина. Его густые рыжие локоны спадали на влажное лицо, заключая черты в мудрёную сеть без чётких ячеек. Здоровяк сместился назад на полшага и вытянул вперёд локоть, предлагая Лэс точку опоры. Землю ей, конечно, переворачивать не доведётся, но из раскоряченного положения выйти тоже бы не мешало7.

– Какой метод научения Вы использовали, чтобы освоить этот трюк? – Выпрямившись, она кивнула на ровную стопку булыжников в правой руке парня. – Викарное8?

Незнакомец принялся изучать гладкую поверхность камней, не понимая, о чём именно его спросили. Большим пальцем он потёр нижний булыжник, оставив на нём влажный след. Верхний камень в стопке едва не соскользнул, когда парень согнулся пополам, чтобы разглядеть свой реквизит сбоку.

– Подбросил раз – уронил. Два – поймал головой. Три – ухватил рукой. Никакого метода, – рассудил юный жонглёр, выпрямившись горделивой струной перед девушкой.

– Метод проб и ошибок. Как голодный голубь9. – Лэс склонила голову и внесла мысленную заметку в журнал наблюдений, проявляющийся в воздухе всякий раз, когда заходила речь о науке, экспериментах и опытах.

На лбу парня пролёг Таурский тракт, точнее, его самый изрезанный участок от ущелья Дук до озера Лаон, труднопроходимый, предательски узкий и смертоносный. Брови нависли глыбами сланца, прорвавшимися на поверхность из глубины породы. Зелень глаз блеснула звериной яростью волка, загнавшего добычу на тот самый тракт, откуда лишь один путь прост – вниз, до самого дна стремительной реки Карауд.

Вместо тактического отступления Лэс шагнула вперёд, параллельно выуживая из свисающего с плеча рюкзака потёртый синеватый учебник с истлевшими краями обложки.

– Дело в том, что я недавно открыла для себя пару психологических концепций. Научение в том числе. Прошу. – Она протянула раскрасневшемуся парню своё маленькое сокровище, откопанное в отнюдь не профильной библиотеке.

Рыжеволосый великан замешкался, опустив непонимающий взгляд на толстый томик в золотом отливающей перчатке костюма. Глаза его сузились до тонких каллиграфических чёрточек, виртуозно выведенных мастером своего дела. Он коснулся указательным пальцем левой руки шершавой синевы обложки и провёл грязным ногтем под серыми, частично стёршимися завитками букв.

– Т-е-о-р-и-и, – мучительно произнёс он, и по лбу его заструились ручейки пота, столкнувшиеся с кудрявыми бровями. Не в силах более выносить пытку буквами, он отвернулся и снова принялся подбрасывать успокаивающие валуны, приятные пальцам, знакомые сердцу. – Плохо читаю, – через время добавил парень.

До Урды доходили слухи о застарелых обычаях Мулоса, где до сих пор сотни могли бы ежедневно умирать от холеры, если бы она продолжала существовать. Хоть какой-то толк от хомимицетина имелся. Обездоленные дети не умели даже читать. Удивительно, что этот в принципе узнал книгу и не бросил бесценный экземпляр в ядовитый фонтан – пульсирующее больное сердце Мулоса.

– Здесь не принято знакомиться? – ровным тоном уточнила Лэс. Не хотелось бы попасть в неловкую ситуацию в диком городе, полном незнакомцев.

– Вакен, – огрызнулся парень, приподнимаясь на носочках, чтобы разглядеть очередь.

– Очень приятно, Лэс. Мне нужна кое-какая информация. Не подскажите, как её купить?

Кустистые брови парня асинхронно заплясали, когда он снова обратил взгляд к Лэс. Неужели слишком прямо? Мулосский язык прямой, конкретный. Эти люди не терпят долгих ухаживаний и пустой болтовни. Язык торговли. Язык сделок. Нечего тратить жизнь на поиск верных подходов, если ответ и так вертится на кончике языка – только успей схватить. Так почему же великан смущён, удивлён, растерян? Потому что знает, что не может помочь, что подобное вне его компетенции, и теперь он раздумывает, стоит ли подсказать правильного человека для её просьбы.

– Любезный Вакен. Я подарю Вам время. Можете идти, я отстою очередь за Вас и куплю всё, что требуется, за свой счёт, если соблаговолите сообщить, к кому мне следует обратиться.

Он не раздумывал. Точный рычаг для мулосцев – время. Предложи им лишний час, и они продадут кровные два.

Нырнув в карман, он извлёк смятый листок – список покупок, – выведенный неаккуратным женским почерком. Буквы отливали тёмно-жёлтым, как закатное солнце в морозный вечер, все согласные страдали от мрачноватого синего напыления. Вакен не тратил время и слова и удалился быстрее вихря пылевой бури, скользящей по поверхности молчаливого Мулоса, земель, что за пределами торгового района.

Спустя пару часов ей удалось лицезреть знаменитые обменники изнутри. Неприметное снаружи здание внутри было отделано чередующимися стеклом и железом. Невесомый стеклянный потолок уходил на пять метров вверх. Зеркальная поверхность создавала ощущение призрачной реальности, до которой не хватало сил дотянуться. В центре зала – под самой высокой частью потолка, откуда свисала грациозная хрустальная люстра, выгодно переливающаяся в лучах скрытых софитов – расцветали торговые аппараты – Завади, дар, как прозвали их в Урде. На экране резвились мириады разноцветных букв: бордово-ягодная реклама, гнильно-чёрные выгодные предложения, заполонившие большую часть видимого пространства, нежно-небесная поисковая строка, мерцавшая в уголке.

Несмотря на регулярное обслуживание, приборы давали сбои после многочасовых пререканий с неумелыми клиентами. Колдовство портного, добавившего сенсорные вставки на пальцах, усталый прибор во внимание не принял. Лэс отсоединила мягкие силиконовые перчатки с золотистым отсветом и помедлила, прежде чем коснулась гладкой поверхности многократно использованного за сегодня дисплея. В зеркале сверху девушка обнажила ладонь одновременно с ней. Её пальцы рассекали волнистые границы между двумя цветами, пятна коричневого рассыпались по тыльной стороне, напоминая безобразные шрамы оспы. Незнакомка из того, другого мира, повернула ладонь, на которой пестрела своеобразная карта, бессистемная непрерывная смена цветов, перетекание бледно-телесного в насыщенно коричневый, чередование двух культур, обречённое никогда не слиться воедино. Кулак сжался, точно выдавливая лишний цвет. Какой именно они обе не знали. Ничего не вышло. Незнакомка отвернулась: впереди много дел – не стоило ей мешать.

Лэс работала так быстро, как только могла, лишь бы скорее вернуться в обволакивающую силиконовую перчатку, скрывающую рябящее в глазах сочетание цветов. Добавив к запросу список Вакена, она сделала заказ и уступила Завади следующему покупателю.

Получение товара осуществлялось в отделанных разными металлами секторах. Пласты алюминия обрамляли пункт выдачи продуктов питания, спектр которых выходил за пределы рядовой еды. Так мимо Лэс юркнул мужчина с мешком щупалец гигантского кальмара – вида, представителей которого осталось в мире не более пары сотен. Хромированная арка и выстланный плёнкой оксида хрома II пол символизировали промышленные и строительные товары: сплавы, стекло и дерево, всё реже встречающееся на рынке из-за банального израсходования – полноценных лесов не осталось ещё несколько лет назад, а темпы роста модифицированных пород не поспевали за нуждами. Медный блеск выделял пункт выдачи товаров для электроники: провода, схемы, платы. Платиновый холодный ореол окружал проданные украшения, предметы искусства, дизайнерские новинки. Серебряная пыль на стенах выдавала место, где главенствует мода. Стильные наряды, благородные ткани и изощрённые шляпки в форме вымирающих животных, гигантских кальмаров в том числе. Золотом обшили пункт выдачи запасных частей для костюмов, но окно пустовало, поскольку товары этой категории были отмечены в аппаратах как распроданные. Постамент из нержавеющей стали повторил судьбу золотого собрата, и по выделенной под отдел площади гулял печальный ветер запустения. На железный отдел сваливали всё, что не подходило ни под одну категорию, включая лекарства.

Кто бы мог подумать, что три противоборствующие страны сливаются в непрерывном потоке товаров, несмотря на разногласия. Только здесь урданка с верданскими корнями могла приобрести книги на истинно скульданском языке. Томик рассказов, вероятно, прошёл через множество рук и нелегальных течений, прежде чем оказаться в надёжных перчатках, ведь помочь добыть товары из закрытой страны могла только роковая случайность.

Hadithi za kinabii za Unita. Пророческие рассказы Униты. Выходя из обменника, Лэс матерински погладила обложку, перед тем как спрятать драгоценность в рюкзак. Около ржавого фонтана её уже ожидал рыжий великан в компании лишь немного уступающего ему в росте парня с растрёпанными волосами и засаленным платком на шее. Руки он спрятал за спиной.

Лэс протянула Вакену холщовую сумку, забитую материальным эквивалентом его списка покупок. Кому бы он ни намеревался отнести добрый десяток передовых микросхем, тяжёлые непроницаемые шторы и несколько редких книг, загадочная девушка стоила того, чтобы с ней повидаться.

Вакен с товарищем обменялись парой фраз на грязном мулосском, полном просторечий и исковерканных, разорванных и собранных вновь под разными неправильными углами слов. Лэс не вынесла оскорбления и скривилась, не пряча неудовольствие.

– Вы хотите купить информацию, – нехотя оттянув правый угол губ вверх, чётко произнёс незнакомец без малейшего акцента и ухода в язык улиц, воров и бандитов. – Вакену требуется доставить посылку. Дальнейший путь Вы пройдёте со мной, миледи.

Щёки Лэс под костюмом вспыхнули, едва она услышала столь деликатное обращение в нецивилизованном городе. Великая E. coli, оставалось надеяться, что золотистые блики маски скрыли её смущение. В костюм хлынул прохладный ветерок романтизма и средневековой аутентичности. Незнакомец с платком на шее – а ныне самый галантный из возможных кавалер – подал ей предплечье, чтобы сцепить их руки в крепком, но нежном узле. Лэс без раздумий откликнулась на зов, но сразу же отдёрнула руку, когда на лице парня отпечаталось искреннее непонимание, правда, быстро сменившееся игривым выражением.

– Давно не общался с урданцами. Значит, такие сейчас веяния?

Внутренне Лэс выдохнула с силой косатки: её выходка списана на диковинные обычаи страны, откуда родом её знания и навыки. Между тем стало чуть обидно, что незнакомец перевёл всё в шутку. А она ещё мечтала об изысканном воспитании местных.

– Позвольте Ваш рюкзак. – Он протянул на сей раз раскрытую ладонь с грубыми пальцами, видавшими тяжёлый ручной труд, характерный для региона.

По дороге к неведомому пункту назначения парень представился, чем немало удивил использованной формулировкой. «Позвольте представиться. Лусо», – вежливо объявил он, когда они двигались по глухому переулку в жилой части города.

Над головой от здания к зданию тянулись самодельные трубы-доставщики, призванные связать отдельные жилые площади друг с другом. Обычно подобное изобретение требовалось завсегдатаям Мулоса, коих было немного. Кроме неких дельцов, никто подолгу не задерживался на брошенной земле, хотя ряд урданских торговцев и послов, как она слышала, оборудовал на нейтральной территории поместья. Ходили немыслимые слухи о том, что недобросовестные предприниматели переносили бизнес на неподконтрольную ни одному члену Большой тройки территорию, где не существовало регулирующих законов, запрета рабства, сковывающих податей и безмерных налогов на производство и прибыль. Без цепей они, должно быть, превращались в тиранов. Наверняка она не знала, ведь о слухах нельзя размышлять всерьёз, для них не найти фактов и подоплёки. Они безмолвные призраки, потерявшие связь с реальностью, но временами визжащие откровенную ложь. Так сказал ей отец, когда их сосед в очередной раз пожаловался Лэс на звуки ссоры, доносящиеся из их дома. Тогда девушка проводила часы на парах, а отец должен был отрабатывать непомерные аппетиты на Мдайве, специальной службе для должников, игроков и мошенников, призванной вернуть потраченное обществу. Вероятно, до Мдайвы он доходил не всегда.

Переулок рассекла выросшая из ниоткуда кирпичная стена, преграждавшая дальнейший путь. В своих мыслях об отце Лэс перестала отмечать ориентиры для обратной дороги, сосредоточившись на отстранённых вещах. Благо Лусо не скрылся из виду и держался на всём пути в метре перед девушкой, указывая направление.

Перед стеной выступал узкий в диаметре люк, в который, вероятно, сложно втиснуться любому, кроме ребёнка. Парень дёрнул ручку на себя, обнажив гнилую верёвочную лестницу, спускающуюся во тьму. Порывы ветра снизу раскачивали хлипкую конструкцию. Глаза Лэс без спроса устремились в бездну, но тело шагнуло назад, не почувствовав ничего сколько-нибудь живого и тёплого внизу. Нет уж, туда ей спуск заказан. Не сегодня. Никогда. Тем более костюм не позволит. Изящные линии силиконового покрытия при соприкосновении с шершавыми ржавыми стенами мигом покроются слоем местной грязи, а выступающие с боков пищеварительные трубки легко порвутся, открыв путь к кишечнику, не перекрытому клапанами.

Её спутник терпеливо ждал, но то лишь иллюзия. На нейтральных территориях не принято медлить в решениях, а заинтересованной стороной сейчас, увы, выступала Лэс. Этот проныра едва ли потеряет много денег, если упустит нерасторопного клиента, ведь в освободившееся время он найдёт ещё троих.

Если и спускаться в ад, то при параде. Костюм она не снимет. Прорезиненная подошва ступила на подгнившее от постоянной влажности дерево и в тот же миг соскользнула, целиком утягивая за собой Лэс. Судорожно хватаясь за промокшие верёвочные опоры, она съехала в темноту, звонко приземлившись в лужу. Лестница продолжала припадочный пляс, и через секунду рядом оказался Лусо, ловко избежавший водного представления.

Помещение насчитывало не больше двадцати квадратных метров и освещалось растянувшейся вдоль длинной стены лампой нежно-песочного цвета, под которой громоздился дубовый стол прошлого столетия с резными ножками и тщательно затёртой монограммой, от которой остались лишь лозы, окаймляющие некогда слияние букв. Противоположная стена давила с трудом закрывающимся книжным шкафом, рядом с которым покачивались от сквозняка стопки документации, прилежно сложенной в неприметные папки. Металлические выгнутые стены образовывали подобие батискафа, переоборудованного под отдающий странным уютом кабинет. В тёмном углу комнаты мерцали зелёные воды аквариума с флуоресцентной водой, рассекаемой пёстрыми рыбками противоестественного окраса. Сверху угрожающе спускалась вентиляционная труба – шириной не меньше входа, и потому предусмотрительно заваренная крепкой решёткой. Вдоль стен тонкой, едва заметной сеткой натянулся фильтр, поблёскивающий в толиках дневного света, добирающихся до глубин бункера.

Лусо облокотился на угол стола и предложил гостье занять единственное сидячее место – кресло хозяина деревянного шедевра, под самой лампой.

– Могу я взглянуть на несколько личных дел? – указала Лэс на разрывающийся от напряжения книжный шкаф напротив. – За выставленную Вами цену, разумеется.

– За подобного рода информацию положены не менее ценные данные. Слухи о планах и разработках Урды меня вполне устроят, – с наигранной вальяжностью произнёс делец.

– У меня нет таких сведений, но я могу предложить Вам место в моей стране. Если всё обернётся удачно, Кабинет обеспечит Вас кровом и безбедным существованием, пока очередная напасть не выкосит Вас вместе с остальным человечеством.

Лусо довольно фыркнул. Разряжать обстановку в принципе не требовалось: парень казался приятным собеседником с умело подобранным для делового человека образом.

– Чьи именно личные дела интересуют миледи?

– Четверо учёных, работавших над проектом «Superior»: Патриция Хейл, Леонард Коммер, Вейгела Андерс и Зук Шамиссо, – без заминки проговорила она каждое имя, стараясь скрыть волнение.