Тень Тхэурда: шёпот из глубин

Пока девушка сосредоточенно подгоняла одеяло под рост малыша, уложив его прямо по центру, за голую кожу лодыжки ухватились, крепко сжав костлявыми пальцами. Рэя шарахнулась в сторону и упала. Ладони неудачно скользнули по щепкам, валяющимся на полу. Она совершенно не хотела оборачиваться, встречаться взглядом с тем существом, о существовании которого уже почти позабыла, и даже кряхтение и непрерывный шорох удавалось полностью игнорировать.

– Ты так и будешь следовать за мной? – судорожно прошептала девушка, все же взглянув на Пустышку. – Нельзя тебя здесь оставлять. Если… – вдруг застрявший в горле ком с трудом удалось проглотить. – Если увидят… Нет, никто не должен увидеть. Но я не смогу нести Сти-Сэ и тащить тебя.

Рэя расцепила пальцы существа, оно даже не сопротивлялось. Ладони неприятно саднило – требовалось промыть свежие раны. И только сейчас Рэя обратила внимание, что обожженные запястья ничем не скованы. Она легонько коснулась шеи, уловив лишь взбухшие мелкие волдыри да неприятную липкость. Оковы Двуда исчезли, видимо не пережили выброса Темной энергии, сгорев дотла.

Недолго думая, Рэя вывела в воздухе привычное созвездие Камнееда прямо над спящим малышом. Щит тревожно мерцал, но держался, и девушка надеялась, что заклинание продержаться до ее возвращения. Сти-Сэ точно проспит долго – каплей темной сущности удалось успокоить встревоженный разум ребенка и погрузить в крепкий сон.

– Ну что же. – с этими словами Рэя ухватилась за запястья Пустышки и потащила в сторону выхода. Существо никак не выказывало сопротивление, только хрипело да хватало ртом воздух. Видимо, дыхательные пути у этих существ были непригодны для полноценного существования.

Снаружи оказалось холодно. Покрасневшие пальца ног уже начало покалывать, хотя девушка прошла не более десяти метров. Пришлось вернуться и получше осмотреть комнату, где держали Птуньку. Чутье ее не подвело: в разломанной посередине тумбе нашлись ее собственные сапоги, покрытые слоем пыли, и клановая куртка. Рэя предусмотрительно надела ее наизнанку.

Было темно, но даже при свете дня этот вход не заметишь, если не знаешь о его существовании. Все помещения находились в скале, вход в которые грамотно преграждали выстроившиеся друг перед другом другие каменные стены, создавая иллюзию непрерывности.

Пустышку следовало оттащить как можно дальше, чтобы никто ненароком не услышал жалобного кряхтения. Нужная низина, прикрытая от чужих глаз сухими кустарниками и валунами, нашлась примерно в ста метрах. То оказалась худущая речка, стекающая прямо со злополучной горы и только чудом не обратившаяся в лед при такой суровой погоде. Притащить Пустышку в укромное место оказалось недостаточно – только стоило Рэе повернуть обратно, как та, начинала кряхтеть и довольно успешно выкарабкиваться из низины. Нескромно выругавшись, девушка втянула побольше воздуха в грудь, приводя смятенный разум к хрупкому покою. Стало еще темнее. Наверное, скоро рассвет. Однако, судя по густым низким тучам, солнце тут же скроется за ними.

Никакие путные идеи не приходили в голову, поэтому пришлось заковать Пустышку льдом с помощью созвездия Гиберны.

Вернувшись назад, Рэя не решилась заходить внутрь. Скала позволяла почти без труда вскарабкаться наверх, прямиком к дыре над круглой комнатой. И только она начала взбираться, как послышалось знакомое уханье. Неужели Птунька отыскала помощь так быстро или же время пролетело слишком незаметно?

Уже добравшись до дыры и убедившись, что с малышом все в порядке, Рэя убрала защитное созвездие, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Издалека эхом разносился стук копыт и ржание нескольких лошадей. Чернильная сова предусмотрительно приземлилась прямо перед входом. Неизвестные медленно пробирались через темные коридорчики, стараясь не наступать на обломки, щепки и стекло.

Рэя затаила дыхание, когда в комнату осторожно вошел заклинатель в одеяниях родного ордена. Застрявший в горле комок проглотить не удалось, пришлось прикусить ладонь, но это едва ли помогало с нахлынувшими чувствами. Глаза же оставались беспощадно сухими, их щипало.

В комнату вошел Мирус Эстаз, настороженно держа перед собой меч. Удивительная птица, Чернильная сова, казалась самой бесстрашной среди всех. Мирус был несказанно рад видеть порхающую спутницу дочерей. Видеть живой и невредимой. Поэтому сейчас он немного расслабился, глядя на смелые передвижения совы. Однако ничто не могло унять его злости, когда перед глазами предстала темная раскуроченная комната, обагренная кровью. Мрачные тени, залегшие в его серебряных глазах, казалось, стали осязаемы. Стоило бы стереть это место с лица земли. Мужчина так бы и поступил, если бы не услышал тихий вскрик.

На кровати, или на том, что от нее осталось, лежал младенец, подле которого примостилась Птунька. Сова всячески дрыгала головой, шелестела крыльями, вызывая очередной смех или вскрик малютки.

Мирус опустил меч, подошел ближе, храня молчание. Малыш был заботливо укутан в плед, на котором виднелись капли высохшей крови. На подбородке зияла небольшая алая полоса. Ребенок кряхтел, всячески извивался, пытаясь достать крохотной ручкой до клюва совы, и улыбался. Но тяжелее всего дались Мирусу Эстаз глаза. Голубые, подобные чистому зимнему небу, глаза так сильно напоминали Вэнию.

Удостоверившись, что Сти-Сэ в безопасности, Рэя поспешила убраться из этого места подальше. Осталось еще одно незаконченное дело, а дальше – будь что будет.

Неосторожно спрыгнув с небольшой возвышенности, девушка обрадовалась, что среди старого хлама смогла отыскать собственные сапоги. Правда, ни бинтов, ни чистых лоскутов ткани раздобыть так и не удалось, поэтому об ожогах пришлось забыть и смириться с жгучей болью.

Еще одно удивление вызвал маятник. Оказывается, клановый артефакт все это время был при ней, просто грамотно спрятан под одеждой. А вот ножа нигде не было: тот человек точно забрал его и где-нибудь спрятал.

– И что же мне с тобой делать? – без всякого интереса Рэя взглянула на Пустышку, облизывавшую лед. Пыталась ли она выбраться таким нехитрым способом или ее попросту привлек необычный вкус – об этом можно только гадать.

Рэя нарисовала созвездие Ваку прямо на кромке льда, морщась от вязкой теплой жидкости, – рот пустышки едва мог что-либо удержать во рту.

– Надеюсь, ты не сожрешь меня. – криво усмехнулась девушка и с трудом взгромоздила существо на спину, мысленно подмечая, что та легче ожидаемого.

Куда идти и что делать, Рэя не представляла, однако оставаться здесь желания не было. Целенаправленно двигаясь на юг, девушка заприметила знакомые горные массивы.

Волнистые Хребты вот уже сотню лет простирались на севере Западного континента и их западная часть служила резиденцией ордена Осени. А когда перед девушкой появилось новое препятствие в виде узкого пролива, не трудно было догадаться, что все это время она находилась на змеином острове.

Пересечь пролив оказалось легко – созвездие Лодки пришлось как нельзя кстати. Она продолжала идти вдоль подножия Волнистых Хребтов. Прошли почти сутки и сейчас вновь стояла глубокая ночь. Желудок уже давно изнывал от голода, когда по счастливой случайности удалось наткнуться на давно заброшенный домик. Наверное, здесь когда-то жила семья фермеров и можно было только гадать – настигла их беда или же они просто покинули эти края в поисках лучшей жизни.

Неказистая как внешне, так и внутри, хижина мало-мальски укрывала от пронизывающего ветра. Дверь, шатающуюся от сквозняка, пришлось подпереть стулом с поломанной ножкой. Здесь не было ничего: ни посуды, ни одежды, ни, тем более, еды.

Рэя только смогла добраться до кровати, улеглась на ее непрочных досках да так и уснула, свернувшись калачиком. Она уже провалилась в сон, когда Пустышка, кряхтя, с трудом заползла на нее сверху. Ее громкое сопение не смогло разбудить девушку, а тепло, которое дарило это существо помогло пережить холодную ночь.

Просыпаться в незнакомом месте было странно. Еще страннее чувствовать на себе нечто теплое и тяжелое. Выбраться из-под тушки мягкого жира не составило особого труда. Вытерев обслюнявленную руку об штаны, Рэя сняла куртку.

– Так будет теплее. – прошептала она, пока наносила кровью из расковырянной раны на куртку созвездие Ваку.

Солнце слабо просвечивало через белую завесу низких облаков, но сейчас определенно был полдень. Рэя не стала тратить драгоценное время попусту.

– Ветки для костра, снег для воды и что-то для еды. Звучит выполнимо. – хмыкнула девушка.

Все необходимое для костра нашлось вокруг дома. Сгрузив ветки прямо за порогом, девушка призадумалась.

– Деревянный тазик валялся в углу соседней комнаты.

– Все-то ты замечаешь. – буркнула Рэя, забирая тазик. – Где ты была?

– Уходила узнать, что спереди. – Рэя не смела поднять головы, смотрела только на подол нежного платья.

–И что же там? – вздохнула девушка. Снега навалило слишком мало, куда ни глянь, везде лишь тонкий грязный слой. Никуда не годиться.

– Пруд. – ее палец указывал чуть правее от Мглистого леса.

– Надо закрыть дверь.

– Зачем? – послышалось позади, но Рэя молчала. Сложив в несколько раз свой пояс, она пропихнула его между дверью и проемом. И только убедившись, что дверь не откроется от малейшего дуновения, отправилась в указанную ранее сторону.

Путь до пруда занял примерно час. Весь он, на несчастье Рэи, оказался покрыт тонкой коркой льда. От одного неосторожного шага под ногами расходились трещины.

– Ни удочки, ни гарпуна, ни кинжала. – оповестили слева.

– Перо Авол вполне подойдет. – и Рэя принялась вырисовывать шестизвездочное созвездие. Чуть впереди в паре метров надо льдом прямо из воздуха появились десятки стальных перьев. Они стремглав пронзили тонкую гладь и скрылись под водой. Через несколько секунду на поверхность всплыли три рыбки. – Неплохо.

Зачерпнув рыбу вместе с водой в таз, девушка двинулась в обратный путь.

По возвращении Пустышка обнаружилась около входа. Ее жалобный скулеж и царапанье двери были слышны еще с улицы. Рэя старалась не обращать на существо внимание, то и дело отодвигая прилипчивую Пустышку ногой. Но ее любопытство ничто не могло унять, даже жгучий огонь, об языки которого она обожглась, заставили забиться в дальний угол лишь на пару часов.

– И что дальше?

– Белены с таким суровым климатом здесь не найти, – начала Рэя, не забывая поворачивать рыбу над огнем. – Как и белладонны. Вороний глаз можно попытаться отыскать на окраине Мглистого леса. Для Пузырного цветка еще слишком рано, а вот Плакальщица ночная более устойчива к морозам, но проще всего ее отыскать ночью. Грибы – не сезон.

– Почему именно яды?

– Отрубленные конечности ей нипочем. Огонь так же особо не страшен. Пруд оставлю на конец.

– Разумно. И столько мороки. Все можно было бы сделать куда проще.

– Нет, не в этот раз.

Наступила тишина. Кажется, собеседник не ожидал такого резкого отказа, намереваясь поведать о том самом простом способе.

– Ты меня избегаешь. Почему?

– Я говорю с тобой. – Рэя все продолжала смотреть на пламя костра, прямо за которым виднелась Пустышка, казалось, с восторгом наблюдавшая за оранжевыми языками.

– Но не смотришь.

Рэя продолжала молча переворачивать палку с нанизанной на нее рыбой. Губы бессвязно шевелятся, но она не находит нужных слов, чтобы ответить. Или не желает отвечать.

– Я же прямо здесь. – почти с мольбой произнес знакомый голос. – Почему ты не смотришь на меня? Не принимаешь.

Рэя уже не следит за рыбой и, кажется, одна из сторон начинает подгорать. Тонкий запах витает в комнате, но ей безразлично это. Она смотрит на Пустышку, которая вертит головой, пытаясь разглядеть огонь с разных сторон, как будто языки пламени из-за этого мерцают по-разному. Ее большие выпученные глаза поблескивают в оранжевом свете, а язык подрагивает, как если бы она хотела облизать то, что недавно обожгло ее.

– Я смотрю. – прошептала Рэя. – Я смотрю прямо на тебя, Вэния Эстаз.

Горячее дыхание на затылке, разочарованно вздохнув, исчезает. Перед глазами вдруг все плывет и огонь в костре становится невыносимо ярким, вынуждая бессильно опустить голову.

В пустынной комнате слышится потрескивание горящих веток, тяжелое сопение и тихие несдерживаемые всхлипы.

***

Следующие дни шли один за другим, удивляя своей монотонностью. Поиски ядовитых растений выматывали, а нахождение рядом Пустышки, которую невозможно было оставить в одиночестве из-за громкого скулежа и разрушения ветхого домика, истощало морально. Существо было медлительным, абсолютно не отзывалось на речь, хотя громкие звуки ее пугали, заставляя некрасиво ежиться. Поэтому ночную вылазку в окрестности Мглистого леса пришлось организовывать заранее.

От захода солнца в полной темноте, где помогала не споткнуться о корягу или камень лишь Луна, Рэя высматривала то самое ядовитое растение. Маленькие бутоны Плакальщицы ночной, висящие на колоске, выделяют особый нектар, который становиться видно только в темноте. Так как растение низкорослое и непримечательное, то лучше всего его искать по светящимся каплям нектара.

Только к утру Рэе удалось наткнуться на одно единственное растение. Оборвав все колоски и сложив их в тазик, девушка тут же принялась толочь бутоны найденным камнем. Нектара оказалось много – на целую чашечку. Этого должно было хватить.

Пустышку уговаривать не пришлось. Она сама заглянула в таз, пуская туда вязкую слюну. За несколько глотков удалось влить в нее все без остатка. Стало тошно от вида ничего не подозревающей Пустышки, с жадностью слизывающей остатки нектара со дна и стенок. Рэя до конца не была уверена в ядовитых свойствах Плакальщицы, ведь ее сок ядовит только для людей.

Через пять минут Пустышка начала громче сопеть, втягивая воздух. Ее глаза налились кровью, складки кожи на лице побледнели. С каждым вдохом свист становился только громче. Она была похожа на раздувшуюся рыбу, выброшенную на берег и обреченную на медленную смерть. Еще через пять минут Пустышка начала неистово царапать горло – видимо думала, что причина нехватки воздуха где-то там. В какой-то момент она перестала дышать.

– Вот и все. – выдержав долгую паузу, сказала Рэя.

Она встала и развернулась, но не успела сделать и шагу. Пустышку вывернуло наружу сначала остатками нектара, потом кровью и, кажется, собственной слюной. Сама же она, помучавшись некоторое время, изрыгая токсины, теперь устало лежала на мерзлой земле и сопела.

Рэя не знала как реагировать на случившееся. Она ошарашенно смотрела на существо, осознавая, сколько попыток ее придется сделать, что вообще ей предстоит совершить.

В тот день пойманная рыба оказалась опять совершенно безвкусной.

Следующая попытка была на пруду. Рэя все еще не может согреть руки после того раза. Ледяная вода, кажется, навечно отпечаталась на бледной коже. А что же до Пустышки, то она начала двигаться сразу же после извлечения из воды, под которой ее продержали по меньшей мере три часа.

Тяжелее всего оказалось затащить Пустышку на возвышенность. Сама она взобраться могла только по ступенькам, все остальное представлялось для нее большими трудностями. И Рэя с ужасом наблюдала, как она регенерирует после падения с высоты.

Вырезанное сердце разлилось неприятной жижей прямо в руке, капая и пачкая собой деревянный пол. В груди Пустышки же происходило нечто невероятное. Совершенно новое образовавшееся, как будто из капли крови, сердце буквально выросло в грудной клетке и забилось вновь.

Пятую попытку хотелось вовсе стереть из памяти. Истошные крики, мерзкий запах и яркое пламя теперь снились по ночам и преследовали днем.

– Знать бы как твое ядро. – хоть Рэя и знала, что ее не понимают, но продолжала озвучивать мысли вслух. – Целое ядро сложно повредить, но если оболочка уже искривлена, то… Завтра попробуем в последний раз. – Рэя обратилась к ничего не понимающей Пустышке и откусила кусок жареной рыбы, морщась от неприятного подгорелого вкуса.

Наутро они пришли к пруду. Выбрав мелководье, девушка затащила существо в холодную воду, от чего та даже не поежилась.

– Наиболее вероятно, что это сработает. Так же как сработало на оскверненной Афлуксе. Ты же помнишь Божество с острова Лунного Зверя? Это было так давно. Очень давно. Почему ты не боишься меня, после всего того, что я сделала. Я знаю, что тебе было больно, а ты продолжаешь… доверять.

Рэя села на колени, несмотря на неприятное покалывание, и достала из сумки флакон.

– Сделаем все правильно, хорошо? – девушка задумалась, смотря на прозрачную жидкость. – Неужели даже это ты предсказала?

Рэя отчетливо помнила, что драконитовая вода используется не только как основа для зелий, но и во время церемонии захоронения. Она откупорила пробку.

– У меня есть для тебя кое-что. Послушаешь?

Но Пустышка ничего не ответила, только сопела как обычно.

Рэя занесла над ней флакон, за чем с интересом следили большие глаза, и принялась медленно выливать содержимое прямо на кожу Пустышки, шепча:

– Катэн эн сивэл сшата: сох, мо ланэйш, крих, ахэн? Йва эхсул сэ мхэни мо инта, мо юхат о йва сэнтхел.

Последняя капля упала на макушку Пустышки вместе с последним словом. Рэя почувствовала, как щиплет глаза, а через нос вдруг стало труднее дышать. Ладонями она касалась ее прохладной, но наполненной жизнью кожи. Кончики пальцев приятно покалывало и Рэя точно не могла сказать, что струиться из ее сердца: тьма или все же свет. Руки скользнули к голове и обхватили лицо Пустышки, чьи большие глаза были полны непонимания.

– Прости, – выдохнула Рэя и слово осело облачком пара на макушке Пустышки. – Прощай.

Рэя все ждала и ждала: быть может, в последний момент Пустышка вновь обернется человеком и птенчик заговорит привычным голоском, напевая очередную мудрость. Но вокруг была лишь тишина, окутанная призрачными всполохами, проникающими в тело Пустышки. Подобно медленно сгорающей бумаге, она тлела.

Краткий миг растянулся на долгие минуты, по крайне мере, так казалось Рэе. И вот, Пустышки нет. Руки хватают холодное илистое дно, забирая остатки тепла. Там должна быть пустота и ничего более, но Рэя чувствует что-то в сжатой ладони. Единственное, что осталось от Пустышки, от Вэнии Эстаз, от ее младшей сестры, сейчас крепко зажато в кулаке.

Рэя осмеливается разжать пальцы только на суше. Маленькая расколотая на несколько кусочков сфера поблескивает в дневном свете и девушка не имеет ни малейшего представления, что это такое. Что-то хрупкое, что-то бесценное, что-то, что нужно обязательно сохранить. И она прячет осколки в сумку, завернув в платок.

– Пора домой. – девушка шагнула в сторону Мглистого леса. Путь через него был опасен, но короток.

– После произошедшего ты, мое милое дитя, желаешь вернуться к прежней жизни? – кожа покрылась мурашками, а волосы на шее встали дыбом, но Рэя даже не вздрогнула. – Еще тогда, когда пропала твоя сестричка, они так смотрели на тебя. Тяжелые долгие взгляды. Презрение. Страх. Все они. Отец, матушка. – ее голос разносился то тут, то там, будто она кружила вокруг, пытаясь одурманить. Рэя все еще не могла рассмотреть ее полный образ, видела лишь силуэт, объятый темной дымкой, с белыми глазами.

– Тяжелые взгляды, – пробормотала девушка, вступая во владения леса. – Да, припоминаю. Это называется сострадание. Вижу, тебе это слово не ведомо, что ты так легко путаешься.

– Ха-ха. Ты и правда веришь, что они примут тебя такой, какой ты стала? Оскверненной. Погрязшей в крови собственной сестры.

– Никто не узнает, что произошло.

– Но ты убила меня. – Вэния возникла прямо перед ней в окровавленном платье с мертвенно-бледным лицом. Ее алые руки потянулись к ней и обхватили лицо.

– Да. – согласилась Рэя, не пряча взгляда.

– Зачем тебе нести это бремя? Можно покончить с этими мучениями прямо сейчас. Разве тебе не будет больно видеть матушку? Как ты расскажешь о случившемся?

– Я не смогла сдержать тьму внутри себя. Я убила тебя и не сожалею. – Рэя убрала руки сестры со своего лица. – С этим мне и жить.

Она прошла мимо той, кто уже обратился дымкой. Сияние не исчезла, только вернула себе прежний безликий облик и продолжила следовать за девушкой, нашептывая ей, пока их силуэты не скрылись во тьме высоких деревьев, густые кроны которых не позволяли пробиться даже крохотному лучику солнца.

«Что ты видела последним?

Небо, звезды, пламя, темноту?

Твой разум не подвластен смертным,

Мысли о тебе невмоготу».