Тень Тхэурда: шёпот из глубин

Она втянула воздух, будто слышала все то, о чем говорила. Запах мокрой земли, свежесть травы и листвы, холодность лесных речушек, теплую пряность деревьев.

– Пока не вырастут крылья, чтобы перелететь последнее препятствие. – вдруг неспешно продолжила Вэния. – Бездонный обрыв.

– Ого! – едва не присвистнула Рэя. – События приобретают неожиданный поворот. Придется разбежаться. А на сколько этот обрыв широкий?

– Неважно. Я подтолкну.

– Обещаешь?

– Обещаю… Ах! – Вэния схватилась за живот.

– Что случилось? – незамедлительно повернулась к ней Рэя. Они снова были в комнате, разделенные железными прутьями.

Вэния отдышалась, чувствуя, что схваткообразная боль ушла, но что-то не давало ей покоя. Она приподняла юбку, прощупывая мокрую ткань.

– Кажется, воды отошли. – непринужденно сказала Вэния.

– Но еще две недели, разве нет? – в отличие от сестры, Рэя больше поддалась панике. Но быстро взяла себя в руки. – Ладно, ничего, не такой уж и большой срок, чуточку пораньше выходит. Все будет хорошо. Просто малыш хочет поскорее увидеть маму, да?

– Ты себя успокаиваешь или меня? – огрызнулась Вэния.

– Нас обеих. – в ошарашенными глазами отозвалась Рэя и ничуть не соврала.

Раздался щелчок и дверь клетки со скрипом отварилась. Рэя с оцепенением глазела на замочную скважину и приоткрытую калитку. В следующее мгновением она рванула, бесцеремонно толкаясь вперед. Решетка с резким скрипом отскочила от прутьев клетки и вернулась обратно, впечатавшись в девушку. Длина цепей не позволила ей пройти и метра.

– Чертовы кандалы! Чертов Двуд! И чертов клоун в маске! – прорычала она, с силой пытаясь вырвать их.

– Не трать силы. – устало сказала Вэния.

Только сейчас Рэя заметила, что сестра уже некоторое время стаскивает к темнице подушку, одеяло и полотенца. Ей пришлось молча отодвинуться, чтобы пропустить Вэнию внутрь. Ее маленькие босые ножки смело ступили на мокрый пол, на котором уже почти не осталось воды. И когда она успела испариться? Странно было наблюдать за крохотными следами, проявляющими вслед за ней за пределами клетки.

Много всего ей хотелось сказать. Впервые в жизни ей хотелось кричать. Но все гневные слова застряли в горле, не в силах быть услышанными. Рэя с трудом сглотнула горький ком, сжала челюсть и выдохнула все то негодование, что клубилось внутри. Сейчас сестра нуждалась в другом и она обязана быть рядом, несмотря на сложившиеся обстоятельства.

– Нам нечем продезинфицировать ножницы, собственно, которых у нас тоже нет. – хмуро оглядела комнату Рэя.

На столе с легким звоном появились нужные предметы, пышущие своей неподходящей изящностью. Серебряные ножницы, кувшин с кристально чистой водой, пышные полотенца и кое-что по мелочи.

– Ну спасибо… – девушка гневно проглотила последнее слово. – Воды излились, значит осталось недолго.

– Откуда такие познания? – простонала Вэния в момент очередной волны неприятных ощущений внизу живота. С помощью сестры она легла на одеяло, с облегчением откидывая голову на подушку. Рэя же с приятным удивлением отметила, что видит перед собой младшую сестру, такой, какая она есть. И омерзительного дыхания за спиной не ощущает.

– Занятия врачевания. Пожалуй, та тетка единственная, от кого я не смогла сбежать. Ее курс был стремителен и… весьма продуктивен. – Рэя во всей красе вспомнила, как ей довелось присутствовать и помогать при рождении жеребенка. Малоприятный, но запоминающийся, опыт.

– Почему я об этом ничего не знаю? – попыталась возмутиться сестра, сильнее сжимая руку Рэи в момент очередной потуги.

– Потому что в то время ты сильно лихорадила, после очередного самовольства. Дыши, птенчик, дыши и тужься. Все будет хорошо.

И Вэния слушалась, прилежно следовала указаниям. По крайне мере, старалась, несмотря на то, что было тяжело и больно. Жар в теле уже давно смешался с потом, но все это не имело значения. Очередные потуги перекрывали собой все другие ощущения, все мысли, заставляя в очередной раз обессиленно рухнуть на мокрую подушку.

И еще один раз. Ей казалось, это никогда не закончиться. Очередной вдох, сжатые челюсти, шипение, переходящее на крик, и тяжелый выдох.

Крик. Первое, что донеслось до ее ушей. Первый крик младенца, не понимающего, где он оказался. Крик от неприятных ощущений: новых и незнакомых. Но ей он слышался как нечто светлое и теплое.

– Сколько же сил в этом маленьком тельце. – Рэя уже успела обтереть малыша теплым полотенцем и укутать. Она бережно передала его матери. – Немного раньше срока, но, судя по бойкости, вырастет тем еще сорванцом. Он пнул меня, пока я пытала его запеленать.

– Сти-Сэ – маленькая копия Нэгато. – тихо посмеялась Вэния.

– У него твои глаза. Точь-в-точь. – заулыбалась Рэя. – А что касается Нэ-Нэ, то – да, все эти морщины точно его. Один в один. Интересно, от кого они достались ему?

– От самого вредного потомка рода Эстаз, полагаю? – пусть улыбка Вэнии была измученной, но полной искреннего счастья, которое так редко удавалось увидеть на ее лице. Теперь же Рэе кажется, что раньше такого никогда и не происходило. Она смотрит – неотрывно, внимательно, почти жадно – чтобы запомнить этот редкий момент.

– Было бы прекрасно, остановись мгновенье. – прошептала Рэя, на что сестра только вопросительно на нее взглянула, не расслышав.

Рэя чувствует внезапную силу, с неимоверной мощью тянущую ее прочь. Цепи забряцали, натянулись, волоча ее из темницы, и грубо швырнули подальше. Она больше не прикована к внутренней части клетки, но оковы все еще больно трут кожу.

Он явился из ниоткуда прямо на месте Рэи, в миг забирая с собой то мимолетное счастье, заменяя его липким страхом. Человек в маске присел рядом с Вэнией и, пользуясь замешательством, убрал мокрую прядь с лица.

– Ты хорошо потрудилась. – на этом его любезность закончилась. Он бесцеремонно забрал ребенка, плач которого болезненно разносился по комнате. Девушка попыталась встать, но обессиленно рухнула на пол.

Мысли не клубились в голове Рэи, она даже не пыталась хоть как-то проанализировать ситуацию. Встав на ноги, она ринулась на мужчину, но неминуемо была отброшена в сторону невидимой силой. Книжный шкаф, в который она врезалась, разлетелся в щепки.

Меж тем человек в железной маске молча положил плачущего ребенка на кровать, вернулся к темнице и запер дверь.

– Посмотрим, что мне преподнесут твои уникальные способности. – искаженный голос был полон отвратительного предвкушения.

Его лица не было видно. Глаза утопали в черных прорезях. Но Рэя точно знала, что этот монстр улыбается, а его сияющие глаза жадно взирают на зверька, ожидающего самого худшего. Казалось, даже его гулко бьющееся сердце эхом отражалось от стен круглой комнаты.

Сознание Рэи в этот момент заволокла устрашающе знакомая тьма. Некое ожидание. То, что она давно знала, но предпочитала об этом не думать. Неминуемое и губительное.

Глава 10. Небо без звезд.

Ночи в декабре выдались на редкость темными и холодными, несмотря на почти полное отсутствие снега, особенно в этих краях. Северная сторона Патеры никогда не отличалась мягким климатом, учитывая близость Ледника – громадного материка сплошь изо льда, но именно в этом году зима казалась на редкость беспощадной. Те крохи снега, изредка выстилающие землю, можно было с легкостью спутать с пылью, а пронизывающий ветер, гоняющий белоснежные частицы, лишь являл эти земли еще более одинокими и пустынными.

На окраине Мглистого леса развернулся маленький отряд. Трое людей и трое лошадей, преспокойно снующих вот уже пятые сутки к ряду, наконец выбрались из злополучного леса и смогли устроить привал. Двое мужчин выбрали места прямо в корнях деревьев, покрепче укутавшись в теплые накидки, но одному же страннику не спалось. Мужчина сгорбленно сидел на бревне, руки его железной хваткой опирались на рукоять меча, лезвие которого было прочно воткнуто в промерзлую землю. Глубокие тени залегли у него под глазами, давно позабытая щетина уже переросла в неопрятную бородку, но, несмотря на крайне уставший вид, его серебряные глаза вглядывались в горизонт. Отсутствие луны и звезд не мешало ему с особым вниманием изучать местность.

Мирус Эстаз сильно изменился за последние месяцы. Не было боле ни свежести лица, ни загорелой кожи, ни теплого взгляда. Сейчас он как нельзя сильно походил на выходцев из северного клана. Неудача за неудачей в последнее время подстерегали Мируса на каждом шагу и самым сильным ударом для него стало известие об исчезновении старшей дочери месяц назад. Если до этого седые волоски лишь изредка поблескивали среди темных волос, то сейчас пепел крыл голову более явственно.

Что же касается Нэгато, то юноша должен был нагнать их еще день назад. Опасения из-за отсутствия сына не грызли душу отца, ведь тот послал весточку, что задержится на день пути. Многих усилий стоило Мирусу отправить сына обратно в Небесные Холмы, дать перевести дух, немного отдохнуть, и заодно позаботиться о матери и сестре. Вместе с ним молча ушел и Тэнер Хиэмз, пообещав приглядеть и не дать свернуть с намеченного пути. Мирус был благодарен этому юнцу из ордена Зимы – его хладнокровный нрав и зоркий глаз выручали не раз в их длительных и изнуряющих поисках. Именно благодаря юному Хиэмзу было обнаружено перо чернильного цвета на юге Мглистого леса. Сомнений не оставалось, кому принадлежало это перо, – так далеко от острова Грез могла летать только одна Чернильная сова.

Судя по времени уже давно наступило 26 декабря, но луна все никак не желала являть себя. Костра в лагере не было – быть обнаруженными никто из путников не желал. Вместо горящих палок, в центре посапывал ваку, его огненная шерстка была менее заметной, а тепла приносила гораздо больше.

Ухо зверька дернулось и ваку настороженно вскинул голову, вглядываясь в ночную темень. Земля под ногами мелко задрожала, что чувствовалось даже через подошву сапог. Ваку же чем-то сильно разозленный, встал на все четыре лапки, выгнулся, принимая более устрашающий вид, и попытался зарычать, как вдруг испарился. Мирус тут же устремил взгляд в точку интереса исчезнувшего зверя. Дрожание стихло. Шуршание жухлой листвы и скрип деревьев тоже; затихли насекомые, и птицы. С севера маленький лагерь настиг сильный порыв холодного ветра, сбивший чью-то сумку, вслед за которой упал и меч, стоявший у ствола дерева. Притаившиеся птицы ринулись прочь. И на горизонте тускло вспыхнул неестественный огненный вихрь.

– Что это? – пролепетал заклинатель, вскочивший на ноги. От былого сна не осталось и следа.

– Похоже на… – прошептал Мирус, не веря собственным глазам. – Темную энергию.

– Это со стороны острова Змеи. – отозвался другой заклинатель, сверяясь с картой. – К рассвету доберемся.

Огненный смерч стих и только клубящиеся тучи напоминали об этом странном и устрашающем явлении.

– Выдвигаемся. – скомандовал Мирус.

***

Воздух здесь кажется застывшим, тяжелым и невероятно стылым, настолько, что легкие то ли обжигает, то ли пронзает иглами. Или все сразу. Невозможно вдохнуть, а если каким-то усилием воли и получается, то воздух уже невозможно выдохнуть обратно. Он копиться внутри, разжижается, прилипает к стенкам и закупоривает все выходы.

Глазам так же не хочется доверять, ведь то, что они видят не может быть правдой. То, что здесь и сейчас происходит, может быть только кошмаром.

Мужчина сбрасывает на спинку стула тяжелую куртку, рукав которой неосторожно касается пола. Но его это не волнует. В руке поблескивает кинжал и уже в следующую секунду его серебряное лезвие окрашивается в алый. С запястья стекает много крови, слишком много. Он быстрыми и точными движениями начинает чертить какие-то символы вокруг клетки. Так легко, как будто делал это уже не один раз.

Бордовые кляксы потихоньку очерчивают круг и каждое движение сопровождается легким дрожанием комнаты. С потолка ссыпается пыль, мелкие камешки, отколовшиеся от старых кирпичей приземляются в опасной близости к кровати. Рэя берет малыша на руки прежде, чем очередная галька упадет аккурат в то место, где он лежал.

Что делать дальше? Хоть как-то подобраться к этому психопату у нее не получится, судя по прошлым попыткам. Рэя продолжает сидеть на полу, прижимая плачущего мальчика к груди. Она следит за человеком в маске, не в силах подняться и воспрепятствовать этому скверному действу. Изодранные ноги, грубый металл кандалов и волочащиеся за ней цепи не дают сделать лишних движений. Да и вряд ли она смогла бы – слишком устала, слишком непослушным стало тело.

Сквозь звенящий шум до Рэи доносится какой-то немыслимый трепет, знакомый шелест крыльев. Уханье эхом разноситься по коридору, проникая через узкую полосу темноту между дверью и проемом. Дверь не заперта. Надо лишь добраться до нее и она сможет сбежать.

Взгляд мечется на мужчину, не отвлекающегося ни на что иное, кроме начертания круга. Он почти закончил аккуратно вырисовывать незнакомые символы. Рэя чувствует, как сводит ногу при попытке напрячь мышцы для разбега. Глаза вновь устремляются к цели, ведущей на свободу, но застывают.

Вэния, с трудом опершись на прутья клетки, со смирением наблюдает за действиями мужчины. Ее бледное лицо почти сливается со светлыми одеяниями, перепачканными в крови, а ясные голубые глаза заледенело следят за происходящим. Вэния, ее маленький птенчик, желающий выпорхнуть из гнезда и улететь как можно дальше, в небесную высь, к звездам и луне, покорно ждет конца.

И Рэя не может заставить себя встать и со всех ног устремиться к выходу, сбежать, не оглядываясь. Вместо этого она с трудом подползает к прутьям, когда круг уже замкнулся. Попытка стереть хоть какой-то символ и прервать целостность кровавого ритуала не приносит успеха. Кровавые символы будто въелись в камень.

Девушка хватается за неприглядную железную балку, будто намереваясь вырвать ее или расплавить. Человек в маске же не обращает на это никакого внимания, предвкушая дальнейшее грандиозное действо.

Рэя не смотрит на сестру. Не может поднять голову, но продолжает жадно цепляться за прут. Ей неведанно, что будет дальше, но непрошенные мысли продолжают разъедать голову изнутри, подобно коррозии. Внезапное тепло накрывает руку. Рэя вскидывает голову и встречается с ясными голубыми глазами. Никогда прежде Вэния не смотрела ни на кого вот так. Понимание, забота, теплота, спокойствие. Сестра опрокидывает голову на холодные прутья, легонько улыбается, успокаивает. И Рэя ластиться в ответ.

– Никто не должен знать. Никто. – говорит она, чувствуя успокоившееся дыхание сестры. Ее певчий голосок звучит тихо, мирно, убаюкивая. Рэя непонимающе смотрит на нее. – Пообещай мне.

– Знать что? – с трудом проглатывая удушливый комок, выдавливает из себя Рэя и крепче сжимает железную балку.

– Пообещай. – чуть более настойчиво говорит Вэния. Ее голова вдруг немного соскальзывает от неловкого движения и касается лба сестры. Чувства медленно просачиваются в сознание Рэи, и та, сама того не замечая, несколько успокаивается.

– Обещаю.

– Никто не должен знать… – льются нежные слова не только из ее уст, но и проникают в сознание Рэи, даря умиротворение.

«Никто не должен знать, как…»

Негромкое пение струится в голове, подобно теплой равнинной реке. Но вдруг обрывается. Тишина заполняет собой все. Тишина, мрак и холод.

Рэя не понимает. Пытается отыскать глазами потерянные слова, но застывает, не в силах ни моргнуть, ни отвести взгляда.

Лицо Вэнии плывет, унося мимолетную улыбку, обращая ее в нечто уродливое. Веки тянуться вниз, утопая в морщинах и складках. Ясные голубые глаза бледнеют, разбухают, норовя вот-вот взорваться. Рука же невольно падает на пол, как и сама девушка. Подобно восковой фигуре, она тает. Но едва ли это зрелище восхищает. Вовсе не пламя восковой свечи забирает былую красоту.

Сквозь шум в ушах до девушки доходит мужской голос.

– Девять.

А Вэния все продолжает таять, уродливо расползаться, раздуваться.

– Десять.

Слышится хруст. Рука неестественно выгибается, а за ней и вторая. Пальцы изгибаются, утончаются и заостряются.

– Одиннадцать.

Расширяется рот, утягивая губы, оголяя слизистые и отчего-то острые зубы.

– Двенадцать.

Вэния Эстаз куда-то исчезла. Теперь в клетке, в порванных светлых одеяниях лежит полуживое создание невообразимого вида. Выпученные заплывающие кожей глаза вдруг вздрагивают, осматриваются, рыщут. Цепляются за единственного человека, который находится ближе всего, за Рэю. И смотрят. Изо рта вместе с протяжным мычанием вытекает слюна.

Существо пытается опереться на крючковатые руки и встать. Неловко покачнувшись на тощих конечностях, оно падает. Ноги выглядят как бесполезные давно иссохшие отростки. Оно предпринимает еще одну попытку движения. Тянется лапой вперед. Внезапно раздается болезненный вой, похожий больше на жалобное пищание. Мужчина, окутанный дымкой, возвышается над беззащитной тварью. В руке он держит меч, лезвие которого на середину пронзает мягкую плоть его творения. Алая кровь растекается по полу.

– Не жижа. – его глубокий голос больно бьет по барабанным перепонкам. – Это вполне можно считать за успех.

Он грубо выдергивает меч из тела. Существо вновь скулит, выпуская изо рта примесь крови и слюны.

– Двенадцать секунду, да? – бормочет он, вытирая меч тряпкой. Внезапно замирает и приседает на корточки. – Поразительно! Какая регенерация! Может ли это значить, что мое творение бессмертно? Было бы в тебе больше силы, ну да ладно. Больше напоминаешь Пустышку, чем Пусто́ту. Это исправимо, когда-нибудь в будущем.

Лезвие меча с мимолетным блеском отсекает конечность. В комнате раздается истошное хриплое пищание. На месте отрубленной конечности, прямо из тощего мяса начинает что-то произрастать. И вот уже через несколько секунд конечность вновь цела. Отрубленный же кусок обращается в жижу мерзкого бордового цвета.

– Хм, занятно. – протягивает он и ухмыляется. – Острый клинок тебе нипочем, но что на счет огня, кислот, ядов и переломов?

Ход его мыслей предельно ясен и оттого еще более отвратителен. Но не отвращение бурлит в Рэе, не страх и даже не ненависть. Подобно тленному угольку, небрежно выброшенному прочь, в ней загорается ярость. Казалось бы, подрагивающий на ветру, собирающийся вот-вот потухнуть, он вдруг вспыхивает так ярко и так внезапно, что его пламя слепит и жалит все, до чего дотрагивается.

Огонь. На столько темный, что даже крепко зажмуренные глаза не способны передать весь спектр этой всепоглощающей черноты. Темная энергия, сдерживаемая до этого момента, вырывается и стремится сожрать так много, как сможет, и даже больше. Пол, ковры, дерево покрываются толстым слоем сажи; металлические прутья клетки сжирает коррозия и они медленно стареют, рассыпаясь; потолок не выдерживает – сначала проседает, а потом и вовсе разлетается на сотни обломков, которые безжалостно опадают наземь, дробя в щепки мебель и заметая следы всяческого пребывания здесь человека.

Рэя не видит тот хаос, который происходит вокруг, – ее глаза зажмурены так сильно, что кружится голова, а в ушах стоит оглушительный вой. В грудь ударяется что-то маленькое и она вновь может вдохнуть. Первое, что она видит, это темное-темное небо без единой звезды, без луны, только серые тучи обволакивают горизонт, не давая пробиться и крохам света. А потом она слышит детский плачь и снова забывает как дышать.

Маленький Сти-Сэ, которого она прижимала к себе, дергал ручкой, которую каким-то невероятным образом смог вызволить из-под нескольких слоев теплой пеленки. Его раскрасневшееся сморщенное личико, перепачканное в слезах и крови, вызывает новую волну страха. Рэя дрожащей рукой стягивает край пеленки, чувствует пальцами влажную ткань, и только потом замечает темные липкие пятна.

Она ранила его. Ранила невинное дитя из-за необузданного гнева. Едва не убила, дав волю ярости и облачив ее в неподвластную темную сущность.

Рана была не глубокой, но тянулась от сердца на шею и обрывалась на подбородке. Такой вид порезов девушка помнила. Оставленные темной энергией, вплеснувшейся наружу.

– Как я могла, – со слезами на глазах просипела Рэя. – Как я могла, пропустить ее через тебя. Прости. Прости меня.

Рэя промокнула порезы караем пеленки, подняла чудом уцелевший флакон с Ранозаживляющим зельем, несколько штук которых принес этот человек еще тогда, в самом начале.

– Больно не будет, – пыталась убаюкать рыдающего малыша Рэя, пока прикладывала пропитанный в зелье кусок ткани к ране. – Больше не будет.

Совсем близко послышалось хриплое дыхание. Девушка боялась поднимать взгляд. Она знала, что того человека здесь уже нет. Заметила вместо него лужу крови и брызги, но ни тела, ни куска ткани, ни меча. Темная энергия испепелила его, оставив лишь жалкие бордовые кляксы. Он определенно мертв, после такого никто бы не выжил и даже след его былого существования исчез навсегда.

Взгляд скользнул вперед. Рэя подумала, что было бы неплохо опорожнить желудок, но желанная тошнота все не наступала.

– Никто не узнает. – шмыгнула Рэя и вытерла навернувшиеся вновь слезы. – Никто. Я обещаю.

Пустышка, как он обозвал ранее это существо, лежала в паре метров от девушки. Ее обрюзгшее тело восстанавливалось, пока запрокинутая на бок голова силилась поддерживать дыхание. Иногда сиплые хрипы прерывались бульканьем, но почти сразу затихали. Ее неестественно большие остекленевшие глаза бессмысленно крутились, силясь оценить обстановку, или она попросту не могла понять, почему лежит на боку и место выглядит не так, как минуту назад. Больше всего Рэю поразило то, что это создание, кажется, плакало, судя по льющейся из глаз прозрачной воде. Ей было больно. И Рэя искренне надеялась, что это единственное, на что способна Пустышка.

– Интересно, кто-нибудь слышал этот взрыв? – негромко сказала Рэя, вставая. – Надо идти.

Но куда и что делать дальше, она совершенно не представляла. За державшейся на одной петельке погнутой двери послышалось уханье. Птунька оказалась жива и невредима, разве что клетка валялась в дальнем углу маленькой комнатушки. Рэя незамедлительно вызволила сову, чему та была несказанно рада.

– Оберегай его. – Рэя старого посмотрела сове в глаза. – Защищай и не давай в обиду. Будь рядом. Всегда.

Птунька кротко ухнула лишь тогда, когда девушка замолчала в ожидании ответа.

– Летать можешь? – сова взмахнула крыльями и, убедившись в полном здравии, воодушевленно откликнулась. – Найди отца, пусть твой острый взор ведет тебя. Найди и приведи сюда. Про меня же забудь, не пытайся искать. Твоя задача спасти Сти-Сэ.

Птунька молча смотрела желтыми глазами на девушку, чей голос еще никогда прежде не был столь тверд и пуст одновременно. Чернильная сова склонила голову, взмахнула крыльями и взлетела, уносясь прочь через широкую дыру в потолке.

– Ты уснул? – она посмотрела на малыша и нежно улыбнулась. – Я буду рядом, пока тебя не заберут. Поспи пока.

Рэя повернулась, чтобы вернуться в ту комнату и расчистить кровать, чудом уцелевшую лишь наполовину. Не успела она сделать и шагу, как споткнулась.

– Надо же, – в пустоте раздался безразличный вздох. – Моя сумка.

Кожаная вещица тут же оказалась одета и пыльный вид девушку ничуть не смущал. Вернувшись обратно, она заметила то, от чего невольно скривилась. Пустышка, полностью регенерировавшая, оказалась уже почти у самой двери, а вслед за ней тянулся кровавый след.

– Неужели ты за мной плетешься? – от непрошенных мыслей вновь защипало глаза.

Рэя сглотнула. Надо было проверить, осталось ли в этом существе хоть что-то человеческое. Девушка потянулась рукой к существу и замерла буквально в нескольких сантиметрах. Было страшно касаться ее головы и не только из-за внешнего вида, сколько из-за последующей за этим действием правды. Но еще дольше колебаться ей не дали – Пустышка, все это время не перестающая медленно ползти, таки дернулась вперед и буквально врезалась в ладонь головой.

– Ничего. – втянула дрожащий воздух Рэя. – Совершенно пусто.

В Пустышке не было ни разума, ни души. Ничего. Только пустая оболочка обезображенного вида.

Глава 11. Певчая птица.

Как быстро вернется Птунька, приведя с собой подмогу, Рэя не знала. Могло пройти от пары часов до нескольких суток. И все же девушка надеялась на первый вариант, ведь именно от времени сейчас зависела жизнь малыша.

Остатки кровати удалось быстро расчистить, поудобнее расправить одеяло, подмяв его по краям и создав бортики. Оглядывать непримечательный вид комнаты, в которой нужно было оставить дитя, девушка упорно отказывалась. Ей хватало тех мимолетных взглядов, пока она крутилась в разные стороны в поисках тех или иных вещиц, и детально запоминать это злосчастное место в ее планы не входило. Однако крохотные части так сильно въелись в сознание, что цельная картина иногда сама собой всплывала перед глазами, заставляя останавливаться и жмуриться.