Рехаб

Уже понемногу реабилитанты начинали готовиться к Новому году. Вновь приехал Серафим – он сорвался, как только вернулся в родной город, хотя получил рекомендацию не делать этого. Этот парень виртуозно играл на фоно, а Элла писала ему музыку. Марта, девчонка с накаченными губами, прекрасно двигалась и готовила с ребятами общий танец. Были также и ответственные за украшение дома.

Поначалу Влад не чувствовал себя никак в связи с тем, что он оторван от коллектива. Ему даже нравилось молчать, и он не заходил в консультантскую на проговоры, а Ксению вообще игнорировал.

Но вот все собрались в групповой. Ксения вызвалась быть сотрудником, кто прокатает творческую часть Новогодней программы, и поэтому тоже была там. Влад сидел на стуле в углу и писал какие-то задания в тетради – корпел над ними, будто от этого зависела его жизнь.

Марта скомандовала резко:

– Становитесь в пары, как мы учили, и танцуем вальс.

Она хитро взглянула на Ксению:

– Вы, может, присоединитесь?

Ксения рассмеялась:

– Нет надобности. Все по парам.

– Не все, – парировала Марта и взглядом указала на Влада.

Он уже оторвался от своей письменной работы и с интересом слушал диалог. За время прозрачности сильно осунулся – под глазами нарисовались кортизольные мешки, и вообще выглядел он весьма скверно. Внутренние противоречия уже сочились наружу.

Ксения задумалась лишь на долю секунды:

– Влад, подойди.

Она терпеть не могла смотреть, как люди страдают и не иметь возможности помочь. "В конце концов, танец – это тоже часть терапии", – уговорила она себя.

Влад нехотя подошёл. Вытянутые треники, шерстяные носки в тапках – Ксюша невольно улыбнулась:

– Станцуешь со мной?

Это был их первый контакт спустя неделю после ненавистного разговора в кабинете.

Он кивнул.

Зазвучала музыка. Влад картинно наклонился в поклоне, как бы приглашая Ксению к танцу, и открыл ей танцевальные объятия. Она встала в них и … мир исчез.

Команды Марты, шаги, повороты – всё растворилось. Только ладонь на её спине, дыхание у виска, взгляд, в котором пульсировала боль.

Музыка оборвалась.

Они отпрянули, как будто обжёгшись.

– Ксения Ниловна, а давайте вы тоже будете танцевать в новогоднюю ночь? Вы же приедете? – и 30 пар глаз в немой просьбе устремились на неё.

Она отшатнулась.

– Я подумаю, – как в тумане ответила Ксения и исчезла, оставив за собой вихрь недоумения.

Глава 10. КОНЕЦ ПРОЗРАЧНОСТИ.

По правилам прозрачности Влад должен был сам сделать запрос на консультацию у психолога.

Прошли сутки с момента обжигающего плоть и разум танца, и он уже с утра был первым на очереди к директору.

– Константин Эдуардович, мне нужна консультация с Ксенией Ниловной, – сказал он.

Директор отложил ручку, внимательно изучив лицо пациента:

– Понимаю. – Легко кивнул, постукивая пальцами по стеклу часов.

– Что-то доходит?

– Ещё как. – Влад растянул губы в улыбке, но глаза оставались мёртвыми. Лицо почернело, как у человека, неделями не видевшего солнца.

Костя заметил это и сказал:

– Береги своего психолога, она такие вещи делает! – Развёл руками, изображая нечто грандиозное.

– Буду беречь, Константин Эдуардович, буду.

Он взлетел по лестнице, чувствуя, как вспотевшие ладони скользят по перилам. Прилип к стене у её кабинета, сверяя часы с тяжёлым стуком сердца.

Она, в свою очередь, приехав домой после того вальса, никак не могла заснуть. Ей казалось полным абсурдом то, что она почувствовала. Ксюша смотрела на спящего рядом Михаила и уговаривала себя: «Ты практически замужняя женщина. Ну и что, что почти два года вы не беременеете, всё равно вы семья. Ячейка общества. Бонифаций любит Мишу, Миша любит Бонифация. А кого люблю я? Чёрт!» – она перевернулась на другой бок и начала считать овец, это всегда помогало, но не сегодня.

Она встряхнула головой, с силой потёрла веки. Рассвет заглядывал в окно розовыми полосами, когда она нацарапала записку: "Выгуляй Боньку", – и помчалась в центр, даже не притронувшись к завтраку.

Она влетела в огромный дом, чувствуя, как не расчёсанные волосы цепляются за воротник пальто.

У кабинета, поджав колени, сидел Влад. Поднял голову – синяки под глазами глубиной в неделю бессонницы.

– Дождался, – устало улыбнулся он. – Ксения Ниловна, я весь ваш.

– Так уж и весь? – Она провела рукой по растрёпанным волосам.

От него не ускользнул тот момент, что выглядела Ксюша, как после ночной смены в реанимации – слегка помятая блузка, отсутствие макияжа.

Он втянул воздух носом:

– Вы хорошо спали? – мягко спросил Влад, и в его голосе прозвучала неподдельная забота.

– Ты задаёшь личные вопросы, а они не касаются твоей терапии, – парировала Ксения.

– Ксения Ниловна, как это не касаются? – Вы же хотите полного доверия, а как мне доверять человеку, который уходит от элементарного вопроса? – интеллекта ему было не занимать, несмотря на годы, проведённые в употреблении.

«Интересно, каким он был до всего этого?» – мелькнуло у неё в голове. Она тряхнула головой, словно отгоняя назойливую муху.

– Друг мой, ты путаешь доверие к психологу с доверием к человеку.

1:0 – было видно, что Влад сдался. Пока сдался.

– В любом случае, я принесу вам чаю, – в его предложении всё ещё читался скрытый смысл. – Сегодня заварили особенно вкусный.

И Ксения дожала:

– Бери листочек и ручку, погнали. «16 ассоциаций Юнга», – строго сказала она.

– Окей, босс. Но потом чай, – он не сдавался.

– Расположи лист горизонтально перед собой и напиши сверху слово «наркотики», – он старательно принялся выполнять задание. – Теперь вниз от него 16 слов, которые у тебя ассоциируются с наркотиками. Старайся писать существительные в именительном падеже и в единственном числе.

Влад задумался на пару минут и выдал сразу весь столбик.

– Молодец, теперь соедини попарно по два слова и на каждую пару напиши по одной ассоциации. Получится 8 новых слов.

– Повторяться предыдущие ассоциации могут? – серьёзно спросил он.

– Очень нежелательно.

Он снова склонил голову над листком и снова довольно быстро справился.

– Теперь вновь соедини по два слова, и у тебя получится 4 новых, – он сделал.

– И теперь у тебя будет два конечных слова, и из них – одно.

Он передал листок Ксюше, когда закончил, и она обвела красным три конечных слова:

«боль», «смерть», «удовольствие».

– Видишь, Влад, – сказала она, – у тебя наркотики не вызывают стойкой негативной ассоциации. Всё ещё из бессознательного идёт посыл про удовольствие, но прекрасно, что лидирует негативный фон.

– Я принесу вам чай, – задумчиво сказал Влад и выскользнул за дверь, пока Ксюша не успела ответить.

«Есть в нём что-то такое, что отличает его от остальных пациентов, или я его этим чем-то сама наделяю. Запишусь-ка я к супервизору, разберу этот кейс, пока он меня саму не сожрал».

Ксюша уже писала в чат с супервизией о том, что ей нужен разбор, когда в дверь просочился Влад с чашкой горячего чая и зефиром.

– Спасибо, Влад, – сказала она, – я действительно сегодня не завтракала.

– Я знал, – подмигнул он. – Не смею мешать чаепитию.

И вновь выскользнул за дверь. Была у него особенность быть очень незаметным, почти прозрачным.

"Настоящий призрак. Идеальный вор – умеет незаметно проникать куда угодно и красть самое ценное", – подумала Ксюша, надкусывая сладкий зефир. И вдруг с удивлением поймала себя на том, что на её губах играет лёгкая улыбка, и тут же написала в рабочий чат: «Снимаем с Влада прозрачность».

Ксения Ниловна только что получила ответ от коллег – формально-подтверждающий, но без понимания сути. Она с облегчением опустилась в кресло, закрыла глаза на секунду – и тут в тишину врезался топот. Дверь кабинета с треском распахнулась, ударившись об ограничитель, и в комнату ворвалась Элла. Глаза девушки лихорадочно блестели, пальцы впились в косяк.

– Ты теперь только ему посвящаешь время! – Элла кричала хрипло, срываясь на низкие ноты. – Где моя консультация?!

– Прямо сейчас, – Ксюша намеренно опустила голос, будто гася всплеск масла водой.

– Как… сейчас? – Элла замерла, словно не ожидая такой готовности.

– Вот так, сразу. Расскажи, что тебя так взволновало?

Девушка начала взахлёб выкладывать историю. Из обрывочных фраз складывалась картина: Влад, первая влюблённость, жгучая ревность – всё то, чего она раньше не знала. Ксюша слушала, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри чувствовала привычное напряжение. Такие пациенты – как оголённые провода: вроде безопасны, но искрят так, что может вспыхнуть вся группа. Хотя иногда это даже полезно…

– Хочешь провести мастер-класс? – неожиданно спросила Ксюша, слегка наклонив голову.

– Я?! – Элла отпрянула, будто её толкнули. В глазах мелькнули растерянность, потом азарт.

– Именно ты. И всё внимание достанется тебе, – чётко произнесла Ксюша, вкладывая в слова двойной смысл.

– Ты… поможешь? – голос Эллы внезапно стал деловым.

– Конечно. Начнём с рисунка животного: ты покажешь технику, а я объясню значение.

Элла уже подпрыгивала на месте. Через секунду она вылетела в коридор, бросив на ходу:

– После обеда буду готова!

Как только дверь захлопнулась, Ксения набрала супервизора:

– Запиши на сегодня. Срочно. – Резко встала, поправила блузку. До обеда – никого. Ни единой души.

Глава 11. ГОД – НЕ СПРИНТ.

После бодрой консультации с супервизором, где Ксюша буквально «схватила на лету» новые инструменты работы с переносом у пациентов, она чуть ли не вприпрыжку понеслась на обед – наконец-то можно перевести дух. Честно говоря, иногда пара минут разговора тет-а-тет давали куда больше, чем час многословных обсуждений в группе.

В столовой аромат густого рыбного супа и нежного бефстроганова ударил в нос ещё на пороге. Здесь кормили так, что хоть брось всё и иди работать дегустатором. В других центрах Ксюша видела лишь холодные бутерброды и унылые каши, а тут – настоящий повар, да ещё и подопечные ему ассистируют: режут, мешают, с азартом спорят о степени прожарки лука.

– Ксения Ниловна! – чей-то голос прорезал шум столовой. Паренёк с хохолком и клубничной футболкой ловко подскочил к ней, чуть не расплескав компот. – Группа сегодня после тихого часа будет?

– Ещё как будет! – Ксюша игриво щёлкнула пальцами. – Припасла кое-что взрывное. Не хуже вашего сегодняшнего бефстроганова!

Артём, обычно молчаливый, вдруг оживился:

– Тогда я приду! – и тут же застенчиво потупился, будто выдал слишком много эмоций. Он всё ещё верил, что, если «сидеть тихо и не отсвечивать», реабилитация волшебным образом сократится.

– Тёмыч, брат, тут год – не спринт, – фыркнул кто-то из дежурных. Ребята прыснули, а Ксюша, подмигнув, добавила:

– Даже если мама оплатит семь консультаций в неделю.

Артём замер, сжав вилку, – но Ксюша уже видела: вот оно, то самое «щёлк» в глазах. До этого была лишь раскачка, демоверсия выздоровления. «Скоро сниму с них таблетки и возьмусь за сигареты, – мысленно наметила она, – тогда эмоции прорвутся, и работа пойдёт в разы быстрее».

Скинув тарелку в мойку с лёгким звоном, она рванула в коридор – и чуть не врезалась во Влада. Тот, пританцовывая на месте от нетерпения, уже тащил стулья.

– Ксения Ниловна, как ставить – лекцией или кругом? – бросил он, даже не поднимая головы, и тут же вальяжно размахнулся очередным стулом.

– В круг, Влад, спасибо! – Ксюша прищурилась. – Тебя что повысили до главного по мебели?

– А вы разве не сами приказали? – он резко остановился и сверкнул ухмылкой.

– С чего ты взял? – она нарочно сделала большие глаза.

– Ну, тут же всё только через вас крутится, – Влад уже отпрыгивал назад, но успел бросить через плечо: – Как всегда.

«Вот бы и правда всё через меня крутилось», – мысленно огрызнулась Ксюша, проходя мимо дивана в холле. Там консультант, уткнувшись в телефон, яростно тыкал в экран, явно сражаясь с боссом какой-то игры. – «Хоть бы не мешал, и то ладно…»

Ксения поднялась в кабинет, поправила выбившуюся прядь волос и слегка подправила макияж. Найдя нужную композицию, она набросала план группы, взяла колонку и спустилась вниз. Ребята медленно, как сомнамбулы, подтягивались после сончаса, протирая глаза.

Она заняла своё место. Рядом сразу же уселись "её" пациенты – те, с кем работала индивидуально. Чуть поодаль расположились остальные, но в их глазах читалось такое же доверие.

– Ребята, привет, – мягко начала Ксения.

– Привет, Ксюша, – разнобойно, но тепло отозвались они.

– Просыпайтесь. И давайте угадаем – о чём сегодня пойдёт речь?

– О зависимости! О вреде наркотиков! О созависимых семьях! – посыпались предположения.

– Хорошие версии, – улыбнулась она. – Но правильного ответа нет. Поэтому сначала я прочту вам один текст.

Тишина стала абсолютной, когда её голос зазвучал в комнате:

«Вокруг так много людей, но я одинок в этом мире чёрствых сердец…»

С каждой строчкой в комнате становилось всё тише. Кто-то сжал кулаки, кто-то опустил голову, а у Марты по щекам уже катились слёзы.

– Это… про нас, – прошептала она, когда Ксения закончила.

– Очень знакомое, – кивнули другие.

– Это песня, – тихо сказала Ксения и включила композицию. Голос Полины Гагариной заполнил комнату:

«И сказал мне ангел: "Чуть-чуть продержись…"»

– Баста и Гагарина! – воскликнули ребята, и в их голосах смешались радость узнавания и щемящая грусть.

– Поделитесь, какие чувства это у вас вызывает? – обвела всех взглядом Ксения.

Марта первой нашла слова:

– Я всегда чувствовала себя одинокой. Даже дома. А здесь… здесь меня понимают.

Ребята закивали. Элла рассказала, как подростком тайком переодевалась в запрещённую дома одежду. Артём признался, что платил детям, чтобы с ним дружили. Влад тихо сказал о матери, которая не слышала никого, кроме себя.

Каждое признание висело в воздухе, как живое.

– А теперь встаньте, – попросила Ксения, когда истории закончились. – Построимся в два ряда. Помните игру "Ручеёк"?

Марта первой поняла и протянула руки. Ребята последовали её примеру, образовав живой коридор.

– Теперь каждый пройдёт по этому ручейку, а остальные будут говорить вам добрые слова.

Песня зазвучала снова. Первым шагнул Влад – и с обеих сторон посыпались:

– Ты сильный!

– У тебя доброе сердце!

– Ты наш друг!

Один за другим они шли сквозь этот поток тепла и поддержки. К концу в комнате не осталось ни одного сухого глаза. Когда последний участник прошёл "ручеёк", все разразились аплодисментами и бросились обнимать друг друга.

Ксения стояла в стороне, сжимая в руках колонку. В этот момент она точно знала – сегодня что-то сдвинулось. Что-то важное.

"Чуть-чуть продержись", – мысленно повторила она слова песни. – Мы все продержимся".

Ксения предупредила:

– Влад, жду тебя в кабинете через пять минут, – и поднялась в кабинет готовиться.

Он постучал ровно через положенное время. Когда она протянула ему заранее подготовленный лист А4, он удивлённо спросил:

– Самоанализ?

– Именно так, – подтвердила Ксения. – Пора, Влад. Ты как закрытая книга – обложка красивая, а содержание остаётся загадкой.

Он возразил:

– Но я всегда с вами честен!

– Честность – это когда страницы не вырывают, – мягко парировала она. – Вот скажи: зачем ты сегодня спрашивал про стулья именно у кухни, а не в группе? Как будто специально поджидал…

Влад нахмурился, осознавая, что разговор начался всерьёз:

– Хотел привлечь ваше внимание…

– А внимание – это…? – продолжила она, как будто загадывала загадку.

– Потому что вы мой психолог, – тихо ответил он. – Потому что, если я вам понравлюсь… вы мне поможете.

Ксения улыбнулась:

– Вот разгадка! Влад, ты мне уже нравишься. Более того – я вас всех люблю, безусловно. Когда ты это почувствуешь, доверие станет крепче. А пока… – она указала на листок, – пиши самоанализ.

Он грустно заметил:

– Но скоро праздники… Говорят, психологи уезжают.

– Я остаюсь, – твёрдо сказала Ксения. Видя его недоумение, добавила: – Загадка на засыпку: что может быть важнее выходных?

Влад засмеялся:

– Наша работа?

– Бинго! – она встала, показывая, что время разговора истекло. – До завтра. И да – готовься к ежевечернему самоанализу.

На пороге он обернулся:

– А завтра вы придёте? Я же играю Деда Мороза в спектакле…

– Обещать не буду, – загадочно ответила Ксения, – но кто знает, какие сюрпризы готовит Новый год?

Влад уже выскользнул за дверь, крепко сжимая в руках листок с заданиями. В его глазах читалось – он получил не только домашнее задание, но и пищу для размышлений.

Ксения Ниловна собралась с мыслями и вышла из кабинета по направлению к комнате Эллы, которая так и не появилась на мастер-классе. Тихо постучав, Ксюша в ответ услышала лишь отборную брань. Она вошла – слишком хорошо знала, как выглядят первые признаки депрессивного эпизода при биполярном расстройстве.

Элла лежала на кровати, укутавшись в одеяло и отвернувшись к стене. Лицо её было не разглядеть, но поза говорила сама за себя.

– Будешь ждать, пока станет легче, или позволишь помочь? – осторожно спросила Ксюша.

– Уйди, – сквозь зубы ответила Элла. – Я не проведу твой мастер-класс.

– Я просто хотела сказать, что ты не одна. Подожду, сколько потребуется. – Уже в дверях Ксюша добавила: – Завтра Новый год. Мама привезла тебе платье – оставлю пакет на тумбочке.

Прикрыв дверь, она задержалась на секунду, услышав за ней шорох. С лёгкой улыбкой Ксения направилась к себе. Дома её ждал непростой разговор с Мишей.

Глава 12. СЛЕПЫЕ ЗОНЫ.

Ксения села в машину, завела двигатель и замерла, пока горячий воздух постепенно наполнял салон. Слова для пациентов находились легко – будто сами выстраивались в нужные фразы. Но для их родственников – никогда. Завтра после утреннего собрания предстояло обзвонить их всех: матерей, отцов, бабушек, сестёр, тех, кто годами жил в тени чужой болезни, сам того не замечая.

Хуже всего была мать Влада. Упрямая, уверенная, что сыну просто не хватает характера. К счастью, тётя Влада хотя бы передавала эстафету: выслушав Ксюшу, мягко доносила до сестры правду о болезни, ползущей как тень. После того как ВОЗ официально признала зависимость заболеванием, работать стало чуть проще. Но созависимость… Она была хуже. Прогрессирующая, коварная, сжирающая личности быстрее алкоголя и наркотиков. Отправить пациента в ремиссию – полдела. Главное – убедить родных, что они тоже больны. Уговорить ходить на группы, впустить в себя мысль, что спасать нужно в первую очередь себя. Почему так много срывов в первый год? Потому что дома всё тот же ад: мать, задыхающаяся от тревоги, лезет в жизнь сына, душит «заботой», а он, не выдержав вины, снова тонет в стакане. Замкнутый круг, классика жанра.

А ещё был Миша.

– Где встретишь Новый год, там и проведёшь! – взвыл он месяц назад, когда Ксюша впервые предложила праздник в реабилитации. – Это твой второй дом! Если бы не Боня, вообще бы тебя не видел!

У неё были причины. Увидеть пациентов в праздничной суете, когда защитные маски трескаются. Выстроить новый вектор терапии. Да и чисто по-женски – не стоять у плиты, чтобы потом неделю доедать оливье.

Мысли текли плавно, как дорога за окном. Ксюша даже не заметила, как подъехала к дому. Миша расчищал подъезд от снега, а Боня валялся в сугробе, бешено махая хвостом.

– Ещё солнце не зашло, а ты уже здесь, – бросил Миша, и в его голосе зазвучали старые ноты раздражения. Он всё хуже скрывал, как давит его её работа.

– И без выходных, – парировала Ксюша, нарочито игнорируя его тон.

Быстрый поцелуй. Миша взял её пакет с документами, и она решилась:

– Миш, поедем завтра к ребятам! – глаза её стали огромными, как у кота из Шрека. – На пару часов! А потом – кино и мандарины.

– А Боня? – Миша сдался. Знавал: если отказаться, она рванёт одна.

– Конечно, с нами! – Ксюша обвила его шею руками, чувствуя, как напряжение в нём тает. – Спасибо. Ты же знаешь, как это важно.

– Знаю. Только поэтому и согласился, – пробурчал он, но в уголке рта дрогнула улыбка.

На следующее утро, в предновогодней суете соседей, Ксюша спокойно погуляла с Боней, позавтракала кашей с бананом и крепким кофе, чмокнула ещё спящего Мишу и помчала на работу.

Однажды её пациент по имени Лев, переживший суицидальную попытку, на вопрос о праздниках ответил так:

– Это ритуалы для управления массами. Иначе зачем все эти искусственные традиции?

Эти слова пронзили её как нож. Ксюша вдруг увидела всю абсурдность этой системы – мы наряжаем мёртвые деревья, дарим ненужные подарки, насилуем себя весельем, потому что "так принято". А наутро – разбитые семьи, вызовы наркологов, сломанные судьбы. Настоящий праздник рождается из тишины внутри, когда душа поёт без повода. Но кто сегодня способен на такую роскошь?

Пациенты постоянно давали Ксюше пищу для размышлений. Каждая терапия была танцем двух душ – и с каждым таким танцем менялись оба. В этом взаимном процессе рождались новые смыслы. Шутка про "кто первый надел халат, тот и врач" содержала горькую правду – Ксюша знала: иногда пациент ведёт психолога глубже, чем психолог пациента. Она любила эти прорывы, эту хрупкую работу – взращивать личность, как мать растит ребёнка. Хотя без жёстких рамок не обходилось – некоторые действия требовали строгой коррекции, которую они выбирали вместе с пациентами.

Дорога до центра пролетела незаметно. Знакомый маршрут, отточенный до автоматизма – психика бережёт силы, переводя привычные действия в фоновый режим. "Надо сменить путь, – мелькнуло у Ксюши, – зимой это опасно".

В кабинете директора пахло кофе и напряжением. Константин Эдуардович начал с итогов:

– Текучка минимальна, большинство клиентов отправлены на ресоциализацию…

– В Питер, где их ждёт тот же ад, только в профиль! – вырвалось у Ксюши. – Костя, наша слепая зона – это консультанты, которые сами нуждаются в реабилитации!

Кабинет взорвался. Ростик вскочил:

– Опять твои сказки! Кому ты насолила на этот раз?

– Тем, кто подкармливает пациентов таблетками и дружбой! – Ксюша встала, сжимая папку до хруста. – Вы превращаете центр в дурдом!

– Довольно! – директор ударил кулаком по столу. – Ксения, хватит устраивать спектакли!

– Спектакль – это твоё молчание, Костя! – её голос звенел как разбитое стекло. – Центр уже горел, а ты всё играешь в политкорректность!

Тишина повисла тяжёлым занавесом. Ростик ехидно прошипел:

– Тебе просто нравится быть святой среди грешников.

– Мне нравится спасать жизни, а не прикрывать чью-то халатность! – Ксюша бросила папку на стол. – Ваши пациенты срываются не потому, что слабы, а потому что вы их калечите "заботой"!

Константин резко поднялся:

– Всё. Премии будут сегодня. Разойдёмся.

Гаврюша и Катерина неодобрительно посмотрели на Ксению, выходя из кабинета, и когда кабинет, наконец, опустел, Ксюша не выдержала:

– Костя, он употребляет, а Ростик делает вид, что не замечает!

– Не пойман – не вор, – философски заметил директор.

– Ты вообще понимаешь… – Ксюша сдалась. – Ладно, опять всё на мне. Я устала, Костя. Вместо терапии пациентов – приходится терапевтировать весь коллектив.

– А я устал разгребать жалобы на тебя, – огрызнулся он. – Ты лезешь не в своё дело.

– Не в моё? Когда они валяются с пациентами, слушают "тяговую" музыку, а я потом разгребаю последствия?!

– Я ценю твой вклад. Но докладывай мне, а не устраивай разборки. Так только конфликты плодишь.

«А ты бездействуешь», – промолчала Ксюша. Вслух лишь вздохнула:

– Я звоню родственникам и вижу последствия их халатности.

– За это ты получаешь повышенную премию, – парировал Костя.

– Деньги – не главное. Мне нужны единомышленники. И я их выращу – Тёма, Влад, Сашка станут лучшими консультантами!

Директор усмехнулся:

– Милости просим.

Ксюша выдохнула. Пепел усталости осел на ресницах:

– Мы хороним тех, кого должны спасать. Я устала быть гробовщиком, Костя.

Он молча открыл окно. Морозный воздух ворвался в комнату, смывая яд ссоры.

После жаркой перепалки они, как всегда, обнялись. Поздравили с праздником и разошлись – Ксюша звонить родственникам, Костя – координировать новогодние посылки для пациентов.

Глава 13. НОВОГОДНИЙ СПЕКТАКЛЬ.