Рехаб

Костя ответил быстро – как всегда, задал несколько уточняющих вопросов и утвердил спикерскую. Ксюша принялась корректировать расписание на завтра. Она точно знала, о чём будет говорить Макар – его история была учебником типичных ошибок реабилитации.

Перед сном она ещё раз проверила план. Завтра будет непростой день – такие визиты всегда будили в выпускниках старых демонов. Но именно ради этих моментов она и выбрала эту работу.

С утра Ксюша была уже в своём кабинете, где её ждало странное послание: на рабочем столе лежала салфетка с нарисованным сердечком. Она знала, что ребята по утрам делают уборку в её кабинете, и решила выяснить позже, кто оставил этот знак.

Первым по расписанию был Лев – сложный парень, уже совершивший попытку суицида. Его отец – профессор, в разводе с матерью, которая сидела дома из-за болезни. Какой именно, Ксюше не удалось выяснить, но из рассказов Льва она поняла: типичный психиатрический случай. Парню приходилось непросто между двумя огнями, и в итоге он выбрал травку. Всё, что было на подкорке, моментально отправилось в путешествие под названием "шизофрения". Так бывало. Не наркотики были причиной, но они стали отправной точкой для второго диагноза. Пациенты с предпосылками на органические необратимые последствиями навсегда обрекали себя первым употреблением.

Лев пришёл без особого настроения, но принёс выполненное задание – эссе на тему «Что такое зависимость?». Он прочитал следующее:

«Я часто задаюсь вопросом: куда пропадает моя жизнь?

Именно пропадает – не просто уходит. Словно моё время, аккуратно расфасованное по кошелькам и бережно хранимое на полках, невидимой рукой было украдено с изящной ловкостью.

Оборачиваясь назад, мне кажется нереальным, что все эти годы, особенно последние, в своём теле существовал именно я. Как я мог позволить себе наблюдать, как драгоценный песок утекает сквозь пальцы, растворяясь в пустоте?

Но эти подозрения небеспочвенны. Подсознательно я догадывался: вопреки всем логическим объяснениям, моей жизнью руководит иная сущность – не потусторонняя, не мистическая, но абсолютно реальная. Это и есть моя зависимость – беспощадно добрая, заботливая, тёплая.

С невероятным проворством она пожирала мои мечты, амбиции, потенциал. А сознание, в свою очередь, принимало всю ответственность на себя. Это загоняло меня в безысходность. Я не мог существовать вне зависимости, но отрицание работало на полную катушку – оправданиям не было конца.

Я убедил себя, что это мой осознанный выбор – сосуществовать, просто быть, пока дают возможность. "Здоровая жизнь – не для меня. Зачем уподобляться серой массе, одержимой благоустройством быта?" – говорил я себе, свысока глядя на реальность, но не мог избавиться от чувства вины, бесконечно завариваясь в ошибках прошлого.

Было невыносимо. И в этот момент на помощь приходила моя зависимость. Словно заботливая няня, она убаюкивала, успокаивала, отвлекала от переживаний. Но в отличие от родной матери, за её заботу приходилось платить – духовными и материальными ресурсами.

В глубине души меня не устраивало, что я больше не управляю своей жизнью. Поэтому я придумал уловку: договориться с зависимостью, чтобы получить от неё лучшее, а когда последствия станут непреодолимыми – просто сбежать из этого мира.

Хитроумный план, в который даже я сам поверил.

Но то была иллюзия.

Теперь моё желание – разрушить её.

И на фундаменте этого горького, но ценного опыта – построить себя нового.»

Лев закончил читать и замер в молчании. Его плечи опустились, дыхание выровнялось – будто он действительно сбросил непосильный груз со своих двадцатилетних плеч.

– Ну как тебе, Ксюш? – спросил он, нервно постукивая пальцами по колену.

– Что за лев этот тигр? – фыркнула Ксюша, и они дружно рассмеялись. – Выздоравливаешь, даже желание уйти из жизни описал поэтично. Вот это я понимаю – подход с размахом!

– Я вообще в терапии с тобой многое понял, – Лев задумчиво покрутил в руках карандаш. – Разобрался в том, что меня грызло.

– Лёвушка, дело не во мне, а в том, что ты наконец-то научился доверять. Результат, как говорится, налицо. Хотя… – Ксюша сделала драматическую паузу, – что у тебя там с Томой?

Она знала, что сейчас идеальный момент спросить – по центру уже ползли слухи, что эти двое умудрялись встречаться в кладовке после отбоя. Причем не для обсуждения методов когнитивно-поведенческой терапии.

– Да ничего особенного, – Лев заёрзал на стуле. – Мне 21, ей 38. Этим всё сказано.

"Ага, как же, всё сказано, – мысленно усмехнулась Ксюша. – Знаю я ваши "ничего особенного" с её фирменными блинчиками "случайно" в твоей комнате".

– Ну тогда спишем на коллективный иммунитет, – невозмутимо продолжила она. – Герпес, знаешь ли, штука заразная. Особенно когда целуешься в кладовке.

Лев покраснел до корней волос и уставился в пол.

– Ладно, иди, – Ксюша задорно подмигнула. – Помни: всё тайное становится явным. Особенно когда забываешь вытереть помаду с воротника. Кстати, – спохватилась она, – кто сегодня дежурил в моём кабинете?

– Влад, он сам вызвался, – оживился Лев, почуяв, что опасная тема закрыта.

Когда дверь закрылась за ним, Ксюша уже строила в голове план разговора с Владом. Сердечко на салфетке… Интересно, это знак внимания или новый арт-терапевтический проект?

– До встречи на спикерской Макара, – пробормотала она себе под нос, делая пометку в блокноте: "Герпес – проверить аптечку. Тома – поговорить. Кладовка – повесить замок."

Ксюша отправила сообщение в рабочий чат: "Позовите Влада, пожалуйста". Мгновенно вспыхнул шквал откликов:

"О-о-о, фаворита вызывают!"

"Опять индивидуальные занятия?"

"Влад, признавайся, что натворил!"

Шутливый тон мгновенно сменился, когда в чате появилось лаконичное сообщение от Кости: "Хватит болтать. Работать." Когда директор центра включал серьёзный режим, позволять себе вольности мог только он сам.

В личных сообщениях у Ксюши всплыло новое уведомление – опять от Кости: "Всё в порядке? Как день?"

Она кратко описала ситуацию со Львом и Томой, добавив: "Всё хорошо. Просто нужно объяснить Владу, что оставлять анонимные сердечки – это слишком даже для него".

Лёгкий стук в дверь прервал её мысли. На пороге стоял Влад с вызывающе невинным выражением лица. Он вошёл, нарочито вежливо притворившись примерным пациентом, но хитрая искорка в глазах выдавала его истинные намерения.

– Ксения Ниловна, вы звали? – его голос звучал сладковато, как сироп от кашля.

Ксюша указала на салфетку с нарисованным сердечком, лежащую на столе.

– Объяснишь?

– А вы докажите, что это я, – парировал Влад, скрестив руки на груди с преувеличенным достоинством.

– Кроме тебя, никто не совмещает уборку кабинета с художественными экспериментами, – заметила Ксюша. – Ты как тот граффити-художник, который рисует на заброшенных зданиях. Только у тебя холст поменьше – мои канцелярские принадлежности.

Уголки губ Влада дрогнули, но он сохранял маску невиновности.

– А может, вам просто хотелось, чтобы это был я? – его голос приобрел игривые нотки, а взгляд скользнул в сторону, проверяя реакцию.

Ксюша сделала паузу, медленно перебирая бумаги на столе. Затем подняла глаза и пристально посмотрела на него:

– Допустим, хотела. Что бы ты сделал?

Влад замер. Его уверенность дала трещину – этот поворот он не предусмотрел в своём сценарии.

– Эм… – он поёрзал на месте, – Ладно, признаюсь. Хотел поднять настроение. Хотя, судя по вашему лицу, получилось обратное.

– Сердечко – это трогательно, – сказала Ксюша, – но в следующий раз предлагаю ограничиться чаем. Или хотя бы нарисовать что-то посложнее – скажем, пейзаж маслом.

– Обещаю исправиться, – Влад уже отступал к двери, чувствуя, что проиграл этот раунд. – Можно я пойду? Макар скоро начнёт спикерскую…

– Иди. Но помни – следующее произведение искусства я буду оценивать по десятибалльной шкале.

Когда дверь закрылась, Ксюша не смогла сдержать улыбку. Несмотря на все его выходки, Владу действительно удавалось разряжать обстановку. Она взглянула на салфетку – кривоватое сердечко вдруг показалось ей скорее милым, чем раздражающим.

Глава 17. ЛЮБОВЬ НА АБСТИНЕНЦИИ.

Пока все собрались в групповой, слушая спикера, Ксения осталась одна в своем кабинете, погруженная в отчеты. В центре царила особая тишина – не мертвая, а живая, наполненная голосами из коридора, шумом кухни и едва уловимым запахом кофе из кофемашины, которую Костя приобрёл специально в кабинет. Она сделала глоток остывшего кофе, когда в дверь постучали – негромко, но настойчиво.

– Войдите.

Дверь приоткрылась, и в проеме возник Влад. В его руке был скомканный листок, который он протянул Ксюше с таким видом, будто передавал секретный шифр.

– Ксюш, прочти. Только быстро.

Она развернула записку. Бумага была мятая, будто ее не раз сжимали в кулаке, а почерк – нервный, с резкими нажимами в некоторых местах.