Кинотеатр дьявола. Склеп Семи Ангелов

Это всего лишь дохлый вредитель! Но Даниилу почему-то сразу стало жутко и неприятно. Внутри самого кинотеатра сиял тусклый свет. Фонтан в холле работал. Рядом с лотосом в его центре включили подсветку, и струи воды окрашивались попеременно во все цвета радуги.

Статуи ангелов переставили так, что лишь один из них стоял внизу ступеней, ведущих к кинозалам. Другие шесть фигур расставили прямо на ступенях, на большом расстоянии друг от друга. Каждая скульптура на ступень выше предыдущей. Казалось, что они взлетели туда сами и нарочно сторонятся друг друга. Необычный декор! И все так роскошно. Действительно VIP-зона! Только почему никто на входе не спрашивает приглашения? И почему здесь нет других посетителей? Они уже успели пройти в зал?

В глаза также бросалось отсутствие охранников. Раз кинотеатр до сих пор функционирует, его же надо охранять, чтобы сюда не вломилась, например, банда каких-нибудь хулиганов. Даниил даже засомневался, что приглашение на сеанс не шутка, потому что кругом не было вообще никакого обслуживающего персонала. Лишь стаи синих мотыльков гнездились в уголках пола и потолка. От шуршания их крыльев начинала болеть голова. Кроме них во всем здании никого.

Даниил протянул руку к трепыхавшейся в углу стайке, и тут же ощутил болезненные укусы до крови. Мотыльки не кусаются! Это против правил природы. И крылья у них точно не могут быть синими.

Корделия вышла из коридора, ведущего к кинозалам, внезапно. За ее вечерним платьем тянулся длинный шлейф весь сшитый из синих бабочек. Шелковых? Да они живые. Они трепыхаются. Как же она их сшила. Живьем? Или ему кажется. Сегодня он не пил. Не хотелось уснуть во время сеанса к тому же в таком странном месте, далеком от города. Кто знает, вдруг его тут самого разрежут живьем, если он задремлет и станет уязвим.

– Каждый здесь уязвим.

И опять голоса в голове. Что это с ним? Сейчас он стоит уже не у жуткого дерева, а ощущение такое, будто руки до сих пор в пепле от коры.

– Пошли! Скоро начнется! – девушка даже его не поприветствовала и не бросила даже беглого взгляда на приглашение, которое он нервно мял в руках.

– Двери даже не охраняют, – пожаловался Даниил.

– И что, – она небрежно махнула рукой, на которой сверкнул браслет в виде скарабея. Украшение походило на очень древнюю музейную вещь.

– Тут не бояться теракта, грабежа, хулиганств?

– Больше нечего бояться! – Корделия шла вперед по коридору, даже не оборачиваясь.

– Прости, что?

– У нас хорошая охрана. Не беспокойся!

– Но я никого не видел.

– Тебе и не за чем. Ты пришел смотреть фильм, а не знакомиться с охранниками.

Она его явно подкалывала, хотя откуда ей было знать, что сегодня утром он познакомился с охранником специально для того, чтобы расспросить о местных жутких достопримечательностях.

– Кстати, как называется фильм?

– А ты не прочел название на приглашении?

Вопрос его шокировал. Стыдно было признаться, что он не понимает тех слов, которые там пропечатаны. От вида букв либо начинала болеть голова, либо казалось, что это вовсе не буквы, а какие-то малопонятные значки и иероглифы. Действительно, надо меньше пить. Его режиссер прав.

Перед входом в кинозал, Даниил уронил смартфон. Как неловко! Одно движение, а средство сотовой связи с миром тут же разлетелось вдребезги. Теперь, даже если его станут убивать внутри, он никому не сможет позвонить и предупредить. Все будто рассчитано заранее?! Даниил тут же отмел в сторону эту мысль. Никто не виноват, что он не выспался настолько, что у него все валиться из рук. Кто-то из его прежних агентов любил напутствовать его, что для звезды самое главное высыпаться, чтобы контролировать, как следует, свои действия. Не выспавшись, ты и выглядишь хуже, и плохо играешь, и можешь ляпнуть публике или журналистам что-то совсем ненужное. Вот и сейчас от усталости он так плохо контролировал себя, что мог разбить о дверную притолоку голову, а не только смартфон.

– Дальше я с тобой не пойду, – заявила она у порога. – На меня не осталось резервного места.

– Но мест полно! – Даниил и с порога видел, что весь зал пуст.

– Приглашение есть лишь на одного тебя, – как тупому пояснила Корделия.

– И что это меняет? – места-то все незаняты, а до сеанса осталось минут пять, не больше. Обычно в кинотеатрах никто не манерничает, если более удобное место свободно, то зрители легко на него пересаживаются. Если не брать в учет особых показов, то на киносеансах зрительный зал никогда не бывает занят целиком. А тут как раз нет охранников, которые выставят безбилетника. Почему же Корделия так жмется? Она слишком горда, чтобы войти без билета?

– Кто-нибудь еще придет? – все-таки спросил Даниил. – Или я единственный гость.

– Занимай свое место и жди начала, – сухо кивнула она.

– А где мое место? – он даже не глянул на приглашение. Раз Корделия здесь за контролера, то пусть сама его и проводит. Но в зал она не шагнула. Лишь пояснила:

– В самом центре!

И все! Ее шикарный шлейф из бабочек зашуршал за захлопнувшимися дверями. Даниил ощутил себя, как в ловушке, когда они закрылись. Похоже, больше зрителей не будет. Весь зал пуст. Экран погашен. Никого поблизости нет. Лишь роскошные ряды кресел, обитых пурпурным бархатом. Сам зал хорош! Тут красиво, как при королевском дворе. Бархат явно настоящий! На стенах позолота. Портьеры у входа тоже из бархата. Больше похоже на изысканный театр, чем на кино. Но пустой экран в центре портит впечатление.

Какое-то животное прошмыгнуло меж рядов. Он чуть не упал, когда оно пробежало по его ноге.

Он не сразу заметил семь мраморных крылатых фигур, которые стояли в разброс по бокам зрительных рядов и один даже у сцены. Они что прилетели сюда сами? Или это всего лишь дубликаты тех статуй, которые он видел у входа? Вроде бы нет ничего удивительного в том, что подобные жутковатые украшения присутствуют и здесь. Им больше пристало стоять в склепе или на кладбище. Такими скульптурами чаще всего украшают памятники на могилах. Хотя здесь они могут оказаться всего лишь манекенами из папье-маше, легкими деталями декора. Вероятно, видимость мрамора это лишь иллюзия. Ему захотелось встать и прикоснуться к ним, чтобы это проверить, но он почему-то не решился. Красивые белые лица ангелов выглядели такими зловещими, особенно в сочетании с заостренными кончиками ушей и длинными когтями на белых пальцах. И улыбки у них какие-то уж слишком хищные. Такое впечатление, что они все видят своими пустыми белыми глазами без зрачков.

Даниил отвернулся от фигур. Смотреть фильм в их присутствии почему-то сразу расхотелось. Это будет не сеанс, а ад. Такое ощущение, что семь белых фигур за ним пристально следят. И почему их именно семь, как и перед входом? Это число что-то значит?

Он все же глянул на них еще раз. Свет уже начал гаснуть. Фигур в конце рядов было не различить, но в креслах зрительного зала вдруг появились такие же мистические украшения – крылатые статуи, сидящие прямо в креслах и сделанные так искусно, что их руки ровно ложились на подлокотники, а крылья окружали спинку стула. Сидящих фигур тоже было ровно семь, и они расположились в разброс по всему залу на приличном расстоянии друг от друга. Что ж, украшение из них вышло прикольное и загадочное, но почему он не заметил их, когда входил? Все кресла еще минуту назад были пусты. Или фигуры становились заметны лишь во мраке? Внутри них включалась какая-то подсветка? Они слегка фосфоресцировали. А если их втащили на места только что, то почему он не слышал никакого шума. Он никогда не углублялся в свои мысли настолько, чтобы ничего вокруг себя не замечать. Вот и сейчас Даниил отметил, что свет погас слишком внезапно. Обычно в кинотеатре его тушат этапами, давая публике привыкнуть к полутьме, а тут вдруг разом наступил полный мрак. Лишь фигуры в креслах сияли. В их присутствие было очень неуютно. Они не живые, но ощущение было таким, что они сами сюда прилетели.

Инстинкт самосохранения активно предупреждал о том, что сейчас на него нападут. Кто-то ходил по рядам. Даниил четко слышал шаги и скрежетание металла по полу, но оборачиваясь, не мог различить в темноте даже просто смутный силуэт контролера. А вот одна из ангельских фигур вдруг развернула голову прямо на него. Точнее, он не видел, как она поворачивала голову, но раньше все ангелы смотрели на экран, а не в сторону кресел. А теперь вдруг одно из мраморных лиц уставилось прямо на него. Ангел сидел прямо в его ряду, на расстоянии всего десятка кресел. Неужели он и раньше сидел здесь? Когда Даниил занимал свое место, весь ряд точно был пуст. Ощущение было таким, что в следующий миг мраморные пальцы коснуться уже подлокотника его кресла и сдавят ему руку до обморока.

Все можно было бы списать на эффект 3D, но фильм то еще даже не начался, и на самом Данииле нет очков. Или в этой привилегированной зоне есть особые способы впечатлить зрителя?

Где-то сзади раздался механический шорох крутящейся бобины. По погасшему экрану полз золотой скарабей. Как он там оказался? Нет, это не по-настоящему. Даниил присмотрелся внимательнее. На самом деле показ уже начался. Экран зажегся, будто изнутри распахнулись какие-то врата. Никаких рекламных роликов перед началом фильма. Поразительно! Титры пошли сразу. Он никогда еще не видел титры золотого цвета. И буквы какие-то странные. Он не мог их прочесть. Или у него в глазах двоиться? Скарабей ползал между титрами в каждом кадре.

Кто-то тронул Даниила за плечо. Он не обернулся, опасаясь увидеть, что одна из статуй стоит уже прямо у него за спиной. Лучше не портить себе нервы лишний раз. Все равно двери зала сейчас закрыты, бежать некуда. Пока сеанс не кончиться, стоит насладиться фильмом. Однако вместо наслаждения возникло много вопросов. Вначале в титрах мелькнуло что-то вроде «Госпожа Фараонов». Странно, но еще можно понять. Вероятно, речь шла о какой-то богине. Но следующая строка, выделенная особо крупным шрифтом «И имя ему Денница» вызвала пугающие ассоциации. Денница это же одно из имен дьявола, кажется, то, под которым он приобрел славу еще в раю. Имя самого красивого ангела! Библия! Даниил кое-что из нее помнил. Но каким образом связаны библейский дьявол и Древний Египет? В те времена о библии еще никто и не слышал. А стало быть никто не знал и о дьяволе.

Даниил смутился. Ощущение того, что он попал внутрь экрана, было сильным и без эффекта 3D. Быстро мелькающие кадры древних дворцов вперемешку с какой-то жутью, словно засасывали сознание в воронку. Что если это ощущение уже не пройдет, а останется с ним навсегда. Сознание неслось по древнеегипетских залам и пирамидам, мимо кровопролитных войн, колдовских действий и обрядов погребения мумий, будто в поисках чего-то. Роскошь перемешивалась с жутью, что лишь усиливало всеобъемлющий эффект кошмара. Вроде бы это и не ужасы, и не историческая драма, и не боевик, и не библейская история, а все вместе. И у всего этого вид сокрушающей реалистичности.

Фильм был о золотом существе, которое покоряло правителей с начала времен. Оно ползло по экрану. Его когти были ощутимо рядом. Дворцы, храмы, пирамиды оставались за ним в кадре, как фон. Временем действия на самом деле был не только Древней Египет, а вся вечность, начиная с войны в небесах и вплоть до наших дней. Но основное действие, если не считать многочисленные отступления на двадцать пятый кадр, было сконцентрировано именно на Египте периода правления Эхнатона. Его военачальник Таор, вернувшейся с великой победой, в момент чествования героя заметил красивое крылатое создание, шептавшее советы фараону, и влюбился в него. Это создание и было библейским дьяволом, который правил местными царями, как марионетками. У этого создания вопреки библейским описаниям было девичье лицо и тело. Создание звали Алаис, и в этом имени содержалась какая-то магическая формулировка. Алаис была жестока до жути и приносила людей в жертву, чтобы воскресить из песков пустыни войска демонов. Таор был благороден и склонен к самопожертвованию настолько, что его можно было назвать истинным христианином, хотя о христианстве в те времена никто еще и не знал. И такой великодушный парень, готовый выпрашивать у фараона прощение даже для тех, кто намеревался его убить, влюбился в создание, совершающие кровавые ритуалы. Любовь к Алаис настолько затмила ему мозги, что он готов был отказаться от всех собственных убеждений. Но Алаис, как оказалось, не способна любить никого вообще. Отвергнутый юноша, не находя себе места, бродил по пустыням и встретил самого архангела Михаила, который вложил в его руку кинжал с двумя драконами на рукояти, способный убить Алаис.

Ну и спецэффект! На Михаила было даже больно смотреть, так он сиял, а драконы на кинжале шевелились и шипели, как живые. И вот единственный прощальный поцелуй в гробнице. Таор пожертвовал собой лишь для того, чтобы на место ангела пришло чудовище. Все слитое из золотых пластин, когтистое, многорукое, как Кали, отдаленно напоминающее драгоценного скарабея.

Кадры замелькали, как волчок. Пирамиды, обряды мумифицирование, падшая армия, встающая из песков, пустыни, реки, дворцы. И всюду оно. Ослепительное! Затмевающее разум! Жуткое! И красивое.

Оно ползло уже по погасшему темноту экрану. Тянулось золотыми когтями к горлу Даниила. Оно дышало ему в лицо жаром и огнем. Оно было рядом. Уже в зале. Между его рядом кресел и предыдущим. Он готов был поклясться в этом. Ему даже довелось ощутить прикосновение горячих металлических когтей на шее, заглянуть в кровоточащие песочного цвета глаза, сверкавшие из-под нагромождения тонких золотых пластин, свитых причудливыми символами.

Это существо из ада или из Египта? В любом случае оно здесь и сейчас он умрет, как умирали все фараоны, не подчинившиеся ему.

И вдруг зажегся свет. Никакого золотого монстра рядом не было. А фильм не шел из головы. История про Таора и Алаис почему-то режущей болью отдалась в сознании. Даниил никогда не был сентиментален, но сейчас невольно задался вопросом: почему все величие истории закончилось трагедией? Почему эти двое, будто созданные друг для друга, не могли остаться вместе.

Разумеется, он не высказал вопрос вслух, но чей-то звонкий голос дерзко и насмешливо ответил ему из другого конца зала:

– Потому что она была дьяволом!

Мертвая звезда

Кругом никого. Даже фигуры мраморных ангелов куда-то исчезли. Все до одной. Даниил тщетно оглядывался по сторонам в поисках говорившего. Мог ли кто-то пригнуться и спрятаться за пустыми креслами? Стоит походить по рядам и проверить? Зал был довольно большим.

Даниил хмурился, не зная, куда теперь деваться. Уходить совсем не хотелось. Возникло нестерпимо сильное желание увидеть тот же самый фильм еще раз. История взбудоражила кровь, а кадры с чередованием роскоши и жути не шли из головы, почти сводя с ума. Даниил вдруг понял, что именно мелькало в кадрах, неимоверно пугая. Восстание ангелов и их низвержение. Драка крылатых, когтистых и пылающих живьем созданий. Их обращение в монстров. Падение в пустыни, жженые символы на песке. С войском дьявола все понятно, но насчет самой Алаис остается очень много вопросов. Если ему дадут посмотреть фильм еще раз, он сможет все понять, но к кому обратиться, чтобы попросить повтора сеанса и выполнят ли его просьбу.

Даниил просидел неподвижно минут десять, ожидая, что кто-то еще с ним заговорит или хотя бы, что двери выхода, наконец, откроют, но не происходило ни того, ни другого.

Его вдруг кольнула жгучая ревность к актеру, который играл Таора. Вот это красавчик! Белолицый брюнет с ярко-синими глазами. Совсем не похож на египтянина. И сыграл выше всех похвал. Даниил даже в самых лучших своих работах не мог с ним сравниться. Интересно, как его зовут? В титрах его имя почему-то указано не было. А он ведь один из главных исполнителей. Даниил помнил про глупую голливудскую манеру помечать в титрах первыми старых, но известных актеров, которые исполняют лишь мелкие роли, в обход главным героям, которых сыграли новички. Часто это вносило путаницу для зрителей. Но здесь всех актеров кроме нескольких вообще вычеркнули из титров. Четко там значилось лишь одно имя. В главной роли – АТЕНАИС.

То есть она играет Алаис? Актриса, у которой нет даже фамилии? Имя показалось ему смутно знакомым. Кажется, не так давно оно было очень знаменитым. Даниил часто видел его в сводках газет. Он не особо увлекался другими звездами, кроме себя, но об Атенаис трубили какое-то время все газеты и журналы. Она была на пике популярности, а потом пресса вдруг замолчала. После трагедии. На воспоминание об одной статье Даниил наткнулся, как на острое лезвие. Атенаис погибла во время теракта несколько лет тому назад.

Парень ощутил, что не может подняться с кресла. Подведенные ассоциации поразили, как гром небесный. Показалось, что и жить больше не для чего. Атенаис не та живая и капризная актриса, с которой судьба однажды сведет его на съемочной площадке. Эта красавица уже годы, как труп. Живет лишь ее мистический образ на экране. Сама она мертва! Почему же он не расстраивался так из-за ее гибели раньше, когда новость была свежей? Да просто потому, что не смотрел ни одного фильма с ней и не знал, насколько она прекрасна.

Говорят, любовь, как стрела в сердце. Жил, не получив ее, то есть не видя еще объект этой самой любви, а увидев его понимаешь, что не можешь продолжать жить дальше. Все решает одна встреча, один взгляд, и жизнь теряет смысл. Особенно, если влюбился в уже мертвую.

Это глупо. Даниил тряхнул осветленными прядями волос, и они веером рассыпались по плечам. Вполне вероятно, что если с Таора смыть грим, то он окажется ни чуть не красивее обычного парня. И еще вероятнее, что сверхъестественный шарм всему облику Алаис придает именно ранняя смерть актрисы. Не даром Эдгар По воспевал очарование гибели юной девы, когда смерть будто по ошибке забирает девушку слишком рано. Те, кто умер в молодости и уже никогда не состарятся, приобретают какую-то особую притягательность. А впечатление оставшееся от фильма это всего лишь пагубный эффект передозировки двадцать пятого кадра на психику.

И все-таки как больно! Голову сдавило будто обручем.

Над дверью выхода кто-то как раз приподнял портьеру. Наверное, сама дверь тоже уже открыта. Даниил встал на подгибающихся ногах. Он слишком долго просидел без движений. Сколько шел фильм? Час с половиной, два часа? Казалось, что вечность. Стоит выйти из кинотеатра, и он окажется в новом тысячелетии, а золотое существо будет ждать его там.

Пол пошатывался под ногами, как палуба корабля. Так только кажется, потому что ноги почти не слушаются. Кинотеатр будто не хочет его отпускать.

За портьерой у выхода что-то шелохнулось. Кажется, крыло. Кто-то поднес палец к губам, призывая его молчать. Как прекрасно это лицо, и каким холодом от него веет. Оно будто рисунок поверх кадра. Это постер или очередная статуя? Даниил изо всех сил дернул портьеру и увидел ее – звезду фильма.

Сказать, что он был ошарашен, означало не сказать ничего. Девушка была та же самая. В гриме или без, но вылитая Алаис из фильма. Картинка с экрана ожила. Никогда еще он не испытывал ничего подобного, хотя довольно часто встречал в жизни женщин, на которых прежде смотрел лишь в кино или по телевизору. Уж такая у него была работа, и уж он то знал, насколько сильно актрисы вживую отличаются от своих идеальных обликов в фильмах.

Только красавица, стоящая в фильме рядом с фараоном, в действительности оказалась еще прекраснее. Бледная, стройная, изящная. Золотые кудри и ресницы, вроде бы, были натуральными, а не крашеными, как бы необычно это не звучало. Какая страна плодит девушек с таким необычным цветом волос и грацией падшего архангела?

– Это ты сыграла в фильме главную роль? – его сердце забилось, как птица, пойманная в клетку.

Кинозвезда здесь! Он даже не задался вопросом, когда снимался фильм. Пусть хоть тысячелетия назад. Взять бы у нее автограф. Впервые за все его биографию просил бы роспись он, а не у него. Но где взять блокнот, ручку. Смартфон разбился у входа. С ним селфи не сделаешь. Хотя стоит попытаться. Она нырнула в тень. Ну и ладно! Он все равно хотел от нее больше, чем автограф.

– Алаис! – он даже не задумался, что назвал ее именем ее героини. Это даже хорошо! Можно считать достижением, когда актрису начинают называть именем ее персонажа. Это значит, что она исполнила роль в совершенстве. Другое дело звезды, которых знают лишь по раскрученному имени и лишь благодаря рекламным акциям. Она им не чета.

– Только не исчезай! – он сам придержал рукой соскользнувшую на двери портьеру, но девушка уже стояла возле кресел. В зале сразу стало как-то темно, и мрак за ее спиной будто складывался в два больших черных крыла.

– Ты похожа на драгоценность из древней сокровищницы, благодаря цвету твоих волос, – Даниил никогда и никому не говорил таких поэтических слов, но сейчас поэзия была ближе всего к реальности. Все это не кино иллюзия. Он видел золотистых скарабеев, украшавших ее плечи и руки. Румянец, будто рубиновый пылью нарисованный на щеках. Завитки волос, как червонные змеи. Воистину она похожа на драгоценность, которая ожила и сбежала из царской сокровищницы.

– Посмотрел – ослепнешь! – шепот донесся с самого верхнего ряда. Там на спинке кресла расположилось какое-то крылатое животное. Вряд ли оно умело говорить.

– Ты пришла на следующий сеанс?

– Я все время здесь, – ее голос раздался впервые и напомнил звон золотых монет, падающих на пол. – А ты припозднился.

– В такое время все уже спят.

– Не все, кто-то приходит сюда в поисках приключений, и мы радуем их фильмами, готовыми удовлетворить самый требовательный вкус. Как бы то ни было, люди получают то, что искали. Но цена за вход иногда оказывается для них слишком высока.

– Не удивительно, если каждый сеанс рассчитан всего на одного зрителя. В таком огромном зале, – он демонстративно огляделся. Животное с верхнего ряда куда-то исчезло. – А фильмы здесь показывают и старые?

– Иногда даже древние.

– Никогда не слышал о таких. Древним может быть музейный экспонат, дворец, склеп, но никак не фильм.

– Тебе стоит привыкнуть к местному лексикону, если хочешь посмотреть что-то еще из нашей кинопрограммы.

– Я не имел в виду ничего плохого или осуждающего. Просто в тех местах, где кино посещал я, даже прошлогодние пленки уже не в прокате.

– Здесь тоже регулярно вносятся обновления.

Что она имела в виду? Как в уже снятый и смонтированный фильм, который идет в кино, можно внести обновления. Или она говорила о чем-то другом? Во всяком случае, фраза прозвучала загадочно.

– Мир меняется, кадры фильмов тоже. Ничто не стоит на месте, кроме самого здания кинотеатра.

– Кстати о кинотеатре. Почему официально он считается закрытым? Я слышал, здесь произошла какая-то трагедия? Что-то вроде теракта во время давней премьеры…

Она как-то погрустнела, отвела взгляд. Веера золотистых ресниц легли ей на щеки. Ресницы точно не накладные, но какие же они длинные. И скарабеи на ее коже, словно живые. Они движутся?

– Нужно жить сегодняшним днем.

Она это произнесла или ему только послышалось?

– Прости, если растревожил какие-то плохие воспоминания, – поспешно извинился Даниил.

– У меня нет воспоминаний. Все давно снято, как фильм, – она кивнула на давно погасший экран, по которому больше ничего уже не ползло.

Даниил оглядел ряды пустых кресел. Ощущение по-прежнему было таким, будто золотое чудовище все еще в зале, ползает меж рядов и вот-вот вцепиться ему в ноги.

– Правда, ложь, скрытые истины… Все не важно, пока не запечатлеть это в кадре. Людей интересуют зрелища, а не воспоминания, и мы даем им больше, чем они хотят. Подобным образом исполняли желания публики в амфитеатрах Древнего Рима, только зрителей там никто не трогал.

– Тебя сложно понять.

– Но на меня приятно посмотреть, – она шагнула к нему, и он от чего испугался так, что попятился, споткнулся об одно из угловых кресел и чуть не упал. Смотреть снизу вверх на Алаис было то же самое, что смотреть на божество. Она вся светилась, а тьма за ее спиной формировалась в два узорчатых крыла.

Что-то точно ползло меж кресел. Даниил слышал скрежет когтей по полу, даже разглядел подозрительные царапины от когтей на ковровой дорожке. Это точно не кошачьи царапины. К тому же когтей отпечаталось не пять, а шесть. Не бывает животных с шестью когтями на лапах. Или он просто о таких не слышал?

Его первый агент любил повторять, что все актеры на редкость тупы, но Даниил упорно продолжал считать себя образованным парнем. И пусть он успел отучиться в университете всего один курс до того, как получил сомнительное предложение сниматься, ради которого бросил учебу. Зато у него широкий кругозор, он много путешествовал, переезжая с одних съемок на другие, много успел увидеть. Но ничего подобного он не видел никогда. Кинотеатр уникален. Может поэтому о нем и распустили слух, что он заброшен, чтобы люди толпами не осаждали его в надежде подсмотреть на местные чудеса хоть в замочную скважину.