скачать книгу бесплатно
Да только кое-кто из доблестных представителей великой аристократии духа зачастую как раз в том более чем неотъемлемо полностью ведь взвешенно и здраво во всем убежден…
И они искренне всею душой донельзя благостно в то уж самое верят, а кроме того их так и переполняет сугубо внутренняя убежденность, что тем или иным еще изначальным первоисточником всей их высокой духовности, как и «цвета крови» неизменно являются именно те сотканные из красивых чувств фолианты великоидейной высокохудожественной литературы.
62
А между тем данное их суждение никак не иначе, а абсолютная же дичайшая чушь, поскольку дети, словно маленькие обезьянки, во всем берут пример со своих родителей, а все остальное для них совсем аморфно и никак не является неким тем по-настоящему живым образчиком для буквально всяческого их полноценно чувственного внутреннего анализа.
А потому и из всего того вышесказанного сама собою уж весьма этак до чего навязчиво проблескивает совершенно вот неутешительно горькая истина.
Попросту ясно как божий день, что всеми нами и впрямь до чего безумно любимая литература может быть одним только дополнительным наглядным пособием, стимулом, но никак вовсе не светочем высших истин во тьме тяжких душевных скитаний.
Ну а кроме всего остального прочего, книги и близко никак нисколько не приучают человека к здравым, светлым и высоким мыслям, поскольку это совсем не то, ради чего они были кем-либо некогда задуманы, да и всецело для всех нас сколь еще однозначно так вполне уж действительно еще предназначены.
Раз уж было им всегдашне свойственно лишь иногда и совсем как-никак ненадолго только-то, и приоткрывать перед человеком весь этот необъятный мир глазами других людей, и как раз в том и есть вся их наиболее основная задача.
63
Ну а тот самый до чего умиленно-нежный к ним строго во всем разве что вовсе так утилитарный подход неизменно начинается как раз ведь с их до чего вздорного применения в сфере самого еще ярого самовозвышения всей той своей до чего удивительно восторженной личности над всеми теми прочими другими…
Причем осуществляется все это как раз-таки уж посредством весьма и весьма до чего только необъятного чтения великого множества довольно-то различных авторов, хотя еще два (без малого) тысячелетия назад великий римский философ Сенека явно ведь предупреждал против подобного всепоглощающего подхода ко всей и всяческой литературе.
Вот его вполне и поныне действительно актуальные и разумные слова:
«Большая библиотека скорее рассеивает, чем получает читателя. Гораздо лучше ограничиться несколькими авторами, чем необдуманно читать многих».
64
И это как раз-таки поэтому некоторые чрезмерно же зачитавшиеся литературой личности от всего того безмерного всеобилия полученных ими чувственных впечатлений и полного, кстати, затем последующего растворения в мире светлого художественного вымысла, собственно, и стали смотреть на всю ту невзрачно окружающую их реальность разве что лишь через те большие розовые очки.
Да и вообще мир обычных полностью вот безыдейных вещей их при всем том явно интересует весьма и весьма довольно-таки относительно мало.
И главное все это, собственно, никак не иначе, а как раз потому, что там все, видите ли, сколь до чего совершенно ведь излишне во всем серо и невзрачно по сравнению со столь очаровательно же красочно надуманным миром чьих-либо более чем необычайно возвышенно-светлых фантазий.
А книги между тем надо бы всем своим сердцем любить именно за душу их авторов, а вовсе не за то, что уж представляют они из себя то самое необычайно изысканное блюдо, поданное в роскошном ресторане под славным названием «Душевная благодать».
Ведь дело не только в благостном, умственном, а еще и весьма сладостном усвоении книг, которое куда скорее увязано с одним лишь как есть и вправду самым насущным процессом пищеварения (хотя и в чисто духовном смысле), чем с неким доподлинно задушевным подъемом над всеми теми до чего глубочайшими низинами плотского мещанства.
65
Оно-то, кстати, и приводит к мыслям о своей и впрямь-то сколь незатейливо великой значительности по сравнению со всем, тем ничего и близко не значащим песком эпохи, раз и навсегда текущим в одном и том, долгими веками именно что принципиально же неизменном направлении от самого рождения к старости и смерти.
А между тем подобное плоское, как блин, видение мира, безусловно, нисколько никак и близко совсем вот недопустимо.
Поскольку всякое самовозвышение над серою толпой, причем совсем без того, чтобы на свой Олимп действительно пришлось и вправду взбираться с большим рюкзаком за спиной, не раз при этом рискуя свернуть себе шею, всенепременно будет собой обозначать одно лишь ярое и кичливое чванство, а также засилье излишне порой широкообразованного социального невежества.
66
Зачастую подобные люди более всего думают разве что о своем личном удовольствии, которое им попросту именно так попросту ведь обязана предоставить жизнь, а не о каком-либо, подчас нисколько и неведомом им большом и широком общественном благе.
А впрочем, надо бы прямо признать, что делают они это вовсе уж совсем не от того до чего еще невероятно великого всепоглощающего эгоизма.
Нет, прежде всего, как раз оттого, что все эти сыны книжной премудрости попросту как есть, еще до чего искренне подчас считают людей обыденных совершенно вот никак ни в чем недостойными какой-либо вящей заботы об всяческих их мелких, житейских интересах.
Зато сколь безумно они с теми так и переполненными слезами очами глубокомысленно раболепствуют пред высокими идеалами, идеями, навскидку и вправду способными поднять всю легендарную людскую массу на искрометно яростную борьбу как-никак явно неизвестно за что, но зато и впрямь утопически-иллюзорно благородное, а также лучисто-чистое во всех его запредельно благих намерениях.
67
Да вот уж, однако, коли филантропы благих идей, и устроят после того весьма удачного захвата светской власти и престола Господа Бога некое подобие рая, то лишь с тем только бросово дешевым и довольно малопитательным рационом для всех тех наспех облагороженных ими, чисто этак формально приподнятых разом с колен серых масс.
Зато он будет доступен для всех и во всем явно же именно что совсем забесплатно!
Однако само отсутствие денег в данном случае может объясняться одним лишь тем до чего еще самым истинно вот подневольным тяжким трудом полностью отныне вовсе бесправных рабов.
Причем весь тот мелкий и ничтожный люд при подобных славных делах неизменно еще может, в том числе и оказаться, чем это только той или иной «великой душе» отныне-то будет явственно вот угодно, а в том числе, и пищей для привилегированной расы или, тем паче, для самих-то презренно жалких себя.
Но то лишь в самом крайнем нацистском случае, ну а при всем том нашем исключительно так безнадежно совсем же переразвитом социализме вполне еще конкретной реальностью до чего неизбежно, в конце концов, всецело бы оказалось именно то, о чем написал в своей книге «Час Быка» Иван Ефремов:
«Виды убийства многообразны. Убивают несоответствием выполняемой работы и условий, в которых она проводится. Отравляют отходами производств и моющими химикатами реки и почвенные воды; несовершенными, скороспелыми лекарствами; инсектицидами; фальсифицированной удешевленной пищей. Убивают разрушением природы, без которой не может жить человек, убивают постройками городов и заводов в местах, вредных для жилья, в неподходящем климате; шумом, никем и ничем не ограничиваемым».
68
И собственно, хоть сколько-то при этом довольно-то веско взвесить и определить, а чем уж все это, и вправду могло еще далее на самом-то деле, как есть вот вполне еще оказаться чревато…
…а тем более, нисколько не прикрывая при этом личины, вполне открыто протестовать довольно-таки мало, кто когда-либо до чего и впрямь столь опрометчиво пока ведь на деле отваживался.
Причем как минимум отчасти все это происходит как раз оттого, что художественные книги сколь изумительно и всемогуще чисто этак волшебно же создавали, а впрочем, и теперь по-прежнему создают весьма удобную всяческим недалеким умам иллюзию самого немыслимого райского блаженства, уводя человека от буквально любых реально существующих в этой жизни обыденных ситуаций.
А потому и послужат они тем еще более чем безупречно удобным погостом для абсолютно вот всяческого духовного идолопоклонства, а в особенности для всех тех, кто более чем истово на них молится, а не вдыхает всею своей душой аромат чужих мыслей и многогранно светлых чувств.
69
А между тем как раз именно это и порождает доподлинно благодатную ответную реакцию, и вовсе не в виде некоего того до чего еще самого утробного удовольствия от того более чем хорошо вот изысканно переваренного внутри души красивого слога.
Причем у кое-кого, сколь явно до чего и впрямь излишне ведь ярчайше просветленного всеми теми на редкость исключительно уж блекло отображающими действительность книжными реалиями, порою бывает столько задушевного пламени в очах, что и никаким прибором его никак не измеришь.
Да вот беда: когда надо бы действительно с кем-либо довольно-таки вполне всерьез повоевать, а в том числе и в чисто социальном плане, они почему-то сразу стушевываются, и бравады от них и близко тогда нисколько не жди.
И разве все дело тут именно в той еще жалкой же трусости?
Нет, в одной лишь той подчас исключительно так излишне изысканной и вездесущей чистоплотности в сочетании с тем еще на редкость бездумным самолюбованием в кривом зеркале мира возвышенной и праздной литературы.
Причем то, что все это доподлинно уж верно и именно тому и должно вообще собственно, и быть, никто тут даже и близко ведь совсем не спорит, да только всему тому надо бы уделять самое большее 55% всего своего личного времени, а не все те 75%.
Потому как нечто подобное никак ведь и близко не то, к чему еще, непременно, так следует нам всею душой и впрямь-то до чего совсем вот непримиримо стремиться.
Да, кстати, и в сугубо мирной, не столь и бесконфликтной жизни тоже подчас приметна чья-то самая наглядная, как и на редкость, весьма определенная тенденция прижаться бы к власти, да поплотнее, что, безусловно, изобилует самым немалым числом компромиссов или полукомпромиссов буквально-то со всякой на этом-то белом свете общественной этикой и моралью.
Причем касается это практически всего, что хоть как-либо может в действительности угрожать чьему-либо душевному спокойствию, а тем более и вполне, как всегда, нисколько так до чего невозмутимо-безмятежному материальному благополучию.
70
А откуда-то отсюда, и появляется необычайно рьяная готовность к бессловесному попранию, каких угодно принципов совести, дабы и вправду иметь искренне многими слепо обожаемую возможность довольно-то тихо уйти в свой иллюзорный мирок, в котором нет, как нет никаких бурь, а всегда одна тишь да гладь, а вокруг хоть трава не расти.
Вот как все это исключительно же ярко описывает Иван Ефремов в его изумительно гениальном литературном творении – романе «Час Быка»:
«Ученые владыкам помогали во всем: изобретая страшное оружие, яды, фальсификаты пищи и развлечений, путая народ хитрыми словами, искажая правду. Отсюда укрепившаяся в народе ненависть и недоверие к ученым, стремление оскорбить, избить, а то и просто убивать “джи” как прислужников угнетателей».
71
И то, что описал в своей книге Иван Ефремов, и есть то самое и впрямь сколь еще всецело самое неотъемлемое диалектическое развитие всякой той всепланетной диктатуры, и как бы она в дальнейшем себя ни называла, это одни лишь зачастую крайне так во многом весьма малосущественные детали.
Ну а сама ее как есть наиболее главная суть, всенепременно во всем уж явно затем еще окажется одним лишь и только донельзя мелким проявлением отдельных свойств характера данной власти, и существовать они будут именно что только лишь разве что на тех самых первых порах.
Ну а после бесповоротного укрепления престола новоявленного и всесильного диктатора вся разница, в конце концов, до чего неминуемо постепенно вот себя вскоре полностью бы исчерпала, а если и не сразу, то это непременно бы случилось некогда потом со временем, пусть даже и крайне поэтапно и несколько вынужденно, но окончательно.
72
Ну а столь многозначительно веской первопричиной укоренения всех тех новых норм общественного бытия вполне полноправно должен был стать как раз-таки тот идеализм, что неизменно был никак не в меру сладостно прекраснодушен и чисто ведь абстрактно до чего сердобольно весьма прискорбен по поводу тех совсем нескончаемых (от века) страданий людских масс.
И все тут дело было именно в том, что люди, всею душой слепо укоренившееся в вере в светлое и лучезарное добро, уже сегодня до чего только премило живут в том самом никому на деле и близко пока еще вовсе неведомом изящно и восторженно-прекрасном далеко.
А между тем оно уж пока попросту ведь совсем еще явно несбыточно, а потому и все те светлые о нем мечтания крайне так аляповаты и всецело вот блеклы и совершенно неказисты.
Но в чьем-то до чего лучезарно светлом сознании все те необычайно чудесные образы грядущего сколь ярко и безупречно так совсем уж блистательно и чудно воспеты, нарядны и реалистичны.
Ну а значит, и вправду на деле приглядываться ко всей той на данный момент времени до чего еще совсем никак незамысловато неприглядной изнанке вещей им и близко-то попросту не было хоть как-либо на деле сходу так свойственно.
И это как раз именно они, прямо-то надрываясь от всего того безмерного усердия, во всеуслышание еще весьма уж сладострастно как раз о том во весь свой голос и верещали…
Вот оно, мол, все то, что ныне вполне оказалось сколь полноценно и наглядно ныне полностью уж доступным, причем пусть оно было таковым только и всего, что в плане самого так многозначительно строгого и чисто гипотетически верного обоснования, как и полностью абстрактного «осязания» в рамках необычайно светлой и сухой теории…
И это как раз то самое очаровательно нежное и благозвучное воспевание всех тех светлых идеалов в тех истинно медовых до приторности восторженных речах, в конце концов, и обернулось, затем бездушными столбцами прибыли и убыли людского материала на все те циклопически огромные стройки истинно вожделенного всеми теми безликими массами краснознаменного коммунизма.
То есть всецело уж обернулись все те еще прелести истинно радостных чьих-то либеральных мыслей истинно так отвратительным и смрадным, сколь многозначительно зловонным дыханием той еще донельзя бесславной демагогии, что никак не подавилась миллионами и миллионами не оплаканных и не обмытых трупов строителей пути в один тот безукоризненно верный всеобщий конец.
А между тем само дело тут было именно в том, что у той еще будто бы безоблачной и изящной на бумаге теории вполне наглядно был на редкость немыслимо тяжелейший бескомпромиссный довесок, раз настояна она была, прежде всего, как раз на той совсем вот неуемной жажде крови неких немыслимо зловещих эксплуататоров.
И это как раз-таки ее чисто уж теоретически железобетонно верные устои и есть тот более чем невозмутимый образец до чего благочинно вознесенной на щит лжи, что была сотворена во имя той бестрепетно наспех выверенной обрубленно-куцей кривды, а не той себя давным-давно весьма вязкой, житейской практикой фактически полноценно доказавшей себя правды.
Людские ресурсы при этом рассматривались разве что лишь как горючий материал, а чьи-либо душевные качества оценивались только ведь по степени пламенности всех их сколь сурового и бестрепетного горения.
А между тем, раз и навсегда заменив тысячелетний и многотрудный процесс единения душ простым их на редкость слащавым зомбированием, можно было лишь до чего быстро и совсем бестрепетно, чисто уж сходу попросту развенчать все, то созданное ранее культурой в течение тех еще безмерно долгих минувших веков.
А заодно именно в том и был весьма явственно заключен именно тот самый надежнейший способ всеми-то силами до чего спешно создать, тех безумно ярых вандалов, что будут во всем том дальнейшем фактически до зубов отчаянно вооружены чудовищной идеологией всесокрушающего и полностью как есть до конца обезличивающего души марксистского бесовского невежества.
73
И тот, кто яростно и свирепо и вправду собирался бездумно воплощать в жизнь все это форменное безобразие, был при этом верно подкован и грамотен именно в смысле самого нелепого и немыслимого напяливания на эту нашу извечно сутуловато-суровую обыденность, собственно-то, всех тех безумно скользких, словно галька на морском берегу, книжных изысков.
Прибой мысли он и вправду усердно сглаживает наиболее острые углы, но реальная действительность их заново всячески обнажает, и совсем безнадежно неправое это дело всего этого никак и нисколько не видеть, пытаясь приладить буквально ко всей общественной жизни нечто настоянное на бесподобно утонченных соках сытого, а подчас и крайне самодовольного прекраснодушия.
Свет либеральных истин, яростно пробивая густую тьму общественного невежества, только-то и придавал чьему-либо тупому садизму весьма вот значительно большей остроты, причем именно что в плане исключительно вот более чем искрометной и задушевной его сопричастности к некоему весьма великому замыслу вящего переустройства крайне уж совсем неказистого ныне существующего общественного бытия.
Причем все те сколь на редкость чистые и благие устремления и впрямь-таки исключительно вот наглядно были тогда, как раз и направлены к чему-либо немыслимо уж наиболее светлому и ослепительно радостному, но только лишь через огонь и кровь, яростно вовсю пожирающий все то, кое-кому чрезвычайно так вконец опостылевшее прежнее и былое…
И как есть до чего отчетливо будет совсем ведь неизменно на редкость еще разом тогда само собой сходу понятно, да и до полного отвращения незыблемо ясно…
А именно что все те откровенно низменные чаяния серой людской массы, без тени сомнения, являлись разве что как-никак весьма неразумным производным хищных идей вся кровавая сущность которых была сколь блекло оттиснута серым шрифтом по белой бумаге, причем никак не иначе, а при помощи того еще самого дореволюционного подпольного печатного станка.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
