Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим

И подписанный многомиллионный контракт, и крутые поклонники у твоих ног, да и сама ты сияешь, словно солнце то в рекламе на телевидении, то на мировых подиумах и показах, то на глянцевых обложках самых популярных журналов планеты.

Вижу перед собой Нику, но почему-то вспомнил Иру.

Неужели я до сих пор чуть-чуть жалею-сожалею, что с Ирой тогда не получилось!?

Эх Ира, Ира…

С Ирой не получилось, так может любовь с Никой у меня получится?

И стою я на перроне в ожидании встречи со своим счастьем, о прибытии оного уже объявлено, и я его почти вижу, почти чувствую, почти слышу, как оно прибывает на мой путь – в моё сердце.

А что если оно и на этот раз проедет мимо и просто разочек гуднет мне «приветом» и скроется за поворотом?

Глава 11

Мы идем с Никой по уютным улочкам Большого Нью-Йорка и вокруг нас необычная тёплая осень, через пару дней Хэллоуин, а солнечно и даже жарко.

Деревья ещё полностью окутаны своей листвой, но листья до краев наполнились пестротой красок, точно созрели и как будто, только и, ждут сильного ветра, чтобы слететься к нам под ноги, создав прекрасный мягкий ковер, увы, не прожитых нами эмоций. И мы, идя по этому произведению природного искусства, с каждым своим шагом будем вспоминать, в чём нас обманула весна, а в чем лето.

Но это всё ещё только произойдёт, а сейчас, мы с Никой как будто путешествуем по сказкам своей жизни и ожидаем неких бесценных даров. Бредем в окружении романтической тишины и почти утонули в ярких красках и аромате осенних цветов.

Эта осень для нас и только для нас. Возможно эта осень – наша с Никой весна – весна нашей любви!

Ну и какой же я невыносимый сентиментальный болван, когда влюбляюсь!

Ладно. По крайней мере, я знаю, чем всё всегда заканчивается.

Но мне сейчас не до этих реализаций моего прошлого опыта любви. Ну их! Пусть они до времени лежат-пылятся в далеких кладовых моего разума.

Всё равно время всё расставит на свои места. Ха-ха.

– Ника, а куда идем?

– Николас, мы идём кушать самую вкусную в Нью-Йорке итальянскую пиццу.

– Вегетарианскую? – я улыбнулся

– Ммм, ты веганскую, а я – мою любимую! – ответила весёлым голосом она, и снова этот её взгляд, пронзающий моё сердце, моим же желаем дарить любовь и быть любимым.

Да мы что? Уже влюблены в друг друга? Не может этого быть. Что так всё быстро безнадёжно и неотвратимо. Хотя, почему – безнадёжно? – любовь как раз и дает надежды.

Как там называется роман? «Сердце – одинокий охотник»?

Вот и наши с Никой сердца – одинокие охотники – увидели, поймали, пленили сердца друг друга и теперь мы каждый, и добыча, и хозяин добычи, но этого мы с Никой пока не знаем, но это уже знают наши сердца. Хотя я думаю, это Ника знала ещё вчера, когда мы только-только увидели друг друга.

Женщины, они такие, они всё понимают в любви и всё в ней наперёд знают. Им, женщинам, только с нами с мужчинами не очень повезло. В любви мы не сильны, но зато мы сильны в желании секса, футбола и войны.

Вот и название для следующего романа – «Секс, футбол и война!». Книга про мужчин. Про мир мужчин и каково в нём женщинам. Не-е-е… Дописываю этот и завязываю. А чем тогда заниматься?!

Думал я и размышлял, а Ника шла рядом и что-то мне рассказывала про эти прекрасные тихие спокойные места. Где воздух чист и свеж, где по утрам и на заходе солнца слышен щебет птиц и шелест листьев, где за три доллара и двадцать минут на автобусе можно доехать до самого центра Манхэттена и попасть из «деревни» в Сити. Вот он Нью-Йорк. Вот он такой.

Я спросил Нику.

– Ника, а что ты знаешь о счастье? И вообще, расскажи о себе, пожалуйста!

Как важно слушать своих женщин, как это важно! Если бы мы, мужчины, тонко и внимательно слушали своих избранниц, то, сколько бед, несчастий и любовных размолвок можно было бы нам всем избежать. Важно, очень важно, задавать своим женщинам правильные вопросы и слушать их ответы. Хорошо – не понимать, ибо сказано, что даже высшие полубоги райских обителей не понимают женских замыслов, поэтому хотя бы просто слушать внимательно и с участием, и обязательно кивать в поддержку, а на её слова о коварстве её же подружки говорить «да прости ты её, она же не красивая, а ты красивая, поэтому прости её!» И все! Дороже и прекраснее человека, чем ты никогда не было и не будет. Ты даже станешь для неё роднее, чем её мама. Ну, с её мамой, я, конечно же, приврал, но всё же.

И вот я задал вопросы. Я хотел услышать о простом человеческом счастье. Как его понимает и знает Ника. Потому что я думаю, что такие люди как она это самые счастливые люди на свете. И расскажет мне Ника о своём счастье и наполнится моя жизнь радостными эмоциями и прекрасными переживаниями, и придёт ко мне высокая грусть, и потом, уже ночью, проплачу я насквозь своё одеяло мужскими горючими слезами. И буду я до боли радоваться этому счастью Ники.

Она, Ника, необыкновенная девушка и счастье у неё тоже должно быть необыкновенное. Да! Оно, это Никино счастье, оно простое и человеческое, ну и пусть. Всё истинно человеческое оно и есть истинно простое, поэтому-то как раз и является очень необыкновенным, редким, ценным!

А утром, поблагодарив хозяина моего сердца за таланты, сяду я за свой писательский ноутбук и напишу роман от начала до конца, страниц так триста, да за один присест. Роман о настоящем человеческом счастье!

Я вопросом о её счастье перебил речь Ники на полу фразе. Она мне что-то рассказывала, а я не слушал, может, это всё было и не так важно, поэтому я и упустил смысл её монолога, обращенного ко мне, на какое-то время даже перестал её слышать. Но она не обиделась, а наоборот – обрадовалась моим вопросам.

У Ники был голод по любовному общению. Женщины любят говорить о любви. Женщины всегда думают о любви, ищут её. Но женщины не видят главного – того, что они и есть проявление этой любви, что они её представители, каждая женщина индивидуальная, неповторимая, осознанная и личностная капелька этого нектара бессмертия и счастья, имя которому – Вечная Любовь.

Я её спросил, и она мне стала отвечать, рассказывать о себе.

И теперь я принял то, что Ника мне интересна и меня привлекает. Я принял эту свою влюбленность в неё. Пусть ещё не любовь, а всего лишь влюблённость, но и этого чувства достаточно, чтобы остро чувствовать, как мне нужна Ника, как она мне жизненно необходима.

И мне, чтобы завоевать её сердце, нужно сделать всего одну очень важную вещь – мне нужно её понять, понять её как личность!

И вот теперь Ника, захватила моё внимание, сердце, чувства и переживания. Я её слушал и слушал, как старинную мудрую песню, которую народы, пронесли через время и пространство, и я уже нахожусь под гипнозом этих прекрасных мотивов, рассказывающих мне о том, чем живут чистые сердца святых людей, которых интересует в жизни только любовь.

Я её слушаю, а она от этого счастлива. Ника раскрывает мне своё сердце и говорит мне о самых сокровенных темах. А мы уже взялись за руки и идём-бредём, разговариваем. И слова Ники ввели меня в какой-то транс.

И я уже вижу, как мы с Никой выходим на сцену жизни, и мы с ней два главных действующих лица и исполнителя. Я – Герой, а Она – Героиня. И одеты мы в прекрасные театральные костюмы, и тексты нами выучены, и вокруг нас замечательные декорации. Зал пуст, зрителя нет. Это наша с ней генеральная репетиция, последний прогон и скоро премьера.

И как прекрасна сцена жизни и как мы на ней искусно играем! Откуда взялся этот наш талант и вдохновение?!

Интересно. Смог ли я сейчас хорошо перевоплотится, и как талантливо я играю свои житейские роли, является ли моя игра настолько естественной и психологически достоверной, что я, играя со своей жизнью, до воссоздаю и искусно украшаю свою роль, довожу её до самой высшей точки собственных переживаний.

Или я просто лицедей передвижного театра, который, зная все тонкости площадного искусства, ломает комедию перед учтивой публикой и этим доводит её до хохотливого оргазма и, пока все в отчаянье отдались показному действу, я здесь же залезаю в карманы зрителей и вытряхиваю всё их содержимое, чтоб потратить эти деньги на свои никчемные нужды.

Или, всё-таки, во мне горят чистым пламенем и правда переживаний и понимание предлагаемых жизнью месту времени и обстоятельствам? Самозабвенно ли я работаю над своими качествами, прогрессирую, развиваюсь, эволюционирую, и, при этом, правильно взаимодействию со своим партнером?

Считаю, что в нашей жизни всегда необходим главный партнер. Обязательно нужен человек, с кем нам разыгрывать партии. Главные роли и главные партии. Мы всегда в своей личной жизни должны быть только Главными!!! Всегда!

Ника.

Её так любезно предоставили в мою жизнь.

Ой, не заиграться бы. Не потеряться в собственном лицемерии. Не забыть, кто я и зачем явился в эти миры. А не то не избежать мне истеричной фальши на подмостках моей жизни.

Хотя…

А судьи кто, и кому какое до меня дело, как я живу и как я сейчас играю свои житейские роли?

А все-таки мне нужен ревизор. Или даже – ревизорро!

Глава 12

А мы с Никой всё идём-бредём по этим сверхуютным улочкам, залитым ласковым солнышком и со мной самая красивая девушка на всём белом свете, и я ей нравлюсь. Но внутри у меня, внутри, там, где должно быть сердце, находится чёрная дыра – грязное зловонное пепелище, выжженное капище кровавых жертвоприношений и я уже давно и не живу и ничего не чувствую. И возможно только Ника окропит меня мёртвой водой, а потом живой и воскресит меня к жизни.

Нет. Так не надо. Что бы я вернулся к жизни сначала же надо окропить водой мёртвой. А я не хочу, чтобы Ника умирала. Не хочу! Ника – живи долго и, Господь, сделай так, если вдруг ей суждено, то забери меня, а её оставь.

Она же такая замечательная девушка, девушка-мечта, мечта, а не девушка!

Все мои мысли сплелись и перемешались в один большой ком. Ком, который с треском лопнул и я очнулся.

Это Ника меня толкнула под локоть.

– Очнись. Не зависай, слышишь?! Вот. Ну, это так… Я говорила почти ни о чём. Подводила тебя к главному. Что я тебе могу сказать о счастье? У меня его нет, и это меня не удивляет. – Ника говорит это спокойно и без сожаления, как будто понимает, что пока не было у неё настоящего счастья, но вот-вот оно наступит. Со мой? Так бы хотелось, чтобы было именно так!

Ника продолжала.

– Наверное, чтобы стать счастливой нужно кого-то счастливым сделать. Ну, не осчастливить сиюминутной выгодой, а сделать что-то серьёзное и благородное, настолько высокое, возвышенное, красивое, настоящее, что человек почувствует в себе счастье. Но для этого иногда надо и подталкивать людей к их счастью.

Ника задумалась. Хихикнула и сказала.

– Я, наверное, Купидон, который соединяет сердца. – Потом лицо ее потемнело – Нет. Он не соединяет – он их пронзает стрелами и протыкает крюками и связывает сердца жуткими цепями.

Ника снова просияла

– Шучу. Всё не так ужасно. Хотя я любила и до сих пор люблю. И эти цепи, как кандалы рабства, я их чувствую. Они натирают мне до крови. Я страдаю. Очень страдаю. Но избавиться от них не могу. Сама не могу. Вот всё жду кого-то, кто избавит меня от этих оков.

Я несколько раз соединяла сердца, я радуюсь за людей – мне нравится видеть и чувствовать их счастье, их любовь. Люди светятся, когда находят свои вторые половинки.

Но почему тогда я так несчастлива сама!!!

Я понимаю, что я человек с причудами и порой невыносима, но я стараюсь быть хорошей. Не знаю, как это, но стараюсь.

Хочу всё делать правильно в отношениях и без оных.

Хочу быть для кого-то любимой, желанной, единственной. Наверное, именно так и мечтают все девушки.

Я же мечтала быть только для него! Но он уже был у меня не первый. Полюбила всем сердцем я первый раз, но у меня уже был достаточный опыт сексуальных отношений. Вот я о чём. Может поэтому не получилось и не получается. Я всё пытаюсь и пытаюсь, а он всё дальше и дальше от меня. Иногда я даже не могу, точнее, будет сказать, я не хочу вспоминать его имя. Хотя… Хотя раньше я это имя повторяла даже во сне.

Алекс. Мой Алекс.

Я привыкла быть одной, решать самой все свои проблемы. Я, как девушка-воин, а я хотела бы быть девушкой-карамелькой. Быть для всех и вся хорошей. Всех делать счастливыми. Смешно.

– Нет. Не очень смешно. Это как Розовая шапочка Эрика Бёрна – сказал я, но Ника меня не слушала. Не слышала. Она сейчас пыталась расслышать себя, свое сердце. Я ей был в этом её диалоге с собой – почти ненужным собеседником.

Она продолжала.

– Я не могу и не хочу под кого-то подстраиваться. Может, конечно, и стоило это делать, но я такая, какая я есть – глупая гордячка, мечтающая о любви, которой нет. То есть любовь, она существует, и я это знаю, но у меня такое чувство, что вся любовь мира не для меня, я её не заслужила и в этой жизни мне её не выдадут. Хотя бы толику.

Я сейчас говорю про счастье взаимной мудрой любви.

Понимаешь?

Я, было, хотел добавить и свои «пять копеек» к сказанному Никой, но она как-то по-дружески и хлёстко ударила меня по плечу и с криком – «Первая пицца моя, а вторая твоя!» – скрылась в стеклянных дверях итальянской пиццерии.

Оказалось, что мы уже были на шумном проспекте и стояли у стеклянной двери пиццерии. Я вошел следом.

Обожаю настоящие итальянские пиццерии. И итальянцев люблю. Прекрасные люди. Страстные и искренние. Если вы любите итальянцев так, как я их люблю всем своим сердцем, тогда они вам будут лучшими друзьями, хотя видят вас всего минуту, но всё лучшее что у них есть, будет и для вас.

Небольшая пиццерия с каменной печкой на дровах, в которой выпекаются самые вкусные на планете пиццы. Я где-то слышал, что в таких печах температура доходит до более чем 400 градусов по Цельсию и когда ещё сырую пиццу кладут для выпечки на раскаленный камень, то печётся она очень и очень быстро, вроде за две – три минуты, что делает ее особенно вкусной, очень нежной, сочной, и в то же время – хрустящей и какой-то сверхароматной. Чудо-пицца из чудо-печки!

Вот так рушатся все мои планы на сыроедение. Уже рухнули!

Ника сделала свой заказ. Дошла очередь и до меня. А я допустил оплошность. Попросил, ну если можно конечно, полить мою пиццу сверху, как бы невзначай, ну очень тоненько так, полить маслом оливы.

Ой, что здесь началось… стало шумновато… пекари-поварята стали галдеть, кого-то звать.

Вышел пожилой сеньор и удивленно со строгостью посмотрел на своих поварят. Они ему что-то объясняли громко, страстно, по-итальянски, активно жестикулируя и показывая… увы… на меня.

Ну, всё, подумал я, меня теперь в печку вместо пиццы. Увы, мне, увы.

Но сеньор просиял в улыбке, показал мне –«Ай, моменто!» – и быстрым шагом ушёл в подсобку, но быстро вернулся с бутылью масла оливы. Сам мне смазал пиццу, одобрительно причмокивая и кивая головой, дружески посматривая на меня, чем-то ещё посыпал, о! – точно, посыпал ароматами Италии, отдал мне мою пиццу и в подарок от себя лично две баночки лимонада.

Наверное, масло оливы в Италии в сверхпочёте и моя просьба для них была больше чем незначительный реверанс.

Глава 13

И вот мы с Никой сидим за небольшим столом и уплетаем самые вкусные в мире пиццы.

Мы – голодны. Мы – нагуляли аппетит.

–А ты знаешь, что я иногда участвую в женских боях без правил? – с набитым ртом сообщила мне Ника

Шок. Я бы казался сейчас менее удивленным, если бы она мне призналась, что уже беременна от меня.

– А чему удивляться? Я маленький боец? Мой папа чемпион по боям без правил. Учил меня и воспитывал, как мальчишку, – лицо Ники стало грустным – Несколько лет назад, мой папа погиб при гангстерских разборках.

Ника продолжала.

– Так вот, месяц назад было крутое месиво, типа местный подпольный чемпионат, и я шла на первое место, но мне сильно разбили нос, кровь хлестала на арену и меня сняли с боя, хотя я бы замочила эту дуреху и с такой моей травмой. Люблю драться, а не с кем. Будешь моим спарринг-партнером?

– Э, нет. Я драться не умею и не люблю, – как я мог ей сказать, что меня учили выживать в бою, и я умею только убивать и калечить. – Давай до расскажи про свою несчастную любовь, может, я про это напишу, не обещаю, но может вот сейчас войдет в уши, далее в сердце, а потом выйдет через кончики пальцев и появится на бумаге.

И Ника, прихлебывая из баночки лимонад, продолжала говорить о своем, о личном.

– Я в жизни не подстраиваюсь ни под кого и ни подо что, а иногда может быть и стоило. Но нет – я такая, какая я есть, и меня не сломить ни перед чем! Может поэтому во мне и живет боец, тот, кем я и должна быть на арене и в жизни! Но почему меня гложут разные странные мысли: для чего я в этом мире, какое моё предназначение, для чего я нужна?

А если не для любви, то для чего? И неужели я так и останусь такой одинокой старухой, и не будет «хеппи энда» для меня?

Ведь я мечтаю о детях и большой любви, возможно, я не иду к этому, но я мечтаю.

И вообще: я иду в другую сторону от своего счастья, но всё представляю, что с неба свалиться на меня мужичок с мозгами и пусть без яркой внешности и крупным банковским счетом, постарше меня, с сединками на широкой накаченной груди, умеющий готовить, который меня покорит своей едой. Думаю, путь и к моему сердцу лежит через желудок. Когда человек готовит тебе, кормит тебя с особой заботой и очень вкусно, наверное, это всё более сокровеннее и интимнее, чем секс. Это некий «тонкий» секс, психоэмоциональный, который приносит вкусовые оргазмы и, после которого не испытываешь разочарование.

У меня всегда после даже очень крутого секса, в сердце остается небольшое неудовлетворение. Что это – я не знаю. Но всегда так. А я ищу полного спокойного счастья. А, может, я ищу не то и не того, поэтому не могу всего этого найти.

У меня была любовь или ещё она есть… Алекс…

Но, Господи, как всё сложно в наших отношениях, а точнее – он сложный.

Как же мне хочется его понять, его чувства, его мысли, что я вообще для него значу.

Но я знаю. Это я знаю точно. Я для него ни-че-го не значу.

Для него я – обычная милая девчонка, без мозгов, и, по его мнению, с розовыми очками, которые я одела, когда ко мне пришли большие и светлые чувства, и я в него влюбилась. Я ему нужна только для крутого незабываемого секса. Я его подсадила на секс со мной – это он мне так говорит. Я мастер в сексе. Гуру секса. Его слова. И он меня не любит, но уже не может без того секса, что даю ему только я. Потому что я…, я…, я его люблю, а он меня нет и я…, а я очень крутая в сексе. Сладкая девушка. Секси гёрл.

Да, я люблю секс и понимаю в нём, но хочу в жизни не только секса, а хочу ещё – глубоких любовных человеческих отношений. Такой, знаешь, есть очень тайный и возвышенный обмен самыми своими сокровенными энергиями, эмоциями. Мужчина и его женщина. Женщина и её мужчина. И они принадлежат только друг другу и никому больше. Без друг друга и целого мира мало, а когда вместе, то – пусть весь мир подождет!

Понимаешь?!

Но может в жизни есть выбор – или только секс или только возвышенные переживания. Я – не знаю.

А может это мой глупый идеализм. Или идиотизм.

Ника вздохнула.

– А я хочу, чтобы он взял за меня ответственность, взял меня в жены. А так, как я понимаю, что он просто использует меня, мою любовь к нему. И я ушла. Хлопнула дверью. Порвала отношения. Но когда ему нужен секс, он приходит, и я не могу ему отказать. Я его всегда хочу. И это ужасно, но поделать с этим нестерпимым влечением к нему, я ничего не могу и не хочу. О, как мне сладостно с ним и только с ним. Иногда мне самой становится страшно, когда я думаю, кого или что я больше люблю – его самого или его член. Мне очень нравится его член.

– Э… Ника, мне это не понять. Я не люблю члены, да и с мужчинами я не очень лажу, – было начал я, но Ника продолжала.

– А сейчас Алекса нет, давно не появлялся. Его нет, а когда я думаю о нём, у меня там всё внизу становится горячо и влажно. И я хочу нарожать ему много детей.

И вообще…

А он вообще ничего не хочет от меня. Только секс.

У меня уже могут наклёвываться прекрасные личные отношения и намерениями создать семью. И вот уже почти звучит вальс Мендельсона, но приходит он и забирает меня. Я убегаю к нему. И он меня имеет неистово, по-всякому и несколько суток. Я всё всегда честно рассказываю своим женихам, и возлюбленным, и они уходят от меня. И он уходит. Нагадил, испортил всё, осквернил, разрушил мои отношения и ушёл. Он всё время чувствует, когда у меня любовь и серьёзные отношения с кем-то. Он всегда приходит, как раз в тот момент, когда дело к росписи. Когда я должна вот-вот выйти замуж. А я не могу ему отказать. Я как под гипнозом. И он меня берёт и всё ломается в моей жизни. И я больше не хочу любви и замуж не хочу, потому что он придёт снова и всё порушит.

Но я как дура, до сих пор, звоню ему, говорю обычное – «Привет! Как дела? У меня всё тоже хорошо, так же работа, дом и отдых иногда!»

И я думаю о себе, как о маленьком Купидоне соединяющим сердца, но который всегда остается без собственного счастья.

Который создаёт любовь, но сам не может её найти, который так несчастен в этом мире, поэтому и ненавидит эту любовь и все эти сантименты.

Может за эту мою боль, мне простят все мои грехи, и после своей смерти я не буду вариться в котле с чёртиками?!

Хотелось бы прыгать по облакам вместе с ангелами, как на батуте, радоваться жизни и играть на радуге, как на арфе!

А сейчас я вижу, как маленький Купидон превращается в убийцу! В жестокого, надменного убийцу, который уже растлил, убил маленькую чистую прекрасную девочку, мечтающую о настоящей любви. Он убийца и монстр. И скоро, очень скоро, этот монстр убьет и в тебе всё то лучшее, что ты обо мне думаешь.

Я посмотрел с удивлением, а Ника продолжала.

– Сейчас я вспомнила о том, как я в детстве хотела покончить жизнь самоубийством. Помню, как держала нож в районе живота. Этим ножом мы обычно резали хлеб, а тогда я хотела порезать себя, вскрыть себе живот, как самурай делает себе харакири. Вывалить на кухонный стол все свои кишки. Я подумала: мы же все едим мясо, и чем мои кишки хуже, например, кишок телёночка. А?! Вот вам мои кишки – жрите на здоровье!

Мне тяжело об этом вспоминать и никому кроме тебя я это ещё не рассказывала.

Думаю, я была не самым лучшим ребёнком, да и сейчас живу не так как бы стоило, но я не хочу жить правильно, нет, даже не так – я не хочу жить так, как я не хочу.

Сейчас многое вспомнилось. Школа как скотобойня. Ненавижу её. Вечные издёвки, драки, придуманные обязательства. Здесь я стала жестокой. Хотя до старших классов была отличницей, а потом съехала на двойки и тройки и еле-еле закончила школу.

Теперь я больше глянец, чем человек. Обложка. Оболочка без души. Лицемерие. И во мне живет много личностей и мне иногда становиться страшно. Я их вижу в зеркале. Ты можешь себе представить – смотришься в зеркало, а видишь десятки отвратительных рож. Не люблю зеркала, хотя у меня в комнате их много. Разные. Большие. Маленькие. Всякие.

И ещё я зазнавшаяся самовлюбленная девушка, считающая свою красоту чем-то неземным и верующая не в Бога, а в то, что я такая одна во всей вселенной и может у меня много моих форм, которые живут ещё и в других мирах.

Вот я такая. И вот моё понимание счастья. Ну как Николас, ты доволен?

– Я чувствую себя в полной жопе! – ответил я.

– Доел? Мы сейчас выходим, и нас ждёт серьезный разговор. Я думаю, я тебя размяла перед стартом, и ты готов к труду и обороне! – улыбнулась мне в ответ Ника. –       Да вытирай ты скорее свой рот и пошли, держи – по дороге допьешь свой лимонад.

И Ника меня почти потащила из пиццерии. В знак прощанья и благодарности за прекрасную пиццу я помахал рукой поварятам-пекарятам, но они со мной не попрощались, они уже не видели меня, а доставали из печи какие-то пышущие жаром вкусняшки, и им было явно не до меня.

Глава 14

Мы с Никой вышли из пиццерии, прошлись по шумному, сверкающему современной архитектурой проспекту, дошли до сквера с маленьким фонтаном и с играющими в песочницах детьми. Вокруг на скамейках сидели родители, но одна скамья была поодаль и пуста – мы пошли к ней. Теперь мы сытые и даже немного счастливые. Есть что-то сокровенное в совместном принятии пищи. Когда люди кушают вместе, то они, как бы становятся родными, друзьями, соратниками. Это как истина. Истина – есть тебе на! Смешно, как в этом мире всё мудро и взаимосвязано!

Вот и скамеечка в укромном месте вдали от больших шумных дорог и улиц. Место для уединения и, можно сказать, медитации. И в нашем, с Никой случае, совместной групповой медитации.

Мы сели. Вздохнули и выдохнули.

– Николас, давай погорим о наших делах? – сказала мне Ника.

Да. Дела. Дела. Дела.

Дела я всегда рассматриваю, как войну за выживание.