Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим

– Круто, когда девушка и парень могут быть настоящими друзьями! – сказала Ника – Ну что идём?

– Пошли, – и я встал из-за стола. Меня качнуло. Я не выпивал уже как год и отвык от этого чувства.

Пятнадцать человек на сундук мертвеца йо-хо-хо и бутылка рома…

–О, да вы пьяны, ваше высокоблагородие! – улыбнулась Ника.

Мы попрощались с Айрой.

Вышли из бара и, обнявшись, точнее сказать – нежно поддерживая друг друга, побрели через парк в сторону коттеджа.

Мы молчали. И нам было понятно и без слов, мы – счастливы!

Счастливы – потому что – вместе!

Глава 17

Мы с Никой вышли из бара, перешли дорогу и снова оказались в этом прекрасном парке.

И вот мы идём по дорожкам парка и нам хорошо, а вокруг был разлит густой нектар теплой осени. Лето на минутку вернулось в город и прощалось с нами через этот сказочный, ещё солнечный, но почти уже вечер, через неуловимый шелест падающих с ветвей деревьев листьев, через, неповторимые древесные запахами уютных парков, через, солёный пьянящий бриз далекого океана, который здесь уже перемешался с дыханием реки.

Как прекрасны эти нежные осенние нью-йоркские бризы!

Ветерок дует нам в паруса и немного нас с Никой раскачивает. А мы идём-бредём и, как конченая алкашня, пошатываемся в такт небольшим порывам теплого осеннего ветерка.

Да мы и не пьяны – мы просто немножечко устали.

Мы переполнены впечатлениями, и мы счастливы.

Остановились. А вокруг никого.

Я обнял Нику и поцеловал.

И она как будто ждала этот самый поцелуй ещё с самого утра, когда я её мог поцеловать, но замешкался и момент был упущен. И вот сейчас её немного большие, но такие красивые губы соприкоснулись с моими губами. Я почувствовал вкус земляники со сливками, голова моя пошла кругом и что-то как будто щелкнуло во времени и пространстве.

Тишина. Я вижу нас со стороны, но нет звуков и нет никаких движений. Всё и вся замерло. И я увидел, не знаю, каким зрением, но увидел, почувствовал, понял, что это так и не иначе, я ясно осознал, что у Ники катастрофически мало оджаса. Даже не то чтобы мало, а её оджас исчезает, гаснет и осталось буквально вот-вот на несколько часов, а потом…

Всё.

Ника умрет.

Не знаю, это мой бред или что другое, но неким разумом, который расположен у меня в области сердца, я им всё это увидел и осознал.

Жить ей осталось несколько часов.

Когда-то, иногда мне кажется, что чуть ли не в прошлой жизни, я жил некоторое время, а точнее сказать всю зиму, в затерянном гималайском монастыре. А монастырь представлял собой систему сообщающихся пещер.

И я не просто жил, а изучал и практиковал некоторые виды древнейшей мистической йоги.

В этом ашраме я был обучен очень редкой методике работы с оджасом, как своим, так и оджасом других людей.

Говорят, что при рождении нам дается оджас. Очень немного. Несколько маленьких капель.

Оджас, как маленькая энергетическая батарейка, которая поддерживает жизнь в нашем теле, как бы связывает воедино грубое физическое тело и тонкое. Тонкое, ментальное, био-энергитическое тело, ещё называют – психическим телом, в котором мы, как душа, и находимся.

Когда оджас заканчивается, душа в тонком теле покидает грубое тело и физическое тело умирает, а мы, как душа в тонком теле, продолжаем дальше свой материальный жизненный путь. Но пока мы в грубом физическом теле, нам просто необходим оджас.

В разных священных писаниях и религиозных практиках, всё это немного по-разному описывается и понимается, но суть одна – оджас есть и он очень ценен для жизни. Он скрепляет воедино душу в тонком теле и физическое тело. Он дает всему жизненную силу. Воля, стремление, убеждения, разум, наша молодость и силы, всё это и многое другое, берут своё начало в оджасе и им же и подпитываются.

Поэтому оджас тратится. Постоянно.

Оджас – это, как его называют, жизненный ветер или энергия жизни.

Дыхание, переживания, секс – многое, что забирает наш оджас. Оджаса мало, а беспокойств и всяких разных усилий, всего того, на что оджас тратится, у нас – много.

Поэтому Великие просят нас беречь свой оджас, как зеницу ока, и не тратить его понапрасну, чтобы слабость ума, усталость тела, расстройства психики, старость или даже смерть преждевременно не настигли нас.

Правда можно совершить некие духовные подвиги или аскезы, и своим этим подвижничеством, немного увеличить свой оджас. И даже можно научиться передавать часть своего оджаса другому человеку. Но эту мистическую практику очень сложно постичь. Но по большой удаче я постиг эту тайну.

Есть разные ритуалы передачи различных энергий. Как мы можем поделиться деньгами, связями, славой, так же мы можем поделиться половой потенцией, удачей, здоровьем и даже жизнью. Вот я, например, могу собирать или передавать оджас.

И вот я увидел Нику, как совокупность физического и множества тонких биоэнергетических и психоэмоциональных тел, в центре которых в области солнечного сплетения на множестве восходящих и нисходящих энергетических жизненных потоков было едва заметно, угасающее сияние её оджаса.

Её оджас мерцал и плавал в энергетических потоках, как светлячок, который под самое утро, когда вот-вот встанет солнце, решил перелететь с травинки на ближайший полевой цветок. И когда он отталкивался от травинки, ещё было почти темно – ночь ещё мгновение царствовала в этом мире светлячка, и он сиял ярким светом. А вот когда он стал садиться на цветок, первые лучи солнца уже стали рассеивать остатки ночи и сияние светлячка стремительно стало угасать. Ещё мгновение и совсем погаснет.

Слабое сияние светлячка и яркий свет солнца – явления несовместимые.

Вот так и оджас Ники. Он плавно парил, и мгновение назад еще ярко сиял, а теперь вот, уже слабо мерцает своим золотистым огоньком и вот-вот должен был угаснуть. Навсегда.

Теперь я понял, почему Ника сегодня утром так ярко светилась молодостью и красотой. Оджас – как лампочка, за мгновение перед тем, как перегореть и угаснуть, начинает очень ярко излучать свет. Как бы прощаясь и с хозяином тела и с этим миром вообще.

И вот я вижу, как оджас у Ники почти совсем исчерпан и ещё каких-нибудь пять-шесть часов, максимум – сутки, и Ника умрет. Оджас погаснет, жизнь угаснет, и душа в тонком теле оставит тело физическое, именно то, что мы называем Никой, перестанет существовать.

А я – категорически против! Я – только что обрёл свое счастье!

И я не собираюсь всё это вот так запросто терять!

Поэтому, в момент поцелуя, я передал Нике несколько капель своего оджаса.

Ещё раз что-то щелкнуло во времени и пространстве, и я за долю мгновения вернулся в свою реальность.

Ника испытала нечто подобия оргазма. Духовного оргазма. На несколько секунд в моих объятиях потеряла сознание. По её телу пробежала дрожь, а на лбу выступила испарина. Она немного прогнулась в моих руках, глаза её были прикрыты, а голова чуть откинулась назад.

По её телу прошёлся толчок. Ещё. И ещё один. И она на мгновение – засияла серебристым ярким светом. Вторая луна да и только!

Ника очнулась. Как-то растерянно вышла, освободилась, выскользнула из моих объятий.

Удивилась тому, что она почувствовала.

Сказала, что такого с ней ещё не было и надо узнать у Айры, что он подмешивает в алкоголь.

Улыбнулась, взяла меня за руку – «Давай тебя кое с кем познакомлю!» – и мы, направляемые Никой, продолжили свой путь.

И мы стали трезвыми. Чисты, как мытое стекло витрин супермаркета.

Наверное, алкогольное опьянение и духовные переживания – вещи несовместимые.

Мы почти вышли из парка, но вот показался огромный старинный дуб. Это было необычайно красивое дерево, у которого шесть больших ветвей причудливо расходились от ствола, как мистические всесильные крылья Высших Ангелов.

Огромный дуб стоял отдельно от всего этого парка, хотя и был его частью, но создавал стойкое ощущение того, что весь Нью-Йорк, это всего лишь часть парка, где расположился этот дуб, который стоит так, что нет даже никаких сомнений в том, что это самое главное живое существо на всём Североамериканском континенте. Величественно и грациозно он чуть шевелил своими ветвями, раскачиваемыми воздушными потоками. За дубом находилось, как густой воздух кажущимся бесконечным, воздушное пространство, в котором солнце уже зашло за горизонт, освещая последними и слабыми лучами нижний Манхэттен с башней Всемирного Торгового Центра, реку, залив и уже дальше невидимый нами, но всё также присутствующий океан. Казалось, что в этот миг концентрированная жизнь наполняет мир.

Я вздохнул и выдохнул.

Вот и Серафим! – подумал я.

Я уловил те события, которые должны произойти со мной в ближайшее время. Нет. Не понял. Это было похоже на то, как предчувствие коснулось меня. И я вправе верить ему, своему предчувствию или нет, а ему вообще фиолетово – оно меня дотронулось своей волшебной палочкой и по её мановению теперь-то уж точно… и всё произойдет.

Жди, жди, дружок, чудес.

Будто Город, мне, как своему лучшему другу, шепнул на ушко парочку секретов и заодно подсмазал вазелинчиком все мои самые интимные сокровенные места.

Смазал: так – на всякий случай…

А случаи, как мы знаем, случаи бывают разные.

Мы остановились в несколько метрах от дерева, Ника показала на него и, понизив голос, произнесла очень серьезным тоном:

– Это мое дерево, мой ангел-хранитель, и у нас с ним настоящая любовь, Чистая и непорочная. Я прихожу к дереву, когда мне плохо и когда хорошо. Иногда просто прихожу. Обнимаю его, говорю с ним. И я становлюсь как бы светлой и чувствую счастье. Вот. Ты постой здесь. А я на минутку.

Я остановился, и просто наблюдал, как Ника подошла к дубу.

И подошла она к нему. И обняла его. И целовала она его поцелуями своего сердца.

И что-то очень тихо и нежно шептала.

И казалось, что у неё на глазах выступили слёзы, которые падали на корни этого старинного прекрасного дерева.

И ветер качнул его крону.

И золото листьев упало на плечи Ники.

И снова у меня что-то щелкнуло в сознании…

И увидел я как вера, надежда и любовь говорят друг с другом.

И мне раскрыли самую главную тайну тайн, и я… увидел Бога.

Глава 18

– Николас, Николас, да очнись ты! – меня привел в реальность громкий голос Ники, – давай, входи, входи, помогай. Здесь такое творится!

Время к сумеркам, время к ужину, и мы с Никой уже вернулись с нашей с ней, такой насыщенной на события, прогулки.

Я стою у дома, почти у самой входной двери, у того места во дворе, о которое всё время спотыкаюсь. Кусок кирпича. И я его почти выкопал – ещё мгновение и он у меня в руках и теперь намереваюсь выбросить его в корзину с садовым мусором.

Держу, верчу-рассматриваю. Как он прекрасен в своём уродстве. Какой некрасивый длинный с острыми неровными краями кусок. Как гнилой коренной зуб.

Пошёл прочь!

И я его выкинул в мусорку, вытер руки о свои брюки, поднимаю голову и вижу растерянное лицо Ники и она, как всегда, разговаривает со мной, когда она сама находится уже или ещё в дверном проёме.

В этот раз не говорит со мной, а кричит:

– Давай заходи и разнимай этих дурёх!

– Да уже зашёл! А что происходит? – спросил растерянно я.

– Зайди, зайди, давай вникай уже, помогай, ты здесь для этого, ну для этих вопросов мы же тебя пригласили к нам жить! – и Ника почти в истерике втащила меня в холл коттеджа.

Ну, вообще-то, предполагался торжественный обед-ужин в честь моего прибытия, но я увидел нечто другое…

В холле собралось девчонок шестнадцать, и они все были очень возбуждены и кричали, что надо позвать Катю.

– Катя, Катя!!! – театрально заламывая свои руки и фальшиво, но пронзительно звонко кричала одна брюнетка-пигалица, на вид ещё почти ребёнок лет четырнадцати. Похоже, она сбежала с первого курса театрального училища, и вот теперь пробует себя на подмостках этого коттеджа, проявляет своё актёрское полу мастерство.

– Да нах Катя, вот Николас всё разрулит! – выступила за главную Ника

– Да, пусть решает! – согласились девушки и расступились

Посреди холла была драка. Точнее – избиение. Одна девушка сидела верхом на другой и, достаточно профессионально, била её. Та, что находилась внизу, уже почти теряла сознание, но всё-таки пыталась сопротивляться.

Я хоть и падаю в обморок, когда у меня из пальца кровь берут, но веса во мне сто кэгэ, я хожу в спортзал, качаю железо, работаю в спарринге, ну и воевал немного в разведке, и рукопашный бой – это моё.

Реакция сработала молниеносно, но я чуть-чуть перестарался.

Девушка, которая была сверху и била наотмашь подругу, за миг была снята со своей жертвы и уже находится в моих удушающих, почти любовных, объятиях. Она теряет сознание и как бы выскальзывает из моих рук, и далее ложится на мраморный пол холла. Сначала боком на чистый белый глянец и, переворачиваясь на спину, делает плавное движение руками, грациозно раскидывая их в стороны. Всё это зрелищно, да так, что, думаю, балет «Лебединое Озеро» – отдыхает.

Наступила гнетущая тишина.

– Ты что, её убил? – спросила шепотом визгливая пигалица.

– Да нет, почему сразу «убил». Просто я пришел в восторг от вашего тёплого приема, и чуть-чуть не рассчитал. Несколько минут она побудет в отключке, и потом, очнётся, – сказал я таким сокровенным тоном, что все замерли.

– Э, а он кто? – спросила пигалица.

– Я!? Кто я!? Я – питон Каа, а все вы, если ещё раз уподобитесь бандерлогам, и станете дальше скандалить, драться, вести себя неподобающе, я вас всех, вот также, – и я показал на лежащую на полу девушку – усыплю и проглочу. Понятно?! – я, конечно, шутил, но шутка не удалась и мои слова прозвучали угрожающе нехорошо.

И девчата все как одна сникли. Было видно, что они расстроились и напуганы.

– Понятно… – услышал я в ответ.

– Ну, вот почти для этого мы тебя и пригласили к нам жить, чтобы ты навёл здесь дисциплину и порядок, так скажем – встал на хозяйство! – это уже пришла Катя – Так, девочки, быстро рассказали, что произошло. И что вы орёте? Да у меня приват был крутой, я бабок потеряла кучу из-за вас дур-придурошных!.. – вроде начала она, – О!… ёпт… а это что за хрень? Что с ней? Жить будет?

– Будет. Куда денется? Вот уже очухалась и встаёт, – помогая подниматься девушке, ответил я. – Так, посадите её в кресло, пусть придёт в себя и дайте ей воды попить, но помогите, поддержите стакан и смотрите, чтобы не поперхнулась.

Катя посмотрела на меня. Я пожал плечами:

– Только что пришёл с прогулки, а здесь драка…

– Драка?! Девки, вы чего с ума посходили?! Всех выселю отсюда за час! Быстро объяснились!

Катя была здесь в законе. Это видно. Девочки ещё больше втянули в плечи головы.

– Кать не начинай: – Ника взяла инициативу, – Вика била Лолу, а Николас их разнял, но перестарался.

– Простите, я не хотел вот так уж жёстко…, – начал было я.

– О, супер! Ты молодец. Это то – чего я хотела, – сказала одобрительно Катя, – а то здесь кое-кто уже стал берега путать, надеюсь, мы с тобой наведём порядок в этом бабьем царстве. Но и ты давай по нежнее, что ли. Здесь девушки, а не мужланы-лесорубы. Хорошо?

– Хорошо, – ответил я.

Девушки посмотрели на меня, как на бога. Вот теперь и я здесь стал в законе.

Я ещё раз извинился и пытался объяснить, что мужская эмоция на негативную ситуацию, это гнев, а женская в подобных случаях переходит в печаль и страх. Женщины реагируют на не понятное – депрессией, ну а парни – лезут на рожон, в бутылку.

Но меня как-то не особо слушали.

Катя приказала Вике – «Рассказывай!».

Та начала:

– Да вон, Лолка, снова наширялась дури и давай во фри чате парней клеить. Нашла компанию, тех, которым эти сайты смотреть еще рано, и увела их в приват и там отработала себя двумя дилдо, двойное проникновение, вагинально-анальное шоу. А потом их спрашивает: – «Вы на каком курсе учитесь? На шестом! Круто! Теперь вы знаете, как своим девчонкам приятное делать!».

А парни то что, они не на шестом курсе учатся, а в шестом классе.

Они нанюхаются вечером за гаражами ацетона, поймают ту, которая еще младше их, и всё – изнасилуют её, сделают ей «приятное», как им тётя Лола показала. Я Лолку ловлю на этом уже третий раз.

Кать, просто тебе не хотела говорить. Расстраивать. Ты бы её выгнала. А ей я обещала рожу набить, если ещё раз такое увижу. Вот и увидела, всё и услышала, с ней «зацепилась», слово за слово и началось.

– Ну, предположим, Вика, Лолу я бы не выгнала, – сказала Катя – но меры приняла бы. Поэтому, девчонки, всё всегда докладывать по работе мне. А по хозяйству – чтобы про меня забыли. Теперь у нас в доме есть мужик. Зовут его Николас. Вот все дела: вода в кранах, кондиционер, полочку прибить, шкаф передвинуть – всё это к нему. Только, чур, его не доставать без надобности. Нас больше двадцати, а он один. Поняли?

– Да! – дружно сказали девушки, и кто-то подшутил – И за сексом к нему обращаться?

И девчата дружно засмеялись, типа – жаль парня, загоняем его.

Ой, не к добру это всё, не к добру – лихорадочно думал я, но виду не показывал. А может мне бежать? Куда? К Ире? Нужен я ей… Самому смешно стало от своих страхов и переживаний.

– Так, а что с ужином? Чтоб через час всё готово было! – и Катя, выдавая команды налево и направо, стала курсировать по коттеджу.

– Иди к себе и через час спускайся, – сказала мне Ника.

– Николас, постой! – это Катя – Я не оправдываю Лолу, но и выгнать не могу. Хотя она иногда поступает плохо, но она мне как родственник. Она и есть родственник. Дальний. Вот и терплю. Она – мой крест.

Девчата уже усадили Лолу в кресло, и дали ей выпить воды.

Я просто пожал плечами. Сказал, что вообще-то это всё – уголовная статья, но дело ваше. Поднялся к себе. Принял душ. Лег и уснул.

Через час меня разбудил звонок будильника на моем телефоне.

Эх. Я потянулся на кровати.

Пора вставать и идти на ужин. На праздничный ужин в честь моего приезда.

Глава 19

Шумная компания сидела за столом.

Торжественно было объявлено о моём прибытии и цели застольного собрания.

Мы кушаем, мы выпиваем, мы общаемся и, самое главное, мы – знакомимся. Меня представили. Девчат за столом всего девятнадцать и ещё, к столу, ожидали троих.

Посередине холла стоял большой красиво сервированный стол, который ломился от разнообразных кушаний и алкоголя.

– Ммм, это всё Томка! Она умеет всё красиво организовать покушать. Раньше работала ресторатором, теперь звонит и по кетерингу всё заказывает. Знает – что к чему. Они – шустрят! Всё там, у себя – готовят, упаковывают, сюда – привозят, сервируют, накрывают и ещё подают, убирают, моют, всё так, знаешь, ненавязчиво, вкусно и с этикетом высокой кухни, – говорит мне Ника, при этом кушая с большим аппетитом и удовольствием.

Курнула что ли и теперь её прёт? Уж больно неистово и самозабвенно ест, подумалось мне, вот он – ресторан жизненных событий – открыт и столы в белых скатертях.

– И так: мне назначено быть модератором и вести деловую часть этого знаменательного мероприятия…, – услышал я голос. Из-за стола встала девушка и стала говорить.

– А это кто? – явно не ресторатор, – шепотом стал спрашивать я Нику, и та хихикнула

– Так, молодой человек, не шепчитесь там. Я не ресторатор. Я по образованию политолог, но волею судеб преуспевающая порно вебкам модель! – сказала молодая, красивая и холеная женщина «модератор».

Девчонки засмеялись.

– Зовут меня Кира. И так, Николас, рассказываю тебе немного, но обо всём и сразу.

И Кира рассказала.

Этот коттедж и весь проект как вебкам студия принадлежит Кате. Она руководит этим бизнесом и домом, она – собственник. Бизнес зарегистрирован и платятся налоги, все легально кроме тех девушек, которые пока не могут легально работать. Их всего две. Но документы на них и разрешение на работу в процессе подготовки.

А так – всё законно.

Эта вилла – основной дом, где все живут и работают. Ещё на заднем дворе располагается небольшой домик типа флигель. В нём отдельно ото всех живёт Ника.

– Ко мне домой ходят только по приглашениям, а не абы как, – шепнула Ника мне, пошутив, а Кира продолжала:

– Когда лето и жарко девушки часто транслируют свои шоу во дворе, палисаднике или в саду. В саду есть бассейн и беседка, которые летом часто используются в онлайн играх.

В доме тоже. Иногда работаем в коридорах и где угодно. Очень нам нравилась твоя комната, но сейчас там живёшь ты, поэтому комната для нас отменяется, – вещала поставленным голосом Кира.

На тебе, Николас, теперь всё хозяйство и все счета. Неудобства могут быть, когда девушки не в своих комнатах коттеджа работают, а, например, в коридоре, в холле, или во дворе у бассейна транслируют в инет свои показы. Шоу у нас здесь разные и девушки разные. Есть, которые транслируют порно, а есть – просто эротику. Даже, есть те, кто совсем не раздеваются. Вот – Ксюха, например.

Небесной красоты девушка, по имени Ксения, улыбнулась и приподняла руку, в которой держала фужер с дорогим шампанским и, как бы чокаясь со мной и приглашая к знакомству, отпила пару глотков. Ника улыбнулась и погрозила Ксюхе кулачком, а та весело показала, что испугалась Нику. Обе прыснули смехом.

А Кира продолжала:

– Поэтому бывают у нас шоу, где девчонки стонут, кричат, показывают на камеру оргазмы. Иногда весь дом наполнен порно жизнью. Везде голые девушки. Кто работает, у кого перекур. Двадцать голых тел. Привыкай. Главное старайся на наши веб камеры не попадать, если проходишь мимо, а то и ты станешь – порно вебкам звездой!

За столом послышался смех.

– Что еще!

Если кто из девочек будет тебя просить помочь им в шоу, не знаю, там, посидеть на потоковом видео, попринимать заказы – ведь у девочек часто руки заняты делом…

– Кису свою чешем, – послышалась чей-то голос.

– Э! Пока я говорю, давайте обойдемся без пошлых шуток! – одёрнула Кира и продолжила:

Так вот, если будут тебя просить, натереть их маслом, сделать массаж, да всё что угодно, даже если интимные предложения будут, ты не сильно переживай. У нас такая работа – нам иногда секс просто до зарезу необходим, а приводить сюда парней запрещено. Никто из соседей не знает, что здесь происходит и знать не должен.

И если будут к тебе личные просьбы, то это всё за чаевые. Список личных просьб и их стоимость тебе передаст Катя.

Катя при этом согласно кивнула головой, а Кира продолжала:

– Мы все вместе его составляли – это как прейскурант, какие услуги могут быть и сколько это стоит. Вроде всё учли. Прейскурант конечно смешной, но справедливый. Если что-то не понятно будет, обращайся к Кате. Она здесь у нас самая главная и последняя инстанция.

Так что вот так. Живи с нами, дружи с нами, работай с нами. Вот и все дела.

Ты будешь здесь в доме, за «супера», тебе полагается тысяча долларов в неделю за твою работу. Ну, а там чаевые и всё такое – это уже отдельно.

Ну, вот в принципе и всё. Остальное неучтённое, обсудим сегодня в процессе общения, ну или вообще, по ходу нашей совместной жизни и работы.

Кира закончила. Был предложен тост и застолье продолжилось.

Мы дружно сидели за большим столом и общались. Кушали и выпивали. Было весело и вкусно.

Слева от меня – красивая девушка Линда, справа от меня – Ника, передо мной через стол – Дженнифер и Катя, ну и сияющее словно солнце, несравнимая по красоте Ксения, платиновая блондинка, с черными соболиными бровями и огромными зелеными глазами.

Через час сели за стол ещё три девушки. Всего двадцать две прекрасные особы. Цветник, да и только!

Признаться – там все были красавицами! Блондинки, брюнетки, шатенки, белокожие, чернокожие, девушки из северной, центральной и южной Америки, из Европы, Азии и Африки. Весь мир и за одним столом.

Голова моя кругом. Я прошёл огонь, воду, медные трубы, чертовы зубы, крым и рым. Я прошел войну и монастыри. Я отжимал бизнес, и прессовали меня. Я незаконно обогащался и раздавал всё своё имущество бедным – всё до последней копейки. Теперь я пишу книги о романтической любви, о которой мне ничего не известно. Да у меня в книгах сладкий фруктово-ягодный кисель. Бросовые маленькие книжонки для занимательного чтения граждан и гражданок, стиснутыми толпой в метро. Прочитал мою книженцию, и выкинул ее в мусорку.

И вот он вопрос: а за чем мне сейчас вся эта ситуация с вебкамом, вся эта жизненная трагикомедия?

Мне вспомнился осколок кирпича. Вот то, что я недавно выкопал и выкинул в мусор.

Неужели всё это, что сейчас вокруг меня происходит, это такой же осколок, но который находится не на тропинке, а в моём сердце? И вот я его выкопал. Только это и не кирпич вовсе, а весь этот торжественный ужин, как праздник моей жизни.

И что теперь – выкину я этот камень или положу в свою суму как жизненный смысл своего нынешнего бытия?