Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3

Однако же вместо того, чтобы наконец уняться и убраться восвояси, пальцы опускались всё ниже, заставляя Шэнь Цинцю застыть в напряжении. Видя, что они вот-вот коснутся спины Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю, стиснув зубы, вытащил уже успевшую занеметь правую руку и опустил её на участок спины ученика, наименее пострадавший от ядовитого дождя, крепче прижимая его к себе.

При этом вся верхняя половина тела Ло Бинхэ притиснулась к нему – если прежде между ними и оставалось какое-то пространство, то теперь они слились практически воедино, грудь к груди, живот к животу.

Хоть обычно живот был самой мягкой частью человеческого тела, у Ло Бинхэ он был таким жёстким, что почти болезненно врезался в тело Шэнь Цинцю. Чем сильнее он прижимал к себе ученика, тем больше уверялся, что у того имеются все восемь кубиков. Воистину, таким прессом можно убивать.

На волос не дотянувшись до спины Ло Бинхэ, рука двинулась вниз.

Видя, что она вот-вот коснётся голени ученика, Шэнь Цинцю, собрав волю в кулак, развёл ноги, позволяя левому бедру Ло Бинхэ опуститься между ними.

Теперь-то они точно сжались в этом узком пространстве с предельной компактностью, дальше уже некуда!

Ещё какое-то время поводив по сторонам трясущимися пальцами, рука наконец убралась, так ничего и не нащупав.

Шэнь Цинцю позволил себе вздох облегчения, лишь убедившись, что Незрячие остовы покинули склеп и толпой двинулись прочь по коридору, недовольно бормоча.

Вот теперь-то он наконец озаботился непристойностью их позы: если бы кто-нибудь сейчас удосужился заглянуть в гроб, то наверняка решил бы, что Шэнь Цинцю, сгорая от желания, намеревается задушить ученика в объятиях. Он как раз собирался приподнять Ло Бинхэ, чтобы усадить его, когда в гулкой тишине склепа внезапно зазвучал старческий голос, прямо-таки сочащийся насмешкой:

– Не слишком ли рано расслабляться?

Шэнь Цинцю мигом выхватил Сюя и перекатился, закрывая Ло Бинхэ своим телом. Приподнявшись, он выставил перед собой меч и встревоженно спросил:

– Кто здесь?

Незрячих остовов уже давно не было слышно – в помещении точно не осталось никого, кроме них двоих да холодных каменных гробов.

Вот только не говорите мне, что это очередной оживший мертвяк из очередного гроба. Он ведь проверял – там однозначно не было никаких цзунцзы, одни «сухофрукты»!

– Если этот старик сам не пожелает, чтобы его увидели, – снова зазвучал надтреснутый голос, – то вам не встретить его, даже перевернув вверх дном всю Гробницу непревзойдённых.

Теперь этот голос определённо показался Шэнь Цинцю знакомым. Отправив меч в ножны взмахом руки, он произнёс:

– Коли это – старейшина Мэнмо, ему нет нужды скрываться.

Стоило ему сказать это, как посреди погребальной камеры и впрямь возник облачённый в роскошные одеяния старик с глазами хищной птицы. Скрестив ноги, он уселся на крышку одного из каменных гробов и надменно воззрился на Шэнь Цинцю.

– Выходит, ты ещё помнишь этого старика.

– Раз мне явился старейшина Мэнмо, надо думать, я сплю, – отозвался Шэнь Цинцю.

Прежде демон снов являлся ему лишь в виде клубов чёрного тумана, теперь же он наконец принял человеческую форму – видимо, он неплохо восстановился на энергии Ло Бинхэ, паразитируя на его теле. Убедившись, что имеет дело с «карманным старейшиной», который всегда стоит на стороне его ученика, Шэнь Цинцю вновь позволил себе расслабиться.

– Однако затруднительное положение, в которое угодили вы оба, – отнюдь не дурной сон, – хмыкнул Мэнмо.

– Возможно ли обратиться к старейшине с просьбой о помощи, – начал Шэнь Цинцю, – чтобы он, войдя в Царство снов Ло Бинхэ, разбудил его?

– Я не могу его разбудить, – просто ответил Мэнмо.

– Что? – поневоле встревожился Шэнь Цинцю, чуть не разрушив свой невозмутимый образ. – Почему?! Неужто лихорадка так сильно подействовала на мозг Ло Бинхэ?

– Мне туда не проникнуть, – бесстрастно признал демон. – Изначальный дух этого мальчишки пребывает в состоянии полного хаоса. В его голове сейчас нет ничего, кроме пустоты, заполненной густым туманом, – он погрузился в сон, от которого не может очнуться. Прежде мне доводилось встречать такое лишь у двух типов людей. Одни из них стояли на пороге смерти от тяжкой болезни.

Звучало это, конечно, так себе, но второе всяко не могло быть хуже первого, а потому Шэнь Цинцю, собрав всё своё мужество, спросил:

– А что насчёт других?

– Впали в слабоумие, – отрубил Мэнмо.

Шэнь Цинцю утратил дар речи.

– Так этому сопляку и надо, – продолжал демон, будто рассуждая сам с собой. – За эти пять лет он только и делал, что денно без толку призывал душу умершего, истощая себя, а нощно – безрассудно выкашивал свои порождения во снах. Этот старик давно предупреждал его, что это – не что иное, как разрушение собственного изначального духа, но он не слушал. Рано или поздно этим и должно было кончиться. За последние несколько дней он спустил всю свою духовную энергию на поддержание твоего тела из «гриба бессмертия», а этот его демонический меч только и поджидает шанса захватить над ним власть. Будто этого мало, он ещё и вломился в Гробницу непревзойдённых, чтобы противостоять самому одарённому наследнику крови небесных демонов на многие поколения.

Шэнь Цинцю с такой силой стиснул рукоять Сюя, что пальцы заныли. Оглянувшись на мирно лежащего в гробу Ло Бинхэ, он спросил:

– …Так, значит, старейшина в самом деле не знает способа разбудить его?

– Здесь я бессилен.

Молча сложив руки перед собой в поклоне, Шэнь Цинцю улёгся в гроб рядом с учеником.

– Что это ты надумал? – удивлённо приподнял брови Мэнмо.

– Спать, – заявил Шэнь Цинцю. – Пока не проснусь.

– Не смей меня игнорировать! – гаркнул демон, на лбу которого от возмущения вздулись вены.

– Раз уж старейшина сам признал, что ничего не может сделать, – отозвался Шэнь Цинцю, не открывая глаз, – я просто подожду, пока проснусь, и сам вытащу отсюда своего ученика.

– Гробница непревзойдённых моего племени – запретная территория, которая изобилует множеством опасностей, – фыркнул Мэнмо. – А ещё ты не встретился с парочкой весьма докучливых личностей, которые только тебя и поджидают. Ты не сможешь защитить его в одиночку.

Что же, с этим не поспоришь.

– И кто, помимо учителя, может защитить моего ученика? – со вздохом открыл глаза Шэнь Цинцю. – Вернее, мне следовало сказать: кто захочет?

Хоть его мысли были в полном беспорядке[41], Шэнь Цинцю чётко знал одно: он не позволит Ло Бинхэ умереть здесь.

– Итак, после стольких лет размолвки ты наконец-то удосужился признать, что этот мозгляк – твой ученик, а ты – его учитель? – холодно спросил Мэнмо.

– Да, мне понадобилось на это немало времени, – просто согласился Шэнь Цинцю.

Он ожидал, что Мэнмо продолжит сыпать язвительными замечаниями, однако старый демон внезапно испустил горестный вздох.

– Как был бы счастлив этот малец, если бы только мог очнуться и услышать твои слова.

«Эй, старик, почему каждая твоя фраза звучит как дурное предвестье? – нахмурился Шэнь Цинцю. – Что, спрашивается, ты имел в виду под словами “если бы мог очнуться”? Разве ты не понимаешь, что один твой тон заставляет нервничать ещё сильнее!»

Внезапно Мэнмо вскинулся, выкрикнув:

– Вот я – настоящий наставник этого сопляка, чему только его не обучивший: ведать обо всём творящемся под Небесами[42], властвовать над людскими помыслами, – и что же?! Он даже ни разу наставником меня назвать не удосужился, обращался ко мне не иначе, как «старейшина», – каково?! А кто ты – средней руки совершенствующийся, который только и научил его, что каким-то общеизвестным приёмам да парочке незамысловатых техник, и всё же он с плачем цепляется за твой подол, продолжая звать тебя учителем даже после того, как ты от него отрёкся! Бесит до безумия!

Он долгие годы подавлял свой гнев и вот теперь, увидев эту мирно лежащую в гробу парочку, наконец не смог сдержаться. Казалось, его старые глаза вот-вот вылезут наружу от этой возмутительной сцены. Жалобы полились нескончаемым потоком. Его можно было понять, но от его слов Шэнь Цинцю самому было не легче: кому понравится, когда боевые техники твоей школы именуют «незамысловатыми»? Он открыл было рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но тут Мэнмо наконец спрыгнул с гроба, заложив руки за спину, и принялся расхаживать взад-вперёд.

– А ведь если бы я по-тихому устранил тебя ещё тогда, при твоём первом попадании в Царство снов, ничего этого бы не произошло, – вновь начал кипятиться он. – Малец и правда был талантлив, из него можно было слепить всё что угодно, вот только из-за тебя он превратился в бесполезного нытика, который вызывает одно лишь раздражение. И при этом он упорно пытается сохранить перед тобой лицо, делая вид, будто ему всё нипочём! Будь я на его месте, давно бы прибил тебя или взял своё! Всё это переливание из пустого в порожнее в духе: хочу оттолкнуть, но привечаю, хочу сказать, но всё молчу[43], – глаза б мои этого не видели!

Шэнь Цинцю охватило необоримое желание заткнуть уши – или же рот демону. Взглянув на безмятежно лежащего рядом Ло Бинхэ, он поневоле представил его плачущим и тотчас отвернулся. В конце концов у него вырвалось:

– Так уж обязательно было высказывать всё это мне в лицо, старейшина?! Но теперь-то, когда вы выговорились, вы позволите мне проснуться?

Однако демон, похоже, ещё не закончил с ним:

– Проснуться? И что толку – ты всё равно не сможешь выбраться наружу! Пробитый проход давным-давно запечатался!

– Почему бы не открыть его снова? – рассудил Шэнь Цинцю. – Могу я попросить старейшину хотя бы указать мне направление, где была та самая брешь, что протаранил Ло Бинхэ с помощью хэй юэ ман си?

Его взгляд упал на Синьмо. Пробитый участок барьера, хоть и закрылся, всё ещё ослаблен. Если бы он мог прорубить его рассекающим пространство демоническим мечом… Проследивший за взглядом Шэнь Цинцю Мэнмо понял его мысль.

– На твоём месте я бы не был так уверен, что этот меч дастся тебе в руки, – с сомнением протянул он.

Разумеется, Шэнь Цинцю понимал это не хуже него самого.

– Другого выхода нет, – стиснув зубы, глухо бросил он. – Я должен попытаться.

Пробудившись, он по-прежнему покоился на дне гроба, а Ло Бинхэ мирно лежал в его крепких объятиях.

Слава небесам и земле, старый брюзга наконец-то оставил его в покое! Шэнь Цинцю как раз собирался поменяться местами с учеником, чтобы сесть, когда что-то твёрдое скользнуло по его правой ноге и упёрлось во внутреннюю сторону бедра.

Полагая, что это – рукоять меча, Шэнь Цинцю непроизвольно потянулся, чтобы отодвинуть её, но стоило ему коснуться этого твёрдого предмета, как Система разразилась ликующими сообщениями:

【Йо-о-оу~~~~~~~ Начислено 1000 баллов крутости!┏(┏^q^)┓~~~ Поздравляем вас с достижением «Прогресс в физическом аспекте отношений»!!!】

Шэнь Цинцю замер, уподобившись мумиям по соседству.

«Прогресс в физическом аспекте отношений»? Это ещё что за чертовщина?

Опустив взгляд, он наконец понял, что эта «рукоять меча» на деле была кое-чем куда более существенным.

Небесный столп!!!!!!!!!!!! ТОТ САМЫЙ небесный столп!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Шэнь Цинцю резко захотелось кого-нибудь убить, а после – убить себя!

Отчаявшись заглушить бушующую в сердце бурю эмоций[44], он в конце концов зарядил себе ладонью по лицу, утешая себя разумными соображениями: хоть в Гробнице непревзойдённых и царит непроглядная тьма, за её стенами, должно быть, уже наступило утро – в таком случае это всего лишь естественное физиологическое явление, самое что ни на есть обыденное!

И оно пройдёт само собой, ведь так обычно и бывает, верно?!

Но просто игнорировать это он тоже был не в силах.

Однако, как это ни прискорбно, поделать с этим он также ничего не мог – не устраивать же ученику разрядку собственными руками?!?!

В конечном итоге он принял решение просто не смотреть в ту сторону – то, чего ты не видишь, тебя не побеспокоит, не так ли?!?!?!

Да, это верное решение! В конце концов, наставник вовсе не обязан помогать своему ученику сбросить напряжение[45] – даже если сам невольно вызвал его!

Рывком приподняв Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю опустил ладонь ему на грудь и послал несколько волн духовной энергии – пусть и немного[46], но сейчас это было всё, что он мог ему дать. А всё остальное он должен игнорировать! Ясно вам – игнорировать!

Шэнь Цинцю вылез из гроба и поволок Ло Бинхэ по указанному Мэнмо направлению к восточной части Гробницы непревзойдённых. По мере следования стены коридора покрылись каплями влаги, пол под ногами сделался скользким от слоя зелёного мха, так что Шэнь Цинцю пришлось сбавить шаг, чтобы ненароком не поскользнуться.

Меж мха начали попадаться дикие цветы и травы. Коридор постепенно расширялся, с обеих сторон вздымались деревья и кустарники, так что теперь Шэнь Цинцю ещё и спотыкался о беспорядочно змеящиеся по земле корни. Мимо то и дело пролетали насекомые, из зарослей доносились голоса птиц. И вот над их головами вознёсся инкрустированный мерцающими белыми кристаллами угольно-чёрный свод, напоминающий звёздный полог.

И всё же, несмотря на полную иллюзию того, что они очутились посреди леса, на самом деле они всего лишь попали в одну из своеобразных погребальных камер Гробницы непревзойдённых.

Каждый из залов гробницы был возведён одним из демонических владык прошлого согласно собственному вкусу, оттого их оформление подчас было весьма оригинальным и вычурным. Обитатели гробницы были всё равно что въезжающие в новую квартиру жильцы: имея дело с типовым жильём, они обставляли и отделывали его в соответствии с собственными вкусами. Так, те, что были сильны в изготовлении механизмов, отдавали предпочтение цимэнь дунцзя[47], те, что разбирались в демонических тварях, держали там монстров-стражей, травники же разводили ядовитые цветы или иные необыкновенные растения.

И, по всей видимости, именно к последнему типу принадлежал владелец этого склепа. Хоть деревья и травы выглядели совершенно невинно, Шэнь Цинцю и не думал до них дотрагиваться. Сняв верхнее облачение, он натянул его на голову, прикрыв и Ло Бинхэ. Покрепче обхватив ученика за талию, он сделал осторожный шаг вперёд.

Трава зашелестела.

Внезапно раздался резкий свист рассекаемого воздуха, и тьму прорезала вспышка холодного белого света.

Шэнь Цинцю щёлкнул пальцами левой руки: Сюя тотчас выскочил из ножен на поясе и со звоном скрестился с летящим на него морозным клинком, однако, вопреки ожиданиям, нападающий не уступал ему в силе.

Он ещё не успел разобраться с первой атакой, как мелькнула вторая вспышка – остриё меча устремилось прямо к горлу Ло Бинхэ. На сей раз Шэнь Цинцю не мог использовать Сюя – тот был втянут в противостояние с другим мечом, – равно как и оттолкнуть ученика с линии удара: стоит тому хоть на миг коснуться смертельно опасной растительности, как с ним будет покончено!

Оказавшись в безвыходной ситуации, Шэнь Цинцю слегка отклонился в сторону и поймал лезвие меча голой рукой.

Оно тотчас впилось в ладонь, но Шэнь Цинцю не разжимал пальцы, не давая мечу продвинуться ни на полцуня. Кровь не то что закапала – хлынула потоком, окрасив ярко-алым полы одежды Шэнь Цинцю и изумрудную траву под ногами.

Теперь-то он наконец смог прочувствовать на собственной шкуре, какую боль испытал Ло Бинхэ, схватившись за его меч.

Шэнь Цинцю вскинул голову, его глаза покраснели, а зрачки резко сократились.

«Вот уж не думал, что те “прихвостни”, о которых обмолвился Тяньлан-цзюнь, окажутся этими двумя».

Из-за старого скрюченного дерева вышли двое.

Вернее, одна – второго выкатили на конструкции наподобие инвалидной коляски.

Коляску толкала красивая женщина с тонкой талией и роскошными формами. Хоть сидящий был укутан в одеяло из грубого войлока так, что на виду оставалась лишь голова, Шэнь Цинцю хватило и этого, чтобы тут же его узнать.

Зажатый в его пальцах меч продолжал с неимоверной силой напирать вперёд, но Шэнь Цинцю не ослабил захвата, хоть лезвие раскроило его ладонь до середины.

Несмотря на чудовищную боль, ему удалось не только сохранить бесстрастное выражение лица, но и изобразить фальшивую улыбку:

– Госпожа Цю, старый глава Дворца, надеюсь, у вас всё благополучно.

В ответ на его любезное обращение глаза Цю Хайтан полыхнули лютой ненавистью. Мотнув головой, старый глава Дворца прохрипел:

– Взгляните на меня, глава пика Шэнь, разве по мне похоже, что я благополучен?

«Это же просто вежливое приветствие – не стоит воспринимать мои слова столь буквально», – усмехнулся про себя Шэнь Цинцю.

Однако, обдумав ситуацию, он и сам понял, насколько неуместно прозвучала эта фраза. Прежде старый глава Дворца являл собой безупречный образ праведного совершенствующегося – при их первой встрече на собрании Союза бессмертных, а также в Цзиньлане, где между ними случилась злосчастная размолвка, его облик и манеру держаться отличало неизменное благородство. Теперь же некогда тщательно ухоженная белоснежная борода сделалась засаленной и спутанной, лицо иссохло и посерело, словно старик уже успел побывать на том свете, а морщин стало больше, чем на коре узловатого дерева за его спиной.

– Должно быть, вы диву даётесь, как я дошёл до подобного состояния, – мрачно заключил старый глава Дворца, верно истолковав выражение лица Шэнь Цинцю.

«И что же, если я скажу, что мне это ничуть не интересно, вы отпустите нас с миром?» – подумал Шэнь Цинцю, вслух же он ответил:

– Вашему покорному слуге доводилось слышать, что старый глава Дворца удалился от дел, дабы отправиться в странствия.

– Отправиться в странствия? – ухмыльнулся старик. – И вы этому поверили? Хотел бы я знать, хоть кто-то из адептов дворца Хуаньхуа – да вообще хоть кто-нибудь из мира совершенствующихся – поверил в эти выдумки? Хотите знать правду – спросите своего славного ученика.

Шэнь Цинцю в самом деле понятия не имел, что с ним случилось, уяснил лишь, что старый глава Дворца жаждет поквитаться с Ло Бинхэ. Не моргнув глазом, он спрятал ученика за спиной.

– Шэнь Цзю, – прошипела Цю Хайтан, – я ведь говорила, что узнáю тебя, даже если ты обратишься в пепел. Я как чувствовала, что тот акт самоуничтожения, что ты учинил в городе Хуаюэ, лишь уловка для отвода глаз. Совершить самоубийство в расплату за грехи? Ну уж нет, только не ты, ха-ха! Повстречав тебя во владениях той демоницы, я тут же поняла, что ты и вправду до сих пор топчешь эту землю!

«Значит, ты безошибочно признаёшь это тело, но не то, что душа в нём другая, – и какой, скажи на милость, в этом смысл?..»

В тот день, когда Шэнь Цинцю попался в когти Ша Хуалин в пещере Чиюнь, он видел Цю Хайтан среди спасённых лишь мельком – кто же мог подумать, что эта мимолётная встреча пробудит в ней подозрения и с тех пор она начнёт искать его с удвоенным рвением? По всей видимости, в то самое время, когда, возвратившись на хребет Цанцюн, Шэнь Цинцю попал в плен к Ло Бинхэ, Цю Хайтан последовала за ним в мир демонов. Внимание Ло Бинхэ было всецело поглощено отловом сотен хэй юэ ман си, с помощью которых он намеревался пробить барьер Гробницы непревзойдённых, и, утратив бдительность, он не заметил, что кто-то проскользнул вслед за ним. Из всего этого можно было сделать один глубокомысленный вывод: не стоит недооценивать одержимую местью женщину.

И всё же, при всей непредвиденности этой встречи, она не стала для Шэнь Цинцю таким сюрпризом, как то, что Цю Хайтан объединилась со старым главой Дворца, – и когда они только успели столковаться?

При этой мысли в сердце Шэнь Цинцю тотчас шевельнулась догадка:

– Позвольте спросить, было ли внезапное появление госпожи Цю в Цзиньлане как-то связано со старым главой Дворца?

Поскольку Чжучжи-лан наотрез отрицал свою причастность к этому инциденту, воду тогда мутил кто-то другой – да и как иначе Цю Хайтан, будучи главой зала какой-то затрапезной школы, осмелилась бы поднять голос против одного из наиболее влиятельных глав хребта Цанцюн?

В ответ на это старый глава Дворца лишь холодно улыбнулся, не соглашаясь, но и не отрицая этого предположения.

В воздух взметнулись невесомые семена, похожие на «зонтики» одуванчика, и затанцевали перед глазами пушистыми белоснежными снежинками.

– Этот Шэнь никак не может взять в толк: разве он когда-нибудь хоть чем-то оскорбил главу Дворца? – не удержался от вопроса Шэнь Цинцю.

– При нынешних обстоятельствах не вижу смысла скрывать этого от вас. – Голос старика звучал сдавленно, словно что-то застряло в горле. – Когда Ло Бинхэ появился в моём дворце Хуаньхуа, я принял его с распростёртыми объятиями, оказав ему всяческую поддержку. И всё же он не только наотрез отказался поклониться мне как учителю, но даже слышать не желал о том, чтобы жениться на моей дочери, – и причиной тому кое-кто другой, безраздельно царящий в его сердце. Само собой, мне захотелось разузнать, что за замечательная личность этот глава пика Шэнь. Мог ли я предположить, что при этом немало выведаю о ваших старых делишках? Теперь-то я знаю о вас всё: что за человек был ваш учитель, что вы сотворили и каким путём попали на хребет Цанцюн – о, эта история воистину достойна внимания. Этих обвинений с лихвой хватило бы, чтобы запереть вас в Водной тюрьме, даже не объявись тот сеятель; хоть я и не предвидел такого поворота событий, мне это было только на руку.

Теперь-то Шэнь Цинцю наконец начал понимать, что странное отношение к нему учеников дворца Хуаньхуа порождалось отнюдь не манипуляциями Ло Бинхэ, а целенаправленным воздействием со стороны старого главы Дворца. При этом Шэнь Цинцю не удержался от того, чтобы бросить взгляд на лицо ученика. Если бы только этот ребёнок не был таким твердолобым, признавая в своей жизни лишь одного учителя, скольких бед можно было бы избежать – и всё же Шэнь Цинцю не мог найти в себе сил поставить ему это в вину. Ему только и оставалось, что со вздохом признать:

– Похоже, вы и впрямь всей душой привязались к моему маленькому ученику – и всё же целили в него двумя мечами, мне в этом видится некое противоречие.

– То было раньше, с тех пор немало воды утекло. Глава пика Шэнь, просто уйдите с дороги. Мне нет дела до того, что будет с вами, я жажду лишь поквитаться с этим щенком.

– И что же, – переспросил Шэнь Цинцю, – если я подчинюсь, глава Дворца убьёт его и вот так просто отпустит меня?

– Он-то, может, и отпустит, – ухмыльнулась Цю Хайтан, – но не забывай, здесь ещё есть я!

Сказать по правде, учитывая, что её боевые навыки оставляли желать лучшего, Цю Хайтан можно было запросто списать со счетов, но в нынешних обстоятельствах и она могла доставить немало неприятностей.

– Этот неблагодарный[48] сопляк, – вновь вступил старый глава Дворца, – довёл меня до подобного состояния, и я не успокоюсь, пока не сживу его со света.

– Будь он в самом деле настолько чужд благодарности, – парировал Шэнь Цинцю, – то он попросту не оставил бы вас с дочерью в живых. Как говорится, траву следует вырывать с корнем – полагаю, главе Дворца об этом принципе известно поболее моего.

Прежде он и помыслить не мог, что в один прекрасный день вынужден будет встать на защиту Ло Бинхэ. Старый глава Дворца дико усмехнулся в ответ. Сдёрнув с него грубое войлочное одеяло, Цю Хайтан явила глазам Шэнь Цинцю зрелище, от которого у того перехватило дыхание.

Тело под одеялом имело практически прямоугольную форму: все четыре конечности попросту отсутствовали.

Обращённый в человека-палку родоначальник школы мог считаться человеком лишь весьма условно – его состояние было плачевнее, чем у призрака. Нечёсаный и заросший грязью, теперь он был способен двигать разве что головой, сидя в ветхой тележке. Мог ли Шэнь Цинцю представить себе, что участь его «предшественника» в итоге постигнет[49] старого главу Дворца?!

Действительно, подобных масштабов вражду[50] не так-то просто унять парой цитат, позаимствованных из мотивационных брошюрок, и воззваний к милосердию Будды!

– Всё это – работа вашего славного ученичка, – холодно усмехнулся старый глава Дворца. – Ну что, насмотрелись? По мне, так лучше бы он и вправду вырвал траву с корнем.

Тут Шэнь Цинцю вынужден был согласиться с ним: в самом деле, почему Ло Бинхэ этого не сделал?!

Итак, в его заводь заплыли две рыбёшки: одна точит зубы на Ло Бинхэ, другая – на него самого. У Цю Хайтан силёнок не хватит убить его, зато старый глава Дворца, пусть и искалеченный, гораздо мощнее неё: исхудавший верблюд всё же больше лошади[51] – как-никак, он был главой одной из величайших школ совершенствующихся.

Быть может, он и потерял конечности, а с ними и способность перемещаться самостоятельно, но ведь духовная сила осталась при нём. Как говорится, мужчина и женщина неустанно стремятся ко взаимному удовольствию – а тут ещё и дополняют слабости друг друга, словно слепой, несущий на себе хромого.