Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3

Шэнь Цинцю пальцами одной руки преломил клинок меча и, швырнув обломки в траву, устремил решительный взгляд на противников.

Что ж, он тоже может играть по-крупному.

В схватке с Тяньлан-цзюнем, которого попросту не было в изначальном сюжете, читерские фишки Ло Бинхэ не работали, однако старый глава Дворца, игравший немалую роль в романе, был обязан подчиняться законам жанра, согласно которым никто не может нанести серьёзный вред бесценному золотому телу главного героя – на этот эффект и рассчитывал Шэнь Цинцю. Если сейчас он попросту отойдёт в сторону, как того и требовал старик, тот угодит в ту же ловушку, что и Де-эр – она же Кожедел – в городе Шуанху. Оставалось позволить ему нанести удар по Ло Бинхэ – и поглядеть, кто кого закопает!

– Спрашиваю вас в последний раз, – медленно произнёс старый глава Дворца, – вы уйдёте с дороги?

Шэнь Цинцю опустил руку, убедившись, что кровь уже не так хлещет из рассечённой ладони, а лишь стекает по капле.

– Как ранее упоминал глава Дворца, – подняв голову, бесстрастно ответил он, – Ло Бинхэ – мой славный ученик; как же я могу отступиться от него?

Тут он ничего не мог поделать – всё и впрямь слишком сильно переменилось.

Он больше не мог убедить себя в том, что лучшее решение – это, положившись на незыблемость сюжетной брони главного героя, праздно наблюдать со стороны за тем, как другие наскакивают на Ло Бинхэ, и хладнокровно прикидывать их шансы.

Поставив на кон жизнь своего ученика сейчас, он стал бы ничем не лучше оригинального злодея!

Глаза старого главы Дворца внезапно выпучились, и он издал сотрясающий стены рёв.

Лишившись конечностей, он мог лишь вложить все духовные силы в этот сокрушительный рык, ставший его оружием. С каждым новым криком Шэнь Цинцю словно воочию ощущал, как на него обрушивается целый шквал невидимых рассекающих и рубящих лезвий, по мощи не уступающий критическому удару духовной энергии. Трава стелилась по земле, словно от ветра, качались деревья, воздух наполнился мельтешением сорванных листьев. Крепко удерживая ножны раненой правой рукой, Шэнь Цинцю отбил несколько звуковых волн. Ладонь прошила вызванная вибрацией резкая боль, но он не решался поменять руку из боязни уронить Ло Бинхэ.

Похоже, увечье никак не отразилось на уровне духовной энергии старого главы Дворца – неудивительно, что Цю Хайтан предпочла держаться его. Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как старик испустил особенно протяжный вопль, и раздался еле уловимый треск – это лопнули ножны Сюя. Не в силах отразить атаку, Шэнь Цинцю опрокинулся на спину. Падая, он повернулся так, чтобы, используя собственное тело как щит, не дать Ло Бинхэ коснуться земли, – в результате ученик вновь рухнул на него всем своим весом, и перед глазами заплясали хороводы звёзд.

Рёв старого главы Дворца наконец прервался, и Цю Хайтан неспешно подкатила его к Шэнь Цинцю. Некоторое время старик молча созерцал вцепившегося в Ло Бинхэ мужчину.

– А вы и впрямь на всё готовы, чтобы защитить его.

– Это всё игра на публику! – скрипнула зубами Цю Хайтан. – Этот человек… Он фальшив до мозга костей. Я лишь хотела бы знать, на кого на сей раз рассчитано это представление?

– Почему вы не использовали духовную силу, чтобы дать отпор? – спросил старый глава Дворца.

– Да потому, что она уже на исходе.

К ним подплыли невесомые белые пушинки, и Шэнь Цинцю осторожно сдул их, не давая приземлиться на бескровную щеку Ло Бинхэ. Видимо, решив, что с учителем покончено, старый глава Дворца перестал обращать на него внимание, уставив недвижный взор на его мирно почивающего ученика.

Дикая ярость, искажавшая его лицо во время боя, бесследно исчезла, уступив место чему-то сродни одержимости. И что-то в его выражении… показалось Шэнь Цинцю крайне странным.

Насмотревшись вдоволь, старый глава Дворца вздохнул:

– Вот так – со смежёнными веками и хладным ликом – ты напоминаешь её сильнее всего.

Его ненасытный взгляд ползал по лицу Ло Бинхэ, подобно мохнатым лапам паука, – будь у него руки, он наверняка не удержался бы от того, чтобы до него дотронуться. От всего этого Шэнь Цинцю ощутил лёгкую тошноту; он бессознательно обхватил голову ученика, теснее прижимая его к себе.

Теперь со стороны казалось, что Ло Бинхэ мирно дремлет, пристроившись на груди учителя.

– Придите в себя, это вам не Су Сиянь, – угрюмо бросил Шэнь Цинцю.

При звуках этого имени старый глава Дворца как будто и впрямь очнулся.

– Отчего ты не подчиняешься моим приказам? – гневно выкрикнул он. – Почему не слушаешься?! Разве я дурно с тобой обращался? Разве ты не желаешь дворец Хуаньхуа, не хочешь занять моё место? Я ведь знаю, что это всегда было самым горячим твоим желанием! Моё дорогое дитя, разве есть в мире то, что я не преподнёс бы тебе? Однако вы оба – презренные отродья, заплатившие за мою любовь чёрной неблагодарностью!

Старик всё не унимался[52], с особой изощрённостью поливая ядом Тяньлан-цзюня и Шэнь Цинцю. После того, как он с десяток раз проревел свой рефрен про всеобщую неблагодарность, его искажённое злобой лицо вновь смягчилось.

– Сиянь… поди-ка сюда… – ласково прошептал он. – У учителя есть кое-что для тебя, ну же, выпей!..

С этими словами он будто бы впал в транс, с уголков расслабленных губ закапала слюна. Цю Хайтан попятилась с брезгливой гримасой. В мозгу Шэнь Цинцю сверкнула догадка, и зародившаяся много раньше тошнота принялась за него всерьёз.

Неудивительно, что всё это время старый глава Дворца питал столь странную привязанность к его ученику. Равно как не было ничего удивительного в том, что Су Сиянь, любимая ученица старого главы, отнюдь не скучала по родной школе и в конце концов, взбунтовавшись против своего наставника, без колебаний упорхнула, чтобы связать свою жизнь[53] с молодым демоном.

Такая вот «любовь» старого главы Дворца была равносильна домогательству – и его благосклонность по отношению к Ло Бинхэ явно проистекала из того, что в нём он видел тень своей горячо любимой ученицы. Перенося на него свои извращённые собственнические инстинкты, старик тешил себя сумасбродной иллюзией, что сумеет превратить Ло Бинхэ в покорное своей воле дитя. Однако судя по тому, как бесновался старый глава Дворца, для этого недостаточно было просто сделать Ло Бинхэ своим преемником: то, что он тебя слушает, отнюдь не значит, что он будет слушаться.

Ничего удивительного, что Ло Бинхэ в итоге превратил его в человека-палку.

Не в силах смотреть, как старик в буквальном смысле слова пускает слюни на его ученика, Шэнь Цинцю повернул голову Ло Бинхэ и прижал его лицом к своей груди, в сердцах бросив:

– Довольно!

Как только желанные черты скрылись с глаз, лицо старого главы Дворца разгладилось, слегка подёргиваясь, будто в конвульсиях, перед тем как вновь собраться в яростную гримасу с раззявленным зевом.

Но с разверстых губ старого главы Дворца не сорвалось ни единого звука. Его глаза выпучились, всё тело словно окаменело.

Шэнь Цинцю затаив дыхание наблюдал, как белки глаз старика стремительно наливаются кровью, а из горла вместо оглушительного рёва раздаётся лишь булькающее клокотание. Он больше не мог даже шевельнуться.

«Вот оно, наконец!» – Шэнь Цинцю мысленно разразился безумным хохотом.

Он что, и правда считал, что глава пика Цинцзин – какой-то блаженный святоша, который, приняв удар по левой щеке, тут же подставит правую?! Что будет невозбранно сносить оплеухи лишь потому, что не может ответить из-за драгоценной ноши на руках?

– В чём дело? – потрясённо воскликнула Цю Хайтан, тут же схватившись за меч, однако Шэнь Цинцю предостерёг её:

– Госпожа Цю, я настоятельно не рекомендую вам использовать духовную энергию, если не желаете кончить так же, как ваш спутник.

Цю Хайтан развернулась к старому главе Дворца – и в ужасе завопила.

Сеть морщин на его искажённом невыносимой мукой лице сплошь покрылась зелёными бугорками – теперь он не мог не то что пошевелиться, но и вымолвить хоть слово.

– Шэнь Цзю, ты… что ты с ним сделал? – Голос Цю Хайтан дрожал.

– Ровным счётом ничего, – отозвался Шэнь Цинцю. – Вам не следовало забывать, что вы находитесь в чужом склепе. Думаете, демоны не предприняли никаких защитных мер против вторженцев?

Те нежные белые пушинки, что невесомо парили в воздухе подобно зонтикам одуванчика, на деле были семенами демонического растения, именуемого цинсы.

Попадая на тела живых существ, в особенности тех, что излучают духовную или демоническую энергию, они укореняются в них как на субстрате. Потому-то Шэнь Цинцю предпочёл отбиваться ножнами меча, словно обычный человек, вместо того чтобы прибегнуть к духовной энергии.

Поначалу жертвы цинсы не ощущают боли – разве что лёгкий зуд. Однако потом побеги разрастаются, используя кровь и плоть, внедряются в мышцы и прорываются сквозь кожу, погружая хозяина в бездну мучительной агонии. При этом чем активнее он применяет духовную энергию, тем быстрее пойдёт этот процесс; если же совершенствующийся нанесёт критический удар, то прорастание произойдёт практически мгновенно.

Атакуя Шэнь Цинцю своим рёвом, старый глава Дворца сфокусировал духовную энергию в голове и горле, так что не только лицо, но, по всей видимости, и глотку с гортанью сейчас раздирали сочные побеги демонической поросли. Короткие стебельки покрывались сетью кровеносных сосудов и густым пушком, а корни проникали всё глубже под кожу, прочно срастаясь с нервами.

– На месте главы Дворца я бы поостерёгся кричать, – поцокал языком Шэнь Цинцю, – а то эта зараза мигом достигнет мозга – вот тогда-то вам точно никто не поможет.

Не в состоянии вынести столь ужасающее и вместе с тем отвратительное зрелище, Цю Хайтан, дрожа, прижала ладонь ко рту, однако силы изменили ей, и, закатив глаза, она рухнула в глубокий обморок.

Один противник не смеет шевельнуться, другая – без сознания; воистину, чистая победа!

Шэнь Цинцю облегчённо вздохнул и с трудом поднялся на ноги, придерживая Ло Бинхэ. И в этот самый момент старый глава Дворца чудовищным напряжением мускулов всё же умудрился неразборчиво выдавить сквозь стиснутые зубы:

– Не спешите радоваться, ваше положение ничуть не лучше. – Даже эти несколько слов заставили его перекоситься от боли, отчего проросшие сквозь кожу побеги синхронно вздрогнули. Шэнь Цинцю лишь вздохнул в ответ.

Внезапно его правую руку до плеча прошила нестерпимая боль, безжалостно терзая мышцы и нервы.

Отбивая атаку двух мечей, он был вынужден использовать духовную энергию, и теперь укоренившиеся семена начинали прорастать.

Но это ничего… Главное, что Ло Бинхэ не пострадал.

Глядя, как Шэнь Цинцю удаляется, кое-как взвалив ученика на спину, старый глава Дворца отчаянно закричал. В тщетной попытке угнаться за ним он свалился с тележки и пополз прямо сквозь демонические цветы и травы, извиваясь как червяк, – зрелище одновременно пугающее и достойное жалости.

– Не уходи… Не уходи… – взмолился старик. – Ты не можешь уйти…

Шэнь Цинцю лишь ускорил шаг – откуда же ему было знать, что старый глава Дворца, внезапно распахнув глаза, вновь исторгнет из глотки оглушительный рёв?

Он решил утянуть их с собой в могилу!

Теперь Шэнь Цинцю уже не мог сказать, надеялся ли старый глава Дворца остановить их или по-прежнему жаждал убить Ло Бинхэ, – он еле успел вскинуть потрескавшиеся ножны, чтобы отбить удар. Резкое движение ускорило рост демонического растения, и покрывающуюся зелёными побегами правую руку Шэнь Цинцю охватила сводящая с ума боль, но он не мог позволить себе выпустить Ло Бинхэ. Однако это лишь подстегнуло его боевой пыл, и он устремил на старика исполненный ледяной ярости взгляд.

Последняя атака привела к тому, что на коже старого главы Дворца заколосилось ещё больше зелёных побегов, которые пробивались даже в уголках глаз. Видимо, перейдя ту грань, когда он был способен хоть что-то чувствовать, старик разразился диким хохотом, перекатываясь по земле, пока не достиг бесчувственной Цю Хайтан.

– Разве ты не собиралась покончить с Шэнь Цинцю? – выкрикнул он ей прямо в ухо. – Вот же он, перед тобой, а ты всё спишь?! Поднимайся и убей его! Убей их обоих!

От этого вопля Цю Хайтан поневоле пришла в себя. Узрев рядом с собой лицо, больше похожее на засохшую мандариновую корку, испещрённую кровавыми язвами, из которых торчали свежие ростки, она от ужаса потеряла рассудок и, схватившись за меч, принялась размахивать им с истерическим визгом. Опасаясь, что она вот-вот воспользуется духовной энергией и навлечёт на себя ту же участь, Шэнь Цинцю крикнул ей:

– Успокойся!

Старый глава Дворца, напротив, продолжал орать как оглашённый:

– Быстрее! Поторопись! Разве не ты просила меня помочь тебе свершить возмездие? Он же едва держится на ногах – добей его!

При виде Шэнь Цинцю Цю Хайтан немного пришла в чувство, но у неё по-прежнему тряслись руки, а уставленный на него взгляд ничего не выражал. Справедливости ради, сам он никогда не питал к ней вражды – в конце концов, его предшественник в самом деле лишил её семьи, – однако, если она будет упорствовать, ему придётся сразиться с ней.

И всё же против всех ожиданий Цю Хайтан вместо того, чтобы бездумно[54] накинуться на него, перевела оцепенелый взгляд с Шэнь Цинцю на висящего у него на спине Ло Бинхэ и отступила на пару шагов.

– Невозможно… – дрожащими губами произнесла она. – Нет, немыслимо… Всё это фальшивка! Сплошная ложь! Это не мой брат. Мой брат не мог так поступить, это не мог быть он! Ты лжёшь!

«Да что тут вообще происходит?» – недоумевал Шэнь Цинцю.

– Я не знала! – в исступлении давясь слезами, выкрикнула Цю Хайтан. – Не знаю, как могло дойти до такого? Я ведь не сделала ничего дурного, за что же мне выпало столько страданий?

Шэнь Цинцю был поражён до глубины души: она пробыла в обмороке всего-то ничего, почему же ему теперь казалось, будто она очнулась совершенно другим человеком?

Или, скорее, столкнувшись с чем-то, чего она не могла принять, она окончательно слетела с катушек?

Всё сильнее ощущая, что тут явно что-то не так, Шэнь Цинцю сурово велел ей:

– Не двигайся!

– Чего ты ждёшь?! – возопил старый глава Дворца.

Обхватив голову, обезумевшая Цю Хайтан пронзительно закричала:

– Признайся, что ты чувствуешь ко мне? Ненависть? Жалость? Желаешь, чтобы я страдала до конца своих дней? Зачем ты вообще оставил меня в живых? Почему не убил?!

От этого ора голова Шэнь Цинцю шла кругом, так что он не успел помешать Цю Хайтан, когда та, неожиданно сорвавшись с места, бросилась прочь, – ему оставалось лишь крикнуть ей вслед:

– Вернись! Если будешь сломя голову носиться по Гробнице непревзойдённых, точно сгинешь!

Однако Цю Хайтан уже скрылась из вида, а у него определённо не было ни времени, ни возможности за ней гоняться. Мысленно поставив по ней свечку, Шэнь Цинцю двинулся прочь, борясь с навалившейся на сердце тяжестью – он сам не мог понять, откуда взялось это чувство.

Теперь, когда пособница сбежала, а Шэнь Цинцю тоже уходил, старый глава Дворца утратил последнюю тень надежды. Какое-то время он неподвижно лежал, словно в оцепенении, а затем, зарывшись лицом в траву, принялся пожирать её без разбора, не переставая хохотать. Растительность у него на макушке разрасталась всё гуще, пока та не начала походить на покрытую пышной зеленью кочку. Вскоре звук смеха также утих, и Шэнь Цинцю почудилось, что он слышит треск, от которого кровь стыла в жилах, – это ломались кости черепа. Ещё несколько раз хрипло вздохнув, старый глава Дворца тяжело уронил голову на землю – ему не суждено было поднять её вновь.

Стоило столько лет занимать пост главы прославленной школы, чтобы принять такой жуткий и мучительный конец! Одно это переполнило бы состраданием любое сердце.

* * *

Шэнь Цинцю успел сделать от силы пару шагов, когда в его голове зазвучал приглушённый голос, казалось, исходящий со всех направлений разом.

– А глава пика Шэнь знает толк в игре в прятки, – с улыбкой в голосе заметил Тяньлан-цзюнь. – Как насчёт угадайки? Скажем, как скоро мы встретимся вновь?

Коснувшись ноги, Шэнь Цинцю наткнулся кончиками пальцев на инородные бугорки, и его бросило в холодный пот: пройдя сквозь его кровеносную систему, цинсы уже проросла и там.

– Позвольте поинтересоваться, – вновь раздался голос Тяньлан-цзюня, – вы всё это время шли на восток, потому что надеетесь сбежать через брешь в защитном барьере Гробницы непревзойдённых?

Похоже, старая сволочь и впрямь видит его насквозь! Ничем не выдавая охватившее его беспокойство, Шэнь Цинцю скосил глаза вниз – если позволить цинсы основательно укорениться, то он не сможет уйти, даже представься ему такая возможность. Стиснув зубы, Шэнь Цинцю бросил взгляд на спящего ученика, силясь почерпнуть уверенность, и, разорвав подол, изо всех сил дёрнул за торчащие из ноги окровавленные побеги.

На какое-то время его сознание помутилось от боли – казалось, он вырвал из тела кусок собственной плоти.

Сделав несколько судорожных вдохов, Шэнь Цинцю мало-помалу пришёл в себя и только тут заметил, что эти вздохи подозрительно похожи на всхлипы.

Однако сейчас он был не в силах даже поднять руку, чтобы вытереть слезы – тут уж ничего не поделаешь. Просто… чёрт возьми, это в самом деле слишком больно!

Хоть кровь из новых ран струилась ручьём, он, по крайней мере, мог идти дальше. Совсем недавно ему казалось, что Ло Бинхэ сегодня крепко досталось – мог ли он предвидеть, что вскоре его собственное состояние будет во сто крат плачевнее?

То, что Тяньлан-цзюню известно, куда они направляются, означало, что он уже спешит им навстречу, и, продолжив следовать на восток, Шэнь Цинцю наткнётся прямиком на славных родственничков своего ученика. Покинув похожую на реликтовый лес усыпальницу, он торопливо миновал ещё несколько погребальных камер. Наконец в одной из них он подыскал подходящий каменный гроб, который показался ему достаточно чистым и уютным, и, бережно придерживая голову спящего ученика, осторожно уложил его внутрь. Склонившись, Шэнь Цинцю коснулся лба Ло Бинхэ тыльной стороной ладони – тот всё ещё был обжигающе горячим. Проступившая между бровей печать небесной кары всё сильнее разгоралась алым светом.

Опустив руку ученика на рукоять Синьмо, Шэнь Цинцю довольно долго собирался с духом, прежде чем медленно закрыть крышку.

Тяньлан-цзюнь размеренной поступью шёл первым, за ним по пятам следовал Чжучжи-лан. Повернув за угол коридора, они узрели Шэнь Цинцю, стоящего посреди склепа с Сюя в руке. Он бесстрастно глядел на преследователей, будто всё это время поджидал их там.

Половина его одеяния цвета цин окрасилась ярко-красным. Кровь стекала по уже подсохшим бурым дорожкам на правой руке, губы побелели под стать лицу.

Казалось, Тяньлан-цзюня искренне поразил его вид:

– Мы же расстались совсем недавно – как так вышло, что глава пика Шэнь выглядит столь плачевно?

Шэнь Цинцю воззрился на него в ответ: владыка демонов неплохо перенёс душ из лавы в Зале ярости – от него даже горелым грибом не пахло. Единственное, что напоминало об этом злополучном инциденте, – слегка подпалённый край черных одеяний. Выкусите, законы физики…

– А где же любимый ученик главы пика Шэня? – поинтересовался Тяньлан-цзюнь.

– Ушёл, – просто ответил Шэнь Цинцю.

– Как же он мог уйти, – улыбнулся в ответ Тяньлан-цзюнь, – оставив главу пика Шэня?

Шэнь Цинцю вернул ему улыбку, так они и продолжали обмениваться безмолвными любезностями, пока улыбка внезапно не застыла на лице Тяньлан-цзюня.

Потому что понял, что больше не может сделать ни шагу.

Опустив голову, он обнаружил, что его тело от стоп до пояса покрылось прочным слоем кристально прозрачного льда, который продолжал стремительно ползти вверх. Чжучжи-лану повезло ещё меньше: не только ноги, но и одну из его рук по самое плечо уже сковал толстый слой льда.

Тут-то Тяньлан-цзюнь наконец обратил внимание на то, какой необычайный холод царит в этом склепе.

– Клан Мобэев, – помедлив, произнёс он.

Действительно, эту усыпальницу собственноручно возвёл не кто иной, как дед Мобэй-цзюня по отцу. Весь их род обладал уникальной даже для демонов способностью контролировать лёд – неудивительно, что охраняющее эту погребальную камеру заклятье было напрямую связано с ним же.

К счастью для Шэнь Цинцю, в Гробнице непревзойдённых не было недостатка в разнообразнейших локациях и реквизите, который он мог использовать на своё усмотрение. В самом деле, зачем атаковать врага собственными руками, если вокруг полно готовых ловушек? Шэнь Цинцю почерпнул из оригинального романа, что всякий, чья температура тела выше температуры воздуха в этом склепе, будет немедленно превращён в ледяную статую и спустя пару-тройку дней попросту рассыплется на осколки. Прежде чем зайти сюда, он задействовал духовные меридианы, чтобы максимально понизить температуру своего тела – потому-то его лицо было бело как полотно.

Тем временем лёд уже добрался до груди Тяньлан-цзюня, однако благосклонная улыбка на его лице не дрогнула. Собрав в ладонь сгусток демонической энергии, он попытался раздробить лёд – но не сумел сколоть его даже со своего кулака. Пусть ледяной панцирь и не скуёт его навеки, он, по крайней мере, позволит Шэнь Цинцю выиграть хотя бы половину большого часа.

– Похоже, я не ошибся насчёт главы пика Шэня, – признал Тяньлан-цзюнь. – Он и вправду знает заповедные места моего народа как свои пять пальцев.

Шэнь Цинцю не удостоил его ответом: помахав им с Чжучжи-ланом, он развернулся и двинулся прочь. Бросив укоризненный взгляд на племянника, Тяньлан-цзюнь невозмутимо произнёс:

– Я ведь говорил тебе, что если ты и вправду жаждешь залучить главу пика Шэня в мир демонов, то тебе придётся поручиться, что с ним не возникнет проблем. Ты ведь знаешь, что должен сделать?

– Этот подчинённый понимает, – тихо отозвался Чжучжи-лан.

Расслышавший этот обмен репликами до последнего слова Шэнь Цинцю внезапно понял, что упустил что-то очень важное.

– Мастер Шэнь, прошу простить меня, – смиренно попросил Чжучжи-лан.

Нет! Тысячу раз нет! После того, как ты довёл меня до подобного состояния своими доброхотскими потугами, сомневаюсь, что я переживу твои извинения!

Удалявшийся уверенной походкой Шэнь Цинцю внезапно покачнулся, схватившись за стену.

Казалось, что-то судорожно извивается в его желудке, расползаясь по кровеносным сосудам, – и это жуткое ощущение было знакомо ему куда лучше, чем хотелось бы. Шэнь Цинцю чуть не выпалил вслух: «Твою ж мать![55]»

Ло Бинхэ по-прежнему мирно почивал в гробу, так что в его теле явно куролесила чья-то ещё кровь.

– Глава пика, – вновь достиг его ушей голос Тяньлан-цзюня, – вам ведь уже столько раз доводилось пить кровь небесного демона – неужто до сих пор так и не привыкли?

– Когда вы мне её дали?.. – процедил Шэнь Цинцю, с трудом подавив позыв к рвоте.

– Глава пика Шэнь, – голос Тяньлан-цзюня обрёл откровенно насмешливые и вместе с тем довольно двусмысленные интонации, – не забывайте, что ваше бессмертное тело пребывало в нашей власти в течение весьма продолжительного времени. За подобный срок можно было сделать с вами ещё и не такое.

Неудивительно, что они были способны отследить его, куда бы он ни направился. Помедлив, Шэнь Цинцю вновь упрямо двинулся вперёд. Чем дальше он отходил, тем резче становилась боль в животе, но вместо того, чтобы замедлить шаг, он лишь ускорялся. Возможно, он и впрямь выработал терпимость к боли, но куда важнее было то, что именно сейчас он просто не мог позволить себе остановиться.

Покуда те двое изображают из себя ледяные скульптуры, у них с Ло Бинхэ ещё есть шанс спастись. А если он будет ждать у моря погоды, пока эти снегурочки не оттают, другого случая уже не представится!

Прекрасно понимая, чем это чревато, Шэнь Цинцю упорно наращивал шаг. Видя это, Чжучжи-лан принялся неумолимо закручивать гайки в его внутренностях. Обернувшись, Шэнь Цинцю метнул в него гневный взгляд. Вот так-то демоны платят за доброту: подселяют в твои внутренности паразитов, чтобы те свили там гнёзда и отложили яйца, а затем устроили развесёлую семейную вечеринку?!

– Даже в подобном состоянии вы смогли уйти так далеко, – восхитился Тяньлан-цзюнь. – Воистину, глава пика Шэнь – необычайный человек. Ваша решимость и сила воли не знают границ. Неужто вам ради моего сына даже жизни не жалко?

– Мой господин, – вмешался Чжучжи-лан. – Я… этот подчинённый больше не может.

Не успел он закончить фразу, как боль в животе и ощущение застоя в сосудах Шэнь Цинцю внезапно исчезли, оставив в теле блаженную лёгкость. Не теряя времени даром, он сорвался на бег.

– Неужто твоя кровь неспособна его удержать? – изумился Тяньлан-цзюнь.

– Прежде была способна, – искренне растерялся Чжучжи-лан. – Но теперь не может – уж не знаю почему!

Пусть Шэнь Цинцю сквозь пелену перед глазами и шум в ушах едва различал, что творится вокруг него, он чётко знал, что должен дотащить Ло Бинхэ до выхода и вышвырнуть его отсюда. Придерживаясь за стены, он бежал вперёд бодрой рысью. Споткнувшись обо что-то, он пошатнулся, сознавая, что вот-вот рухнет, достигнув пределов своей выносливости, – в голове помутилось, колени превратились в желе, – и всё же он устоял на ногах благодаря руке, которая, обхватив, дёрнула его вверх.